Зов орды

Глава 5. Развилка

Рассвет и возвышение Ханоя были омрачены ранением Госры. Дрянная рана воспалилась за очень короткий срок, постоянно мокла. По всему выходило, что лезвие копья, на которое так неудачно напоролся кудесник, было отравлено. Времени выпарить лошадиную мочу и обработать рану не хватало. А ни в деревне, ни в окру́ге не было возможности найти лекаря или хотя бы травника. Казалось, местные ничем и никогда не болеют. Но в действительности было иначе. Платить за услуги целителя у простых людей было нечем, и все те, кто мог излечить, вправить вывих или срастить поломанную кость, начали перебираться в города и крупные поселки, бросая деревни на произвол злого провидения. Чудо, что не случалось эпидемий в такой сложной ситуации, когда голод, усталость и постоянный страх были повседневной реальностью.

Даже весть о том, что банда разбойников уничтожена, не вызвала у местного населения радости или оживления, желания отблагодарить. Народ уныло брел в поля, горы или небольшой лесок на работы. И даже угрозы оружием ничего не изменили, кочевники лишь только теряли время. Сплюнув в сердцах, кочевники развернулись, осыпая проклятьями

Соорудив для побратима достойное ложе на арбе, пятёрка всадников пустилась в дорогу. Ляосинь, в новом статусе, гордо восседала на невысокой лохматой лошадке, придерживая трофейный меч рукой. Впервые за последние три месяца она чувствовала себя в безопасности и с некой уверенностью в завтрашнем дне. Но встречаясь взглядами с варварами, прятала улыбку и глаза. Больше всех она опасалась не Максуда, который был зол за ночную битву и её выходку, а Ханоя. Хитрый и коварный кочевник представлял большую опасность, чем вспыльчивый, хоть и простой мечник.

Батыр пугал ее черными глазами, в которых она боялась провалиться, как в бездну горного провала. Своими резкими и скупыми движениями, что сменяли долгую статичную позу. Стрелок был под стать своему любимому оружию — луку. Вот он расслабленно покачивается в седле, отдаваясь пути, а через мгновение натянут, как тетива, готовый разить любого.

Горса ее отталкивал своим мягким, неуверенным характером и странной волшбой. Покорный, а местами понукаемый, он преображался, когда требовалось применение дара. Глаза загорались азартом, руки крутили непонятные знаки и фигуры. Оба случая, когда она видела проявление силы этого невысокого и рыхлого юноши внушали суеверный ужас. В первый раз, когда с невозмутимым и отстраненным лицом резал шеи животным и сотрясал степь молниями, да и этой ночью подпалив троицу разбойников с легкостью, словно разжигал костер. По-детски наивный, по-взрослому циничный.

Единственный, с кем она спокойно поддерживала беседу — Семрин. Улыбчивый и словоохотливый парень, с искренней улыбкой и потрясающим чувством юмора. Только напоминал ей теплый ветер на побережье, казалось ловишь его жадно, вздыхаешь полной грудью соленый воздух Желтого моря, а через мгновение и след простыл. Он потерял интерес, хоть мигом ранее грел девушку своими речами и взглядами. Непостоянный, но такой желанный. Любимчик удачи, ветреный сын судьбы.

Отбросив мысли о пятёрке парней, она переключилась на внутренние ощущения. Несмотря на изменение своего положения, она боялась другого. Изменений в себе, в мире, в стране. Вернувшись в родные края спустя три месяца после нападения на их дом, чувствовала нависшую угрозу.

Казалось, ничего не поменялось. Те же согнутые при виде всадников спины черни, заискивающие улыбки мелких чиновников. Выставленные на показ гуань важных персон, как знак статуса, своего превосходства. Та же пыль на дороге и грязь в домах. Но безнадежность местами перемешивалась с ропотом, в глазах людей страх сменился ненавистью и подозрением ко всему. А общая атмосфера уныния и обречённости липла, как мокрая рубаха в лихорадочной горячке.

