Зерно магии

Глава 27

– Вот так, послушавшись кота, младший сын мельника не только занял замок Людоеда, стал великородным бароном, но и женился на красавице с богатым приданым, – закончила своё повествование Элия, а потом уже по привычке, но немного устало, добавила: – По-моему, за это надо выпить!

И приподняла кружку, стоящую рядом с ней на барной стойке. Каждый раз, повторяя полюбившуюся слушателям фразу, она делала из неё глоток, а хозяин вновь подливал пенного напитка. Только по договору пил менестрель исключительно квас, чтобы не сорвать выступление.

Когда довольные гости разошлись, девушка повернулась к трактирщику:

– Хозяин, я выполнил свою часть договора?

– Да, парень, выполнил. Я бы тебя на всё лето пригласил, но ты же не захочешь? – кабатчик искоса глянул на небольшую кучку монет разного достоинства, которую благодарные гости постоялого двора накидали сказителю.

– Не соглашусь, – подтвердила девушка, небрежно ребром ладони деля монеты надвое и сметая половину к себе в карман. – Дела у меня, уважаемый. Прикажи, чтобы ужин в комнату подали, а утром к завтраку добавили корзинку пирогов с солёными огурцами и несколько кувшинов кислого морса. Пусть поставят в головную телегу нашего обоза.

Чувствуя себя виноватой в том, что попутчики выпили намного больше, чем планировали, она решила помочь им справиться с завтрашним похмельем. Этому её тоже матушка учила.

– Ох, парень, здоров ты заливать, – похвалил старший возница, отрываясь от кувшина с кислым морсом. – И откуда только такие истории знаешь? Я сколько езжу, сколько ваших слушал, но ни разу не о коте, ни о прекрасной… Меки… Мади…

– Медия. Прекрасная Медия и её нежный возлюбленный Номис, – напомнила Элия название вчерашней истории.

– Точно! Так их звали. Никогда не слышал. Будет что дома рассказать, – помолчал и добавил: – И кота нашего Серку обижать больше не буду. Хороший зверь, полезный.

Несмотря на вчерашний загул, обоз выехал рано, и девушка, съёжившись от утренней прохлады, время от времени клевала носом. Возница, заметив это, тихонько ткнул её локтем в плечо.

– Ты это… парнишка, перелазь в телегу. Под рогожкой место есть – я там сам ночевал – ложись и ты, поспи. Ближе к городу разбужу, если сам не проснёшься.

Элия проснулась сама, когда обоз остановился на короткий привал. Сбегала в кустики, закусила пирожком с морсом и пересела к вознице. Сторожевые башни на крепостной стене уже ясно виднелись с дороги. Ещё пару часов — и обоз прибудет в город.

– Спасибо, досточтимый, что пригласили с обозом проехать, – как смогла поклонилась девушка попутчику.

Основываясь на полученном за эти дни опыте, она уже прекрасно понимала, что пуститься в путешествие в одиночку было сущим сумасбродством, а то, что ей так невероятно везло в пути – это явное покровительство Небесного Наставника. Помня слова из проповеди матери-настоятельницы, что Всевышний творит добро руками людей, не стеснялась благодарить всех, помогающих ей. А может быть, зерно, подаренное драком, меняет и её саму, и отношение к жизни.

Глубоко задумавшись об этом, Элия не заметила, как возвысились над обозом зубцы городской стены, и вернулась к действительности от лёгкого толчка в бок:

– Эй, де́вица, очнись. Приехали!

Девушка вскинулась, хотело было возразить, что возница ошибся, но тот только хитро щурился, пряча улыбку в усах.

– Да я через час, как ты к нам подсела, понял, что парнем только прикидываешься. И ходишь плавно, и носом не шмыгаешь, и ручки, опять же, у тебя ухоженные, нежные, – глянув в испуганные глаза попутчицы, дядька похлопал её по плечу твёрдой ладонью и успокоил: – Не боись – не забижу. У меня своих, как ты, трое. Попроще, правда, деви́цы, но тоже дури в голове без меры. Ты хоть знаешь, куда едешь?

– Знаю. У меня сестра в городе живет. У них с мужем поместье со стороны гор, – призналась Элия, боясь, что её могут сдать стражникам.

– Из благородных, значит. А сбежала чегось?

