Загробные приключения Саши Маузера

Глава шестьдесят четвертая: Суд

Большой и просторный зал Верховного Суда при желании мог вместить человек двести. Самое ответственное место — это, конечно же, возвышение, на котором сидит судья, по форме напоминающее корабль, с палубы которого вершится судьба каждого, кто окажется на скамье подсудимых. Напротив возвышения — три ряда столов со стульями, для остальных присутствующих. Первый ряд почетный, там сидят не только подсудимые (если их несколько), а также адвокаты подсудимых, пострадавшие, свидетели, и прочие, имеющие отношение к судебному процессу.

Именно на первом ряду я сейчас и сидел, чувствуя, как галстук неприятно сдавливает горло, воротник рубашки натирает шею, а ноги потеют в туфлях. Только что меня привезли сюда под конвоем, и через десять минут начнется заседание, которое решит мою дальнейшую судьбу. Дело о гибели четвертой базы, возможный сговор с королевой монстров и подозрение на предательство в отношении Верховного Совета — вот три главных темы, по каждой из которых меня могут упечь за решетку на ближайшие несколько лет. Но выражение «упечь за решетку» в этом мире условное, тюрем здесь давно нет, так что для меня оно означает либо исправительные работы до конца жизни, либо переработка на генетические материалы. То есть, либо пожизненный приговор с целью принести пользу обществу, либо смертная казнь с той же целью. Даже не знаешь, что хуже.

В дальнем конце зала распахнулись двустворчатые двери, и внутрь хлынула толпа народа. Тихо переговариваясь, люди занимали места, рассаживались, стараясь устроиться так, чтобы хорошо все видеть. Шестеро из них — моя собственная группа поддержки, самые близкие друзья, пришедшие морально поддержать меня в трудную минуту. Естественно, это Даша с Никольским, Ник и Багира, а также Кира и Лобанов. Все остальные зрители — родственники тех, кто погиб на четвертой базе. Спиной я чувствую на себе злобные взгляды, слышу их перешептывания, надежды на то, что приговор будет самый строгий, какой только можно себе представить. Но не оборачиваюсь, вместо этого тянусь к стоящему передо мною стакану с водой, чтобы сделать глоток. Место рядом со мной пустует — там должен сидеть мой адвокат. Вообще, по закону суда мне полагается бесплатный адвокат (как и любому преступнику-нищеброду), но я не захотел делить это бремя с человеком, которого совершенно не знаю, и тем более которому совершенно не доверяю. Пришлось шерстить свои связи в поисках того, кто мог бы стать моим адвокатом. И такой человек нашелся, знаете, кто это? Ни в жизнь не догадаетесь!

— Привет, — Андрей приземляется на соседний стул, и мимолетно махает «моим», которые отвечают тем же. — Готов?

— Вроде бы, — неопределенно ответил я. — Спасибо, что согласился помочь. Слушай, я и не знал, что ты еще и юрист.

— Да из меня такой юрист, как из тебя — порноактер! — фыркнул режиссер и создатель великого множества шедевров для взрослых. — Я всего один курс отучился, потом ушел, решил кино снимать.

Так, а теперь, кажется, настало время серьезно волноваться.

— Но ты ведь сможешь что-нибудь сказать в мою защиту?

— Не ссы, я уже все продумал, — бодро отозвался Андрей, и выложил на стол черную папку для документов, хлопнув по ней ладонью. — У меня уже и речь заготовлена. Разрулим, будь спок!

Я подозрительно посмотрел на папку. Зная направление его творческой деятельности, можно не сомневаться, что речь является чистейшей воды импровизацией, и содержит в себе прямой призыв «Занимайтесь любовью, а не войной!», но не имеет никакого отношения к возбужденному против меня уголовному делу. И какого хера я отказался от бесплатного адвоката?

— Сам речь писал?

— Владимир помог, да и Ник тоже. Кстати, классные у тебя друзья, надо будет нам потом всем вместе затусить.

— Само собой, — блин, да если мне удаться выйти отсюда свободным человеком, я ту пирушку закачу, которая обычно в сказках упоминается. Типа, бухали они сорок дней и сорок ночей, и я там был, мед-пиво пил, нажрался в стельку, трахнул царевну, короче, погулял на славу.

Открылась дверь возле судейской трибуны, и в зал вошла Сэя — в новенькой, с иголочки, форме прокурора синего цвета с золотыми нашивками. Иссиня-черные волосы распущены и свободно лежат на плечах, глаза за стеклами очков холодно смотрят на весь окружающий мир, в руках зажат черный портфель из натуральной кожи с кодовым замком. Не обращая внимания на волнение публики, вызванного ее появлением, прокурорша скользнула к своему столу сбоку от трибуны, села, щелкнула замком портфеля, и начала выкладывать многочисленные листки, некоторые отпечатанные на компьютере, некоторые написанные от руки, среди них и официальные документы с аккуратными пометками карандашом. Выложила, спрятала портфель, и невозмутимо стала просматривать каждый листок, бегло пробегаясь по нему взглядом, и качая головой в такт своим мыслям. При этом Сэя ни разу не посмотрела ни на зал, ни на меня лично, даже головы от своих записей не подняла. Я отвел взгляд в сторону, чувствуя, как скверно становится на душе. А чего ты ожидал, идиот? Что она тебе подмигнет? Или улыбнется? Или опять посмотрит, как говно, тем же взглядом, что и в нашу первую встречу? Бр-р-р, как вспомню этот взгляд, аж мурашки по коже.

— Я так понимаю, Сэя и есть сторона обвинения? — громким шепотом спросил Андрей, опасливо косясь на грозную прокуроршу.

— Угу, — промычал я. — И сделает все, чтобы справедливость восторжествовала.

— Я слышал, она крепкий орешек.

— Ты даже не представляешь, насколько.

А еще, если раньше она люто ненавидела меня за то, что я потенциальный преступник, то теперь к этой ненависти прибавилась личная обида за поругательство над ее честью путем склонения к сексуальному контакту по причине страшной ошибки с моей стороны. Руки у меня предательски вспотели, и я снова потянулся к стакану с водой. До последней секунды я надеялся, что какие-нибудь личные или рабочие причины помешают Сэе возглавить судебное заседание, и в итоге назначат прокурора, которому я не успел так сильно подгадить, но теперь эта надежда исчезла с громким треском. Треклятая карма аукнулась мне прямым ударом ножа в грудину.

