Застава

День тридцать третий

В глухой темноте Тур слушал тишину. На столе в кабинете остались открытые папки и тетради, исписанные ровным почерком, распечатки рентгеновских снимков и результатов функциональных исследований – история болезни Павла Симеоновича. Доктор Полозов отложил поиски решения, ибо между строк медицинских отчётов логично прописалась безнадёжность.

– Кх, – Дед возник подле.

Тур поднял голову и вопросительно взглянул на болотника.

– Тама Оля, это, не спит до сих пор, – сообщил тот и, когда брови Тура неодобрительно сползлись к переносице, смущённо добавил. – Я уж заглянул к ней одним глазком. Мне-то что, мне можно. Я старый, да и, это, неживой. Сходил бы к ней, поговорил. С родителем всё-таки простилась.

– Думаешь, она хочет сейчас с кем-то разговаривать?

– А как же! Человечье слово, оно, это, лучше всякого успокоительного. Я б и сам поговорил, да, это… Не знаю, чо сказать.

Всеволод Полозов встал.

– Схожу, Дед. Хотя тоже не знаю, что сказать.

Он в раздумье поднялся на второй этаж, остановился перед гостевой, помедлил и негромко постучал.

– Войдите, – откликнулась Оля торопливо. – Всеволод Васильевич, это вы?

Тур притворил за собой дверь. В комнате тускло горел ночник, оттеняя усталое бледное лицо девушки.

– Спасибо, что вы зашли, – Оля, вставшая навстречу, нерешительно опустилась на краешек застеленной кровати.

– Не спится? – Тур присел напротив на стул.

– Папу вспоминала, – просто ответила девушка. – Всеволод Васильевич, он два года скитался по чуждому пространству только из-за меня. Стоял рядом, а я его не слышала и не видела. Это ведь страшно, потому что одиноко.

– Он всем сердцем любил вас, Оля. Значит, он никогда не оставался одиноким.

– Всеволод Васильевич, – она заметно заволновалась, – можно вас попросить?

– Конечно. О чём?

Она потупилась.

– Не называйте меня на «вы», пожалуйста. И Владимир Васильевич пусть не называет. Мне как-то… неудобно, непривычно. И…

Тур понял её.

– Никто из нас не заменит его.

– Я знаю, – поспешно произнесла Оля. – Просто мне будет спокойнее, если будет проще.

Она замолчала, сбившись в торопливой речи.

– Ну что ж, – Тур мягко улыбнулся в усы, – будем проще.

Оля частично успокоилась.

– Папа сказал, что вы согласились взять меня в ученицы.

– Лишь в том случае, если ты сама изберёшь меня себе в учителя, – ласковая улыбка затаилась в чёрной короткой бороде.

Оля выпрямила спину.

– Я буду врачом, – твёрдо произнесла она. – Как отец. И как вы.

Всеволод Полозов невольно вздрогнул. Девушка повторила его слова, сказанные давным-давно в сквере бедной районной больницы.

– Я не верю, – продолжала Оля, – что в нашем мире всё стало покупаться и продаваться. Я закончу училище и поступлю в медицинскую академию. Всеволод Васильевич, ведь не только же деньги решают судьбы людей? Ведь знания, способности, желание, труд тоже что-то значат?

– Я хочу верить в это, Оля, – тихо ответил доктор Полозов.

– Вы разрешите мне смотреть на ваш опыт?

– К сожалению, моя работа не всегда проводится так, – Тур медленно подбирал слова, – как допускается законом. Ты должна знать это, прежде чем решишься учиться с моей помощью.

– У медика самый главный закон – здоровье пациента, – Оля привстала. Круглые гладкие щёчки налились румянцем. – Вы позволите мне наблюдать за вашей работой, Всеволод Васильевич?

Тур посмотрел в её глаза, по-детски наивные и по-взрослому молящие.

– Позволю. И весьма вероятно, что скоро состоится первый серьёзный урок для нас обоих.

Он осёкся. Впутывать юную медсестру в дела Декана было не просто нелепо, а по-настоящему опасно. И это никоим образом не входило в планы доктора Полозова. Но фраза вырвалась вопреки здравому смыслу, будто родилась в подсознании задолго до нынешнего разговора.

– Время покажет, – автоматически добавил он не то для себя, не то для девушки.

Диссонанс, возникший между логикой и интуицией в сознании доктора Полозова, от Оли не ускользнул.

– Всеволод Васильевич, вас что-то тревожит?

– Нет. Пока нет.

То была неточность, граничащая с ложью, ибо нечто за порогом дома действительно вызвало у Тура неясную тревогу. Но Оля приняла его ответ за истину и переключилась на другое.

– Всеволод Васильевич, – в голосе появилась нерешительность, – наверное, мой вопрос покажется глупым, но… как вы думаете? Папа сказал мне, чтобы я не обижалась на мать. Понимаете, получилось так, – Оля заторопилась, – что я знаю. Конечно, она не обманула меня с этой командировкой, но я-то знаю, куда она поехала. В том городе живёт человек, которого она, кажется, любит. Как вы думаете, отец завещал мне уважать маму только потому, чтобы ей было спокойно и хорошо? Мне нужно делать вид, что я не знаю правду? Тогда получится, что я вру.