На следующем привале вновь был совет, расколовший кулак на две неравные стороны. Ханой требовал продвижения вглубь страны, в царство Вэй, к больши́м городам и заработкам. Максуд стоял на необходимости излечения Госры, что стал совсем плох. У раненого появился жар, периоды беспамятства, а рана мокла и дурно пахла. Семрин и Батыр не участвовали в спорах, так не получили стяга, наблюдая битву упорности и уговоров со стороны. Лишь меч и кнут. Разговор состоялся между равными.

В итоге было принято решение, что Максуд и Госра останутся в ближайшем городе, а остальные поедут в царство Вэй для найма. Так как терять время и деньги расточительно и глупо. Позже, когда кудесник излечится, парочка воссоединится с остальным кулаком. Ляосинь же остаётся с Максудом, который считал её своей собственностью и не оставлял надежды получить щедрое вознаграждение. Ударив по рукам, Максуд и Ханой разошлись в разные стороны.

Через пять минут все были в седле, обедая на ходу. Их время от времени окликала девушка, краснея от стыда, она просила небольшую остановку, чтобы справить нужду. Сами же варвары, казалось, делали это, не слезая с седла.

***

К утру следующего дня они достигли небольшого городка. Окраина встретила их подозрительными взглядами, лаем тощих собак и плачем голодных детей, а сам город грязью и болезненым состоянием. Это выражалась в общем состоянии зданий, дорог, заборов.

Первым делом определили коней, за небольшую мзду их обещали почистить, накормить и напоить. Следом пришла очередь Госры, с этим на удивление помогла Ляосинь, по символам узнав место проживания лекаря. Дальше парни разошлись в разные стороны. Ханой и Батыр ушли торговаться на рынок, таща за уздцы смиренного вола, Семрин испытать удачу в таверне, а Максуд с невольницей направились проведать кудесника, а позже за свободой и выкупом. У лекаря мечник чуть было не потянул оружие из ножен, но его быстро переубедила уханька. А как можно было смотреть на то, что тело собрата покрыто мухами, как тухлое мясо.

Целитель объяснил, что опарыши очистят тело и раны от гноя и грязи, дальше лишь чистое питье, перевязки и укрепление тела при помощи энергии Ци. Нужно только подождать. Вспылив, Максуд ударил по стене так, что пробил дыру. Повернувшись к лекарю, объяснил, что следующая дыра будет в его голове. Дернув за руку пленницу, стремительно вышел из хижины, лишь через три сотни шагов, танцовщица школы Змеи смогла вырвать ладонь из хватки и объяснить здоровяку, что нужный им дом находится в другой стороне.

Девушка прикусывала губы, ее посещали мысли, чтобы сбежать вместе в оружием, но внутренняя интуиция подсказывала ей не делать поспешных шагов. Да и долг жизни нужно было оплатить даже врагу и варвару.

— Долго еще? — нетерпеливо спросил Максуд.

— В конце улицы большой дом, там живёт приказчик моего отца. Он поможет, — криво улыбнувшись, ответила девушка. Парень кивнул и направился первым, разрезая могучими плечами народ, как ножницы портного шелковую ткань. При виде хмурой рожи и руки на мече, люди покорно расступались, а в образовавшуюся щель ныряла фигура танцовщицы. Наконец-то показался нужный дом, не успел мечник постучаться, как к девушке подскочил щуплый мальчуган и начал тащить ее в сторону. Максуд рванул следом.

— Госпожа Ляосинь, не ходите туда. Есть приказ страже задержать вас, только вы покажетесь на пороге,—быстро тараторил мальчик, стараясь увести за собой уханьку. Не успел мечник вступиться за нее, как она присела на корточки и начала жадно расспрашивать бывшего слугу.

— Что ты такое говоришь, Ли? — тряся за плечи, чуть ли не кричала она. — Кто приказал и где мои родные? Где отец и братья?

— После того нападения ваш отец не прожил и трех дней от страшных ран, старшие братья погибли, защищая дом, а остальные: кто в тюрьме, иных увели в плен. Приказ отдал новый шэньши, господин Ши Чонг, вам нужно спрятаться, здесь многие вас знают.

Кочевник стоял молча, сжимая кулаки, а посмотрев в заплаканное лицо своей пленницы, зло прорычал: — Выкупа не будет? А еще ты в бегах? Пойдем, спрячем твои волосы, не хватало еще влипнуть в неприятности.