— Встать, суд идет! — зычно крикнул вошедший в зал секретарь. Тут же раздался шум отодвигающихся стульев и шелеста одежды, с которым все присутствующие начали торопливо подниматься на ноги. Мы с Андреем тоже встали, правила для всех одни. Следом за секретарем в зал неспешной походкой выплыл представительный, пожилой мужчина жизнерадостной наружности, в черной, тоже с иголочки, судейской мантии. Судья Шпацман, бессменный служитель Фемиды, за тридцать лет успевший отправить на заслуженное наказание более полусотни самых различных преступников. Хоть Верховный Совет и хвастался, что ему удалось создать расу сверх-людей, но даже среди них иногда попадались те, что с гнильцой. Все присутствующие терпеливо стояли, пока судья обстоятельно усаживался на свое место, занимая удобное для своей судейской задницы положение.

— Прошу всех садиться, — новый шум, и тишина. Не зная, куда деть руки, я раздраженно похрустел пальцами, и этот звук эхом отозвался в переполненном зале. Андрей рядом со мной замер, как статуя, но его глаза бегали туда-сюда, цепляясь за каждую мелочь. Но это было не внимание к деталям, а скорее, извечное творческое любопытство. Не удивлюсь, если в будущем скандальный режиссер выпустит новый фильм, где все действие тоже будет происходить в зале суда. Групповая оргия, после которой преступнику все прощается, ибо он доказал, что настоящий мужик.

— Итак, начнем, — Шпацман деловито нацепил на нос очки, и уже в них обвел взглядом зал. — Прежде всего, я должен задать один важный вопрос: доверяют ли сторона обвинения и сторона защиты судье и его секретарю? Прошу вас ответить, госпожа Сэя.

Еще одна формальность — если сторона обвинения имеет подозрения, что судья состоит в сговоре с подсудимым, что может отразиться на его решении, то можно потребовать заменить судью на более лояльного, но сделать это желательно в начале заседания. Тоже самое и со стороной защиты.

— Доверяю, — сказала прокурорша высоким, звонким голосом.

— Прошу вас ответить, господин Таркович.

— Доверяю, — ответил Андрей. Я молча кивнул, хотя моего мнения и не спрашивали. В принципе, для меня что этот судья, что другой — без разницы. Вот если бы можно было бы потребовать заменить прокурора.… Но я даже пробовать не стану. Во-первых, откажут, а во-вторых, Сэя сразу уцепится за это требование, как собака за кость. А потом перекрутит, и использует в своих аргументах, как раз об этом меня Никольский не так давно предупреждал.

— Также хочу спросить: не имеет ли одна из сторон неожиданного ходатайства насчет изменения процессуальных норм?

Обе стороны ответили, что нет.

— Рассматривается дело номер 543-дробь-восемь, — судья открыл лежавшую перед ним папку с материалами уголовного дела. — Истец — прокурор Верховного Суда госпожа Сэя, ответчик — создатель и глава компании ООО «Моя Оборона», охотник уровня «мастер» и внештатный консультант Особого Комитета по вопросам урегулирования конфликта с пришельцами, также именуемыми расой Z, Александр Маузер. Обвинение: намеренное уничтожение четвертой базы, покушение на жизнь, а также массовое убийство живущих там людей; вступление в сговор с разумным гуманоидным существом, имеющим кодовое имя «королева монстров»; грубое нарушение своих служебных обязанностей и превышение полномочий, приведших к страшной катастрофе, выразившейся в масштабном взрыве, произошедшем в секторе 22-V…

Я прикрыл глаза, но каждое слово судьи набатом звучало в моей голове. Все вспомнили, гады, ничего не забыли.

— Первое слово дается прокурору Верховного Суда госпоже Сэе, — закончил судья. — Госпожа Сэя, прошу вас.

— Протестую! — Андрей, словно вспомнив о чем-то важном, подскочил на месте с вытянутой вверх рукой. — Ваша честь, вы забыли спросить у моего дру… хм!.. клиента, не хочет ли он выступить с речью перед тем, как начнется обвинение.

— Действительно, — судья обратил в мою сторону вопросительный взгляд. — Господин Маузер, вам есть, что сказать?

Ощущая кожей, как меня буравят двести пар глаз, и, борясь с неожиданным приступом тошноты, я отрицательно покачал головой. Брови Сэи взлетели к переносице, и она впервые посмотрела прямо на меня, недоумевая, к чему этот цирк.

— Господин Таркович, потрудитесь объяснить: зачем вы просили дать вашему клиенту слово, если ему нечего сказать? — осведомился Шпацман.

— Так ведь… — весь грозный вид Андрея, с которым он явился в суд десять минут назад, таял с каждой секундой, оставляя вместо себя жалкого, беспомощного человечка. — Так положено… вроде…

— Вроде?

Сзади кто-то хихикнул — по звуку голоса я безошибочно распознал, что это была Даша. Андрей уставился в поверхность стола, искренне надеясь, что это избавит его от необходимости отвечать. Сэя покачала головой.

— Первое слово дается прокурору Верховного Суда госпоже Сэе, — повторил судья. — И предупреждаю, что если защита обвиняемого еще раз выскочит с ненужной просьбой, то я буду рассматривать это, как оскорбление суда.

Заложив руки за спину, Сэя неторопливо прошлась по пустому проходу, отделяющему судейскую трибуну от столов, где сидели все остальные. Ее голос звучал сухо и деловито:

— Прежде всего, хочу поблагодарить господина Маузера за то, что он не стал уклоняться от заседания или позорно сбегать, а явился сюда, чтобы нести ответственность за свои поступки. Также хочу выразить сочувствие всем тем, кто потерял на четвертой базе родных и близких. Поверьте, я сама потеряла нескольких друзей, очень хороших людей, и я понимаю вашу боль.

По залу пробежался шепот — ее заявление не оставило людей равнодушными. Я мрачно смотрел перед собой, изо всех сил избегая смотреть на лицо прокурорши.

— Поскольку обвинений несколько, я буду рассматривать их все по очереди, а в конце подведу итог, — продолжила Сэя. — Ваша честь, разрешите провести допрос подсудимому по первому обвинению.

— Разрешаю, — благосклонно ответил судья. — Если защита не имеет ничего против этого.

— Не имеем, — коротко ответил Андрей. Хотя, даже если бы имел, нам бы это не сильно помогло.

