Загробные приключения Саши Маузера

Глава седьмая: Начальник, командир и опекун в одном лице

Находясь в полевом лагере посреди джунглей, я обычно любил поспать подольше, часиков до девяти. Во-первых, у нас тут такого нет, как в армии — в шесть утра боевое построение, слушаем задачу на сегодня, потом каждый делает пятьдесят отжиманий, а кто не справился, тот моет за всеми посуду — такого нет. Во-вторых, мое возвращение в лагерь обычно обозначало то, что на следующий день мне придется заняться какой-нибудь дурацкой работой, а перед этим, согласитесь, никогда не мешает выспаться. Ну, и в-третьих, самое главное — я жил один, и у меня не было жены, которая бы утром будила меня с претензиями насчет того, сколько я вчера выпил и почему всю ночь дышал на нее перегаром. Идеальная жизнь, как она есть, во всей красе.

Но в этот раз я проснулся рано, часов в семь — и не просто проснулся, а открыл глаза и сел на кровати, словно по сигналу будильника. И, спустя пару секунд, осознал — я впервые в жизни идеально выспался! Не было ни вялости, ни сонливости, ни плохого настроения, даже малейшего следа вчерашней попойки с товарищами — нет, я был свеж, бодр, полон сил, с ясной головой и на позитиве. Видимо, мое новое тело имело какой-то внутренний таймер, по истечению которого я получал полноценный отдых с восстановлением всех нервных клеток и очищением организма. Вот это я понимаю, апгрейд! Да так можно хоть всю жизнь бухать, утром все равно будешь, как огурчик. На бодрячке я даже решил сделать зарядку, чем, кстати, давненько пренебрегал. Отжимания на кулаках? Да легко! Приседания? Да нефиг делать! Пресс покачать? Вообще не проблема. Все мышцы были хорошо растянуты, мускулы по твердости напоминали мрамор, мое тело было готово к любой задаче и совершенно не чувствовало усталости. Только вот в туалет хотелось, наверное, переработанная за ночь вместе со всеми вредными веществами жидкость просилась наружу. Посвистывая, я отправился в санузел, и остановился, когда изнутри до меня отчетливо донесся плеск воды и чье-то приглушенное мурлыканье.

И опять же — раньше я бы с похмелья минут пять бы соображал, что за незваный гость вот так, в наглую, плещется у меня в душе, а сейчас до меня дошло сразу: Даша, кто же еще. Тем более, посмотрев вправо, я обнаружил расстеленный на полу матрас с подушкой и одеялом, а рядом — огромный открытый чемодан, на крышке которого лежали разные туалетные принадлежности. И даже трусики с лифчиком. Приехали.

— Даша, блин! — не имея возможности ударить кулаком в дверь в виду ее отсутствия, я просто подергал за шторку, отделяющую душевую от остальной части палатки. — Давай быстрее!

— Надо было раньше вставать, — ответил язвительный голос Даши, и мурлыканье, отдаленно похожее на приглушенное пение, возобновилось с новой силой. Интересно, а как она там моется? У меня же в палатке бойлера нет, я просто себе в бак воды набираю, а потом из шланга окачиваю себя холодненькой, для здоровья полезно, да и привык уже. А Даша плещется в свое удовольствие. Моржом она заделалась, или что?

Кончилось все тем, что я выскочил наружу искать дерево, чтобы отлить, благо, их вокруг полным полно. Ну, а заодно, раз выскочил, прошелся по лагерю — проверить, не натворили ли ночью мои хлопцы в пьяном угаре чего-нибудь эдакого. Когда вернулся, Даша уже сидела на моей кровати, завернутая в полотенце, и вытирала мокрые волосы другим полотенцем.

— Гутен морген! — приветливо поздоровалась рыжая.

— Здоровэньки булы, — буркнул я на родном хохлятском, и отправился умываться. Но оказалось, что уже нечем, Даша, пока мылась, всю воду истратила. Теперь надо брать ведро, и идти к ручью.

— Рыжая, ну вот почему ты не осталась в штабе ночевать? Я бы тебе на коврике под дверью постелил.

— Я просто не хотела дать тебе шанса передумать, — с хитрой улыбкой ответила Даша. — Не забывай, если ты меня обманешь, то очень скоро кое-кто узнает, как ты меня напоил, а потом обесчестил. А для этого все в лагере должны были видеть, что я с тобой ночевала, а не в другом месте.