В первый момент Тур был застигнут врасплох. Но пока Оля спешила изложить свои сомнения, он успел собраться с мыслями.

– Я полагаю, речь шла отнюдь не о лжи ради видимого спокойствия. Родителей должно уважать, даже если их поступки выглядят не всегда корректными. Отец просил тебя признать право матери поступать так, как она считает нужным. Не осуждай её за другую любовь. Любовь вообще самое сложное человеческое чувство. Что бы там ни было, отец и мама вырастили и воспитали тебя. В тебе память их обоих. Пожелай ей счастья, искренне, от души. Это будет лучший подарок от дочери, вступающей во взрослую жизнь.

Девушка задумалась.

– Но что ей стоило просто мне сказать? – прошептала она. – Неужели бы я не поняла?

– Оля, – Тур подсел к ней и опустил ладонь на сомкнутые, будто в молитве, руки, – не осуждай. Многие боятся правды. Прости её, а сама постарайся никогда не бояться. Хотя это трудно, поверь мне, девочка.

– Я попробую, – Оля тяжело вздохнула и вдруг вздрогнула. – Всеволод Васильевич, ваши руки…

Тур быстро встал. Кисти стремительно холодели.

– Не волнуйся, у меня так бывает, – быстро произнёс он.

Подошёл к окну и осторожно приоткрыл штору. За лесом по дороге катился неразличимый гул. Тур не мог определить, тем или этим миром порождено странное явление. Но ничего доброго оно не предвещало, судя по заледеневшим пальцам и омертвевшей коже на руках.

– Оля, выключи свет, – пробормотал Тур, до боли в глазах всматриваясь в ночь. Темнота в комнате не прибавила видимости.

– Всеволод Васильевич, что там? – любопытство девушки носило строго рациональный характер. Она приготовилась встречать неведомое без страха и паники.

– Вряд ли что-либо серьёзное, – обронил Тур и добавил как мог непринуждённо. – Оля, оставайся в своей комнате. На всякий случай.

На пороге кабинета Тур столкнулся с близнецом. Неясное явление подняло Ворона с постели, как по тревоге, но одеться он почти успел, лишь на ходу заправлял под ремень наспех натянутую майку.

– Кладбище, – сообщил он вслух, полагая, видимо, что всё остальное брат уже понял.

– Конкретнее? – уточнил Тур.

– Мне снилось кладбище, – Ворон был не столько встревожен, сколько обескуражен кошмарным сном. – Кто-то курочил могилы. Кажется, совсем недавно.

Из своей спальни высунулся Лис.

– Братцы, вы слышите, что творится на дороге? – шёпотом спросил он. – Какой идиот гоняет среди ночи по шоссе на гусеничном тракторе?

Близнецы напряжённо посмотрели друг на друга.

– Лис, живо одевайся и иди к Оле. Отвечаешь за неё головой, – распорядился Ворон.

– Дед, сделай так, чтобы собака не вздумала лаять! – подхватил Тур.

– И чтоб ни одна лампочка не горела, – продолжал Ворон.

«Эй, что тут происходит?» – Кикимора вылезла сквозь перекрытие этажей.

– Наша задача не привлекать внимания, – объяснил Тур.

– Вот именно, – поддержал Ворон и быстро пошёл вниз по лестнице. – Проверю камеры.

Рёв двигателя стал различим. К надрывному гулу трактора примешались вопли из аудиодинамиков и звук моторов двух автомобилей.

– Опаньки! Молодёжь развлекается, – сердито заявил Дед.

– Лучше бы они развлекались подальше от нашего дома, – заметил Тур и направился за близнецом. – Лис, будь начеку!

Гвалт на шоссе эхом разносился над лесом. Острый слух Лиса уже улавливал отдельные голоса в плотном шумовом фоне.

– Кто это? – шёпотом спросила Оля.

– Понятия не имею, – невольно подражая Ворону, отозвался Лис, стоящий у окна под прикрытием гардины. – Похоже на хулиганьё из соседнего посёлка. У нас однажды такое случилось. Года два назад. В стельку пьяные парни пытались вломиться к нам на двор среди ночи. Тогда их было четверо, но сейчас, вроде, значительно больше…

– А если милицию вызвать? – робко предложила девушка.

– Бессмысленно. Они же не покушаются на частную собственность, просто спать мешают… О, нет!

Лис отпрянул и прислонился спиной к стене.

Оля вскочила.

– Что там?

– Н-ничего, – он тряхнул головой, но от запаха озона, просочившегося в ноздри, не отделался. Пришлось принять очевидный факт: замеченный сквозь пространство усмехающийся лик под фантомной каской был не плодом воображения, а совершенно реальным призраком из плеяды заложных Пятницы.

«Галку бы сюда! – пронеслось в сознании. – Они все боятся чёрных собак».