— Первое обвинение — намеренное убийство, а также покушение на жизнь людей, проживающих на четвертой базе. Господин Маузер, пожалуйста, встаньте.

Я поднялся, и свесил руки по швам, продолжая смотреть куда-то в точку на стене слева от судейского кресла.

— Господин Маузер, будьте так добры, расскажите суду свою версию произошедшего, — попросила Сэя. — Начиная с момента, когда вы получили заказ от Верховного Совета на уничтожение гигантской медузы.

Слова были вязкими и тягучими, как желе — они застревали в горле, и каждое необходимо было выталкивать из себя с невероятной натугой. Тем не менее, я начал рассказывать. Все-все, с самого начала.

— … и когда я увидел, что медуза уже приблизилась к четвертой базе настолько, что было уже поздно вызывать военную помощь, я принял решение действовать своими собственными силами. Все.

— Отлично, — кажется, Сэя была полностью удовлетворена. — Ваша честь, разрешите вызвать первого свидетеля.

— Разрешаю.

— Вызываю господина Трегуба, охотника «Моей Обороны», состоящего в охотничьем отряде под непосредственным руководством господина Маузера.

Один из конвоиров, стоящих у дверей, вышел в коридор, а затем вернулся в сопровождении белоруса. Шаркая ногами, Трегуб двинулся к крошечной трибуне справа от судейского стола, на которой выступали все свидетели. Вид у него был на редкость жалкий — костюм с чужого плеча висит на нем мешком, глаза смотрят в пол, и вся фигура выражает растерянность. Заняв свое место, он вытер об штаны мокрые ладони.

— Господин Трегуб, вы действительно состоите в охотничьем отряде «Моей обороны» под руководством Маузера? — обратилась к нему Сэя.

— Э-э-э… да.

— Правда ли то, что вы были рядом с Маузером, когда он охотился на гигантскую медузу?

— Правда.

— Действительно ли правдиво заявление Маузера о том, что он хотел обратиться за помощью к военным, когда увидел, с чем ему предстоит иметь дело?

Ну, вот вам, пожалуйста. Уже перекрутила.

— Ну, сначала мы хотели взять у четвертой базы пожарный вертолет, чтобы сбросить на медузу бомбу, — промямлил Трегуб. — Но потом поняли, что уже некогда.

— То есть, вы изначально планировали справиться своими собственными силами, не прибегая ни к чьей помощи, а только позаимствовав недостающее вам оборудование?

— Ну… да.

— Благодарю покорно, можете быть свободны, — кинув на меня взгляд, который явно говорил: «Командир, я ни в чем не виноват, я честно, старался, но я понятия не имею, как оно все должно происходить», Трегуб двинулся к выходу, и покинул зал.

— Итак, Маузер соврал, — подытожила Сэя. — Он не хотел обращаться к военным, он самодовольно решил, что придумает отличный план, который обеспечит ему победу. Ваша честь, разрешите вызвать следующего свидетеля.

— Разрешаю.

— Вызываю господина Кирца, охотника «Моей Обороны».

На этот раз место на трибуне занял Пироман — все еще не отошедший от ранения, бледный, едва державшийся на ногах. За ним по пятам следовал медбрат, приставленный сопровождать подрывника в зал суда, чтобы оказать ему немедленную помощь в случае резкого ухудшения состояния.

— Господин Кирц, потрудитесь рассказать правду о том, как вы по приказу Маузера создали самодельное передвижное взрывное устройство из старого автомобиля.

— Протестую! — Андрей поднял руку. — Мой клиент еще не рассказал до этого момента, а вы уже начинаете без его участия искать правду.

— Протест отклонятся, — сурово сказал Шпацман, ударив молоточком по круглой штуке, не знаю ее названия. — Ваш клиент завершил свой рассказ словом «все», за которым ничего больше не последовало. Его вина в том, что он не захотел добровольно признать свою вину во всем случившемся.

Андрей послал мне убийственный взгляд — мол, что ты молчишь, падла, помогай, я же не буду сам один все тащить! Но я лишь безразлично пожал плечами, и отвернулся. Далее последовал краткий рассказ Пиромана, и Сэе пришлось подойти вплотную к трибуне, потому что подрывник практически шептал, не имея сил повысить голос. Да, когда твои тело и внутренности пронзает стрела, выпущенная из арбалета орка — это очень серьезно. К счастью, местные врачи заверили, что Пироман будет жить, и даже полноценно поправится, но на это уйдет немало времени. А шрамы на лице, которыми его наградила Багира, и вовсе потребовали дополнительных расходов на пластическую операцию, все-таки пришлось их убирать.

— Спасибо, что пришли, — видя состояние подрывника, Сэя ободряюще улыбнулась ему, как старому другу. — Можете быть свободны.

Пироман заковылял прочь, через каждые три шага останавливаясь, чтобы перевести дыхание, в разрезе рубашки отчетливо виднелись бинты, которыми была перевязана его грудь. Я почувствовал укол совести.

— Итак, ваша честь, что мы видим? Подсудимый, опираясь на свои полномочия командира охотничьего отряда, принял решение остановить страшного хищника самым примитивным методом, который можно себе представить. И это очень странно, учитывая список имеющегося у него охотничьего снаряжения, — Сэя отошла к своему столу, и вернулась с исписанным от руки листком. — Во время экспедиции Маузера к упавшему метеориту я имела возможность поближе рассмотреть имеющуюся у него технику, и была поражена ее внушительной мощью. К примеру, боевой вертолет «К-111». Не является ли это доказательством того, что господин Маузер намеренно не воспользовался собственным вооружением, а выбрал примитивный метод, чтобы допустить нападение медузы на четвертую базу?

— Протестую! — Андрей вскочил. — Во время охоты на медузу боевой вертолет находился на другом задании… то есть, другой охоте. И мой клиент не имел возможности им воспользоваться.

— У вас есть доказательство? — осведомилась Сэя.

— Ясен хер, есть! — прокурорша поморщилась. — Я вызываю господина Макарова, охотника «Моей обороны».

Думаю, теперь уже никто не удивится, если узнает, что за трибуной для свидетелей оказался Карлсон. Его показания были кратки и точны: да, боевой вертолет был в другом месте, в охотничьем отряде, которым командовал Салам. На самом же деле боевой вертолет, как вы помните, находился в охотничьем лагере, но Сэя этого не знала.

— Ваша честь, я требую немедленно вызвать на допрос господина Салама, дабы он подтвердил слова господина Макарова.

