Зов орды

Глава 1 Рождение

Степь горела под уходящим на покой глазом бога. Великий готовился ко сну после жаркого дня, позволяя своей жене присматривать за смертными. Закат еще искрился в седых волосах ковыля, отражался в металлических кольцах брони, горел на навершии клинков. Но уже вскоре всю долину накроет фиолетово-черная шаль ночи с щедро рассыпанным бисером звезд. С неба будет взирать полногрудая луна, даруя миру отблеск огня.

А пока два десятка юношей с жадностью ловили каждое слово наставника, боясь пропустить хоть звук, слабо уловимую интонацию в суровой и честной речи ветерана сотен битв.

В байковом халате с меховым воротником он взирал на ребят с надеждой, но холодные глаза будто пытались определить судьбу двух десятков нуворишей, что сидели на циновках, скрестив ноги.

— Я беру что пожелаю. Это моё право: право сильного! Право хозяина! Я его заслужил своей кровью и верностью, и каждый в Орде о том знает. Все, что лежит от моих тотемов на севере и западе до реки на востоке и юге под моей дланью. Дома и животные, вода, камни и даже жизни. В моем прайде сотня нукеров со своими домами. Выше меня только хан на земле и всеотец на небе. Вы, потомки Ахемида, можете поднять свой стяг, после того, как предъявите миру силу. До тех пор, вы Искры, коих тысячи тысяч. А возгорится ли из вас пламя, или угаснет под чужой волей, то мне не ведомо.

Моя первая и единственная задача, а также долг перед Ханом, научить вас быть первыми среди равных. И возможно, вы бросите мне вызов, заберете мои тотемы и жен, стада и землю, но скорее станете еще одной пустой головой на копье у моего дома.

Вы дети Великой Степи, камень, на котором стоит и стоять будет династия. И каждый день нас проверяют на слабость эллины и вавилоняне, кочевники и парфяне, мамлюки, ногайцы, османы, бухарцы, индусы.

Завтра, каждый из вас уйдет с моей земли навсегда, следуя своему пути. Все, что вы заберёте с собой, так это оружие на выбор, броню, коня, запас еды на седмицу и десяток стрел. Если вернетесь назад без стяга, приму в качестве раба или нукера. Переступив границу с флагом своим или данника без моего разрешения, станете моим врагом. Разбив лагерь перед тотемом, получите приглашение. На этом обучение закончилось. Вы были моими детьми семь лет, пришло время взрослеть. Попрощайтесь с друзьями и не давайте друг другу клятвы. Через год вы будете мертвы, со стягом или под ним. Я все сказал.

Через некоторое время Черем махнул рукой и вместе с десятком преданных нукеров ускакал прочь, поднимая пыль. Следом поднялись с циновок юноши, отдавая почести своему учителю и провожая закат. Последний день в качестве учеников подходил к концу. Новый день предложит испытания, что и определят всю их дальнейшую судьбу. Они алкали перемен, они их боялись. Как желают и бояться приобнять возлюбленную на тайном свидании. В этом была нега и боль. Постепенно парни расходились по своим юртам. Оставались на прежнем месте лишь двое: крепкий парень с рассечённой шрамом бровью и его долговязый друг в подбитой мехом куртке.

— Максуд, хватить дуться! — произнес долговязый, пряча усмешку. — Пойдем, наш кулак братание вскоре начнет.

— Ты поступил нечестно! — воскликнул юноша, —В схватке кинуть пыль в глаза подло, Ханой.

Долговязый задумался на мгновение, а после подошел ближе и присел рядом.

— Ты сильный, я хитрый. Батыр ловкий, Семрин удачливый, Госра даровитый. Да и куда мне против тебя в сшибке? Наш кулак разный, как пять пальцев, но вместе мы сможем больше, чем каждый из нас в одиночку. Без твоего меча, моего кнута, копья, посоха и лука мы бы не стали первыми среди равных. Из сотни в начале пути остался лишь каждый пятый. Из четырех звеньев, мы лучшие! — Ханой хлопнул по плечу друга. — Пойдем, нас ждут. Обещаю, что первый стяг у кочевников будет твой. Мир?

Ладонь кровила в жертвенную медную чашу, наполняя металл. Следом вскрыл руку лучший лук призыва. Поморщившись для вида, сжал кулак, выдавливая капли. Кудесник долго менжевался, но все же полоснул по большому пальцу, открывая ход крови. Батыр быстро перехватил нож, воткнул его в руку, а следом передал старшему звена. Ханой же, с дерзкой улыбкой , лишь проколол палец и капнул следом.