Но Галка, усыплённая своим бывшим хозяином и запертая для надёжности в чулане возле кухни, была изначально выключена из игры.

На шоссе взвыл грубый мотор. Его рык подхватили две легковые автомашины и несколько мотоциклов.

– Плохо дело. Сюда повернули, – Ворон выпрямился.

Голубоватые блики монитора прокатили его тень по опущенным жалюзи.

– Пугнуть оружием? – Тур высказал вслух мысль брата.

– Опасно. Разозлим… Какой чёрт их принёс?

Ворон ощутил затылком участившееся дыхание близнеца. Секунду спустя неприятное открытие Лиса стало достоянием и его знания.

– Кажется, начинается «дикая охота». Нам объявили войну, – пробормотал он.

– Ки, вырубай генератор и все рубильники центрального электричества.

«Что, всё? Совсем всё? И компьютеры?» – удивлённо откликнулось домашнее пространство.

– Живее, детка! – Ворон подхватил идею, осенившую Тура, и подал пример, выдернув из розетки штепсель «тройника». Бесперебойник отчаянно запищал. – Потом налажу, – пояснил программист походя. – А пока пусть думают, что дом пуст.

Рёв моторов гремел прямо за воротами. Там же горланили нежданные визитёры, рассыпая налево и направо грубый неуклюжий мат. Кто-то саданул по воротам железным предметом. Начинание было немедленно подхвачено, и грохот металла наполнил лес.

– Ки, управилась с электричеством? – на всякий случай уточнил Ворон. – Умница. Теперь включай все лампочки в доме и будь готова по команде запустить генератор. Дед, а ты дуй в гараж. Твоя задача сделать так, чтобы на БМВ и Хонде в нужный момент завопила сигнализация.

– Эй, сынки, – болотник невнятным пятном подрагивал на стенах серверной, – а может, это, мы с Кикиморой напугаем их по-нашенски? Там же молодняк собрался, мальчишки! Я это, так дунуть могу, что враз в штаны наложат!

– Дед, делай, что говорим, – обрубил Тур. – Этих мальчишек повернул сюда кое-кто с другой стороны света. Мы не хотим подвергать опасности тебя и Ки.

Оля на цыпочках подобралась к Лису, оперлась о его плечи и выглянула в щель между гардинами.

– Что это у них?

– Прутья из кладбищенских оград, – Лис стиснул зубы. – Вандалы!

– Нет, посмотри, – Оля прижалась к юноше всем телом. – Они тащат это в кабину!

Лиса окатила дрожь. Мешкообразный предмет в свете автомобильных и мотоциклетных фар казался ему пустым тюком.

– Господи, это же покойник, – девушка сжалась. – Лис!

– Тише. Тише, милая, пожалуйста, – прошептал он.

– Они вырыли покойника? – ахнула Оля.

Отвращение и ужас сломили её мужественное сопротивление опасности.

Лис судорожно обнял подругу.

– Не бойся. Они не попадут в дом. Оля, успокойся.

Перво-наперво ему следовало успокоиться самому. Но это оказалось невыполнимой задачей, особенно на фоне последнего факта.

Трактор, гремя по асфальту тяжёлыми гусеницами, отполз назад, как прыгун, берущий разбег. Взревел двигатель. Под остервенелые вопли искателей острых ощущений железная махина поползла прямо на запертые ворота. Водитель выпрыгнул из кабины, а за рулём осталось обезображенное смертью тело.

Металлический удар потряс ночь, а взрыв животных криков восторга возвестил о падении преграды. Громогласные встрёпанные личности ворвались на сосновую аллею.

Тур и Ворон отчаянно переглянулись. Десяток сорванцов бесились перед тёмным фасадом дома, выкрикивая бестолковые угрозы в адрес «крутых», поливая словесной грязью предполагаемых женщин и потрясая в воздухе железными прутьями. Первый брошенный камень попал в решётку на окне холла. Второй угодил в запертую дверь. Третий влетел в окно серверной, осыпав притаившихся хозяев осколками стекла.

– Влезут, – шевельнулись губы Тура. – На фасаде решёток нет.

Ворон кивнул. В темноте сверкнули два огонька, расцветающих, как раздуваемые угли. По негласному соглашению близнецы поменяли дислокацию.

Вдребезги разлетелись незащищённые стёкла гостиной. Свет фар раскроил тьму и зигзагом прошёлся по стенам, но две одинаковые тени остались незамеченными. В окне показалась голова, увенчанная щёткообразной причёской, а затем и её обладатель – щупленький парнишка лет шестнадцати. Он затравленно оглядел молчаливый зал, взобрался на подоконник и на негнущихся ногах поднялся во весь рост. Подвиг был встречен дружным гогочущим криком. Взвыл мотоцикл, и фара высветила юного штурмовика на обозрение компании. Беспредельно гордый, он спрыгнул на пол.

– Лови помощника! – отчётливо прозвучало снизу.

Нечто влетело в окно и рухнуло под ноги первопроходцу.