— Вызывайте.

— К сожалению, господин Салам не может явиться в суд, — Андрей бросил в сторону прокурорши победоносный взгляд. — У него плохое самочувствие, и я уже предоставил справку об этом секретарю суда.

— Так точно, у меня есть эта справка, — подтвердил секретарь.

— Хорошо, — несколько раздраженная тем, как все хорошо началось, а теперь пошли кочки-бугорочки, Сэя опять прошлась по залу. — Однако отсутствие техники не снимает вины с господина Маузер. Что он за начальник, раз не может обеспечить своевременное нахождения необходимого снаряжения там, где это необходимо? И самое главное, как смеет он в этом случае защищать наши жизни от монстров, и называть себя охотником?

Раздался легкий шум, который тут же был прерван стуком молотка.

— Тишина в зале! — привычно крикнул Шпацман. — Госпожа Сэя, пока ваши слова доказывают лишь то, что Маузер виноват в гибели четвертой базы, как плохой командир своих подчиненных. Но это не доказывает вашего обвинения в том, что он намеренно убил людей, проживающих на этой базе. Если вам больше нечего сказать, то переходите ко второму обвинению.

— Второе обвинение напрямую касается первого, — Сэя схватила со своего стола компьютерные распечатки. — Я не могу доказать, что Маузер нарочно подстроил гибель четвертой базы, но у меня есть доказательства, что он нарочно не стал ее защищать. Потому что ему приказали так поступить.

— Это кто же?

— Королева монстров.

Глухая тишина.

— Королева монстров — это генетический объект, созданный много лет назад на шестой базе, — громко зачитала Сэя с листка. — Ее создали, как оружие против обитающих в джунглях монстров, однако она взбунтовалась и сбежала, взорвав лабораторию, где содержалась. В течение всего времени она пряталась, избегая контакта с военными и исследователями, но в последний год неожиданно активизировалась, проведя ряд диверсий, подрывающих благополучие людей, находящихся под защитой Верховного Совета. В частности — кража сорментия, похищение экспериментальной четырнадцатой базы, нападение на двенадцатую базу, убийство Сергея Петровича Координатора, сговор с расой Z против Верховного Совета.

— Вы можете допросить ее? — поинтересовался Шпацман.

— К сожалению, это невозможно из-за ее смерти. Да-да, королева монстров была все же обнаружена военными, и совершила самоубийство, не желая выдавать собственные планы и секреты. Доказательство — я сама видела ее тело.

— Официальный документ о ее смерти присутствует?

— Официального документа не существует, поскольку самой королевы монстров также официально не существовало.

— Тем не менее, я не могу судить об этом, исходя из ваших личных наблюдений, — Шпацман ударил молотком. — Второе обвинение снимается из-за отсутствия доказательств, свидетелей или необходимых документов в качестве улик, и полностью вычеркивается из уголовного дела.

Сэя приоткрыл рот, и заморгала глазами за стеклами очков. Она явно не ожидала такого подвоха от своего непосредственного руководства. Андрей злорадно ухмыльнулся.

— Протестую! — придя в себя, прокурорша тут же ринулась догонять потерянные рычаги власти. — У меня есть свидетели того, что королева монстров существовала на самом деле!

— И кто это?

— Тот, кто имел с ней непосредственный контакт. Я вызываю госпожу Мафую, охотника «Моей обороны».

Открылась дверь, и маленькая охотница прошла через зал к трибуне. И тут случился конфуз — из-за своего маленького роста Мафую не дотягивалась до края трибуны, отчего всем была видна только ее светловолосая макушка. Пришлось кому-то притащить табуретку, на которую она вскарабкалась с невозмутимым лицом.

— Госпожа Мафую, потрудитесь ответить, — в голосе Сэи отчетливо слышался азарт, и куда только делось ее хладнокровие? — Вы действительно являетесь охотницей «Моей обороны», одной из первых, кого Маузер нанял, когда создавал компанию?

— Угу.

— Насколько я располагаю сведениями, вы были похищены королевой монстров, которая воспользовалась этим, чтобы лично встретиться с Маузером. Так ли это?

Все затаили дыхание, даже судья. Мафую несколько секунд молчала… а потом прищурила левый глаз, и отрицательно закачала головой.

— Вы знаете, что попытка ввести суд в заблуждение карается законом? — спросила Сэя, ей явно не понравился этот ответ.

— В курсе, — равнодушно ответила Мафую. — Но я это животное похотливое выгораживать не стану. Никто меня не похищал, я сама от него ушла.

Кто-то в зале нервно хохотнул, наверное, в припадке истерики. Напряжение в суде сгустилось настолько, что его можно было резать ножом.

— Но вы ведь видели королеву монстров собственными глазами? — упорствовала Сэя. — Вы разговаривали с ней?

— Нет.

— Видели, но не разговаривали?

— Не видела, и не разговаривала.

— Ваша честь, прошу слово, — Андрей встал с места.

— Разрешаю, — ответил Шпацман.

— Мне кажется, госпожа прокурор оказывает неуважение к суду, игнорируя его решение, и допрашивая свидетелей, которые не имеют отношения к делу. Разве нет?

— Согласен. Госпожа Мафую, вы можете идти. Госпожа Сэя, хватит нести чушь про королеву монстров, переходите уже к третьему обвинению.

Глаза Сэи за стеклами очков метали молнии. Я ощутил прилив благодарности к маленькой охотнице. Но она даже не удостоила меня взглядом, покидая зал.

— Отлично! Перехожу к третьему обвинению. Грубое нарушение своих полномочий, приведших к взрыву и окончательному уничтожению четвертой базы.

— Насколько я правильно понял, — Шпацман заглянул в бумажки перед своим носом, — После частичного уничтожения четвертой базы медузой, Маузер через несколько дней вернулся туда, и уничтожил ее уже полностью?

— Верно.

— И зачем ему это было нужно?

— Чтобы скрыть все улики, доказывающие его связь с королевой монстров, — Сэя театрально взмахнула рукой. — Потому что именно на четвертой базе находилось ее мертвое тело.

— Госпожа прокурор, я же уже попросил…

— Да-да, я помню, хватит нести чушь. Но, ваша честь, третье обвинение я точно докажу! Я была там, и все видела своими собственными глазами! Я прошу разрешения выступить, как свидетель.

— Выступайте, — вздохнул судья. До него явно начала доходить абсурдность ситуации.