— И с каких это пор ты такая предусмотрительная стала?

— Жизнь меняется, Маузер, и люди в ней тоже, — загадочно ответила рыжая. — Знаешь, лучше выйди, погуляй, я пока переоденусь. А то у меня под полотенцем ничего нет.

Оп-па, вот ты и попалась! Лови ответочку. Старательно протерев глаза, я скрестил руки на груди.

— Никуда я идти не собираюсь, это, вообще-то, моя палатка.

Даша покраснела.

— Маузер, давай только без шуток, ладно? Не забывай, я уже без пяти минут замужняя женщина!

— Без шуток? А, то есть, то, что ты вчера вытворяла — мне, по-твоему, тогда сильно весело было, да?

— Саша! Ну, отвернись, хотя бы.

— Не собираюсь.

— Почему ты себя так ведешь? Мы ведь, кажется, вчера договорились…

— А как мне себя вести, рыжая? Ты опять свалилась мне на голову с какой-то просьбой, шантажом заставила пойти тебе на уступки, оккупировала мое жилище, еще и командуешь! Я не знаю, может, у вас там на тринадцатой базе богемная среда, где всем все можно, но лично я такого не понимаю.

Даша замолчала, раздумывая.

— Да, ты прав. Действительно, как-то некрасиво получилось. Давай так: для начала, я приношу тебе свои извинения за то, что нагло ворвалась в твою жизнь.

— Не ворвалась, а вернулась.

— Тем более. Еще я признаю, что должна следовать твоим правилам — ты ведь здесь царь и бог, ты все вокруг создал, можно сказать, из ничего.

— Вот-вот!

— И конечно… если тебе хочется посмотреть на меня без одежды… — голос Даши задрожал. — То я… конечно… должна подчиниться…

Стоп-стоп, чего?!

— Даша, не говори так, будто я какой-то извра…

— Нет! Не надо меня жалеть! Если тебя заводят страдания девушки, которая на все готова ради своего любимого… — она начала теребить узел на полотенце. — Я на все готова ради своего Эрнесто… И если надо, я удовлетворю твои похотливые амбиции… ведь это меньшее, что я могу сделать в обмен на услугу…

Ее игра меня не обманула — да, голос дрожит, да, пунцовые пятна на щеках и весь вид выражает застенчивость, но ее глаза выдавали ее, хитро поглядывая на меня. Несомненно, она понимала, что я такое не выдержу.

— А если ты… захочешь мое тело… то я, конечно, не буду кричать… ведь ты хозяин, тебе решать, как мною распоряжаться, пока я у тебя дома… — и ее рука развязала узел полотенца, позволяя ему слегка соскользнуть вниз.

Плюнув на все, я отправился в ванную, и еще долго стоял там, бившись головой об стекло зеркала, висевшего над рукомойником. За что мне все это, Господи?

— Ну, вот, я и все, — Даша, снова облачившись в комбинезон и куртку, покрутилась на пятках. — Маузер, ну ты что, обиделся? Брось, это же дружеская шутка. Мы с тобой на ферме в одном сарае спали, чего нам друг на друга обижаться по пустякам?

Я молчал, упорно делая вид, что игнорирую ее. Впрочем, Дашку это не смущало — она вовсю щебетала, рассказывая, как вчера дозвонилась до Эрнесто, и как он уже сегодня должен прибыть в наш лагерь, а если не успеет вовремя закончить все свои дела, то нагонит уже возле метеорита, когда мы там будем. Так и вышли из палатки — я мрачный и насупленный, а она счастливая и полная радости.