У Тура, притаившегося в углу справа, руки мгновенно похолодели до самых локтей. В следующий миг он подумал о брате-близнеце. Ворон не переносил вида смерти. Так было на протяжении пятнадцати лет. Кладбища, похороны, мёртвые тела вызывали у него одну и ту же реакцию, отдалённо напоминающую эпилептический припадок.

Предстояло прикрыть брата. Тур приготовился к броску. До мальчишки всего два метра. Один рывок, и пацан будет выведен из действа надёжно и надолго. Но за окном готовятся повторить его «подвиг» ещё восемь или десять таких же юнцов, подогретых на преступление сценами видеобоевиков, собственной дуростью, веселящей травкой и, возможно, далеко не глупыми «авторитетными товарищами», занятыми подбором особей для выполнения более сложных «заказов».

«Справлюсь», – решил про себя Тур.

Спокойно, близняшка. Никаких кризов и припадков у меня не будет. Я проводник в Переходе, и мы – два, как один.

Не заводи в Переход этих пацанов, Ворон.

Им туда рано… – омертвевшие глаза сверкнули синеватым болотным огнём: повернись и иди.

Парнишка оцепенел под прямым холодным взглядом из темноты. Подавленная воля не сопротивлялась. Ноги медленно передвинулись. Шаг. Второй. Рука возникла из тени и коснулась тощей шеи. Лицо перекосилось от ужаса, когда тело само стало валиться на пол.

– Спокойной ночи, парень, – прозвучало над головой юного громилы, и сознание его погрузилось во мрак.

Тур! Внимание, ещё двое!

– Оля, не бойся, Оля, – юноша и девушка сидели на полу под окном, крепко обнявшись, вернее, вцепившись друг в друга как в единственную опору во всей вселенной. – Всё будет хорошо. Братья справятся с бандой. Они никого не убьют. Они только лишат их сознания. Ненадолго. До утра.

Девушка автоматически кивала. Её согласие со словами Лис чувствовал на своём плече.

Повеяло озоном. Лис покосился на окно.

Сгинь.

Призрак глумливо прищурился.

Сгинь!

В пространстве раздался тихий мёрзлый смех. Лик с пустыми глазницами сделал круг по комнате и замер у Лиса за спиной. Оля подняла голову, сдавленно ойкнула и отпрянула. Озоновый тотчас ринулся вперёд и… окутал Лиса с ног до головы.

– Нет!

Оля и Лис вскрикнули одновременно. Юноша попытался стряхнуть с себя чужой облик, началась отчаянная невещественная борьба. Оля вскочила на ноги, в ужасе глядя на фантомную метаморфозу.

– Оля! Не бойся!

Она не услышала. Холодная пропасть развела её и Лиса по разным берегам.

Ты сильная девочка.

Оля оцепенела. Из тёмного окна на неё смотрело лицо женщины, обрамлённое тенью, будто чёрным платком.

Не нужно бояться меня, дитя. Ты ничего не должна бояться. В тебе сокрыты великие силы. Я научу тебя быть тем, кем ты можешь быть среди людей. Любое твоё желание каждый будет выполнять беспрекословно. Тебе будут повиноваться все – от бродячей кошки до министра. Я научу тебя мстить за причинённые обиды, за ложь и невнимание к тебе.

Вкрадчивый голос тёк плавно и нежно. Страх перед женщиной в стекле пропал, однако Оля использовала установившееся равновесие иначе, чем предполагала вещавшая.

– Я вас не знаю и не хочу знать. Уходите, пожалуйста.

Ты будешь требовать, а не просить. Ты будешь брать себе всё, что тебе нравится. Ведь ты хочешь жить благополучно, не правда ли?

– Не правда. Я хочу жить честно, а благополучие сделаю сама, – проговорила девушка.

Ты упрямое дитя.

– Я дочь своего отца, – заявила Оля. – Уходите.

А как же твоя мама? Ты не дочь своей мамы? Ты затаила на неё обиду, – в голосе за стеклом появились грустные нотки. – Она обманывает тебя. Она обманывала твоего отца.

– Не лезьте в наши семейные дела! – воскликнула девушка. – Это бестактно.

Я хочу помочь тебе, девочка. Ты должна понять, как устроен этот мир. Он создан не для тебя такой, какая ты есть. А я научу тебя переделать его. Я научу тебя управлять им. Ты накажешь людей, которые причинили тебе боль. Посмотри, посмотри, кого предпочла твоя мама твоему любимому отцу…

На стекле перед Олей, как на экране телевизора, возникла картина захламлённой убогой комнаты. Девушка чуть было не подалась вперёд. На постели, прикрытой мятым несвежим бельём, сидела женщина, удивительно похожая на её мать.

Это она, – подсказало видение в окне. – А это он…

Небритый нагой мужчина приблизился к сидящей, обхватил её обеими руками и властно отбросил простыню. Женщина обвила его талию, он засмеялся…

Оля сделала попытку отвернуться, но не тут-то было. Движение осталось за границей острова, на который её втолкнул страх.