— Нам нужно смешать кровь, никто не говорил, что в равных долях. Ставь на огонь и пусть земля примет нашу клятву.

Кровь вскипела на костре, отправляя серой дымкой заветы пятерых отважных. Степь и луна были призваны в свидетели, ветер разнес волю людей и прошептал в домах и лесах, отозвался эхом гор и брызгами соленых морей. Мир услышал клятву и запомнил ее.

****

— Максуд, вставай! — кричал Батыр, расталкивая товарища.

— Что случилось? — спросонья произнес парень.

— На дом наставника напали, степь в огне, Семрин седлает коней и просит Всеотца об удаче. Ханой и Госра готовят отвар. Быстрее...

Схватив верный меч отца, парень рванул следом за другом. Постоянная мишень для шуток и розыгрышей только и успел подумать, что вновь стал жертвой обмана, но вид пылающего поля и дым до небес быстро отрезвили.

— Где остальные? — покричал Максуд, ища глазами выводок. Но на месте из лагеря из двадцати отроков были лишь звено Ханоя да троица испуганных юнцов.

Семрин обернулся на оклик, а затем махнул рукой в сторону реки, там заканчивались земли Чегема и начиналась ничейная.

"Убежали" — расстроено подумал здоровяк. Отстранив товарища, запрыгнул в седло.

— Максуд! Мы не едем спасать наставника. Берем "искр" с собой, только... — начал было Госра, как стушевался под тяжелым взглядом побратима.

Потянув коня под уздцы, распаленный предательством выводка, парень собрался было рвануть в сторону Дома, как ему выскочил наперерез Ханой.

— Не глупи, это не набег. Огнем отрезали дом Чегема от его ближников. Никто не пришел на подмогу. Право сильных! Мы узнаем о том позже, а пока нужно разбудить в себе силу и поднять стяги. Не время мстить, ты только подведешь наставника, а помочь ничем не сможешь. Мы вернемся, клянусь!

— Клянусь! — отозвался Семрин.

— Клянусь! — произнес Батыр.

— Мое слово! — Госра приложил кулак к груди, подтверждая свой выбор.

Максуд с трудом сдержал первый порыв, принимая доводы братьев, хоть кровь кипела и требовала боя. Своевременно ему подали бурдюк с варом. Жадно глотнув, парень передал питье по кругу.

Через десяток ударов сердца к собранному кулаку подошли трое из чужого звена.

— Мы с одного выводка, возьмите с собой до ближайшего Дома. Там наши пути разойдутся, — предложил самый высокий из них.

Но не успел Максуд ответить, как по морде его коня ударил старший кулака, а после вышел вперед на переговоры.

— У нас есть кони и оружие, у тебя только кулаки и просьба. Зачем ты нам? — спросил Ханой.

Троица переглянулась между собой, а Госра и Семрин сжали в руках оружие готовясь к схватке, лишь Батыр отошел в сторону. Его стезя - лук и стрелы, но в ближней схватке он будет только мешать.

— Я и мои братья поклянемся на крови, что ни в дороге, ни после не причиним вам вреда, а, напротив, будем на правах нукеров. Но только наши дороги разойдутся, мы вернем себе имя и честь. Мои дети и дети моих детей будут знать ваши имена. Слово!

Ханой молчал, взвешивая каждое слово, ища другой или скрытый смысл, а его собеседник принял раздумья иначе.

— Мы поможем в пути, с первым стягом. Не будем просить доли. Лишь еду, воды и оружие. Пешком и без припасов попадем к стервятникам, а рабами мы точно не будем. Не прошу жалости, лишь шанса.

Кнут сделал два шага назад, махнул остальным. Через пару мгновений все пятеро были в седле.

— Кони выдохнутся, если вас посадить. Бегите рядом, держась за стремя. И не устанете сильно, и в скорости не потеряем. Перед первым стойбищем отдохнёте.

***

Держась за луку, искры только и успевали, что высоко задирать ноги, пролетая за прыжок своих пять, а то и семь шагов. Направление взяли на реку, огибая стороной горелое поле, которого так боится конь, да и вода даст рыбу и питье, но главное, отведёт стороной всех охотников поживиться на падении дома Чегема. Даже если нападение отбили или атака удалась, кровь будет литься не меньше месяца, пока не поделят и пограбят полностью.

