День двадцать пятый

– Лис, поднимайся, на экзамен опоздаешь.

– Лис, чёрт тебя дери! Попробуй только на пересдачу загреметь!

Юноше показалось, что дистанция между предупреждением Тура и громкой побудкой Ворона составила не более пяти минут. Он отодрал голову от подушки, разлепил веки и буркнул в сторону приоткрытой двери.

– Я встал уже.

И тут взгляд упал на часы: четверть двенадцатого. Сон мгновенно улетучился.

– Ворон! Ворон, подожди, – Лис оказался на ногах. – Мне в универ срочно!

– Собирайся и бегом в машину, – раздалось из коридора.

На пороге спальни Лис спохватился: чуть не забыл мобильник. На лестнице вспыхнуло – портмоне! И, наконец, уже с крыльца он пулей мчался назад в свою комнату за зачёткой.

Мотор БМВ нетерпеливо гудел в ожидании рассеянного студента. Юноша плюхнулся на заднее сиденье.

– Ворон, поехали!

И тут сообразил, что за рулём сидит Тур.

– А вы куда? – вырвалось у Лиса.

Близнецы переглянулись и дружно перевели взгляды в зеркало над лобовым стеклом, в котором маячила растрёпанная рыжая шевелюра. Юноша непроизвольно отодвинулся.

– У нас что, проблемы? – осторожно уточнил он.

– Угадал, – усмехнулся Ворон. – «Жучок» сработал на все сто. Беляк тормознул прокуратуру.

– Когда?

– Звонок расшифровали сегодня утром, – заговорил Тур. – Это плохая новость. Но есть и хорошая. Во вчерашнем выпуске региональных известий показали репортаж о знакомой нам свалке и громко заявили о начале журналистского расследования.

По выражению лиц братьев Лис определил, что «хорошая новость» хороша весьма относительно.

– И что теперь? – уточнил он.

– Ничего, – Ворон скептически пожал плечами. – Вякнут ещё пару раз и забудут. Я даже в честь этого видак на запись больше ставить не стану. Слышал бы ты ту ахинею, которую несли с экрана! Ни дать, ни взять – предвыборная кампания.

В салоне образовалась пауза. Лишь мерно гудел мотор, наматывая привычные километры шоссе.

Лис бесцельно рассматривал шершавую обивку пустого сиденья подле себя. Неудачный день. Мало того, что трижды вернулся, выходя из дома. Теперь обнаружилось, что их первое общее дело на грани провала.

Серая обивка автомобильного дивана… Серая обивка кресла. Резной подлокотник. Край шикарного дубового стола. Старческая рука не спеша опускается на кнопку селектора. Плавно течёт разговор. Слова, фразы… фразы… «Безобразие. Да-да. Ты вот что, мой мальчик: разберись-ка там. Что творят!.. Да-да, пусть по закону. От первой строчки до последней. А то, видишь, природу загадили, людей губят»…

Лис встрепенулся. Молчание в салоне.

– Братцы, – несмело начал он. – Всё нормально будет.

– Что «нормально»? – удивлённо обернулся к нему Ворон.

– Кто-то влепит Беляку по первое число, вот увидите! И свалку ликвидируют.

– И откуда, позволь спросить, такая уверенность?

Юноша закусил губу. Сказать, что вдруг, ни с того ни с сего, увидел какую-то сценку из будущего? Или из настоящего? А может быть уже из прошлого?

– Эй, Гамаюн.

Лис чуть было не подпрыгнул. Ворон, прищурясь, смотрел на младшего брата. В бороде Тура играла то ли усмешка, то ли улыбка.

– Не знаю откуда, – торопливо ответил парень. – Просто знаю.

– Ладно, принято, – неожиданно подытожил Ворон и, закинув локоть на спинку сиденья, развернулся к Лису лицом. – Кажется, Гамаюн – женский образ. Или я ошибаюсь?

Лис отвернулся.

– Ну, женский, и что?

– Почему отец дал тебе это имя?

Лис насупился пуще прежнего.

– За определённые качества, я думаю, – произнёс Тур, наблюдавший терзания младшего брата через зеркало. – Надеюсь, смертоносным вихрем ты летать не умеешь?

– А? – Лис выпрямился.

Ворон засмеялся.

– Эх ты, спец по славянской мифологии. Словари читать внимательнее нужно.

– Между прочим, это свойство данного мифического персонажа трактуется не однозначно, – буркнул юноша. – Традиционно ему приписывают только способность петь вещие гимны тем, кто способен услышать тайное.

