#7 Печать пожирателя

Глава 23 Месть близко

Чуть ранее. Март 2032 года. Москва.

Мартовский воздух в Москве был ещё плотным от вечерней сырости, но под землёй, где даже время казалось замедленным, он стал почти осязаемым. Подземная стоянка жила своей жизнью — тихой, безлюдной, словно забытой. Свет фонарей мерцал с нервным ритмом, будто не решался полностью погаснуть. Тени между машинами были гуще обычного — как будто само пространство здесь было создано для тайн.

Львов стоял у своего гравибайка «Ямаха», который выглядел слишком новым для этого места. Дыхание парня было размеренным, но внутри Сергея всё напряглось, как натянутая струна.

Он чувствовал, что за ним могут следить. Или уже следят.

Продавец пришёл без опоздания. Невысокий мужчина в потёртом плаще, с морщинистым лицом, будто высеченным из серого камня. Глаза — чёрные, острые, цепкие. На шее — амулет, едва заметно мерцающий в свете ламп.

Ощутив вибрации, исходящие от артефакта, Сергей про себя выругался. Убрать торговца вряд-ли получится. Быстро — точно, а долго — будет слишком шумно. И он привлечёт к себе внимание — а Львову это было совсем не нужно.

Парень нахмурился, и подумал, что выбора-то всего два.

Либо рискнуть — либо уехать прямо сейчас.

Чёрный рынок — это не просто торговля. Это риск. Это договор со смертью.

И Сергей прекрасно знал цену каждому шагу, сделанному в тенях.

Он их совершил уже достаточно — так что отступать не собирался.

— Вы Вильгельм? — спросил мужчина. Его голос был хриплым.

— Если ты принёс то, что обещал, можешь называть меня как угодно, — высокомерно ответил Львов, стараясь не показать волнения.

Мужчина кивнул и аккуратно достал из внутреннего кармана плаща небольшой кожаный футляр. Он протянул его Львову.

— Проверь. Но не трогай пальцами. Он реагирует на мысли, если знаешь, как к нему подступиться.

Сергей медленно расстегнул застёжки футляра. Внутри, на мягкой чёрной подкладке, лежал пергамент. Не просто бумага — древний, исписанный странными символами, которые будто двигались, когда взгляд скользил по ним. Края его были обожжены пламенем, а сам материал имел странную текстуру — ни кожа, ни папирус, ни что-либо из известных материалов…

«Ключ к Сумраку».

Способность для чернокнижника оптимизировать расход энергии, новая грань таланта — как переход от Ученика к Адепту, только для тёмных магов.

Львов ощущал пергамент. Не глазами, не руками — всем собой, всем своим естеством. По-крайней мере — его тёмной частью.

Артефакт знал, что его нашли. И он ждал.

Сергей закрыл футляр, не говоря ни слова.

— Миллион, — произнёс продавец, — Всё равно, что купить воспоминание бога.

Сергей посмотрел на человека. Он мог бы попытаться убить его прямо сейчас. Своим кровавым клинком, по крайней мере. И платить бы не пришлось.

Но…

Несмотря на всё то, что уже успел сделать Львов, он только начинал свой путь среди чернокнижников. И понимал, что такой торговец, с которым ему пришлось месяц ждать встречи, на которого было так тяжело выйти, наверняка может защититься от неопытного малефика.

Иначе он бы просто не занимался таким бизнесом.

А ещё Львов до сих пор не был уверен в своих силах.

И потому не стал нападать. Просто передал мужчине диск с цифровыми ключами криптовалюты.

Тот тут же подключил её к своему смартфону через переходник, несколько раз нажал на экран…

— Приятно иметь с вами дело… Вильгельм, — чуть насмешливо сказал продавец, делая шаг назад, — Главное помни: этот ключ открывает не только двери. Он может и запереть тебя внутри.

И он ушёл, растворившись в тени.

Ночь опустилась на столицу тяжёлым покрывалом. За окном особняка дул холодный ветер, несущий с собой запах сырой земли. Свет фонарей в парке отражался в лужах.

Сергей лежал на кровати и скрипел зубами. Телевизор был включён, но без звука — только мигающие строки текста внизу экрана.

Впрочем, Львов и так знал, о чём там рассказывают — о новых задержаниях, о пойманных чернокнижниках и мятежниках.

Сергей смотрел в потолок, как будто там можно было найти ответы. Его лицо было бледным, под глазами залегли тени, которые не сошли даже после двух дней сна. Он чувствовал себя истощённым, разбитым.