Смотри. Это твоя мать, – повторила призрак в чёрном платке. – Вот уже пять лет она приезжает к нему каждый месяц, и они заходятся в животном удовольствии.

– Вы лжёте, – выдавила Оля, пунцовая от стыда.

Ты знаешь, на моей стороне не умеют лгать. Твой отец не давал ей и сотой доли того, что она испытывает с этим мужчиной. Он предлагал ей нежность и никчёмное джентльменство, а она хотела силы и удовлетворения. Это она подсказала отцу отправиться на войну, где ему заплатят деньги за его труд и риск. На войне он погиб.

– Прекратите. Уберите это!

Смотри, девочка. Ты никогда не любила мать так, как любила отца. И правильно. Она подло предала его. Тебе есть за что её ненавидеть.

Проекция интимной сцены расползлась на всё окно и стену. Любовная игра в смятой постели достигла апогея. Женщина сладостно кричала, мужчина вторил ей глухим вожделенным стоном.

– Я люблю мою маму! Я от всей души желаю ей счастья! – Оля выпрямилась и почувствовала, что опасные оковы падают с плеч. – Пусть ей будет всегда хорошо, пусть она испытает радость плоти. Это её жизнь, её выбор и её любовь. Я уважаю её, значит, я уважаю её нового избранника. Я хочу, чтобы к ней вернулся душевный покой и смелость духа. А у вас мне нечему учиться. Потому что вы сами не умеете главного, что должна уметь женщина: вы не умеете прощать. Мне очень вас жаль. И хотя я вас не знаю, мне кажется, что вы просто заблудились в своих чувствах. Нельзя же ненавидеть целый мир. Вы сами себе делаете больно!

На окне неподвижно висели плотные шторы, гасившие свет автомобильных фар, снующих во дворе. Звон стекла, азартные вопли, тарахтение моторов и грохот железа прорвались сквозь завесу безмолвия.

– Лис! – Оля в потёмках метнулась к юноше.

– Оля!

– Ты видел её? Ты… видел, что здесь было?

Она нашла его руку, он подтянул девушку к себе и оба прижались к стене, подальше от оконного проёма.

– Нас атаковал призрак. Но он почему-то вдруг исчез.

– Ты видел женщину за окном?

– Женщину?.. – Лис похолодел. – Оля, ты в порядке?

– Она говорила со мной! Она… Нет. Можно, я не буду тебе это рассказывать? Кто она? Почему в ней столько злости? Зачем она хотела заставить меня ненавидеть мать?

– Оля, успокойся, пожалуйста! – Лис изо всех сил прижал взволнованную девушку к своей груди. – Она ушла. Ты сказала ей что-то такое, что заставило её уйти.

– Да. Наверное, – Оля расслабилась и прошептала. – Прости, мне не следовало пугаться. Лис, я всегда буду рядом с тобой. Я больше не позволю страху нас разделить.

Лис осторожно приподнял её голову и заглянул в бледное лицо.

– Страх не разделит нас, – тихо ответил он.

Во дворе что-то гулко бахнуло, и на стене тёмной комнаты вспыхнул огненный блик, прорвавшийся сквозь гардины.

– Но если что, бояться будем вместе. Ладно? – скороговоркой добавил Лис, испуганно следя за отражением разгоравшегося пожара.

– Как сейчас, например? – пробормотала Оля.

– Ага. По-моему, пора вызывать милицию.

Однако приводить план в исполнение он не торопился, ибо внимание разрывалось между Олей, поиском следов вроде бы ушедшей Пятницы, отчётливым запахом гари со двора и новым звуком, примешавшимся к фонящему рёву моторов.

– Лис, где твой мобильник? – Оля решила взять инициативу на себя.

– Минутку. Кажется, кто-то уже едет сюда. Две машины… Нет, три! Одна похожа по рёву на УАЗ. Может быть, милиция?

– А где сирены?

Потеряв пятерых диверсантов, канувших в недрах тёмного дома, компания заволновалась. На имя обитателей особняка опять посыпались угрозы, продиктованные на сей раз страхом, а не сомнительной жаждой справедливости при распределении государственных доходов. Боевой дух банды подогрели издали. Кто-то выплюнул пару призывных лозунгов, обозвал мальчишек «салагами» и чем-то подобным, а для пущей убедительности зашвырнул на крыльцо бутылку с горящей тряпкой. Метальный снаряд вспыхнул, и под парадной дверью образовался жидкий костёр.

– Дед, сможешь потушить? – шёпотом спросил Ворон.

– Могу, могу, – болотник раздулся до состояния влажного тумана. – Ща, сынки, ща задую!.. Опаньки! Да к нам ещё компания!

