Зерно магии

Глава 10

Дрова Вен продал сразу. Едва лодки, гружёные вязанками дров с закреплённым между ними бревном, пристали к дощатому причалу, как к ним, толкая друг друга, бросилось несколько человек, и каждый стремился первым разговор завести.

– А бревно продашь? – спросил кто-то из набежавших. – Я бы за него хорошие деньги дал.

Вен только отрицательно головой тряхнул:

– Прежде с дровами разобраться надо. Кто сколько за вязанку даст?

Перекупщики опешили, стали переглядываться меж собой.

– Так как всегда… Пять медяшек вязанка. Сколько у тебя? Всё возьму, – прогудел с причала бородатый мужик, стоящий впереди всех.

Вен помнил его по прошлым разам. Он всегда первым цену называл, и дрова предлагал все сразу забрать. Но стоящие за его широкой спиной заволновались, зашумели, требуя что-то и им оставить. И так было каждый приезд, будто ничего не менялось в этом городе. Будь то зима или лето, хорошая погода или плохая, урожайный год или недород.

– Если разом, то по семь медяшек, – громко объявил Вен, радуясь, что голос от волнения не сорвался и не дал «петуха».

– Что так? – нахмурился бородатый.

– Женился я. Молодку подарками радовать надо. Да и брат уже в возраст вошёл. Глядишь, тоже не сегодня так завтра решит семьёй обзавестись, – вроде бы с шуткой, но сохраняя серьёзное выражение лица, объяснил парень.

Стоящие на берегу задвигались, зашушукались, кто-то хихикнул, кто-то охнул – о том, что Пак не вполне здоров, знали многие.

– Ну если только поэтому, – вновь взял на себя переговоры всё тот же мужик. – Хорошо, дам семь. Но заберу всё!

Вен только плечами пожал – забирай.

– Эй, Риз, ты чего это придумал? Есть договор давнишний, а ты всё по-своему норовишь сделать, – из толпы выскочил мелкий, едва бородачу до плеча достающий торговец. – Если на то пошло, то я и по восемь медяшек могу всё забрать. Вместе с бревном!

– Бревно не продаётся, – напомнил Вен, наблюдая за тем, как стремительно увеличивается цена на его дрова.

До драки дело не дошло, и торговцы умудрились меж собой договориться выкупить все дрова разом по семь медяшек и разделить поровну на первых трёх прибежавших на причал. Вязанки выгрузили, деньги пересчитали и отдали, но с берега не уходили. Умирая от любопытства, ждал народ, что же Вен будет с дубом делать.

А братья вымели из лодок мусор, насыпавшийся с поленьев за время плавания, развязали сумку с припасами и, не обращая внимания на зрителей, принялись за скромную трапезу. Когда ничего не происходит, интерес быстро пропадает – вот и перекупщики, поняв, что бревно никому не продают, разбрелись по своим делам.

– Дальше-то что делать станем? – тихо спросил Пак брата.

– Ждать, – последовал короткий ответ. Вот только в голосе не было столько уверенности, как Вен выказал в самом начале. Получится ли задуманное? Кто знает.

На другой день обитатели пристани почти весь день исподволь наблюдали, как братья, охраняя свой дуб, сидели в одной из лодок, не отлучаясь далеко. Разве что по очереди в кустики бегали. На все предложения продать бревно на дрова Вен только качал головой. Но к вечеру на берегу началась суета, отличимая от повседневной.

Сначала прибежал подросток лет пятнадцати. Не говоря ни слова, издали осмотрел дерево, что-то посчитал на пальцах и умчался прочь. Вернулся через час с человеком много старше его и, почтительно стоя чуть поодаль, не мешал вновь прибывшему ещё более пристально рассматривать бревно. Ушла парочка торопливо. Тот, что постарше, ещё и обернулся несколько раз, словно хотел удостовериться, что дуб именно такой, как нужно.

– Чего это они, брат? – заинтересовался Пак.

– Надеюсь, их мы и ждали, – привстал в лодке Вен, вглядываясь в ту сторону, куда ушли заинтересовавшиеся их добычей.

И не ошибся. Через несколько долгих минут ожидания братья увидели, как к причалу шествует, опираясь на массивную трость, человек в нарядном камзоле. Рядом, но отставая на полшага, семенил тот, что недавно был на берегу, а в задних рядах свиты, состоящей из пяти человек, маячил парнишка, прибежавший первым.