— Я провожу вас, госпожа.

На огорошенную новостями Ляосинь кочевник накинул свой халат, позже, намотав длинные волосы на кулак, спрятал под шапкой колтун. Если не всматриваться в детали, отличить ее от подростка со стороны было сложно, плоская и с узким тазом и детским лицом. А наличие меча в руках отводило любопытные взгляды. Придерживая за локоть, мечник тащил девушку обратно, в таверну. Следом бежал подросток, стараясь не отставать и постоянно воровато оглядываясь.

За столом праздновали удачный торг и хорошие ставки троица варваров, увидев знакомое лицо, Ханой махнул рукой, а позже нахмурил лоб. Он сразу распознал неприятные новости по сосредоточенному лицу побратима, растерянной походке пленницы. А вот позже все внимание сосредоточил на их спутнике. Максуд, дотащив девушку, грубо толкнул ее на циновки, схватив кувшин с достархана, принялся жадными глотками пить.

— Что случилось, брат? — перейдя на диалект, спросил Ханой. Побратимы сразу напряглись, понимая, что следующий разговор не для посторонних ушей.

— Нет калыма, отца ее тоже нет, дома у нее опять же нет. Зря тащили столько, — выпалил мечник. — Нужно было отдать Госре на заклание.

— А это кто такой? — кивнув в сторону подростка, вновь задал вопрос кнут.

— Раб их дома. Предупредил о засаде, потом проводил нас. Чуть не утащил мою собственность в подворотню, пока я не подскочил.

Лидер молчал раздумывая. Затем жестом пригласил незнакомца к столу.

— Мальчик, съешь лепешку. Твоя помощь неоценима, — обратился уже на общем языке Ханой.

— Благодарю, господин, я не голоден, — поторопился отказаться от еды мальчишка. Он чувствовал себя неуютно среди кочевников, глаза бегали из стороны в сторону. Руки сжимали штаны, а поза выдавала внутреннее напряжение.

— Максуд, приготовь меч, — кинул брату приказ на своем наречии, а затем вновь обратился к подростку на общем. — Скажи мне, как давно ты служишь?

— Наверное, три года, господин, — неуверенно произнес слуга.

— Сколько сейчас дают за информацию о местонахождении наследников дома Чу Чжоу? — резко спросил Ханой, а Ляосинь дернулась от вопроса, как от пощечины.

Слуга покрылся пятнами, а через секунду он вскочил на ноги и рванул прочь. Свистнул кнут, обвиваясь на шее подростка, резкий рывок уронил неудачника на спину. А после уже Максуд поставил ногу на грудь предателя, пресекая все дальнейшие попытки побега. Упершись в навершие меча, мечник погружал острие в тело поверженного раба, стараясь поразить сердце. Тот даже вскрикнуть не смог из-за плетеного кожаного ремешка, что душил горло. Конвульсии били тело, пока смерть не пришла за Ли.

— Не вынимай меч, зальешь кровью, сними сначала халат, твоей рабыни пригодится, — проговорил Ханой, затем поднялся, чтобы смотать кнут.

— Как ты догадался? — предположил в изумлении Батыр. — Возвышение? Это оно? Тебе нашептал стяг?

— Глаза, походка, отказ от еды, пересказ событий Максуда. Да и слушать нужно, о чем на рынке судачат. Позже, объединил все ниточки в один узел. Нам нужно с тобой о многом поговорить, Ляосянь Чу Чжоу. О твоем отце, вашей связи и родстве с правителем Шу Хань. Планы твоих родителей относительно помолвки. Но для начала нужно убрать падаль, чтобы не мешала наслаждаться чаем и беседой. Семрин, Батыр проводите гостя и обыщите пояс.

***

Девушка начала свой рассказ издалека и очень неохотно. Все то, что она не хотела вспоминать: ее страхи и печали, всплыли под настойчивыми и правильными вопросами Ханоя. Кнут разговорил танцовщицу, и уже через час, сквозь слезы и ругань, история полилась из нее полноценной рекой в весенний паводок. А послушать, как из прекрасного цветка, окруженного со всех сторон заботой и опекой, появилась колючка, что может застрять в горле верблюда.