— Благодарю, — Сэя подошла к трибуне для свидетелей, но заходить на нее не стала, остановилась рядом. — Итак, согласно приказу Верховного Совета, я выступила куратором в соревновании между охотничьими командами «Моя Оборона» под руководством господина Маузера и «Б.О.Л.Т.» господина Ника Вектора. Пятнадцатого июля я вместе с представителями этих двух команд на дирижабле, принадлежащем господину Вектору, отправилась к остаткам четвертой базы в поисках следов появления гигантской медузы, и зацепок насчет того, кто мог ее послать….

— Минуточку! — прервал ее судья. — Кто может это подтвердить?

— Обо всем этом у секретаря есть копии официальных отчетов, посланных мною Верховному Совету. А также копии их приказов и инструкций, посланных мне.

— Хорошо, продолжайте.

— По пути нас настигла страшная буря, и дирижабль потерпел крушение. Потеряв лишь одного человека, мы высадились на твердой земле, и продолжили путь пешком. Когда мы достигли четвертой базы…

Дальше пересказывать нет смысла, читатели и так знают, как там все происходило. Но меня удивило то, что Сэя соврала насчет бури и крушения. Может, решила, что это к делу не относится, и говорить правду не обязательно?

… и я своими глазами увидела мертвое тело королевы монстров на лабораторном столе. А когда включился таймер механизма самоуничтожения, запущенный королевой монстров перед смертью….

И так далее, и тому подобное. Слушатели сидели, раскрыв рты, и не веря своим ушам. И я тоже не верил своим ушам. Потому что там, нахрен, все совсем не так было. И Андрей тоже это знал, поэтому, дождавшись, пока прокурорша закончит речь, вежливо захлопал в ладоши, привлекая к себе общее внимание.

— Благодарим госпожу Сэю за столь интересный рассказ. Ваша честь, разрешите взять слово?

— Разрешаю.

— Видите ли, ваша честь, и вы, господа присутствующие, меня в рассказе нашего прокурора смутил один нюанс. Одна маленькая, незначительная деталь. А именно то, что она везде употребляет слово «видела».

— А что с этим словом не так? — не понял судья.

— Да все, — Андрей покинул стол, и тоже вышел на свободное пространство возле судейской трибуны. — Врет госпожа Сэя, или нет, но у меня есть доказательства, что да. Я вызываю своего первого свидетеля, господина Лю Кинга, охотника «Моей обороны».

В отличие от других, Лю не стал делать вид, будто не знает меня — наоборот, дружески подмигнул, и помахал рукой. Я тоже выдавил в ответ вымученную улыбку. Дождавшись, пока он займет свое место на трибуне, Андрей подошел к нему.

— Господин Кинг, вы ведь тоже были на четвертой базе в момент ее взрыва, верно?

— Да, верно.

— Вы слышали рассказ госпожи Сэи о случившемся?

— Нет, не слышал, — вежливо ответил китаец. — Но хотел бы выслушать.

— Дело в том, что она утверждает, что лично видела мертвое тело королевы монстров. Как вы думаете, она говорит правду?

— Не думаю.

— Ага, — Андрей бросил в сторону Сэи красноречивый взгляд. — А почему?

— Наверное, потому, что она в тот момент мало что видела.

— А почему мало видела?

— Потому, что во время крушения дирижабля она разбила свои очки.

В зале кто-то зашумел, и я явственно услышал, как Даша негромко сказала: «Ого, вот это поворот!». Пришлось Шпацману опять ударить молотком, требуя тишины.

— Продолжайте, господин Кинг.

— Дело обстоит так, — начал Лю, стараясь не смотреть на Сэю, которая от такой наглости буквально лишилась дара речи. — После того, как дирижабль потерпел крушение, мы приняли общее решение идти дальше пешком. Но у нас возникла одна трудность — госпожа прокурор разбила очки, а поскольку у нее сильная близорукость, она была практически беспомощна, так как не видела… извините за выражение, дальше своего носа. Одному из наших товарищей даже пришлось некоторое время быть для нее поводырем, иначе она бы просто заблудилась в джунглях, или попала хищному зверю на обед.

— У вас есть показания этого товарища, который служил поводырем? — обратился судья к Андрею.

— Да, ваша честь, они у вашего секретаря.

— Ложь! — задохнулась Сэя. — Наглая ложь! Я разбила очки после того, как мы покинули четвертую базу, и все об этом знают!

— Не после этого, а до того, — с милейшей улыбкой поправил ее Лю. — И конечно, никакого мертвого тела никакой королевы монстров на четвертой базе не было. Я лично спускался вместе с Маузером в подземный тайник, и ничего такого мы там не обнаружили.

— Хм! — Шпацман потер свой мужественный еврейский подбородок. — Значит вы, господин Кинг, и ваши товарищи, и даже сам Маузер — вы все хором хотите сейчас заявить, что госпожа Сэя, прокурор Верховного Суда с безукоризненной репутацией и отличным послужным списком, нагло врет?

— Именно так, ваша честь.

На сей раз зал буквально взорвался криками. Возгласы «Вранье!», «Кого вы слушаете?» и «Круговая порука!» доносились сразу со всех сторон. Лю невозмутимо выдержал это, тогда как Сэя, беззвучно раскрывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба, вынуждена была отойти к своему столу, чтобы сделать пару глотков воды из стакана.

— Тишина! Тишина в зале, или я сейчас же вас всех отсюда выгоню! — пригрозил судья. — Подсудимый, как вы это прокомментируете?

Дождавшись, пока крики не утихнут, я пожал плечами, и негромко ответил:

— Мне нечего сказать, ваша честь.

— Зато мне есть, что сказать, — Андрей повторил жест Сэи, пройдясь по залу со сложенными за спиной руками. — Многочисленные свидетельские показания служат доказательством тому, что с самого начала следствия госпожа прокурор слишком предвзято относилась к моему клиенту. Господин Шульц, от которого господин Маузер получил новое тело, может подтвердить, что госпожа прокурор пыталась силой ворваться в клинику, чтобы арестовать моего подзащитного в то время, как он находится на реабилитации после сложнейшей операции. Во время путешествия по джунглям она не раз высказывалась о господине Маузере в крайне негативном свете, ставя под сомнение и критикуя каждое его действие. И наконец, она, еще даже не собрав никаких улик или доказательств, громогласно заявляла, что мой подзащитный — преступник, и ему место в тюрьме. У меня даже есть записи с камер наблюдения в палате моего подзащитного, как раз в тот момент, когда она ворвалась туда, вопя что-то о возмездии. Показать?