Не физически — если бы пришлось, он мог бы бежать всю ночь. Но внутри парня что-то горело.

Медленно.

Назойливо.

Как если бы его собственные мысли начали жечь плоть.

Львов ненавидел это чувство.

Магия, которой он овладел, дала ему невиданные силы. Та, что была скрыта, так что не светилась в ритуалах академии, не прославлялась в учебниках. Это была тьма. Холодная, древняя, живая. Она не подчинялась правилам, не слушала декана.

Она требовала жертв. Крови. Энергии. Душ.

И теперь она начинала съедать своего владельца изнутри.

Львов не задумался об этом, когда стал носителем запрещённой силы. Но за прошедшие месяцы вник в суть своих новых способностей — и понял, что теперь он полностью зависим от них.

Убив того бомжа в новогоднюю ночь он что-то пробудил.

Сергей почувствовал это — прилив сил, тепло внутри… Но уже через месяц он почувствовал, что тёмная магия «уснула», затаилась в нём…

Ослабла.

И Львов знал, что нужно делать, чтобы вернуть её.

Убивать.

У чернокнижников не было своих Источников. Ну, или, по-крайней мере, Сергей о них не знал.

Но знал, что малефики черпают силу из других людей.

Он убил ещё дважды. Один раз в январе, один в феврале. Оба раза — на грани, когда уже начинал терять контроль над собой. Когда кожа чесалась изнутри, а голоса в голове становились громче.

Убийство успокаивало. Очищало. Давало силы.

Да, Сергей всё ещё чувствовал вину. Но не такую, чтобы остановиться.

А теперь наступил март. Рейды усилились. Полиция, Инквизиция и «Четь» проверяли каждый подвал, каждый заброшенный дом, каждый квартал. И ладно бы это — власть семьи Львова надёжно защищала их от подобных проверок долгие годы.

Но теракты мятежников спутали все карты Сергея.

Императорские ищейки отлавливали чернокнижников, как крыс. Сергей пару раз видел, как их возили в бронированных мобилях по улицам. А однажды даже стал свидетелем задержания тёмного мага.

Со стороны, в толпе, он наблюдал за штурмом квартиры. Чувствовал выплеск тёмной магии. Видел трупы бойцов полиции. Видел, как «обесточенного» чернокнижника тащили к мобилю.

Он смеялся и выкрикивал проклятия на языке, который мог понять только Львов.

Но сам Сергей не хотел себе такой участи.

Он хотел быть свободным.

Но свобода — это всего лишь иллюзия. Особенно — когда ты зависишь от смерти.

Львов встал, медленно подошёл к окну и взглянул на видневшуюся вдалеке Москву. Город был огромным, полным людей, которые не знали, что происходит внутри него. Людей, которые спят, думают о работе, о любви, о детях. Они не знали, что где-то рядом с ними стоит юноша, который больше не может контролировать то, что внутри него.

Сергей положил ладонь на стекло. Оно стало чуть темнее, будто запотело не от тепла, а от чего-то ещё. Что-то в нём просыпалось. Что-то, что не должно было проснуться.

Вечер выдался тяжёлым. Москва, как всегда, дышала шумом мобилей и мерцанием неоновых вывесок, но для Сергея этот город стал чужим.

Парень возвращался с занятий в «Аркануме» — по расписанию всё было как обычно, но внутри Львова уже несколько дней копилось что-то неправильное.

Что-то, что не поддавалось контролю.

Сергей шёл по улице, засунув руки в карманы пальто, шагая между фонарями, которые, казалось, гасли вслед за ним. На углу его обогнала женщина с ребёнком. Она бросила на него короткий взгляд, словно почувствовала что-то — не страх, а скорее инстинктивное отторжение.

И взгляд этой женщины, её поведение… Они неожиданно пробудили в парне такую злость, такую ярость, что он с трудом удержался, чтобы не ударить женщину в спину огненным копьём.

Пройдя чуть дальше, Львов ощутил, как его отпускает — но в груди вдруг словно образовался тяжёлый ком.

На перекрёстке, где деревья ещё не успели одеться в весеннюю листву, воздух вдруг потяжелел. Насторожившийся Сергей замедлил шаг. Его плечи напряглись, кожа покрылась мурашками, будто тысячи иголок скользнули под неё.

Он сделал ещё один шаг — и мир качнулся.

Кровь ударила в голову.

Где-то в груди проснулось нечто древнее, необузданное…

Разъярённое.

Оно рвалось наружу, ломая стены, которые Сергей так долго строил. Он почувствовал вкус железа на языке. Запах гнили в носу. Голова закружилась и зрение задвоилось…

Львов остановился посреди тротуара, оперевшись о дерево.

