Застава

День одиннадцатый

Обстоятельства складывались поразительно удачно. Доктор Полозов сдал дежурство строго по графику. На парковке, где «ночевали» автомашины сотрудников больницы, он заметил знакомого врача из урологического отделения. Разговорчивый коллега немедленно сообщил, что отправляется к тёще, чтобы забрать жену и дочку. Услыхав, где именно проживает тёща, Всеволод Полозов едва сдержал радостный возглас. Коллега оживился.

– Конечно, подброшу! Садитесь!

По дороге пришлось выслушать все семейные, больничные, городские, политические и прочие новости, но это неудобство было сущим пустяком. В половине десятого утра Тур прибыл на автовокзал уездного городка.

Из последнего телефонного разговора с Вороном где-то в середине ночи он знал, что тот решил добираться до пункта назначения любыми средствами. В этих условиях найти брата в незнакомом городе казалось серьёзной проблемой, однако Всеволоду Полозову опять повезло. Распрощавшись с коллегой, он оглянулся по сторонам и увидал близнеца, направлявшегося ему навстречу.

– Рванул всё-таки, – тоном укоризны, смешанной с облегчением, выдал Ворон.

– Нежданно-негаданно подвернулась попутка. Ты давно тут?

– Около часа. Я чувствовал, что ты близко. Решил подождать. Я узнал насчёт улицы. Пошли. Кажется, Лис все ещё у своего нового друга.

– С чего ты взял? – удивился Тур.

– Знаешь, когда так классно везёт, то везёт во всём, – усмехнулся Ворон и сплюнул через левое плечо. – Чтобы не сглазить.

У Тура внутри шевельнулось беспокойство. Он посмотрел на людей, заполнивших тротуары, на пятиэтажки, соседствующие с деревянными избами, на автомобили, проносящиеся по шоссе.

– Я об этом тоже подумал, – сказал Ворон. – Но заложных поблизости нет. Я уверен.

– Обжёгшись на молоке, дуем на воду, – заметил Тур.

Улица, которая значилась в адресе, записанном постовой медсестрой, нашлась без особого труда. И вместе с ней легко нашёлся Лис. Он стоял у калитки и разговаривал с молодым мужиком огромного роста, таким же рыжим, как он сам.

– Смотри, как спелись, – буркнул Ворон.

– Разборка будет дома, договорились? – предупредил Тур, поскольку знал, что у брата не задержится парочка крепких выражений. – Борис!

Лис непроизвольно вобрал голову в плечи, а Дима уставился на двух одинаковых мужчин, различавшихся между собой лишь наличием солнцезащитных очков. В костюмах и при галстуках они смотрелись на полудеревенской улице как агенты из западного боевика.

– Крутые у тебя братишки, – выговорил Дима и отступил к открытой калитке, рассудив, что провожать гостя на вокзал уже не придётся.

– Привет! – Лис делал всё, чтобы казаться невозмутимым. – Влад, Всеволод, познакомьтесь, это Дмитрий. Он меня выручил вчера.

Ворон снял очки и дружелюбно кивнул местному великану, а Тур, увидав здоровенный синяк на лице младшего брата, моментально забыл и о Диме, и о причитающейся Лису взбучке.

– Эй, не здесь, – шикнул парень, но брат бесцеремонно поставил его перед собой, снял перчатки и приложил ладонь к пострадавшему глазу.

– Спасибо, Дмитрий, – сказал Ворон рыжему громиле, под ногами которого увивался большой серый кот. – Надо понимать, ты мальца отбил?

Тот смутился, как школьник перед благодарным директором.

– Да пустяки. Жаль только, врезать ему успели.

– До свадьбы заживёт, – Ворон усмехнулся. – Куда он влип?

– Есть тут у нас одна шайка-лейка. Курят травку, на дискотеках дебоширят. К прохожим обычно не лезут. Может, он им что ляпнул сначала, не знаю. Одно хорошо: вовремя дёру дал.

Тур тем временем отпустил младшего брата, и Лис, растирая щёку с пожелтевшим остатком кровоподтёка, отошёл в сторонку.

– Спасибо, – Тур протянул Дмитрию руку.