— Покажите.

Мой короткий диалог с Сэей в момент нашего знакомства произвел эффект разорвавшейся бомбы. Ее голос, тон, холодный взгляд, слова, что она цедила тогда сквозь зубы — все сыграло против нее. Не сомневаюсь, что многие зрители изрядно прихуели от такой неожиданной правды насчет народного героя.

— Ваша честь, разрешите сказать, — попросил Лю с трибуны, и, получив разрешение, кивнул. — Как свидетель, я могу подтвердить слова господина Тарковича насчет оскорблений личности господина Маузера. Я сам не раз слышал их, пока мы шли от четвертой базы к морскому побережью.

— Показания принимаются, — кивнул судья.

— Спасибо, вы можете идти, — разрешил Андрей, и китаец покинул зал, по пути еще раз украдкой мне подмигнув. — Ваша честь, как вы думаете, откуда у госпожи прокурора могла взяться личная неприязнь к моему подзащитному?

— Понятия не имею. А вы знаете, откуда?

— Ну, прямых доказательств или свидетелей нет, но есть предположение. Видите ли, ваша честь, госпожа Сэя применила еще один метод воздействия на моего подзащитного — пыталась допросить его при помощи детектора лжи.

— Но ведь это не воспрещается.

— Само собой, что нет. Но, исходя из показаний моего подзащитного, госпожа Сэя намного больше интересовалась его прошлым, чем уголовным делом, по которому работает следствие. Задавала неудобные вопросы, поднимала темы, которые суда совсем не касаются, ставила моего подзащитного в неловкое положение. Что-то в прошлом господина Маузера не дает ей покоя, отсюда и личная неприязнь, отсюда и ее сказки про королеву монстров.

Я украдкой покосился на Сэю — она сидела мрачнее тучи, и взгляд ее ясно говорил, что будь у нее сейчас под рукой автомат, от Андрея и меня остались бы лишь кровавые ошметки. Думаю, впервые за всю карьеру ей давали такую публичную оплеуху, да еще и прямо во время судебного заседания.

— Сядьте, господин Таркович. Госпожа Сэя, вам есть что ответить на обвинения, выдвинутые стороной защиты?

— Да, ваша честь, — покинув свой стол, прокурорша замерла напротив меня, скрестив руки на груди. — Я признаю, что несколько предвзято относилась к подсудимому, и слегка превышала полномочия, оказывая на него психологическое давление. Но личная неприязнь тут не причем, у меня были более веские причины.

— Озвучьте их, пожалуйста.

— Все очень просто. Я не хотела, чтобы господин Маузер избежал ответственности, откупившись от суда. Ведь при наличии денежных средств, которыми он располагает, для него это не составило бы труда.

— Протестую! — Андрей вскочил, как заведенный. — Ваша честь, она опять врет!

— Ваша честь, это оскорбление и неуважение к суду!

— Принимается. Господин Таркович, еще один крик, и я отправлю вас под арест. Если хотите что-нибудь сказать, то спросите разрешение взять слово.

— Простите, ваша честь. Разрешите взять слово?

— Валяйте.

— Госпожа Сэя только что заикнулась о том, что возможности моего подзащитного позволили бы ему откупиться от суда. А между тем господин Маузер даже не помышлял ни о чем подобном. Госпожа прокурор, разрешите задавать вам вопрос.

— Задавайте, — с вызовом ответила Сэя, напрягшись, как струна.

— Мой подзащитный пытался дать вам взятку? Может, как-то намекал на снисхождение, и на то, что в долгу не останется? Или прямо предлагал условия, при которых суд бы не состоялся, а все за это получили бы материальное вознаграждение?

Мертвая тишина. Несколько секунд прокурор молчала, а потом тихо выдохнула:

— Нет, такого не было.

— Отлично. Ваша честь, в материалах дела есть документ, который точно описывает все финансовое состояние господина Маузера. И если госпожа Сэя думает, что мой подзащитный хотел кого-то «купить», то специально для нее сообщаю: после того, как мой подзащитный выплатил все кредиты, взятые из баланса Верховного Совета, он остался практически без копейки в кармане.

— Зато у него есть дом, — ядовито заметила прокурорша.

— Дом выставлен на продажу, — невозмутимо ответил Андрей. — Но даже его суммы от продажи едва ли хватит, чтобы купить вашу совесть, или совесть господина Шпацмана, если уж на то пошло.

— Ваша честь, такой документ действительно присутствует, — заметил судебный секретарь, подавая Шпацману распечатку. Я узнал ее сразу — это были те самые подсчеты по кредитам, которые я делал в офисе при помощи Киры в последний день карьеры начальника. Точнее, Кира делала по моей просьбе, но это неважно.

— Исходя из этого, — громко заговорил Андрей, воспользовавшись взятым словом, — Мы видим, что два из трех обвинений госпожи Сэи она не смогла доказать. Мой подсудимый не имел ничего общего с королевой монстров в виду того факта, что этого мифического объекта эксперимента попросту не существовало; и мой подзащитный не взрывал четвертую базу, поскольку все это госпожа Сэя выдумала из своей головы, ведь ее фантазия полностью компенсировала частичное отсутствие зрения в самый ответственный момент. Я думаю, ваша честь, что и третье обвинение из уголовного дела можно смело вычеркивать.

— Посмотрим, — уклончиво ответил судья. — А что насчет первого обвинения?

— Раз уж два из трех обвинений не были доказаны, я возьму на себя смелость подставить под сомнение и первое тоже, — заявил Андрей. — Мы только что узнали, что госпожа Сэя предвзято относилась к моему подзащитному — более того, она сама призналась, что оказывала на него психологическое давление….

— Протестую! — красная, как вареный рак прокурорша своим криком перекрыла речь адвоката. — Пятнадцать минут назад мы выяснили, что подсудимый охотился на гигантскую медузу, что подсудимый не смог обеспечить защиту четвертой базы, и что подсудимый частично виновен в массовой гибели проживающих там людей! Как вы можете ставить под сомнение то, в чем господин Маузер уже практически сознался?

— Начнем с того, что мой подзащитный ни в чем таком не сознавался, — вежливо ответил Андрей, словно не заметив, что его грубым образом перебили. — Мой подзащитный честно выполнял свою работу охотника, взяв заказ Верховного Совета на уничтожение гигантской медузы. Вопрос остался только в одном: не было ли это все заранее спланировано таким образом, чтобы обернуться глобальной катастрофой?