Но внезапно оно начало меняться. Кора потемнела, покрываясь пятнами плесени. Зелёные иголки мгновенно порыжели и опали. Растущий рядом кустарник завял за секунду, как будто его обожгли огнём.

Из переулка вышла собака. Простая дворняга, тощая, с грязной шерстью. Она остановилась в нескольких метрах от Львова, посмотрела в глаза… и завыла.

Животное бросилось прочь, будто увидело не человека, а нечто, что не должно существовать в этом мире.

Сергей почувствовал, как его колени подгибаются. Он упал на асфальт, руки дрожали. Воздух был плотным, как вода. Он хотел закричать, но горло не слушалось. Внутри него росло давление — не физическое, а энергетическое, как если бы его душа начала раскалываться.

На руках выступили мерцающие чёрным вены. Львов видел, как его отражение в окне припаркованной рядом машины искажается — лицо стало чуть более острым, черты — менее человечными. Глаза потемнели и стали пустыми.

Как будто кто-то другой смотрели на отражение Сергея из другого мира…

— Нет… — прохрипел парень, но голос звучал чуждо.

Он попытался сосредоточиться. Вспомнить технику. Ритуалы, которым научился. Мантры, которые помогали ему раньше. Но ничего не работало.

Тёмная магия, которую он использовал с таким удовольствием, вышла из-под контроля. Она не хотела быть частью его воли. Она хотела стать самим Сергеем.

«Я теряю себя…»

«Ты слишком слаб… Слишком долго тянешь с обещанием… Мы возьмём тебя в свои руки…»

Мир вокруг Львова затих. Сергей чувствовал, как его мысли становятся чужими. Как что-то новое начинает говорить внутри него.

Это была не только боль.

Это была трансформация…

«НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!»

…Когда Львов очнулся, он лежал на тротуаре. Одежда была испачкана потом и чем-то ещё — чёрным маслянистым веществом, которое не могло быть человеческими выделениями.

Вокруг не было никого. Только поваленные урны, обгоревшие деревья и запах смерти, который не могли унести даже порывы ветра.

Сергей поднялся — медленно, с усилием. Каждая мышца болела, каждая клеточка тела кричала. Парень чувствовал, как что-то внутри него изменилось. Что-то важное. Что-то фундаментальное.

— Я не могу больше ждать, — прошептал он, — Не могу!

«Не можешь… И мы… Подождём… Ещё немного…»

Место Львов выбрал тщательно.

Не слишком людное, но и не заброшенное. Двор между двумя домами у станции метро «Кутузовская» — узкий проход с бетонными стенами, где редко кто задерживался надолго. Воздух здесь пах старым бетоном, мочой и сыростью.

Сергей стоял в тени, почти слившись с ней. Его пальцы сжимались и разжимались, будто пробуя на ощупь невидимую силу. Он чувствовал её внутри себя — нестабильную, голодную, как зверя, которого слишком долго держали без пищи.

Она хотела выхода. Хотела жертвы.

И вот она.

Мужчина шёл медленно, оглядываясь по сторонам. Со всклоченными волосами, невысокий, сгорбленный, в потёртом плаще, который явно был ему велик. Старые ботинки скрипели при каждом шаге. На плече висела кожаная сумка, из которой торчал край папки с документами.

Сергей знал, кто он. Маг. Мелкий игрок на чёрном рынке. Торговец амулетами, которые едва работают. Ни семьи, ни друзей. Просто человек, который пытается выжить, пока система давит его со всех сторон.

— Эй, ты? — сказал мужчина, заметив в тени Львова, — Чего уставился?

Сергей сделал шаг вперёд. Его голос был спокойным, почти мягким:

— Мне нужна помощь.

— Помощь? — мужчина фыркнул, — Денег нет, сам концы с концами едва свожу. Дай пройти.

— Нет, — Сергей чуть улыбнулся, — Я говорю о помощи… другого рода.

Мужчина нахмурился. Что-то в лице юноши заставило его напрячься. Но было уже поздно.

Сергей поднял руку.

Воздух вокруг него сжался, будто невидимый кулак сжал пространство. Слабые защитные амулеты хрустнули, мигнули и перестали работать. А слабый ледяной удар Львов отбил и сам.

Мужчина закашлялся, сделав полшага назад, но его ноги подкосились. Он ударился о стену, глаза расширились.

Жертва поняла. Возможно, не полностью, но достаточно, чтобы начать бояться.