Лис внутренне вздрогнул: брат не надел перчатку.

Ничего не подозревавший парень пожал протянутую ладонь. Кот внимательно глянул на доктора Полозова. Лис мог поклясться: в глазах Дикаря в этот миг полыхнула мысль.

– Будете в наших краях, заходите, – Дима широко улыбнулся. – Мы с мамкой гостям рады. Бывай, Борис!

Он махнул на прощание рукой, и младший Полозов чуть не ахнул: вокруг мощной ручищи ярко сиял огненный абрис, точь-в-точь такой же, какой полыхал сейчас над ладонями Тура.

Тёмные волны, заключённые в вековой гранит каналов, мерно текли от трудолюбивой Волги к древнему Волхову. А по улицам российской Венеции струилась жизнь в облике погружённых в свои заботы прохожих, нарядных старшеклассников, неторопливых велосипедистов и редких автомашин. Солнце гордо блестело в чистом безоблачном небе, плясало в стёклах домов, подгоняло стремительных стрижей и взывало к буднему дню лучистым криком: радуйтесь, лето пришло!

– Ты представляешь, что ты сотворил? – Лис, долго копивший в себе эмоции, захлебнулся восторгом. – Тур, ты передал ему часть своего живительного таланта!

Близнецы красочно переглянулись. Лис расценил их пантомиму как, увы, привычное недоверие.

– Тур, послушай, я видел огненный свет над его руками!

– Угомонись, – спокойно ответил брат. – Я знаю.

– А?

– «Бэ», – передразнил Ворон. – У парня за спиной стояла могучая сила. Неужели, не заметил?

– Я ничего ему не передавал, – пояснил Тур. – Это его собственная мощь ответила нашей доброй воле.

– Но он же понятия не имеет, как этим пользоваться! – воскликнул Лис. – У него мать больна, ему необходимо знать, как ей помочь.

– Лис, помнящий владеет силой, родившейся с ним из памяти предков. Не твои ли это слова? Знать тут нечего. Достаточно верить. А этот парень умеет верить, не сомневайся.

Юноша остановился.

– Тур, у тебя что-то произошло? – осторожно спросил он.

Доктор Полозов улыбнулся братьям.

– Всего лишь выдался случай поразмыслить.

– Кажется, я отстаю, – подытожил Ворон.

– Так давай, нагоняй! – ляпнул Лис.

Ворон задумчиво снял очки и, прищурившись на солнце, оглядел юношу с ног до головы. Лис приготовился грудью встретить напор тяжёлого взгляда, но вместо ожидаемых неприятных ощущений почувствовал нечто сродни щекотке.

– Нагоняй получишь дома, – пообещал Ворон. – А пока выкладывай подробно, что вчера случилось в универе.

Лис не понял, чем «общий» вагон отличается от «плацкарта», кроме стоимости за проезд, но с мнением братьев согласился полностью: только по великой нужде можно пользоваться услугами пассажирских поездов. В конкретном случае такая нужда имела место. Билетов в купе в районном центре почему-то не продавали, а ближайшего «скорого» поезда пришлось бы ждать в два раза дольше, чем электричку.

Запахи в вагоне довели Лиса до тошноты. Редкостный букет из кислого пива, гнилых тюков, перегара и пота. Другие компоненты сортировке не поддавались.

Тур и Ворон третий раз за час отправились в тамбур курить.

– Можно, я с вами? – промямлил Лис, посчитав, что лучше уж вдыхать сигаретный дым, чем омерзительную атмосферу вагона.

В тамбуре возобновилось обсуждение покупки новой машины. Лис прислонился к грязной стене и прикрыл глаза. Грохот колёс, приглушённые голоса братьев, мало-мальски свежий ветер напомнили ему о скопившейся усталости. Подкралась дрёма. Лис перестал различать близнецов, и диалог принял облик забавного монолога человека, спорящего с самим собой.

Гулко хлопнула дверь. Лис вздрогнул. Высокий пожилой машинист в форме прошёл мимо Полозовых и на ходу обронил:

– Выходите на ближайшей станции. Поезд по назначению не прибудет. Вы не можете этому помешать.

Спор оборвался. Дымящиеся сигареты застыли в пальцах.