Дорогу, проложенную от шоссе к особняку, озарил дальний свет фар приближавшихся автомашин. В рядах молодёжной банды возникло замешательство. Взревели моторы легковушек. Одна из них, оставленная за воротами, лихо развернулась и понеслась прочь. Туда же ринулись два мотоцикла. Пацаны, позабыв про штурм и своих приятелей, оставшихся в доме, кинулись врассыпную. Но из подкативших автомобилей им навстречу выскочили пять или шесть мужиков. Хлопнул ружейный выстрел. Во дворе и за воротами началась отчаянная драка.

– Ки, врубай генератор! – скомандовал Ворон. – Дед, сигнализация!

Тёмное здание, молча пожиравшее разнузданных визитёров, мгновенно вспыхнуло электрическим светом. Фонари озарили помятый двор, а чуть запоздавшая громогласная сирена заставила вздрогнуть всех участников свалки.

Тур и Ворон выскочили из дома через разбитые окна гостиной. Ворон налетел на пригвождённого к месту паренька и без зазрения совести свалил его с ног ударом в солнечное сплетение. Тур ворвался в центр потасовки, уклонился от кулака огромного мужчины, перехватил руку второго, вооружённую охотничьим ножом, и громко крикнул:

– Здесь не место для разборок. Это частная собственность!

Он не рассчитывал быть понятым дословно, но его возглас услышали, более того, восприняли довольно точно.

– Ты хозяин?

– Да.

– Ментов вызывай!.. Эй! Ловите ублюдков!

На рассвете ситуация прояснилась окончательно, хотя и не без помощи усиленного наряда милиции. Оказалось, что молодёжную банду, вдруг завернувшую к одинокому особняку, хорошо знают в окрестных деревнях. Несколько раз за последний месяц группа юнцов в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет возмущала покой жителей. Однако до сих пор деяния подростков ограничивались шумными мотоциклетными налётами на улицы селений, битьём окон в закрытых магазинах и поджогом пустых сараев. Накануне компания сделала попытку ограбить дом в коттеджном посёлке на берегу Тверцы, но получила достойный отпор личной охраны владельца. По словам оперативника, заводилами в банде были двое взрослых парней с уголовным прошлым. К огромному сожалению милиции, именно эти двое успели скрыться от самодеятельных стражей деревенского порядка. Мужики из пострадавших деревень собрались своими силами проучить хулиганов. Они-то и приехали к Полозовым после того, как жители Жорновки услышали шум на сельском кладбище, обнаружили пропажу трактора, увидали изуродованные могилы и разрытое свежее захоронение.

– Дальше Изворотени эти гады раньше не лазили, – объяснял оперативнику негласный руководитель «добровольных дружинников». – А теперь гляньте, обнаглели! Над мёртвыми надругались. Ну вы, власти, делайте что-нибудь, наконец! Вот они вам все. Тёпленькие! А вот и состав преступления! – он взмахом показал на выбитые ворота, застрявший в парке трактор, на покойника, закрытого простынёй, и на дом Полозовых, весь первый этаж которого зиял пустыми оконными проёмами.

– Вы спокойно, спокойно. Разберёмся, – поморщился милиционер, снимавший показания. – И почему с двустволкой на мальчишек пошли, – он зыркнул на громилу-мужика, стоящего поодаль, – тоже разберёмся. А если хозяева заявление напишут, и это вложим. Большой ущерб-то? – он обратился к обоим Полозовым.

– Посмотрим, – отозвался Всеволод Полозов.

– Вон главный ущерб сидит, – вдруг сказал Ворон.

Все с удивлением обратились в направлении его взора, то есть в сторону притихших побитых пареньков, дожидавшихся милицейского фургона под надзором вооружённых омоновцев.

– В колонию их всех! – возмутился один из деревенских. – Там их быстро научат уму-разуму!

– В колонии не научат, – тихо произнёс Ворон и пошёл к взятым под стражу хулиганам.

Тур согласно прикрыл глаза.

Омоновцы покосились на Владимира Полозова, но быстро потеряли к нему интерес. Ворон отвёл взгляд от непроницаемых лиц и повернулся к мальчишкам. Те затравленно следили за хозяином таинственного особняка, однако оборачиваться не решались.

Взор Ворона заволокло сизым туманом. Тур не двинулся с места. Стоял напротив юнцов, скрестив на груди руки в чёрных перчатках. В ладонях покалывал холод.

Переход приоткрылся, повинуясь объединённой воле.

Ворон приблизился к краю.

– Они не ведают корней, но есть ли что-то, что узнает в них своё?

Память ответила согласием.

Есть ли что-то, что готово встать у них за спиной?

Из непознанных пучин на том берегу собралась готовность.

Есть ли что-то, что покажет им дорогу по жизни?

Образы с той стороны обрисовались в лица, а информация приобрела тона, близкие к звуку: есть.

Прошу, помогите им не сбиться в пути, а я помогу вам найти тропу назад, когда придёт час.

Мост упал в неподвижные руки Тура. Они перешли. И один за другим растворились в живом пространстве.