Потихоньку и другие охотники начали вылезать из своих жилищ, передвигаясь в направлении ручья, и окуная туда головы — это у нас такой утренний ритуал после каждого праздника, считалось, что вода в Каменном Ручье обладает волшебными свойствами лечить похмелье. Придя в себя, мужики набирали воду ведрами, тащили к себе, и готовили себе каждый завтрак, под контролем Ахилла разбирая запасы из нашей подземной кладовой, набитой мясом, овощами и фруктами. Полевая кухня работала только по праздникам, в остальное время каждый себя обслуживает самостоятельно. Сам я опять наведался в штаб, где с балкона объявил в громкоговоритель план на сегодня — всем охотникам уровня «профи» готовиться к походу, выступаем в два часа дня. Остальным оставаться в лагере до дальнейшего распоряжения, но держать себя в форме, и быть готовыми, в случае необходимости, выдвигаться нам на подмогу. Закончив сообщение, тоже набрал ведро воды, вернулся в палатку (Даша не отставала от меня ни на шаг), наполнил бак и все-таки умылся, остатки воды перелил в котелок, развел в углу палатки костер в импровизированном, сложенном из камнями очаге, перед этим предусмотрительно открыв над очагом вырезанное в ткани окошко, и принялся готовить завтрак. Решил сварить себе суп — все ингредиенты под рукой, и дело нехитрое, было бы желание научиться.

— Дай, я сама сделаю, — вызвалась Даша.

— А ты умеешь?

— Спрашиваешь, — фыркнула она, забрала у меня нож, и принялась нарезать овощи ровными кубиками, а не кусками, как получилось у меня.

Ого, вот это да! Впервые на моей памяти рыжая что-нибудь готовит. Тем более, для меня.

— Удивлен? — улыбнулась Даша, высыпая овощи в кипяток. — Да, я научилась готовить. Володе нравится, когда я ему готовлю. Говорит, это ни с чем несравнимое удовольствие — вкушать еду, приготовленную любимой женщиной.

— Как мило и романтично, щас блевану! Только ты его то Володей называешь, то Эрнесто. Давай, чтобы не путаться, называй его одним именем, а то у меня вечно мысль, что у тебя там гарем мужиков.

— Между прочим, мог бы и быть — я завидная невеста, — гордо ответила Даша. — Не поняла, а ты чего это там лыбишься?

— Да так, просто.

— Не веришь? Да, чтобы ты знал, уже одного того, что я жила в джунглях и охотилась на монстров, хватает, чтобы выделить меня из толпы других женщин. Они ведь на базе — что? Света белого не видели, всю жизнь под куполом, взаперти. А я — интересная, много чего видела, много чего пережила. Все мужики думают, что я бесстрашная, и уважают меня за это. Но Володя — он не такой! Он сразу разглядел во мне нежную, жаждущую любви натуру. Я честно ему сказала, что всегда хотела не в монстров стрелять и по траве ползать, а хотела романтики, чтобы меня носили на руках, осыпали подарками, чтобы меня защищали и берегли, как ценную вещь, чтобы мне дарили ласку и тепло, говорили слова любви, чтобы я чувствовала себя хрупкой женщиной в сильных руках своего мужчины. Он пообещал сделать все для этого, и поцеловал меня, и я буквально плавилась от прикосновений его губ! А какая у нас была первая ночь! Он, сильный и красивый, я — нежная и беззащитная, и та ночь пролетела, как один миг, я сгорала от удовольствия и оживала в его объятиях, снова и снова, а наутро он встал передо мной на колени, протянул мне букет цветов, и сказал…

Договорить Даше было не суждено — ее грубо прервали звуки, подозрительно похожие на те, когда кого-то рвет. Ну, что я могу поделать, не выношу я таких историй. Брезгливо отодвинув от себя ведро, я вытер рот, и сдавленно прохрипел:

— Давай ты мне это лучше в другой раз расскажешь.

— Давай, — обиженно вздохнула Даша, и вернулась к готовке. Ей явно хотелось, чтобы я за нее порадовался. А чему тут радоваться? Тому, что ей, двадцатилетней безответственной лентяйке, банально какой-то мужик голову вскружил? Тоже мне, достижение. Да видел бы он ее в то время, когда мы с ней только познакомились — он бы ее послал куда подальше, и правильно сделал. Более жалкого зрелища и представить сложно.

Блин, неужто я ревную? Да нет, бред какой-то. Просто неприятно, мне бы хоть раз «спасибо» сказала, а тут прям в красках расписывает, как ее какой-то Володя цветами к свадьбе склонил. Чтобы отвлечься от этих мыслей, я взял бутылку с водой, и приложил горлышко к губам, глотая содержимое.

— Кстати, Маузер, — Даша, воспользовавшись затянувшейся паузой, решила сменить тему. — У нас с Володей к тебе еще одна просьба будет. Небольшая, так, на пять минут. В общем… это самое… короче, нам нужно твое благословение.