– Мы все это слышали? – озадачено спросил Ворон.

Лис опомнился первым, ринулся в вагон и застыл в проходе. Пассажиры сидели на своих местах. Кто похрапывал, кто переговаривался, кто глазел в окна. Но никого в железнодорожной форме в видимом пространстве не было.

– Призрак машиниста. Прекрасно, – тихо сказал Тур. – Идеи есть?

– Выходим! Вон уже станция приближается! – воскликнул Лис.

– Стоп. А вдруг всё с точностью до наоборот? – удержал его Ворон. – Не поезд «не прибудет по назначению», а мы не прибудем, если вылезем сейчас?

– Нет, он нас предупредил об опасности, – зашептал Лис. – Я, кажется, узнал! На фотографии в доме у Димы. Это был его отец!

– Принято. На выход, – скомандовал Тур.

Последний вагон мелькнул за семафором и скрылся из вида. Полозовы растерянно проводили отбывший поезд и дружно посмотрели вокруг. Полупустая платформа, типовое здание вокзала, выцветшее расписание электричек, привокзальная площадь, заставленная торговыми палатками – так встречал приезжих ещё один уездный городишко.

– Грядёт экскурсия по области «автостопом», – буркнул Ворон.

– Погоди, – Тур поморщился. – А что мы, собственно, не могли предотвратить? И почему?

– Он сказал: «Поезд по назначению не прибудет», – медленно произнёс Лис. – Братцы, это что же получается? Кто-то готовил катастрофу, чтобы… чтобы…

– Пришить всех разом, – закончил Ворон. – Ловко. Собрали нас троих подальше от дома и решили отправить на тот свет в компании двух-трёх десятков пассажиров, чтобы не скучно было в последнем пути.

– Надеюсь, поезду теперь ничто не грозит, – пробормотал Тур.

– По-моему, заложный на такое не способен, – нерешительно вставил Лис.

– Почему же? – обернулся к нему Ворон. – Подтолкнул бедолагу-студента в окно, а потом понеслось. Предвидеть твои действия было несложно, ты всегда сломя голову кидаешься на помощь. Понятно, что после приключения с попуткой я бы сделал всё возможное, чтобы лично вернуть тебя домой. Попортить «шестёрку» труда не составляло, и меня ловко затормозили. Затем чудесным образом налаживается сотовая связь, и ты звонишь Туру. Его коллеге подсовывают идею срочно сгонять к тёще и обеспечивают таким образом прямой транспорт до пункта сбора.

Увлечённое разъяснение было прервано сиплым громкоговорителем, сообщившим о заканчивающейся посадке на электропоезд до Твери.

Тур подошёл к расписанию, болтавшемуся на стене здания вокзала, сверился с хронометром и махнул братьям.

– У нас есть шанс безопасно добраться до дома.

Через пару минут Полозовы сидели на жёстких лавках электрички: Лис у окна по движению, близнецы напротив. Запыхтели автоматические двери, грохнули колёса, и перрон медленно потёк за стеклом. Ворон пересчитал пассажиров в вагоне.

– Не густо. И как её вообще не отменили?

– Прекрати, – взвился Лис. – Ты специально меня пугаешь?

Ворон неопределённо хмыкнул и покосился на близнеца.

– А ты что скажешь?

– К чему бы ни стремились наши невидимые недруги, в одном они достигли успеха: довели кое-кого из нас до тихого психоза, – Тур неодобрительно посмотрел на братьев. – Нельзя же в каждом пне волка видеть! И скажи на милость, – он обратился непосредственно к Ворону, – чем мы так насолили этим самым заложным, чтобы затевать против нас операцию областного масштаба?

– Короче, ты считаешь, всё это глупости, – подытожил Ворон, причём, как заметил Лис, сделал это с облегчением.

Если бы Тур сейчас чётко ответил – да, Полозовы успокоились бы надолго. Но ответа не прозвучало. Тур задумчиво смотрел в окно.

– Конечная остановка, вставай.

Лис удивлённо посмотрел на старшего брата: холодный взгляд, холодная рука. Он открыл было рот, чтобы удивиться, но тут бледное лицо, обрамлённое чёрной бородой, расплылось, и из белой тени возник ухмыляющийся лик, взиравший на юношу из-под блёклой рабочей каски пустыми стеклянными глазами.