– Ты, главное, не ошибись, кто способен «услышать тайное», а кто нет, – серьёзно сказал Ворон. – И кстати, не пора ли тебе сосредоточиться на экзамене?

Лис покорно опустил взор, полагая, что на сём разговор закончен. Но брат продолжил.

– На сегодня план таков. Ты сдаёшь свою историю чего-то-там…

– …России, – автоматически вставил студент.

– Историю России. Наш доктор разбирается со своей пациенткой, а я ищу подступы к прокурору. Вечером мы вдвоём с Туром попытаемся вызвать её на доверительную беседу.

– Кого «её»? – встрепенулся Лис.

– Её – прокурора. Или ты полагаешь, что в погонах ходят только мужчины?

– Нет, конечно, – юноша потряс головой. – А зачем? Ведь всё уладится и так.

– Малыш, будущее строится в настоящем, – вступил Тур. – Нельзя сидеть сложа руки и ждать разрешения проблем свыше. Кто знает, быть может, без разговора с человеком, от которого зависит «мусорное дело», не будет будущего, виденного тобой.

– Короче, – подхватил Ворон, – сдашь экзамен, возьмёшь такси и отправишься домой. Нам не звони, мы временно отключимся. Сиди на телефоне дома. Уловил?

– А…

– Никаких «а». Лис, пожалуйста.

Тлеющие угли под чёрными арками бровей источали домашнее тепло. Ни малейшего нажима, ни блика ярости. Заворожённый, Лис подался вперёд.

– Хорошо, – пробормотал он, жадно ловя отблески необычных искр, зародившихся в глазах старшего брата.

Чёрные стёкла очков отсекли наваждение.

– Тогда конец дебатам.


* * *

На экзамен Лис опоздал. Не обнаружив свою группу в аудитории, указанной в расписании, он кинулся на кафедру в поисках преподавателя.

– Что ж вы так, Полозов? – снисходительно спросила экзаменатор, приняв торопливые извинения.

– Семейные обстоятельства, – срывающимся голосом объяснил Борис. – Я могу без подготовки, хоть на все вопросы подряд. Только, пожалуйста, не направляйте на пересдачу!

Серьёзная девушка, разговор с которой историк прервала ради нерадивого студента, многозначительно вздохнула.

– Оксана, это не займёт много времени, – обратилась к ней преподаватель. Та, крайне недовольная оборотом дела, привстала со стула. – Нет, нет, подождите здесь. Десять минут, не более.

Девушка по имени Оксана вызывающе отвернулась к окну.

Борис Полозов ожидал самых неприятных вопросов, памятуя о бурном коллоквиуме, на котором между ним и этой преподавательницей разгорелся нешуточных спор. Однако обошлось. Историк попросила рассказать об особенностях религиозных верований на Руси в Петровское время и, на радость студенту, позволила ему от души высказаться по поводу староверов и языческих древностей, ассимилированных в христианстве. Даже строгая Оксана, изображавшая ледяное безразличие, стала с интересом вслушиваться в пространные ответы юноши.

– Очень хорошо, – историк улыбнулась. – Я не сомневалась, что вы успешно сдадите экзамен, Борис Васильевич.

Лис насторожился: по имени-отчеству его называли крайне редко. В следующую секунду он догадался, что несвойственная преподам реплика прозвучала исключительно для недовольной Оксаны. Лис украдкой бросил взгляд в её сторону. Девушка держала на коленях объёмную папку, скромно озаглавленную «диссертация». Лис тут же представил, как деловитая Оксана шествует по коридорам, как бы невзначай выставив на обозрение подписанный корешок. Вот, мол, смотрите, какая я.

Смешок он успешно скрыл, взял зачётку с ещё одним «отл», подтверждённым бисерной подписью, поблагодарил экзаменатора и направился к выходу.

Хлоп!

Лис обернулся.

Диссертация, вернее, содержимое папки рассыпалось по полу, на что побледневшая аспирантка смогла выдать только несчастное «ой».

Борис Полозов, разумеется, немедленно бросился на помощь.

– Осторожнее, там всё было разложено по темам! – задохнулась Оксана, удерживая на углу стола уцелевшую стопку бумаг.