Плохо то, что я тот момент глотал. Наверное, если бы не мои новые рефлексы — захлебнулся бы точно. Вода во рту вдруг оказалась на кровати, а от моего кашля чуть не сорвало палатку с деревянных столбиков. Даша невозмутимо продолжала варить суп, пережидая мою бурную реакцию.

— Чего, блин?

— Твое благословение, — терпеливо повторила рыжая. — Ну, знаешь, как отец благословляет дочь, перед там, как выдать ее замуж: мол, живите в счастье, дети мои, а ты, зятек, заботься о ней, береги и люби. Родители Володи нас уже благословили, теперь твоя очередь.

— Да это с хрена ли? Я тебе что, отец?

— Ну… фактически, ты мне вроде, как опекун, — видя, что я продолжаю смотреть на нее охреневшим взглядом, Даша торопливо начала объяснять. — Просто, понимаешь, настоящих родителей я никогда не знала, в приюте никто меня уже не помнит, а Координатор, мой крестный отец, давно ласты склеил. Ну, а ты же меня тогда взял под опеку, работать заставлял, воспитывал всячески, кормил и оберегал. А если бы не ты, я бы на тринадцатой базе не оказалась, и с Володей не познакомилась. Вот и получается, что благословение давать именно тебе — ближе тебя мне никого не найти.

Да, все больше и больше убеждаюсь, что не зря тогда переживал — что они с женихом сядут мне на шею. Ты посмотри на нее! Что за бред она вообще несет?

— А ничего, что мы с тобой спали?

— Один раз не считается, — пожала плечами Даша. — Тем более, мы оба этого хотели.

— Утешила. Кстати, а Володя об этом знает?

— Конечно, я ему все про тебя рассказывала, и это в том числе.

— И он все равно не против?

— Нет, наоборот, он сам предложил, чтобы благословение давал именно ты.

Воистину, мир катится к чертям. Поздравляю, Маузер, будешь рыжую замуж выдавать. Даже здесь она без тебя справиться не может.

— И что мне нужно будет говорить?

— Я тебе текст напишу, — пообещала Даша. — Главное, скажи это все с серьезным видом, соедини наши с Володей руки, и все, больше ничего не надо.

— Еще раз утешила. И когда?

— Как мой любимый появится — в любой удобный для тебя момент. Только не затягивай, а то нам без этого венчаться нельзя.

— В натуре, венчаться будете? В церкви, что ли?

— Конечно! — Даша подняла к небу… точнее, к потолку палатки, счастливые глаза. — Ведь Он там, наверху, должен все видеть — как я иду к алтарю с чистой душой и наполненным любовью сердцем! Перед нашим Богом, мы соединим наши сердца узами священного брака, и навечно станем одним целым! Неплохо, а? Это я уже свою речь репетирую. Кстати, а как ты думаешь, кого мне взять подружкой невесты? Я думала Киру, но ты же ее с работы на пару деньков отпустишь? Маузер! Ты что, меня не слушаешь?

— Вода…

— Чего?

— Дура! Вода из котелка выливается!

Даша с неохотой очнулась от сладких грез, и завизжала — оказывается, в приступе мечтаний она накрыла котелок крышкой, и, когда вода закипела, то полезла наружу, залив огонь и весь очаг заодно. Поели, блин, супчика.

— Саш, прости, я не хотела! Сейчас все исправлю.

Чувствую, этот поход будет мне совсем не в радость. Я ее Эрнесто-Володю еще никогда не видел, а уже его ненавижу.

******************

Кое-как позавтракав, я отправился следить, как мои бравые охотники готовятся к походу. Пока «любители» продолжали заниматься своими делами, искоса поглядывая в нашу сторону и с завистью вздыхая, «профи», уже облаченные в стандартную полевую униформу «Моей обороны», собирались на специально расчищенной площадке между штабом и гаражом, выгребая по углам склада все необходимое снаряжение, и раскладывая его возле стоящих в ряд грузовиков.

Дед, с длинным списком в руках, прошелся вдоль нагроможденных ящиков и коробок, проверяя наличие боеприпасов. Ахилл занимался проведением технического осмотра техники, Пироман снаряжал свой «фургон» — небольшой черный грузовичок, напичканный взрывчаткой, Карлсон и Трегуб суетились возле «К-111», единственного имеющегося у нас в наличии боевого вертолета самой современной модификации. Вот только Салама и Лю нигде не было видно.