– Ох, дяденька… – жалостливо вздохнула Элия, придумывая на ходу достойную причину бегства из дома. Помня о слёзоразливе во время пересказа истории о влюблённых, девушка начала: – Сирота я. Сестра, та старше меня намного. Семья у неё, деток семеро, муж… но то совсем грустно. Когда маменька с папенькой померли – баронесса сотворила обережный знак Всевышнему, мысленно моля о прощении за невинную ложь, – моей опекуншей назначили троюродную сестру отца. У неё, помимо меня, куча племянников разной степени родства, которых она обожает женить и замуж отдавать. Как только я подросла, решила тётушка, что стану хорошей партией старшему из всех. Он вдовец с двумя детьми, и лет ему больше, чем вам. Куда же мне за такого, дяденька?

– А у сестры что? – с явным интересом спросил старший возничий, начавший эмоционально прорастать в историю девочки, переодевшейся мальчиком, чтобы сбежать от ненавистного жениха.

– У её мужа… – стыдливо опустив глазки, пролепетала беглянка. – Кузен у него. У префекта помощником служит. Молодой, красивый, на должности хорошей.

– Ох молодость-молодость… – проворчал дядька и шлёпнул вожжами по крупу одной из лошадей. – Скорее всего, тебя уже ищут, и на воротах стражники могут опознать, но я тебе помогу. Хотел было сказать, чтобы ты самостоятельно через пост проходила, но взявшись помогать, надо делать это до конца. Ежели спросят, назову тебя племянником – сыном сестры младшей. Вряд ли цепляться станут. А в городе ты уж сама. Сможешь?

– Спасибо, дяденька… – поклонилась Элия, держа за узду ослика. – Век вашей доброты не забуду.

– Прощай, де́вица. Будь счастлива, – махнул рукой вслед удаляющейся попутчице возница. Вздохнул, переводя дыхание, и забыл о глупой девке, улизнувшей из дома.

Хорошо быть добрым к посторонним. Сбежала чья-то сосватанная от нежеланного брака, так это беда её опекунов – смотреть лучше надо было. Вот если бы хоть одна из его дочерей такое задумала, вожжами бы отходил до кровавых рубцов, чтобы отца перед людьми не позорила. За косы под венец отволок бы строптивицу, чтобы устои не рушила. В семье его слово – закон. Слезливые истории хороши, чтобы путь сократить, сердце смягчить, а жизнь, она иная. Сказал отец : «Замуж!» – собралась и пошла молча.

Чем ближе к центру подходила Элия, тем плотнее становилась толпа и непонятнее разговоры окружающих её горожан.

– Что, прям на эшафоте будут признания добиваться?

– Да! Я тебе об этом который раз говорю.

– Страсти какие!

– А то! Когда ещё такое увидишь?

– Не ходила бы ты, соседка…

– А шо это?

– Так в тяжести же. Вдруг скинешь?

– С чего бы? Я крови не видела, шо ли? Или как свиней подпаливают?

– Так то свиньи и мёртвые, а то человек и живой.

– Глупости не говори! Иные люди хуже свиней, их не жалко.

– Эй, малец, ты кудась?

– Так тудысь.

– Неча тебе там делать. Домой ступай.

– Ну да-а-а-а… Завтра надо мной все пацаны с улицы смеяться станут, что я спужался и как ссыкло малолетнее дома под мамкину юбку спрятался.

– Хорошо, делай как знаешь. Только потом по ночам от страшных снов не ори. Не дам матери денег, чтобы у знахарки испуг вылила. Ещё больше опозоришься мокрыми штанами.

– Ну, ба-а-ать…

– Домой, я сказал!

Ничего не понимая в этой кутерьме, она ухватила за руку пробегающую мимо девчонку немногим моложе себя.

– Красавица, скажи путнику усталому, что тут у вас происходит? – подражая голосу и интонациям разбитного парня, спросила она.

– Так убивцу поймали, господин. Сегодня на площади будут признания добиваться. Говорят, сам герцог приехал. Ой, чё будет?!

– А убил-то кого? – растеряв весь артистизм, спросила Элия, нормальным голосом, чувствуя, что происходящее касается её напрямую.

– Баронессу Элию дю Лесстион, – глаза девчушки сделались огромными и печальными. – Какая прекрасная чейзита была…

– А убийцу знаешь, как зовут? – дивясь осведомлённости собеседницы, поинтересовалась баронесса.

– Ни то Пар, ни то Пад… Кричал глашатай что-то, но я не разобрала.

– Пак! – охнула Элия и, бросив осла, со всех ног, скользя ужом среди толпы, кинулась к центральной площади, где и стоял эшафот.