В том, что это не захват территории стало понятно по поджогу. Какой радивый хозяин уничтожит пастбище для скотины и лошадей? Но и на обычный набег не похоже. Спустя час в погоню полетели бы нукеры, отбивая скот и наказывая дерзких грабителей.

Но уже показалась излучина реки, а ближников ветерана не было видно. Вдруг впереди, Батыр увидел что-то и подал сигнал, спустя время и остальные увидели пылевое облако впереди.

— Госра, — крикнул Ханой и указал на землю. Осадив коней, звено спешилось, а взятые на слово искры повалились на спины, тяжело вздыхая.

Самый даровитый из кулака упал на колени, а позже начал загребать пыль и камни, образуя небольшой курган. Позже рванул по ладони ножом и аккуратно пустил кровь на кучу. Все замерли, в ожидании ответа.

Госра же, захватил ком двумя руками, смял его, перемешивая кровь и пыль, и прислонил к уху. От волнения и волшбы, парня прошиб пот и потекли слезы. Раскачиваясь из стороны в сторону, заклинатель затянул низким голосом, призывая саму землю к ответу. Долго давил из себя гортанный звук, а затем оборвал на высокой ноте. Широко раскрыв глаза, парень уставился в пыльное облако и начал шептать одними губами, стремительно поднявшись, обтер руки об штаны и подошел к старшему.

— Много пеших, бьют копыта в разнобой, скорее всего, стадо, быстро летают лишь семеро. Это погонщики. Недалеко, семь - десять полетов стрелы. (Полет стрелы примерно равен 250 метрам.) Нас не увидят из-за пыли, оттого подойти сможем очень близко.

Ханой отвязал от седла бурдюк, подал его троице уставших искр.

— Впереди враг. Около десяти человек, о нас не ведают. Не хотелось бы уходить без прощального подарка учителю. Как стреляет Батыр вы видели сами, потому план такой...

****

Стадо мычало на разный лад, глубоко и тяжело тянули волы, пронзительно блеяли козы и испуганно бараны. В голове каравана на аркане тащили коней и лошадей, справа тяжело шагали связанные попарно люди в колодках, а вокруг них суетились погонщики. Семеро на лошадях, а еще примерно пятеро шли пешком.

План Ханоя был простой, как удар топора.

Батыр обходит слева, стараясь поразить пеших воинов, трое братьев под прикрытием пыли обирают трупы и вооружаются, а после сигнала старшего, пугают стадо огнем. Лишь только обезумевших животных понесет вперед, а всадники разделятся в попытках остановить и успокоить их, отряд бывших учеников нанесут свой удар, стараясь закончить все быстро. Попутно необходимо освободить пленников, желательно мужчин.

Даже если подмога подоспеет, численное преимущество будет на стороне бывших учеников Чегема.

Но в любом, даже самом тщательном плане найдется слабое место или неизвестная причина, из-за которого все полетит к дэвам. Первая стрела пронзила пешего погонщика, когда он стегал кнутом, опасно щелкая возле спин невольников. Он с удивлением смотрел на грудь, разглядывая расползающееся красное пятно, все еще не понимая, что уже мертв. Позже упал на колени и склонил голову в смиренном поклоне. Через десяток секунд его тело скрыло стадо, а позже и пыль.

Следом мелькнули три тени братьев, с намотанными на лицо хвостами малахая, оставив на дороге лишь раздетое тело неудачника.

Вторая стрела ушла в сторону, не поразив мишень. Только бородатый мужчина остановился, пытаясь распознать тревожное чувство, как следом третья больно клюнула подмышку. Смешно взмахнув руками, словно пытаясь поймать арбуз, погонщик упал навзничь.

Мнимый успех подстегнул Батыра. Он сровнялся с волами, выбирая следующую жертву и оставаясь меж тем на границе пылевой стены.

Один из пеших воинов начал озираться, а после выкрикивать имена пропавших подельников.

Это и предрешило его участь. Умелый стрелок спустил смерть с тетивы, только на его беду, на выкрики начали оборачиваться и другие погонщики. Следом братья пугнули волов чрезвычайно рано, ошибочно приняв крики за сигнал.

Животные в панике рванули вперед, давя не только баранов и коз, что начали разбегаться в разные стороны, так и невольников, которые не могли убраться с их пути.

Помянув дэвов, Ханой направил свой кулак в обход, стараясь извлечь больше пользы от возникшего хаоса.