— Что вы хотите сказать? — напрягся судья. — Кто мог такое спланировать?

— Например, пришельцы.

Упоминание о пришельцах принесло в зал заседаний настоящую бурю. Слишком свежо было воспоминание об их нападении на тринадцатую базу, взрыве в Котловине, и прочем. Шпацман даже молотком не стал стучать, требуя тишины, он тоже растерялся.

— Причем здесь пришельцы?

— Раса Z послала ту гигантскую медузу, — объявил Андрей. — С расчетом на то, что именно моего подзащитного отправят ее остановить. Моего подзащитного нагло подставили, заставив совершить преступление, в котором его сейчас обвиняют.

— Ой, посмотрите на него, бедненький какой! — не удержалась Сэя. — Подставили его, как же!

— Тишина в зале, — немного запоздало прозвучал удар молотком. — Господин Таркович, только не говорите, что у вас есть свидетели и среди пришельцев.

— Разумеется, нет, господин судья…

— Ага!

— … но есть свидетели среди людей. Я вызываю Юну, горничную в доме Маузера.

Я невольно вздрогнул, увидев андроида-убийцу, хотя для всех остальных это была просто симпатичная мулатка. После всех событий ее удалось починить, и теперь она жила у Киры, ожидая, пока ее участь не решится окончательно. Сам я еще не знал точно, что с ней делать, но чисто для себя решил — никогда не подойду к ней на расстояние вытянутой руки. Ни за какие коврижки. Пусть даже шаурмой станут приманивать, все равно нет.

— Госпожа Юна, вы являетесь горничной в доме господина Маузера? — спросил Андрей, прекрасно изображая, будто видит ее в первый раз в своей жизни.

Молчаливый кивок.

— Вы сами нанялись к нему на работу, или кто-то заставил?

— Меня заставили.

— Вам знакомо имя Асмодей?

— Да.

— Ваша честь, касательно причастности Асмодея к этому делу вы можете прочитать у себя в документах, — обратился Андрей к судье. — А пока мы с удовольствием послушаем, что госпожа Юна может рассказать нам о четвертой базе и гигантской медузе.

Рассказ Юны не занял много времени, но зато какой произвел фурор! Она в точности повторила свою историю: про то, как Асмодей внедрился в Верховный Совет, про его планы меня подставить, чтобы сместить с должности, и все остальное. Я думаю, никто из присутствующих даже в мыслях не заподозрил, что это все говорил биоробот, а на человек. Сэя тем более не знала, так что она открыла рот, таращась на мулатку, как на паука в ванной.

— Благодарю, можете быть свободны, — хитрый Андрей отпустил Юну прежде, чем Сэя смогла опомниться и начать реагировать, что привело бы к дополнительным, ненужным вопросам. — Итак, ваша честь, я повторю свои слова: моего клиента подставили. Пришельцы отправили гигантскую медузу, через Верховный Совет отправили господина Маузера ее убивать, поскольку точно знали: этого мой подзащитный в виду отсутствия необходимого снаряжения, а тем более, необходимых навыков, сделать не сможет. Разрушение четвертой базы — четко спланированная, хладнокровная диверсия инопланетных существ, которые воспользовались моим подзащитным, как инструментом.

— Мда… — протянул Шпацман, не зная, что еще сказать.

— Какие еще требуются доказательства? — по голосу я догадался, что Андрей перешел к кульминации своего выступления. — Госпожа Сэя, судя по вашему удивлению, вы даже не знали о существовании госпожи Юны. А ведь вы должны были также допросить ее. Разве это не подтверждает вашу некомпетентность? И как после этого вы можете делать какие-то обвинения?

— Я знала о ее существовании, — огрызнулась прокурорша. — Но у меня нет времени допрашивать всех любовниц подсудимого, кем бы они ни были.

— Видите, ваша честь, опять предвзятое отношение. Неужели госпожа Сэя настолько хорошо воспитана, что так негативно воспринимает термин «любовница»? Или у нее с этим связаны личные неприятные воспоминания?

— Суд удаляется на совещание, — объявил Шпацман, ударяя молотком. — Объявляется перерыв полтора часа.

И вышел из зала в сопровождении секретаря. Сэя поплелась за ним, вжав голову в плечи, и двигая губами, бормоча в бессильной ярости какие-то не слишком вежливые слова. Я глубоко вздохнул, и откинулся на спинку стула.

— А? — Андрей приземлился на стул, и от души хлопнул меня по плечу. — Как я ее, а?

— Да уж, припечатал конкретно. Где ты этому научился? И вообще, какого черта ты в самом начале тупил? Я уже было решил, что нам обоим конец.

— Просто прикинулся шлангом, чтобы Сэя, не видя во мне серьезной угрозы, сразу выложила все козыри. А потом начал бить их, один за другим, своими собственными козырями. А когда она растерялась, воспользовался ее же оружием — сочинил того, чего на самом деле не было.

— Круто! Один только курс отучился, говоришь?

— Да я же специально к этому суду готовился. Всякие там советы адвокатов в Сети пересматривал, тактики, стратегии. Помогло, как видишь.

Воспользовавшись перерывом, я отлучился в туалет — все равно сидеть еще полтора часа, а покидать здание суда мне не разрешается. А когда вернулся, меня окружили мои верные друзья.

— Саш, ты молодец, — сказала Даша таким тоном, словно это я только что лично Сэю на лопатки уложил. — Так ей и надо, прокурорше этой противной. Она меня всю дорогу выбешивала!

— Вы правильную тактику выбрали, — одобрил Никольский. — Сэя наверняка рассчитывала, что Александр будет что-то говорить, и тогда каждое его слово можно перекрутить в свою пользу. А он нарочно все время молчал, не давая ей ни единого шанса.

— Маузер, я тебе так скажу, — на полном серьезе заявил Ник. — Если тебя сегодня оправдают — я отдам тебе дирижабль покататься, на целый месяц. Еще никому не удавалось так противостоять Сэе, зуб даю, никому.

— Спасибо, друг, — искренне ответил я. — Но если я возьму твой дирижабль покататься, то я его точно окончательно угроблю. Давай мы просто большем не будем спорить насчет того, кто прав, и считай, что договорились. А ты, кошкодевочка, что скажешь?