– Ничего, ничего, – вмешалась преподаватель. – Не спешите…

Следующая фраза осталась для Лиса за кордоном слухового восприятия, поскольку взгляд вцепился в поднятый листок: «Л.Н. Старостина. Загадка Владимировых идолов: Симаргл – исследование происхождения имени и значения божества на основе сказаний о битве Симаргла и Змиулана».

– Вот она! – воскликнул Лис.

Аспирантка выхватила из рук юноши лист ксерокопии и принялась судорожно искать остальную часть статьи. Задавать вопросы было бессмысленно. Борис Полозов для порядка собрал близлежащие бумаги и, пробормотав что-то на прощание, выскользнул за коридор.

«Л.Н. Старостина». «Битва Симаргла и Змиулана». Лис и так, и этак тасовал в уме слова до тех пор, пока не обнаружил, что снова и снова возвращается к дверям кафедры. Требовалась дополнительная информация. Вламываться в деловой разговор преподавателя с аспиранткой второй раз за час было бы несусветной наглостью. И Борис Полозов решительно уселся на подоконник с видом: «ничто не сдвинет меня с этого места, пока я не получу все ответы».

Впрочем, с подоконника он соскочил спустя несколько секунд. Вспомнился несчастный дипломник, выпавший из окна две недели назад.

Через час, когда Лис совершенно потерял счёт времени, в кармане запел мобильник.

– Полозов. Слушаю, – подражая старшим братьям, отчеканил юноша, не сводя взгляд с закрытых дверей кафедры.

– Борис, здравствуй, – раздалось в трубке сквозь шорох помех и «эхо» аппарата.

– Оля? – рука дрогнула, и по телу поползли волнующие мурашки. – Как ты?

– Странно, но всё в порядке. Я думала, ночь спать не буду. Но ничего. Только папа снился.

– Где ты сейчас?

– К приятельнице зашла. У неё дома телефон. Вчера хотела позвонить, да неоткуда было. Как у тебя дела?

– По-всякому. Давай встретимся! – бодро предложил Лис, но, вспомнив про наставления братьев, осёкся. – Вот только, где мне тебя найти…

– Я скоро буду дома.

– Сегодня я не могу, – Лис облизал губы. – Совсем не могу. А завтра? Давай, я завтра заеду?

Дверь кафедры стала приоткрываться. Лис заторопился.

– Оля, давай завтра.

– Хорошо. Ты спешишь?

– Да. Прости. Тут человек выходит, которого я жду. Прости. До завтра!

Аспирантка Оксана выплыла из кабинета в обнимку с папкой, с порога попрощалась, закрыла дверь и, полагая, что осталась один на один со своим самомнением, скроила недовольную гримасу.

– Извините. Могу я задать вам вопрос? – Лис сделал несколько шагов вперёд.

Девушка вздрогнула.

– Задавайте, – она смерила нежданного собеседника с ног до головы кислым придирчивым взглядом.

Борис Полозов выдержал это сканирование, не поведя бровью.

– Среди ваших материалов я заметил статью, которую очень давно ищу, – начал он твёрдо. – Не могли бы вы назвать мне источник?

– Чего? – аспирантка отступила.

– Выходные данные статьи Л.Н. Старостиной. «Загадка Владимировых идолов» и так далее.

– Ах это. Я эти три бумажки из Питера еле дождалась!

Подтекст был простой: поди-ка поищи сам, коли такой умный. Лис моментально оценил обстановку и изменил тактику.

– Я не занимаюсь научной работой. Я только второй курс заканчиваю, – скромно улыбнулся он и опустил глаза. – Людмила Старостина умерла 15 лет назад. У нас дома, к сожалению, ничего не сохранилось из её научных трудов.

На лице молодой аспирантки прорисовалось любопытство.

– Она ваша родственница?

Лис помедлил.

– Она оказала большое влияние на жизнь моей семьи.

– Ой. Надо же, – девушка рассеянно посмотрела по сторонам, увидала подоконник и быстро направилась туда. – Сейчас, минутку.

Папка с ярлыком «диссертация» была аккуратно размещена на плоской поверхности и лишь после этого открыта.

– Не то… не то… Ага, – аспирантка добыла три листа, сжатые скрепкой. – Есть на чём записать?

Имелось в виду: записать размазанное название издания в колонтитуле.

– Я запомню, – проговорил Лис и демонстративно сморщил лоб, как бы разглядывая номер.

Оксана открыла второй лист, затем третий. На последнем выходные данные более или менее читались.

– Да, запомню, – медленно повторил Борис Полозов, раскладывая в сознании фотографический отпечаток трёх страниц. – Большущее вам спасибо. И успехов на защите.