Даша отстала, остановилась перекинуться парой слов с Ахиллом, а я, подойдя к вертолету, услышал откуда-то из-за него громкие голоса.

— Лю, что тут происходит?

— Саня! — увидев меня, китаец обрадовался несказанно. — Слушай, может, ты ему объяснишь?

Я перевел взгляд на Лобанова, что стоял рядом и курил, с выражением ослиного упрямства на лице.

— Сеня, в чем дело?

— Ты же дал приказ — брать с собой только тех, кто достиг уровня «профи», — напомнил Лю. — А у Сени до сих пор уровень «любителя», а значит, ему с нами нельзя.

— Да блин! — кузнец сжал могучий кулак. — Я, может, тоже хочу с вами, на этот камень из космоса посмотреть! Ничем я не хуже «профи», мне просто Маузер из вредности уровень не повышает.

— И правильно делает, — тихо пробормотал себе под нос Лю. А громче сказал: Сеня, приказ есть приказ, не доработал уровень — сиди на базе, так командир сказал.

— Да как вы вообще без меня? — возмутился Лобанов. — Да я, блин… Да я…

Я знаком попросил Лю уступить мне инициативу ведения разговора.

— Сеня, вот скажи, ты пиво любишь?

— Ну, люблю, — протянул кузнец, искренне не понимая, при чем тут это.

— А представь, что ты нашел человека, который тебе его покупает, приносит, еще и банки открывает. Хорошо?

— Ну, допустим.

— А теперь представь, что этот человек плохо пиво приносит — покупает не темное, как ты любишь, а светлое, половину по дорогу теряет, и банки открывает не аккуратно, часть тебе на диван проливается. Плохо?

— Так себе.

— А теперь, представь, что тебя пригласили на фестиваль, где этого пива будет дохренище просто! А если ты много выпьешь, тебе еще и денежный приз дадут. И вроде все в кайф, на твоей улице праздник, но вот этот человек, который очень плохо приносит тебе пиво, хочет поехать с тобой — чтобы и там его тебе очень плохо приносить, и тем самым портить тебе все удовольствие. Возьмешь его с собой, или нет?

Лю незаметно показал мне большой палец. Да, что ни говори, а в таких жизненных аналогиях я силен — у отца научился, тот любил по мозгам ездить, сравнивая все подряд со всем на свете. Но с дураками всегда все действует, как известно, по-другому. Лобанов только немного подумал, а потом выдал:

— Не, ну а чё? Пусть едет. Так мне хоть кто-то пиво будет приносить, а без него, блин, придется самому бегать!

Логично.

— Иди, Сеня, собирайся, и кувалду свою не забудь.

— Ага, — он швырнул окурок в траву, и удалился, довольный, как слон. Даже не поблагодарил.

— Саня!

— Что? Попытка не пытка, но сильно стараться не стоит, больше нервов потратим. Дадим ему счетчик, и пусть себе по окрестностям ходит, радиацию измеряет. Опять же, не устаю повторять — мне всегда нужен тот, кого я кину монстрам, и убегу, пока они будут его рвать. Иди, проследи, чтобы он гранат с собой в рюкзак не напихал, а то еще взорвемся все, нафиг.

Лю поплелся следом за Лобановым, а я продолжил свой путь по лагерю в поисках «мастера» Салама. Даша быстро догнала меня, пристроилась рядом.

— Гуляешь? Круто, я с тобой!

Я промолчал.

— И как же все вокруг изменилось, а? — рыжая с грустной радостью осматривала лагерь. — Раньше один домик на деревьях был, а сейчас — вон, целая база, только без купола. Саша, ты молодец просто!

— Спасибо, стараюсь.

— Не поверишь, но я там, на базе, за вами всеми постоянно скучала! И по тебе, и по Мафую, и по Ахиллу, и…

Мы завернули за угол ангара-склада, и в тот же миг что-то громадное, серое и волосатое радостно ринулось нам наперерез. Моя реакция сработала мгновенно, я сшиб Дашу с ног, и накрыл ее своим телом, заодно пытаясь вытащить из-за пояса охотничий нож. Но большой влажный нос скинул меня в сторону, и, перевернувшись, я получил в лицо шершавый теплый язык. Я тут же расслабился, и закрыл лицо.