По разгромленной гостиной гулял прохладный утренний ветер. Запах гари притаился в углах, и его место занял тошнотворный душок могильных разложений, оставшийся после трупа. Оля не знала, что хулиганы закинули покойника в дом, но Ворон то и дело ловил её озабоченный взгляд, обращённый на влажное пятно под разбитым окном, облюбованное мухами. Наконец, Лис безо всяких объяснений подошёл к месту приземления несчастного тела и передвинул тумбочку с видеопроигрывателем. Пятно и мухи оказались скрыты от глаз девушки.

Что ты видишь в будущем, Гамаюн?

Лис вздрогнул и нервно оглянулся на Ворона. Тот расположился на стуле перед пустым обеденным столом, закинув за голову руки. Глаза были прикрыты, а хитринку на сомкнутых губах скрывали борода и усы.

Лис догадался, в каком контексте задан вопрос.

– Отвяжись, – шикнул он.

Оля, сидевшая напротив Владимира Полозова, была занята своими мыслями и реплику Лиса не расслышала.

Ты уже перенёс её через порог, братишка, – чёрные ресницы пропустили наружу озорной блик.

Лис невольно посмотрел на девушку. Действительно, инцидент имел место. Когда закончилась протокольная эпопея и милиция наконец уехала, Оля, возвращаясь вместе с другом в дом, споткнулась на последней ступеньке, и Лис в необъяснимом порыве подхватил её на руки. Кикимора предусмотрительно распахнула перед ними входную дверь. Пообщаться с Ки на тему подстроенной случайности Лис ещё не успел, но и не мог не придать значения символическому событию.

Почувствовав на себе внимание, Оля встрепенулась.

– Владимир Васильевич, милиция будет допрашивать нас ещё раз?

– Возможно, – лениво отозвался Ворон.

– Значит, мне пока нужно оставаться у вас?

Ворон соизволил полностью разомкнуть веки.

– Ты не хочешь у нас погостить? Уверяю, один снаряд, – он кивком показал на разбитые окна, – два раза в одну воронку не попадает. А сюда – тем более.

– Да нет, что вы! – Оля решила, что её осторожный вопрос истолковали как боязнь быть вовлечённой в новые неприятности. – Мне нравится гостить у вас, но всё-таки я живу на квартире…

– Оля, женщина в чёрном видела тебя, – перебил Ворон.

Девушка побледнела. Владимир Полозов не мог знать о её видении, но это ушло на второй план перед воспоминанием об ужасной встрече.

– Это плохо? – пробормотала она и вцепилась взглядом в молчавшего Лиса.

– Это очень плохо, – без обиняков подтвердил Ворон и повернулся к младшему брату.

Лис низко опустил голову.

– Пятница и «озоновый» прорвались сквозь круг на волне бесноватой злости хулиганов, – пояснил он невнятно.

– Тебя никто не осуждает, – успокоил его Ворон. – Случай беспрецедентный. Хорошо, что отбились. И хорошо, что не для всех в народе «своя рубашка ближе к телу». Если бы шпана попёрла в дом всем скопом, – пояснил он для Оли, – нам с Туром пришлось бы драться всерьёз. А это никогда до добра не доводит.

– Этим ребятам ты помог! – выплеснул Лис.

Ворон уловил ход его мысли. Юноша подумал о наркоманах, которых в своё время брат отделал по полной программе и без капли сожаления.

– Я учусь на своих ошибках, малыш. Будем надеяться, что память предков сыграет решающую роль в судьбах мальчишек.

Оля непонимающе следила за разговором и чувствовала себя лишней.

– Лис тебе расскажет потом, – Ворон неожиданно обратился к девушке.

– Владимир Васильевич, – Оля решилась вернуться к прерванной теме, – почему вы считаете, что чёрная женщина – это очень плохо для меня?

– Не только для тебя, Оля, – Ворон нахмурился. – Для всех нас. И для многих в мире тоже. Она – Пятница, проводница Смерти среди живых и сама Смерть среди мёртвых. В русском народе есть поверье о том, что Пятница – заступница убогих и строгая покровительница женского труда. Однако, чёрная женщина взяла себе имя почитаемого божества, но не суть его. Её ненависть к живым настолько велика, что ни о каком покровительстве не идёт и речи. Она разжигает очаги ненависти, а затем сама питается губительным огнём, чтобы бродить по свету. И мы не знаем, что способно потушить её ненасытную злобу. Ведь злоба эта порождена, увы, этим, живым миром.

На втором этаже громко хлопнула дверь. Тур редко срывал досаду на предметах, но сейчас состоялся как раз такой акт. Лис поспешно переместился ближе к Оле и присел на подлокотник её кресла.

– Ну что? – Ворон моментально забыл про притихшую молодёжь.

– Завтра в девять утра, – Тур тяжело опустился на стул и достал сигареты. – Оля, тебя не смущает сигаретный дым?

Девушка, не ожидавшая внимания к своей персоне, растерялась и лишь поспешно покачала головой. Близнецы закурили.

– Ты ему всё объяснил? – помрачнел Ворон.

– Через два часа здесь будет ремонтная бригада из Москвы. Все расходы он взял на себя. А в полдень привезут оборудование.