* * *

Престарелая мадам, матушка «влиятельного знакомого» Полозовых, затянула посещение врача на два с лишним часа. «Доктор, скажите, как мне быть: все говорят, что на Кипр мне нельзя. Сосуды, знаете ли. И сердце пошаливает. Как мне поехать на Кипр?» Доктор Полозов выслушал эту тему во всех возможных вариациях сотый раз. Отдых на юге пациентке был противопоказан, однако мнение «самого опытного врача в городе» (так представили Всеволода Полозова упрямой старушенции) не было принято во внимание. В конце концов, прозвучало возмущённое:

– Но мой сын заплатит вам любые деньги! Я хочу лететь на Кипр!

– Я поговорю с вашим сыном, – с трудом сдерживая резкость в голосе, ответил доктор Полозов и вышел.

Ворон, не дождавшийся звонка брата, нервничал, сидя на деревянной скамейке не то в парке, не то в каком-то заведении, открытом всем ветрам. Время было упущено. Тур это чувствовал. Оставалась надежда: упущено не бесповоротно.

Доктор Полозов садился за руль, когда в памяти неожиданно всплыл голос Деда: «Служишь ты им… Подумай на досуге: чему служишь и кому». Тур вздрогнул и огляделся. Разумеется, Деда он не увидел, но невольно посмотрел на шикарный элитный дом, гордо возвышавшийся на тихой безлюдной улице. «Я служу медицине», – мысленно повторил Тур. И поморщился от осознания лжи. В данном случае медицина стояла в стороне. Его использовали в качестве успокоительного, не более. А он честно отрабатывал обещанный гонорар, развлекая богатую старуху медицинскими доводами.

Ворон издали заметил брата и двинулся навстречу.

– Что так долго? Тяжёлый случай? – осведомился он, доставая зажигалку.

Тур молча вынул из кармана пачку сигарет. Закурил.

– Очень тяжёлый, – выпустив дым, ответил он в сторону.

Ворон снял очки, внимательно изучил близнеца и повёл бровью: мол, бывает.

– Если бы мы занимались лишь тем, чем хотели бы заниматься, мы были бы самыми счастливыми людьми на этом свете. Не переживай. Ни репутация, ни квалификация твои не пострадали.

Тур усмехнулся.

– Что мы пропустили?

– Обеденный перерыв. Не фатально. Я знаю, куда она отправится после работы.

Всеволод Полозов взял брата за плечо.

– Ты как?

Головной боли Ворона он не ощущал, но тревога проползла по спине ледяной каплей.

– Никаких проблем. Нашёл осведомителей. Видишь их?

Он весело показал в сторону парковых елей. В тени породистой хвои жались друг к другу два контрастных силуэта: долговязый и шарообразный.

– Кто такие? – насторожился Тур.

– Понятия не имею. Бродили здесь в парке независимо друг от друга. По пьяни замёрзли этой зимой, кажется.

– И что с ними теперь делать? – Тур кивнул на неприкаянных блазеней.

– Пусть обитают на белом свете. Ничего у них за спиной нет: ни родства, ни корней. Так хоть, может, подружатся и друг дружке спины прикроют. Наработают после смерти то, что в жизни пропили.

Ворон замолчал, прямо взглянул на слабые информационные сгустки и медленно добавил:

– Пусть видят мир живых. И сами найдут потерянное.

Тур задумчиво снял перчатки.

– Найдут и возьмут в себя, коли смелости хватит.

– У нас с тобой есть сорок минут, – Ворон непринуждённо обернулся к брату. – Предлагаю завернуть в пиццерию.


* * *

Пыльный асфальт покрылся мелкой влажной сыпью. Женщина приостановилась, нервно вскинула голову и торопливо расстегнула сумочку. Достала складной зонт. На больших дымчатых очках, закрывавших большую часть острого удлинённого лица, осели дождевые капли. Зонт заупрямился, и дождь не преминул расписаться на тёмно-зелёном жакете и белом воротничке шёлковой блузы. Маленькие губы скривились, выражая досаду. Длинные аккуратные ногти, которые хозяйка, безусловно, тщательно берегла, мешали пальцам должным образом нажать защёлку. Женщина встряхнула непослушный зонт раз, другой, и вдруг испуганно замерла. Прямо перед ней будто из ниоткуда возникла фигура мужчины.

– Что? Что вам нужно? – страх облил белизной напудренные щёки.