— А-а-а-а! — Даша завизжала, когда монстр переключился на нее. — Маузер! Помоги, меня опять едят! Не хочу, не хочу!

— Рыжая, успокойся. Кажется, кое-кто по тебе тоже очень скучал.

— Что ты несешь, придурок! Спасите! Ай, мама! — Даша вопила так, что ее было слышно, наверное, по всему лагерю.

— Даша, да открой ты глаза! Ты нашего Казбека, что ли, не узнаешь?

— Как-к-к-ого К-а-а-азбека? — простучала зубами рыжая.

— Нашего! Казбек, фу! Сидеть!

Пришлось сделать вид, что я что-то достаю из кармана, и подношу к зубам — громадный серый волчонок тут же успокоился, и сел, выжидающе смотря на меня, и выпрашивая свою порцию. Даша, вся в слюнях и шерсти, выругалась, негромко, но смачно.

Раздался топот ног, и рядом, тяжело дыша, остановился Салам, за ним по пятам следовал маленький человечек в очках и грязной, покрытой пятнами машинного масла робе.

— Удрал, нах.! — выругался Салам. — Как сорвался, нах., только его, нах., и видели!

— Вы что его, дрессировали?

— Хотели с его помощью «Миротворца» испытать, — прохрипел изобретатель Кин Дао. — Мы же разрабатываем его для борьбы с монстрами, а где еще тут монстра взять?

— Так, вы что, совсем охренели? А если бы он погиб?

— Да ладно, нах., мы же не убивать, а так, на прочность, — оправдывался Салам. — Типа, выдержит наш робот нападение такой махины, нах., или нет.

Видимо, Казбек учуял наш с Дашей запах поблизости — вот, и сорвался, не выдержал. Я почесал волчонка за ухом, и чуть не рухнул пластом, когда он сунул мне нос в куртку, обнюхивая и выискивая, не прячу ли где-нибудь что-нибудь вкусненькое.

— Нету у меня гостинца, нету. Салам, покажешь новинку?

— Иди, смотри, в заповеднике стоит.

— Даша, идешь?

— Иду, — рыжая утиралась подолом куртки. — А что за заповедник?

Приблизившись к полосе деревьев, мы очутились возле низкой металлической ограды, сверху шла полоса колючей проволоки. Тут же была дверь, над которой висела большая картонная табличка с надписью красным маркером: «Осторожно! Посторонним не входить!». Но, я же не посторонний, поэтому толкнул калитку, и вошел. Даша, Салам и Кин Дао последовали за мной.

Здесь располагался так называемый природный заповедник, в котором жили все прирученные нами монстры. Кстати говоря, в охоте мы их в последнее время использовали редко, все больше числом людей и количеством взрывчатки нечисть брали, но на всякий случай кое-каких чудовищ под боком держали. Среди них — по-прежнему гигантский волчонок Казбек, и крылатая лошадь, пегас Гермес, любимец Даши. Только они не содержались в клетках, а жили в огороженном участке джунглей, как в природном зоопарке — вроде взаперти, а вроде и на воле, каждый в своей привычной среде обитания.

— А где мой Джекки? — рыжая, вспомнив про свою прирученную плотоядную обезьяну, вертела головой. — Джекки, твоя мама пришла! Где он?

— Пришлось отпустить твоего Джекки, — вздохнул я. — На волю.

— В натуре? Это не смешно! Он что, умер?

— Даша, вот что ты за человек? Говорю же тебе, русским языком — отпустили на волю, еще в те времена, когда ты свалила от нас. Бросила его, а он, между прочим, тут капец, как скучал. Две недели ничего не ел, лежал, и хандрил.

— Блин, ну я же не специально! — Даша сникла. — И что?

— А то? Вывезли его на вертолете подальше в джунгли, и там оставили. Сейчас, наверное, живет и радуется.

— Так он же ручной! Как он там сам в джунглях выживет?

— Как его родители выживали.

— А ничего, что мы же его родителей и убили?

— Не волнуйся, я на нем метку поставил, типа, клеймо. Если кто-то из наших увидит, то трогать не будет. Не пропадет, думаю.