Сшибка с конницей была неотвратима, потому нужно было нанести непоправимый урон в короткий срок.

— Удиви, предвосхити, навяжи свои правила! — как молитву шептал слова наставника молодой стратег.

Следом за волами ворвалась неполный кулак, при поддержке лучника со стороны.

Госра метнул сноп искр, высоко подняв посох, испуганная лошадка врага встала на дыбы, сбрасывая седока, а через мгновения копьё навсегда успокоило налетчика.

Максуд рубанул наотмашь по плечу второго воина, позже осадил коня, чтобы в три удара завершить начатое. Не хуже дела обстояли у нукеров, как только они обзавелись оружием, рванули в хаосе к покалеченному волами воину, тесня и стараясь окружить, в какой-то момент этот им удалось.

А вот со вторым пехотинцем дело обстояло куда хуже. Опытный воин читал их, как открытую книгу, постоянно тревожа выпадами короткого копья и отбивая неуверенные ответные удары.

Чаша весов качнулась, когда на подмогу пешему рванули пятеро всадников. Быть может, они рассмотрели, что нападение устроили нувориши, или же спасаемый был важной фигурой в их набеге, но направили свои силы на трех братьев.

— Держись! — прокричал Максуд, срывая коня в галоп, Ханой сжал губы, не соглашаясь с решением собрата, разумно решив ранее разменять жизни вре́менных союзников на гарантированную победу.

Батыр выжидал момент, он пытался понять, кто из пятерых всадников самый опасный, чтобы сровнять шансы. Наложив стрелу на тетиву скупым движением, резко вскинул лук. Через мгновения наконечник впился в тело самого крупного врага, но не попал в грудь, а лишь ранил в плечо.

А расстояние между тем стремительно сокращалось.

Величественное поле битвы, где ветер рвет знамена, и пыль поднимается под копытами лошадей. Четверо всадников выстроились в ряд, готовые к бою. Их лица решительны, а глаза горели уверенностью. Они знали, что им предстоит столкнуться с пятью опытными врагами, но их боевой дух оставался непоколебим.Первый погонщик, облаченный в стеганный халат, задрал меч над головой, давая сигнал к началу атаки. Его конь рванул вперед, и остальные четверо последовали за ним.

Максуд старался успеть. Если и не отвлечь на себя, то выиграть время для побратимов и спасти нукеров. Упершись в стремена пятками, лег на круп коня и оттянул в сторону оружие. Он видел врага, и весь мир вокруг перестал существовать. Звуки пропали, краски померкли.. Первый всадник мастерски уклонился от удара искры и попытался полоснуть по спине, только не преуспел. Распластанный юноша — трудная мишень. А вот второй после сшибки слетел со своей лошади сраженным. Меч "кулака" пошел на хитрость вместо честной схватки первый раз в жизни. А уже через десять ударов сердца произошли одновременно три события.

Младший из нукеров громко крикнул и кинулся грудью на копье. Получив ранение, ухватился за оружие врага, не позволяя ему вырвать древко. Его братья тут же воспользовались ситуацией, нанося точные удары своими кривыми саблями. Враг повержен, брат при смерти. Судьба приняла ставку и забрала две жизни место трёх.

Троица собратов нагнала Максуда. Привычное построение клином, где на острие шел Семрин, слева Ханой, а по правую руку Госра, который уже заряжал руку заклинанием.

Удар стихией ошеломил всадника, кнут расчертил лицо красным, в попытке избежать смертельного удара он падает с лошади, но не успевает подняться – Семрин уже выкинул руку с копьем.

Оставшиеся три врага начинают отступать, понимая, что силы неравны. Но лишь они показали спину, как Батыр умело пустил стрелу, пробив неприятелю легкое.

Двоих нагнали нескоро. И если бы не стрелы, то погоня продолжалась бы еще очень долго.

Они выиграли эту битву без потерь, доказав силу и мастерство, они предъявили миру свою волю и имена.

Получив лошадей и провизию, два брата попрощались и уехали, дав обещание не направлять оружие против звена Ханоя. Тело третьего так и осталось в пыли с застрявшим между ребер копьем.

И теперь перед получившими первое боевое крещение стоял непростой выбор: что делать с невольниками и разбежавшимся по степи стадом. Коней и оружие они забрали себе, оставив лишь одного раненого, и, несмотря на просьбы и угрозы отказались сопровождать бывших данников и рабов Чегема до нового дома.