– Извините, я не хотел вас напугать.

Она шумно выдохнула волнение.

– В таком случае – всего хорошего.

Забыв про нераскрытый зонт, она шагнула в сторону и едва не упёрлась в грудь преградившего ей дорогу.

– Почему вы написали в отчёте, что претензии местных жителей не обоснованы?

Голос раздался сзади. Тот же голос, что принадлежал стоящему перед ней человеку.

Женщина испуганно сжалась.

– Потому что жалоба не имела под собой реальных фактов, – скороговоркой ответила она и попыталась оглянуться.

Что-то или кто-то не позволил ей обратить взгляд назад.

– Неправда. Вы были на свалке и своими глазами видели безобразие, которое там творится.

Она отчаянно посмотрела на человека в сером классическом костюме, молча стоящего перед ней. Фигура атлета. Руки, скрещённые на груди. На кистях – чёрные кожаные перчатки. Строгий тёмный галстук. И… тень вместо лица.

– Что вам нужно от меня? – пробормотала женщина.

– Профессиональный подход к делу, Инна Владленовна, – мягко произнёс человек без лица. – Вы – работник природоохранной прокуратуры. Прокурор. Вы видели данные, присланные вчера из лаборатории. Вы лучше других понимаете, что они означают.

– Я видела только любительские фотографии. Вы, наверное, сын старика? – она задохнулась торопливой речью. – Того пожилого человека, который был у меня на приёме? Он сказал, что его сын сфотографировал свалку, – воспоминания о реальном событии придало ей уверенность на несколько следующих секунд. И она продолжила чуть твёрже и разборчивее: – Передайте ему, пожалуйста, что опасности для жителей деревни нет. Это простая свалка. Позвольте мне пройти.

Тур не шелохнулся.

– Вы брали пробы лакокрасочных отходов, – раздалось за спиной. – Областная лаборатория представила вам анализ. А что такое диоксины вам, надеюсь, известно.

– Свалка находится рядом с зоной водозаборных сооружений города, – подхватил Тур. – Дайте делу ход, Инна Владленовна. Свалку необходимо ликвидировать, пока не грянула катастрофа.

– Послушайте, – женщина передёрнулась всем телом, – я не начальник. Это вообще не моя компетенция! Отойдите немедленно. Или я закричу.

– Кричать вы не станете, – спокойно ответили за спиной.

– От содержания вашего рапорта зависит поведение начальства. Почему вы боитесь сказать правду?

Прокурор неожиданно для Полозовых расправила плечи.

– Почему? У меня двое детей. Вот почему!

– Вам угрожали, – констатировали сзади.

– Инна Владленовна. Подумайте, ведь там в районе гораздо больше детей, и ещё больше в городе, – начал было Тур, но женщина отчаянно перебила.

– Я не имею права допустить, чтобы мои остались без матери!

Она решительно двинулась вперёд. Всеволод Полозов вынужден был отступить. Огненный взгляд его брата метнулся в погоню за вспыхнувшей волей и разбился о мощный щит, поднятый материнством.

Тур почувствовал, как стремительно леденеют руки и мороз ползёт по лицу. Ворон подался, как качнулся, в его сторону.

– Упустили…

И тут раздался звонкий детский голосок.

– Бабушка-а, смотри, дяденьки одинаковые!

Прокурор резко обернулась. Теперь, когда мистическая вуаль растворилась без следа, она отчётливо разглядела двух мужчин, похожих друг на друга, будто дождевые капли.

«Забудь!» – скользнула в голове чужая поспешная мысль.

В память впечаталась чёрно-белая картинка, всё равно что грубый «фоторобот».

Женщина попятилась, изо всех сил сжала нераскрытый зонт и быстро, почти бегом, бросилась прочь из парка.

Ворон зажал ладонью покрасневшие глаза.

– Всё. Мне её не достать.

– Она ничего не станет предпринимать, – торопливо успокоил его Тур. – Она слишком… О, нет.

Рука Ворона медленно опустилась, размазав по щеке дождевую влагу. Он мог бы и не оглядываться, ибо понял, кого увидел брат.

Марина в прозрачном «дождевике» под большим цветастым зонтом стояла на соседней аллее и заворожённо смотрела на близнецов-Полозовых. Объёмная хозяйственная сумка приткнулась возле её ноги, частично нырнув в лужу. А рядом на дорожке, весело позвякивая велосипедным звонком, сиял Ваня-призрак.