— Ну, лично я считаю, что вы поступаете немного нечестно, — ответила Багира, и, поймав на себе удивленные взгляды, пояснила: Ведь королева монстров действительно существовала. Но Андрей только что доказал, что это вранье. Получается, ради спасения твоей задницы он сам соврал, разве нет?

— Но ты ведь слышала, что Сэя тоже врет! — возмутился я. — Она нагло утверждала, что видела королеву монстров, хотя даже не спускалась с нами в подземный тайник. Она просто подслушала наши разговоры, и использовала это для своей же выгоды!

— Слышала. Но ее вранье против вашего… как-то это… неправильно, — кошкодевочка покачала головой. — Я всегда думала, что в суде ищут истину, и утверждают справедливость, а не выясняют, кто талантливее соврал.

— А Мафую? — напомнила Даша. — Ведь королева монстров действительно тогда взяла ее в заложники, ты же сам нам об этом говорил.

— А эта история про очки? — хмыкнул Ник. — Никогда бы не подумал, что такое вообще может как-то сработать.

— Слушайте! — я обвел друзей пытливым взглядом. — Я не пойму, вы хотите, чтобы меня посадили или убили, или что?

— Ни в коем случае, — вежливо заверил Владимир.

— Ну, так и не надо начинать! Я знаю, что я виноват с четвертой базой, но это же не значит, что я должен прогибаться перед Сэей, пришельцами или кем-то еще! Если они ведут свою игру, то я тоже буду вести. А то получился, что они умные, а я один дебил.

— То есть, с волками жить — по-волчьи выть? — догадалась Багира.

— Именно так. Если они врут, то и я буду врать. Или им можно, а мне нельзя?

— Конечно, можно, — ответил Ник. — Но скажи нам, Маузер, такую вещь: совесть тебя после всего этого мучить не будет?

— Вообще не понимаю, о чем ты говоришь. Какая совесть?

— Понятно все с тобой.

— И все-таки, я считаю, что ты должен бы был признать свою вину, — развивала свою мысль Багира. — Не все, что на тебя хотят повесить, а именно то, в чем ты конкретно сам виноват. А то получается, что и Сэя плохая, и пришельцы, а ты один чистый-непорочный.

— Если ты не заметила, то мы сейчас в суде, — скептически ответил я. — Тут за любое признание своих ошибок следует неизбежное наказание. Нет уж, я лучше останусь на свободе, а грехи потом замолю. Кроме того, я уже замочил Асмодея, который все это изначально устроил, а значит, отомстил за тех, кто погиб.

— Не ты замочил, а Мафую.

— Захлопнись, рыжая.

Когда болтаешь с друзьями, то и время пролетает незаметно. Мы и оглянуться не успели, как прошли отведенные для перерыва полтора часа, и судья вернулся в зал вместе с прокуроршей.

— Встать, суд идет, — пауза. — Прошу всех садиться.

— Пожалуйста, встаньте, господин Маузер, — попросил Шпацман вполне доброжелательно. — Я выслушал показания свидетелей, принял к сведению аргументы стороны защиты и стороны обвинения, а также провел отдельное совещание по новым, неожиданно открывшимся вопросам в уголовном деле. Сразу скажу: снять с вас все обвинения я не могу. Подставили вас или нет, но в виду смерти Асмодея и исчезновения представителей расы Z с нашей планеты вы один теперь несете ответственность за разрушение четвертой базы. Значит, вам придется отвечать.

Я склонил голову, признавая справедливость этих слов.

— Однако суд принял во внимание тот факт, что господин Маузер долгое время работал охотником, служа на благо общества и очищая Землю от чудовищ. И, хотя одно благое дело не сможет смыть позора масштабного преступления, суд смягчает свой приговор, дабы возместить моральный ущерб, нанесенный предвзятым отношением нашего прокурора к стороне защиты, а также к подсудимому лично.

Сэя громко сопела в своем углу, делая вид, что пересматривает бумаги, хотя ее уши алели огненным заревом.

— В итоге мы приняли три решения, а точнее, три условия, при которых уголовное дело в отношении господина Маузера будет закрыто, — продолжил судья. — Первое решение: подсудимый может остаться на свободе, и даже вернуться к своей деятельности, но отныне ему запрещено убивать любого монстра на расстоянии, ближе, чем на сотню километров от любой из существующих на данный момент тринадцати баз. Будь то гигантская медуза, гигантский слизняк, или что-то в этом роде.

Ну что ж, не так уж и плохо. Интересно только, кто эти километры в разгар охоты вымерять будет.

— Второе: что подсудимый несознательно разрушил, будет сознательно восстанавливать. Господин Маузер обязан вложить в строительство новой четвертой базы сумму, не меньше трехсот миллионов баллов…

— Сколько?! — голос мой сорвался на хрип.

— Триста миллионов баллов, — повторил Шпацман. — А также провести на строительстве две тысячи сто двадцать четыре часа исправительных работ.

И это вы называете свободой? Шикарно, вашу мать, просто шикарно!

— И последнее. Подсудимому отныне запрещается иметь любой контакт с любой инопланетной расой, вступать с ними в переговоры, вести военные действия или передавать какую-либо информацию о нашей планете или ее жителях. Нарушение любого из этих условий приведет к тому, что подсудимый снова окажется под следствием, где ему изберут меру пресечения в виде заключения под стражей на срок, установленный законодательством Верховного Суда. На основе всего вышесказанного я объявляю уголовное дело номер 543-дробь-восемь полностью закрытым, всем спасибо, все свободны.

Я ожидал, что сейчас в зале начнется дикий вой и драка — все-таки, каждый из двухсот человек за моей спиной очень хотел бы увидеть, как меня отправляют на смертную казнь, а не выслушивать какие-то там условия, при которых я останусь на свободе. Даже напрягся, поняв, что сейчас мне придется очень сильно бороться за свою жизнь, поскольку воинственно настроенная толпа вполне могла устроить самосуд прямо при Шпацмане. Но вместо этого наступила растерянная, оглушительная тишина. Которую тут же прервала вскочившая с места Даша:

— Есть! Мы их сделали! Свобода Маузеру! Свобода Маузеру! Сво… ай, мне же больно! — это Багира дернула ее за руку, заставив сесть на место.

— Ну? — Андрей устало выдохнул, и откинулся на спинку стула, массируя виски. — И кто после этого скажет, что я плохой адвокат, а?