Важный господин не чинясь спустился к лодкам, постучал тростью по дереву, прислушался к звуку. Спрыгнул в плоскодонку, пробрался к дубу и, положив на него руки, замер, прикрыв глаза. Набежавшие любопытные, наблюдая творящееся священнодействие, притихли. Братья, потеснившиеся на корму, и вовсе дышали через раз.

Наконец, что-то определив для себя, покупатель повернулся к продавцам.

– Сколько?

Нет у важного господина времени и желания расшаркиваться в приветствиях перед селянами.

– Двести! – в тон ему ответил Вен.

Брови визитёра удивлённо подскочили. Никак не ожидал он услышать такой цены. Да умеет ли этот рыбак – или кто он там? – до двухсот считать, называя такую сумму. Может, ошибся и ляпнул что первое на ум взбрело? Но, взглянув на серьёзное лицо парня, понял, что и считать умеет, и цену не с потолка назвал. Понимая, что торг будет непростым, господин обмёл белоснежным платком поперечную лавку, называемую моряками банкой, и тяжело на неё опустился.

– С чего такая цена?

Братья присели напротив: Вен на кормовую лавку, Пак рядом, на чурбачок, лежащий на дне лодки. Они, может, и постояли бы, выказывая почтение, но как вести серьёзный разговор, если постоянно балансировать надо? Хоть и у причала стоят, но вода не суша – качает лодочку.

– А с того, уважаемый господин… – начал было старший, но покупатель его перебил.

– Обращайся ко мне мастер Гнит, юноша. Я герцогский краснодеревщик.

– Рад такой чести, мастер Гнит, – вежливо склонил голову Вен, а Пак молча последовал примеру брата. Но торг есть торг, и парень продолжил: – Цена такая, мастер Гнит, потому что дерево уж больно хорошее. Редкое дерево. Большое и без изъянов. Узор, опять же…

Вен кивнул на хорошо видимый срез дуба. Как уж так природа постаралась – годовые кольца шли волнами и были окрашены от светлого по краям до насыщенно-охристого в сердцевине. Мастер хмыкнул. Не думал он, что селянин разбирается в качестве древесины. Теперь не скажешь ему, что на дрова хочет бревно купить.

– Да и вы получите куда больше, чем я. – Сделав такое заявление, Вен взглянул на спокойно сидящего рядом брата, отчего-то смутился и поправился: – …чем мы. Вы же со всего прибыль получите. Кору аптекарям сдадите, опилки винокуры купят для настойки крепкой. Я уже не говорю о стоимости мебели, какую вы, мастер Гнит, сделаете из этого красавца. Потому назначить цену меньше двухсот золотых никак нельзя.

Вен шлёпнул по шершавому стволу рукой.

Кажется, брови краснодеревщика, взметнувшиеся в начале разговора на середину лба, прижились на новом месте. Никогда в своей жизни мастер не видел такого селянина. Да полноте, селянин ли он? Говорит правильно, рассуждает логично, разбирается в разделке древесины. Может, лорд какой высокогорный таким образом развлечься решил? Тогда и впрямь меньше двухсот золотых заплатить невместно. Урон чести и продавцу, и покупателю будет.

– Хорошо, молодой человек. Я покупаю ваш дуб. За двести золотых монет. Деньги вам доставят утром, – начал было подниматься с лавки мастер, но Вен его остановил.

– Не надо денег, уважаемый мастер Гнит. Вы напишите расписки. Десять штук по двадцать золотых каждая. И пусть мальчишка, что принесёт их, укажет магазины, в которых знают вашу роспись, печать и знак гильдейский. Мы там товарами запасёмся, а вы потом бумаги свои выкупите. Так, думаю, и вам удобно будет – не всю сумму разом отдавать, и нам спокойнее – меньше будет желающих сирот обидеть. Золото, оно лихих людей манит больше, чем соль, мука, крупы да ткани для бабьих юбок.

Краснодеревщик вновь хмыкнул:

– Разумно, молодой человек. Весьма разумно! – опёрся на крепкую руку Пака, вставшего ему помочь, и немного неловко – эх, годы уже не те! – выбрался на доски причала. – До утра, господа. До утра.

И пошёл к ожидавшей его свите, время от времени удивлённо хмыкая в такт шагам.

А братья чуть ли не попадали на дно лодки. Пак оттого, что равновесие едва удержал – неожиданно сильно оттолкнулся мастер от его руки, а Вен от удивления – не ожидал он такого результата переговоров. Советом гостьи назначить высокую цену и оплату взять не деньгами, а расписками, решил воспользоваться в тот момент, когда мастер Гнит спускался в лодку. Всё равно своих мыслей как и что говорить, не было. Вот и отважился – вдруг да прокатит? Странно, но получилось!