– Кажется, фортуна показала нам зад, – пробормотал Ворон.

– Мы обязаны ей всё объяснить, – Тур сделал шаг в направлении Марины.

Та опомнилась, подхватила сумку и, не замечая, что грязь брызнула на туфли и колготки, заторопилась к трамвайной остановке.

«Она теперь всё про вас знает! Она никогда не будет вас любить!» – дождевой поток обрушился на парк. Липы отчаянно застонали, хрустнул старый тополь, в ужасе прильнули к траве молодые клёны.

«Мама только моя! – блазень раздулся до великанских размеров и поднялся над вершинами елей. – Убирайтесь в своё змеиное болото! Мама никогда не будет вас любить!»

– Я вышвырну его с этого света! – Ворон рывком выпрямился, невзирая на шквалистый ветер, бивший в лицо.

«Я буду с мамой! А не ты!» – гремел призрак сквозь шум проливного дождя.

Тлеющие угли в глазах яростно полыхнули.

– Ворон, нет!

Нарастающую боль в затылке Тур ощущал как свою собственную.

– Не мешай!

«Я буду с мамой! Я!» – блазень поравнялся с тучами, повис над парком и трамвайной остановкой и исчез за стеной дождя. Никакого эффекта горящий взгляд на него не произвёл.

– Ворон, успокойся, – тёплая рука сжала окаменевшее в судороге плечо. – Успокойся. Он не враг нам. Он был сыном Марины.

Ворон обмяк, пошатнулся и рефлекторно сдёрнул узел галстука. Тур усадил брата на мокрую парковую скамейку, снял перчатку и бережно прижал ладонь к опущенной на грудь голове. Несколько минут прошло в молчании.

– Ну что, продули? – вдруг спросил Ворон.

– Эту партию продули, – согласился Тур, освободил близнеца от целительных объятий и на всякий случай посмотрел по сторонам.

Дождь выпроводил из парка всех – и гуляющих, и прохожих – поэтому на Полозовых некому было обратить внимание. Ворон с тяжёлым вздохом поднялся на ноги.

– Поехали домой.


* * *

Ворота гаража сомкнулись, и тусклый дежурный свет обнял покрытые дорожной грязью борта автомобиля. Тур и Ворон переглянулись, но ни один, ни другой не двинулся с места. Как будто оба намеревались сидеть в неуютной тишине бесконечно долгое время.

Грохнула металлическая дверь. Лис выскочил на площадку, увидал прибывших, бодро спустился на две ступеньки и приостановился.

– Тур. Ворон.

Никто не ответил. Лишь спустя десяток секунд дверцы машины синхронно распахнулись. Лис закусил губу. Чутьё не подвело. Братья пребывали далеко не в лучшем расположении духа.

– Привет, малыш.

Лис не понял, который из близнецов это произнёс, и невольно передёрнулся.

– Я вам кофе сварил, – сообщил он, тревожно наблюдая за старшими Полозовыми.

В гостиной Ворон мимоходом тронул кофейник и отдёрнул руку.

– Горячий.

Тур обратил удивлённый взор на юношу.

– Мы же не позвонили. Откуда ты знал, что мы вернёмся именно сейчас?

Лис пожал плечами.

– Знал, и всё… Вы бы переоделись. Мокрые с ног до головы.

Ворон странно улыбнулся, бросил очки на журнальный столик и ни слова не говоря поднялся в свою комнату. Тур кивнул и последовал за ним.

– Ты это, – выплыл из порога Дед, – с открытиями-то своими не больно лезь. Вишь, прав был: чаво-то стряслось.

Ужин начался в полном молчании. Лис терпел, хотя любопытство в паре с тревогой так и норовили выдернуть язык из-за зубов.

– Ничего у нас не получилось с этой прокуроршей, – вдруг сказал Ворон. – Не думал я, что Беляк так круто на неё нажмёт.

– Она испугалась? – Лис вскинул голову.

– Да. А заодно и мы её порядком напугали, – Тур вздохнул. – Хотя по-настоящему она боялась только за своих детей. Парадоксально, но…

Продолжать он не собирался.

– Что ж тут парадоксального? – ляпнул Лис.

– Своя рубаха ближе к телу, – Ворон открыл пачку сигарет. – Понять её можно. Другое плохо, – он прикурил, протянул дымящуюся сигарету близнецу, а сам достал вторую и прямо взглянул на младшего брата. – Она нас видела. Обоих. И я не смог ей помешать.