– Чокнутый старик.

– В общем, от операции нам не отвертеться, – подвёл итог Тур.

– Что за оборудование?

– Всё, что мы заказали, плюс последнее достижение цивилизации: новый аппарат жизнеобеспечения. Я читал про эту штуку в американском журнале, но не думал, что в ближайшие пять лет доведётся использовать на практике. Когда будут устанавливать, смотри в оба, брат.

Ворон невесело усмехнулся.

– Не беспокойся. Занимайся его кишками, а аппаратура – моё дело. Заработает, обещаю. Даже если там вдруг не окажется половины деталей. Ты вытащишь старика и на этот раз. Я знаю.

– Мы вытащим, – поправил Всеволод Полозов и, помедлив, посмотрел на Олю.

Ворон вскинул бровь. Тур сжал губы. Ворон согласно прикрыл глаза.

– Лис, – заговорил Тур негромко, – завтра сюда ни под каким видом не должен попасть ни один чужой заложный.

– А? – юноша выпрямился.

– У тебя полный карт-бланш, – подтвердил Ворон. – Учти, желающих наверняка будет много.

– Справлюсь, – просто ответил Лис.

– Не забудь про экстрасенса, – продолжал брат. – Он не упустит момента пошляться по нашему дому. Тебе придётся его пасти, и группу сопровождения тоже. А заодно контролировать Деда и Ки, чтобы не выкинули какой-нибудь фортель.

– Понял, – Лис пожал плечом.

Ворон в первый момент расценил преспокойный ответ как вариант бравады парня перед подругой. Но нет. Лис вполне отдавал себе отчёт в важности и сложности поручений.

– Оля, – начал доктор Полозов, – завтра мне предстоит оперировать тяжёлого ракового больного. Я прошу тебя участвовать в операции в качестве хирургической сестры.

Девушка подалась вперёд, но встать из кресла не сумела. Волнение вспыхнуло на щеках алыми пятнами, а в глазах, как в зеркале, отразился путаный клубок всех возможных эмоций. Единственное, что не заметил Тур в этом клубке, был испуг перед серьёзностью предложения. То, чего он опасался, обращаясь к юной второкурснице.

– Спасибо, Всеволод Васильевич, – победив шоковое оцепенение, серьёзно ответила Оля. – Я вас не подведу.

После распределения обязанностей в гостиной Тур безапелляционно отправил братьев и Олю отдыхать. Это было в половине седьмого утра. А ровно через два часа в разбитые ворота въехал крытый автофургон с московскими номерными знаками. Лис общался с Олей в своей комнате и не вслушивался в переговоры Тура с бригадиром, но вскоре узрел результаты. Разбитая рама и все оконные стёкла были заменены в считанные минуты, через час в гостиной появились новые ковры и мягкая мебель, ещё через полтора – на месте стояли ворота, а на первом этаже были установлены надёжные элегантные решётки. «Как по волшебству», – сдержанно высказалась Оля.

Компьютерное оборудование и видеокамеры, к счастью, остались целы. Шустрый молодой человек под надзором Владимира Полозова оперативно настроил новую систему охраны, протянул по двору какие-то провода и, сдав работу, деловито удалился в фургон. Без четверти двенадцать бригада на автофургоне укатила прочь, оставив после себя идеально вычищенный двор и абсолютный порядок в пострадавших помещениях дома.

Затем появился второй грузовик и вторая бригада. С этими Тур и Ворон общались исключительно парой. В операционной и медицинских комнатах левого крыла дома долго гремело нечто увесистое, после чего грохот переместился в подвальные помещения. Далеко за полдень настройки были закончены, однако фургон не уезжал, поскольку Ворон заставил инженера подробнейшим образом проанализировать схему подключения и прочитать лекцию о работе аппарата. Инженер был отпущен восвояси, когда выяснилось, что в англоязычной документации он понимает на порядок меньше, чем Владимир Полозов, увидавший инструкции первый раз в жизни.

После запоздалого обеда у Лиса и Оли наконец-то появилось конкретное дело. Но к великому сожалению обоих – у каждого своё. Тур позвал Олю в медицинское крыло, чтобы ввести в курс предстоящего мероприятия, а Лис занялся защитным кругом. На еловые ветки и солому, оставшиеся от его стараний месячной давности, он посмотрел с усмешкой. Суеверная атрибутика уже не требовалась. Застава уверенно существовала между двух миров. Лис медленно двинулся вдоль забора, оставляя за спиной незримый разлом и поднятые мосты.

Первой его работу оценила чёрная овчарка. Привыкшая носиться по всему двору, она насторожилась за метр до забора, ощетинилась и грозно заворчала. Лис повторил эксперимент перед воротами. Собака обнюхала землю, обескуражено поводила носом по воздуху и вдруг завыла так, что даже у автора затеи по спине пробежали мурашки.

– Молодец, Галка. Хорошо, – тихо похвалил он четвероногого друга. – Гуляй. А коли кто-то появится на том берегу, не стесняйся, лай во всю глотку.