— Что… ты… такое? — прохрипел мужчина.

— Кто-то, кому нужно немного энергии, — ответил Сергей, подходя ближе.

Тёмная магия в нём ожила. Она не просила. Она требовала.

Сергей чувствовал, как она вырывается наружу, словно ледяной ветер, пронзающий плоть. Глаза стали глубже, темнее — словно в них открылись двери в другое измерение.

— Пожалуйста… — прошептал мужчина, — У меня есть деньги…

— Мне не нужны деньги, — тихо ответил Львов, — Только боль.

Он положил ладонь на лицо мужчины. Пальцы легли на веки, щёки, лоб. И тогда всё началось.

Тело мага дернулось. Он попытался закричать, но голос пропал. Его глаза внезапно стали белыми, как будто их залило молоком. Из уголков рта потекла тонкая струйка чёрной жидкости — не кровь, не слюна.

Это была энергия. Его энергия. Его страх. Его жизнь.

Сергей закрыл глаза. Он чувствовал, как переработанная, «грязная» энергия вливается в него. Как холодный огонь, который не обжигает, а согревает. Как первый глоток воды после долгой жажды. Он чувствовал, как тьма внутри него успокаивается.

Словно тварь, которую накормили, становится тише.

Мысли Сергея снова становятся ясными.

Тело мага обмякло. Оно осунулось, стало пустым. Лицо — сморщенным, как у старика. Глаза остались открытыми, но в них не было ничего. Ни света. Ни жизни. Только пустота.

Сергей отпустил его, и тело упало на землю с глухим стуком.

Львов стоял несколько секунд, дыша глубоко, размеренно. Затем посмотрел на свои руки. Они больше не дрожали.

— Наконец-то… — прошептал он, — Наконец-то!

Москва просыпалась в привычном ритме — шум мобилей, гудки, мерцающие вывески и запах утреннего кофе. Но для Львова этот день был другим. Он чувствовал это по тому, как его кожа больше не горела изнутри, по тому, как мысли стали ясными, словно после долгой метели небо наконец прояснилось.

Он пытался изучить недавно купленный пергамент в своей тайной квартире на окраине города — уже третьей, ведь Сергей менял их постоянно. Здесь никто не знал его имени, а соседи даже не пытались знакомиться. Маленькая, почти пустая комната с единственным окном, выходящим на серую стену соседнего дома — вот и всё, что представляла собой эта квартира.

Здесь он мог быть собой. Или кем-то ещё. Кем-то новым. Кем-то, кого никто не знает.

Внезапно экран смартфона загорелся.

Не от прикосновения. Не от сигнала входящего вызова. Просто так. Сам по себе.

Сергей замер.

На дисплее появилось сообщение:

«Хорошая работа. Но пришло время перестать быть одиночкой. Они долго не живут. У нас есть, что тебе предложить»

Ничего больше. Ни имени. Ни номера. Ни логотипа. Только текст.

Чёткий. Холодный. Точный.

Сердце Львова не забилось быстрее.

Он просто взял телефон и перечитал строку снова. И снова. Парень мгновенно начал анализировать произошедшее. Это не было случайностью. Не было ошибкой системы.

Это был сигнал.

От кого-то, кто знал, что он сделал. От кого-то, кто знал, что Львов выбрал путь, с которого нет возврата.

Кто-то, кто наблюдал за ним… уже давно.

Сергей, разумеется, проверил устройство. Никаких следов вторжения. Никаких данных о передаче информации. Это было невозможно. Сообщение пришло из ниоткуда.

Львов встал, медленно прошёлся по комнате. Внешне он был спокоен, но внутри всё напряглось.

Паранойя? Возможно.

Но парень слишком долго жил в мире, где ничего не происходило просто так. Если кто-то нашёл его, значит, они знали, как это сделать. А если знали, как найти — значит, они были опасны.

Или полезны.

Или… и то, и другое?

До этого он действовал один. Осторожно. Скрытно. Всё время старался остаться вне поля зрения тех, кто охотился на чернокнижников. Он не хотел быть частью какой-либо организации. Он не доверял никому. Даже самому себе не всегда доверял.

Но теперь…

Теперь он понимал, что один он ограничен. Один он может лишь скрываться. Убивать. Прятаться. Жить в постоянной тени. Но…

Кто-то уже знает о нём, это очевидно. И этот кто-то не торопится сдавать его Инквизиции…

Что если этот «кто-то» предлагает защиту? Возможность развивать силы? Работать ради чего-то большего, чем месть?

Это был призыв.

И Львов собирался ответить на него.