– Это первая серьёзная неприятность, – заговорил Тур. – Есть вторая. Рядом оказалась Марина.

Лис моментально представил развернувшуюся в парке сцену: пламя в глазах Ворона, холодную маску на лице Тура и ужас, с которым Марина Николаевна узрела истинный облик людей, известных ей как Владимир и Всеволод Полозовы.

Тем временем над обеденным столом опять нависло гнетущее молчание. Только сигаретный дым лениво вился в воздухе двумя замысловатыми змейками.

– Братцы, – Лис откинулся на спинку стула, – давайте разберёмся, насколько хреново обстоят наши дела.

Две пары изумлённых глаз обратились к юноше.

– Ворон, ты полагаешь, прокурорша настучит на нас Белякову?

– Вряд ли, – осторожно отозвался тот, а сам продолжал внимательно изучать решительную физиономию младшего брата.

– Хорошо. Пусть номер с заявлением от имени Деда не прошёл. В конце концов, это не единственный путь. Есть ещё облздравотдел. Верно, Тур?

– Верно.

Интонация и мимика в точности повторили голос и выражение лица его близнеца.

– Тогда расслабьтесь по этому пункту, – подытожил Лис. – Оба. Пожалуйста!

– Что с тобой, малыш? – с неуверенной улыбкой спросил Ворон.

– Я вас едва узнаю с тех пор, как вы приехали, – признался Лис и, заметив проблески оживления, отважно продолжил. – А теперь по второму пункту. Тур, возьми телефон и позвони Марине Николаевне.

– Зачем? – опешил Тур.

– Просто позвони. Чтобы она вас услышала. Чтобы успокоилась!

Тур нахмурился и медленно притушил окурок. Ворон задумчиво прогулялся пятернёй в причёске, создав тем самым на голове экстравагантную каштановую шапку, и сообщил.

– Сегодня в парке побывал кое-кто ещё.

– Заложный Бера? – Лис вытянулся.

– Призрак мальца с велосипедом. Не исключаю, что именно он заставил ребятёнка обратить на нас внимание дурацкой репликой.

– И, возможно, именно он привёл Марину, – закончил Тур.

– Минутку. Что-то я про мальчика с велосипедом мало знаю, – перебил Лис и струхнул. Слишком нахально прозвучала его последняя фраза. Да и выступление в роли лидера заметно затянулось.

Близнецы обменялись мимолётными взглядами. Лис прекрасно знал, какие информационные мощности кроются за подобной пантомимой, и приготовился принять заслуженную словесную оплеуху. Однако заговорил Тур. И заговорил абсолютно серьёзно.

Из его рассказа Лис узнал достаточно подробностей, чтобы получить ясную картину проблем, которые до сих пор окружали только старших братьев.

– Как думаешь, почему призрак её сына настолько силён? Мы проигрываем ему. И уже не первый раз, – закончил Тур.

Прежде чем ответить, юноша рассмотрел на столе всё: чашки, вилки, сахарницу, тостер, блюдца и тарелки. А братья терпеливо ждали его слова.

– Ваня получил власть над своей матерью, потому что она сама дала ему эту власть, – наконец произнёс Лис. – Её сомнения дали ему власть.

– Сомнения в чём? – быстро вставил Ворон.

– В вашей к ней любви, – юноша поднял на братьев глаза. – Мы видели Ваню первый раз во дворе её дома, помните? Он был настроен дружелюбно. Потом прозвучала нечаянная, но неизбежная ложь. Марина Николаевна задумалась о глубине ваших чувств, представила себя одинокой, и Ваня немедленно занял пустующее место в её информационной среде. Это легко исправить. Вы ведь любите её.

Близнецы молчали.

– Ворон, Тур, – похолодел Лис. – Вы её действительно любите?

Два как один. Однажды избран путь

Смертям назло. Наперекор заветам.

Два как один. Но есть ли кто-нибудь

Превыше, чем один? И два?

И жизнь на свете этом?

Шуршал дождь в сосновых кронах за приоткрытым окном. За забором постанывала под порывами ветра старая осина. Чавкала болотная поступь Деда на мокром крыльце. В рекреации возле кухни удовлетворённо ворчала овчарка, поглощая традиционную вечернюю косточку.

А в гостиной так и не прозвучало ответа.