Шэньши, то есть главой провинции, дом Чу Чжоу стал благодаря своим военным успехам против государства Вэй, грамотного руководства и введением в армию самозарядных арбалетов чу-ко-ну, оснащению речного флота аркбаллистами и трёхблочными арбалетами на колёсах. Развитие флота позволило государству увеличить оборот продажи шёлка, чая. А природная тяга к магии воды позволила настроить систему водоснабжения и ирригации полей, увеличив поля и рост риса в несколько раз. Только продавали главную культуру провинции чуть выше себестоимости, сводя на нет попытки беспокойных соседей конкурировать, постепенно становясь единственными поставщиками белого золота.

Вода давала рыбу, поила землю, толкала колеса мельниц. Казалось бы, при всех преимуществах, государство должно процветать, только все плюсы управления перевешивали жадность мытарей императора-сына неба, продажа должностей и круговое мздоимство. Любой вопрос требовал подарка, подношения, поощрения. Будь то суд или разрешение на охоту, свадьба, наём кудесников и инженеров. Там, где не решало серебро и подкуп, пел песню меч и нож, яд и удавка.

И каждый землевладелец начал кормить свою армию, рассылать подарки по случаю и без такого заранее предвосхищая запросы облечённых властью. Возросшие траты легли непосильной ношей на низшие слои, простых крестьян, которые все чаще меняли статус на рабов. Любое неповиновение или протест карался очень строго. В памяти многих ещё стояла картина погромов шайки, именуемой себя "жёлтые повязки".

Чу Джоу имел большой авторитет и силу, а его хорошие отношения с сыном Неба, равно как и большой гарнизон, порт на реке, торговля и аренда судов, крепили дом ресурсами. И на столь лакомый кусочек всегда находился завистник. Стервятники кружили, ожидая слабости могучего клана, гиены кусали в спину, змеи жалили исподтишка.

Всё началось, когда глава клана решил заключить союзы с другими крупными или перспективными домами через женитьбу своих детей. Семь браков, семь союзов. Только это решение стало роковым.

Началась такая возня и гул, будто в улей с дикими пчелами влез медведь. Все дома вокруг испугались такого возвышения, потому доложили императору о готовившим мятеж шэньши. Пусть сын Неба и не принял слова за истину, но ,в угоду свите, направил свои предостережения главе провинции.

За последние полгода в доме Чу Джоу побывали десять представителей других домов с предложением брака, но ее отец не спешил, понимая, что навлечет гнев императора.

— Я помню последнего. С хитрыми свинячьими глазами и толстым брюхом он вел себя вызывающе и постоянно давал отцу грубые намеки. В итоге его выгнали из дома, а спустя неделю... Я не успела даже схватит оружие, как люди в желтых повязках ворвались в мою спальню. Скрутили в простыню и волоком вытащили во двор.

— "Жёлтые повязки"? Их ты видела, когда мы подходили к крепости? — уточнил Ханой.

— Да.

Кнут резко поднялся, чем напугал девушку, а после начал ходить кругами, судя по напряжённому лицу, он обдумывал ситуацию, крутил её, разбирал и рассматривал каждую деталь в свете новых знаний. Резко остановившись, он повернулся с приоткрытым ртом к побратимам.

— Перечислю то, что смог собрать, — Ханой начал зажимать пальцы. — Желтые повязки, которых мы знаем как клан Сокола, сильный дом. Чаще всего именно их нанимают для силового решения противоречий и споров. Это одна сторона. Дом Чу Джоу, сильный, как никто из соседей, с другой стороны. Но вот какая загадка: зачем нужно было сначала выкрасть дочку шэньши и серьезного ранить главу, если не планировали выкуп? Зачем пленить братьев нашей танцовщицы, а старших убить при нападении? Какой смысл в том, чтобы сначала продать или подарить Ляосинь нашему наставнику, а затем вырезать весь улус, вновь завладев девушкой? Все ответы лежат за пределами этого городка.

После его слов все шестеро погрузились в раздумья, ища логику поступков своих кровников.

— Уж не знаю, у кого ты просил удачу, Семрин, но или она нас возвысит, или утопит в крови врагов. Поступим так...