Прошли еще немного, и вышли на поляну, где стояла громадная механическая махина — самодельный боевой робот «Миротворец». В нем не было элегантности или красоты, просто тупо гора металла, отдаленно напоминающая гуманоидную форму. Куда больше впечатления производил навешанный на него арсенал всевозможного оружия — в основном гранатометов и небольших пулеметов, чьи ленты уходили в огромный металлический рюкзак за спиной робота.

— Я его еще не покрасил, — смущенно признался Кин Дао. — Как покрашу, будет еще лучше.

— Это всегда успеешь, лучше покажи, как он работает. И вообще, работает?

— Ну, в тренировочном режиме работает — слушает команды, передвигается, и наводит стволы на цель. Но в боевом режиме я его еще не испытывал. Нужна мишень, угроза.

— Стрелять пробовал?

— В кого? — он развел руками.

— Эх, ты! — презрительно сказал я. — Изобретатель! Технарь, а мыслить творчески не умеешь. Жди здесь, сейчас кого-то напрягу.

Воспользовавшись радиотелефоном, я связался с Трегубом. Спустя полчаса мишень появилась — остов сгоревшего грузовика, который долгое время валялся у нас на складе бесполезной грудой железа. Для полигона мы выбрали место, подальше от заповедника, на границе лагеря.

— Представь, что это — монстр на отдыхе, — приказал я Кин Дао. — Тебе его нужно убить, иначе он проснется, и сожрет всех нас. Давай, действуй.

— Ух, как интересно! — прошептала Даша, на всякий случай, как и раньше, прячась за моей спиной. Остальные «зрители» в лице незанятых сборами к походу «любителей» столпились неподалеку.

Для управления роботом изобретатель использовал ноутбук, с которого и подключался к системам «Миротворца» через радиосигнал со спутника. Загрузив программу активации робота, Кин Дао заставил его сделать пару шагов вперед, пару назад, неуклюже развернуться, и даже слегка подпрыгнуть на месте, согнув ноги в коленях. Последнее получилось не очень, но нас это и не интересовало.

— Так, а теперь, расстреляй грузовик из пулемета, а потом взорви, — распорядился я.

Робот послушно повернулся в сторону «чудовища», шагнул к нему, и поднял стволы пулеметов. Кин Дао мышкой навел прицел робота на грузовик, красной областью выделил зону поражения, и ввел код, запускающий стрельбу. Стволы пулеметов изрыгнули пламя, и послышался звук, с которым пули прошивали обугленный металл. Некоторые пролетали мимо, и вспахивали землю за грузовиком. Хорошо еще, что мы отошли подальше, а то бы точно оглохли от страшного грохота оружия.

— Работает, — прошептал изобретатель. — Работает, Маузер!

— Вижу. Прекращай стрельбу.

Кин Дао кивнул, и ввел отменяющий код. Куда там! Пулеметы продолжали стучать, тратя весь своей боезапас, машина превратилась в решето, но останавливаться робот явно не собирался.

— Что-то заело! — изобретатель снова ввел код, и снова никакой реакции. — Наверное, система управления зависла. Сейчас, я его выключу.

Но не успел он прикоснуться к клавишам, как стрельба стихла. Робот замер в своем положении с поднятыми стволами, а потом откуда-то из его спины пошла струйка дыма. Нижняя часть металлического рюкзака начала стремительно краснеть.

— Ложись, нах.! — рявкнул Салам.

Окутанный дымкой, «Миротворец» взорвался — с детонировали заряды для гранатометов, спрятанные у него в рюкзаке. Вверх поднялся столб пламени, нас обдало волной жара. Хорошо еще, что он не был напичкан сильно взрывчаткой, так слегка, для тренировочного боя. Когда дым рассеялся, оказалось, что робота разорвало пополам, и теперь каждая половина лежала отдельно друг от друга.

Кин Дао захлопнул крышку ноутбука, швырнул его в сторону, и начал со стоном кататься по земле — потеря «Миротворца», над которым он работал последние три месяца, сильно ударила по его нервам.

— Не переживай, друг, — я осторожно похлопал его по плечу. — Лучше отдохни, а как вернемся, я тебе списанного с базы нормального робота куплю, будешь им заниматься. Согласен?

— Согласен, — простонал изобретатель, орошая зеленую траву горючими слезами.