* * *

До позднего вечера из холла периодически доносилась одна и та же монотонная мелодия телефонного аппарата. Близнецы поочерёдно набирали номер Марины. Заслышав бренчание первых «нот», Лис в своей комнате навострял уши и долго слушал тоскливые безответные гудки. Ему давно стало ясно: трубку на том конце провода не поднимут. Это, безусловно, понимали и старшие Полозовы. И, тем не менее, продолжали атаковать бесполезный аппарат.

Чаша терпения Лиса переполнилась часам к десяти ночи.

– Братцы, – он, перегнувшись через балюстраду, выглянул в полутёмную гостиную. – Давайте я к ней поеду прямо сейчас.

Тур опустил трубку. Ворон откинулся на спинку кресла и таким образом узрел младшего брата на антресоли второго этажа.

– Уймись. За руль БМВ без меня ты не сядешь, а «шестёрка» в ремонте.

– Я на мотоцикле запросто!

– Лис, за окном проливной дождь, – подал голос Тур.

– Ну и что!

– Уймись, – повторил Ворон, но уже не столь апатично, как минуту назад. – Её нет дома. Или она просто не хочет с нами разговаривать, – он подавил вздох и, заметив, что Тур снова потянулся к телефонным кнопкам, произнёс. – Оставь телефон в покое. Завтра скатаем к ней прямо с утра, прежде чем ехать в Питер.

Тур согласно склонил голову, медленно прошёлся по гостиной, погладил навострившуюся овчарку и остановился напротив брата.

– Ворон, мне не нравится твой вид. Сделай одолжение: отправляйся спать.

Тот вяло и безо всякой цели переложил листы распечатки на журнальном столике. «Л.Н. Старостина…» Статью, восстановленную Лисом по памяти, братья прочитали по несколько раз каждый. Однако ничего нового филологические изыскания относительно фольклорных персонажей им не дали. Разве что подтвердили, что фантомная госпожа Пятница при жизни была кандидатом филологических наук Людмилой Старостиной.

– Ладно. Так и быть, – Ворон легко встал из кресла. – Но не вздумай накачивать меня своей лекарственной «профилактикой». Никаких кризов я выдавать не собираюсь. У нас и без того дел полно.

Он направился к лестнице. Лис почувствовал некоторое облегчение: по крайней мере, к одному из старших братьев вернулись его обычные манеры.

Вдруг задребезжал телефон.

Тур моментально оказался возле аппарата, сжал телефонную трубку, но приостановился. АОН показал московский номер. Замер Ворон, не успевший подняться на ступеньку.

– Полозов. Слушаю, – прозвучал привычный твёрдый голос Всеволода Полозова. – Здравствуйте, Павел Семионович…

«Декан», – прочёл Лис по губам Ворона.

Юноша бесшумно спустился вниз.

Тур сосредоточенно выслушивал затянувшийся монолог. Не двигался и Ворон, на лице которого укрепилась точная копия маски осторожного недоумения, сковавшей лик близнеца.

– Ворон? Что там? – спросил Лис еле слышно.

Брат поднял указательный палец, мол, подожди.

– Да, спасибо, Павел Симеонович, – заговорил, наконец, Всеволод Полозов. – До завтра… Да. Обязательно. Ровно в шесть.

Трубка возвратилась на рычаг.

– Питер откладывается, – мрачно сообщил Тур. – Нас желает видеть Декан.

– Нас? – изумился Ворон.

– Нас с тобой завтра в шесть вечера ожидают на загородной вечеринке в летнем особняке.

Ворон присвистнул.

– Оп-ля! Удостоил.

– Не просто удостоил, – Тур нахмурился. – Он сказал, что имеет к нам деловое предложение. А попутно хочет поговорить со мной о своей проблеме.

– Братцы, – Лис приблизился, – а Беляк тут никаким боком не может быть?..

Ему не ответили.

– Лучше поехали в Питер, а? – умоляющим голосом предложил юноша. – Кикимору найдём. Ведь к Декану вы даже оружие взять не сможете.

И замолчал, осознав, как глупо прозвучали его слова.

– Не волнуйся, малыш, – натянуто улыбнулся Тур. – Декан – не та птица, чтобы заниматься провинциальными мусорными свалками. Наверное, речь пойдёт о третьей операции. Рецидив был неизбежен. Я видел это по результатам обследований ещё в апреле.

Лис с радостью принял бы версию брата за стопроцентную истину без каких-либо доказательств. Но Ворона объяснение не удовлетворило.

– Допустим – операция. Тогда зачем ему я?

Загрузка...