– Нет!

Кошмар лопнул.

Тур вопросительно поднял бровь. Во сне вздохнул Ворон, пристроившийся на плече близнеца.

– Почему так мёрзло стало? – Лис поёжился, посмотрел на брата и, натолкнувшись на глубокий неподвижный взгляд, осторожно сжал руку в перчатке. Кисть была ледяная.

– Малыш, держись за что-нибудь, – тихо произнёс Тур.

– Зачем? – у Лиса ёкнуло сердце.

– Впереди что-то нас ждёт. Ворон, проснись, – он мягко тронул голову спящего.

Мерный гул колёс прорвал резкий надрывный гудок. Вагон шатнулся, зашипели тормоза. Пассажиров толкнуло вперёд, и электричка замерла на путях. Народ засуетился. Ворон молча шагнул к окну, поднял стекло и, встав на скамью, высунулся по грудь наружу. Тур не двигался. Лис затаил дыхание.

Брат спрыгнул на пол вагона.

– Крушение, – выговорил он. – Тот самый, в котором ехали мы, завалился и горит.

Лис зажмурился. Под сжатыми веками вспыхнула сумрачная бездна. Он увидал толпу растерянных, испуганных, объятых болью душ, плутавших на границах света. Распахнутый Переход звал их на встречу с пращурами. Но другой – плоский, будто нарисованный на пустоте – тянул в невидимую даль, и скорбная женщина в чёрном одеянии встречала заблудившихся распростёртыми объятиями.

– Она уводит заложных в собственную информационную сферу, – прошептал Лис.

– Держись возле меня, – скомандовал Тур.

– А?

Брат повторять не собирался. Вышел в проход вагона и громко объявил.

– Граждане, впереди на путях авария. Если среди вас есть медики, прошу вас помочь. Я врач. Я иду на место крушения.

– Все, кто готов оказать помощь, идёмте! – подхватил Владимир Полозов.

Народ моментально притих. Близнецы оглядели людей, чуть ли не синхронно повернулись к выходу и решительно направились к голове поезда.

В следующем вагоне призыв повторился. Лис, выполнявший роль массовки, ожидающе взирал на ошарашенных пассажиров.

– Я медицинская сестра! – вскочила юная барышня и, невзирая на шиканье двух испуганных подружек, вышла вперёд. – Я в медучилище учусь.

Встали два работяги и ни слова не говоря направились за Полозовыми и студенткой-медсестрой.

В трёх вагонах по пути к электровозу к команде присоединились молодой ефрейтор срочной службы, папаша большого шумного семейства, несколько молодых парней в спортивных костюмах и пожилой мужчина, заявивший, что служил в пожарной части.

– Куда вас несёт?! – помощник машиниста, висевший на подножке локомотива, поспешно влез назад на площадку. – Уже давно вызвали, кого следует. Эй!

Владимир Полозов бесцеремонно отодвинул его с дороги и спрыгнул на гравий. Метрах в трёхстах от остановившейся электрички в чистом зелёном поле под ласковым летним солнцем развернулась трагедия. В чёрных клубах дыма, ползущего по насыпи, мерцали языки пламени. Горели два последних вагона. А весь состав во главе с локомотивом беспомощно ссыпался под откос длинной уродливой грудой. Люди, казавшиеся издали маленькими и жалкими, растерянно сновали возле опрокинутых вагонов, сидели и лежали в траве, другие бессознательно отползали и ковыляли к перелеску, не заботясь ни о неподвижных телах возле насыпи, ни о разбросанных, будто мусор, мешках, чемоданах и тюках.

– Дело дрянь, – сквозь зубы процедил бывалый пожарник.

– Поторопимся, мужики, – бросил Владимир Полозов.

Они побежали к заваленному составу. Лис не надеялся, что вся собранная команда последует их примеру, и был немало изумлён, обнаружив рядом с собой и добросовестного папашу семейства, и работяг-ремонтников, и даже запыхавшуюся студентку-медсестру.

Заметив людей из электрички, несколько пассажиров, мечущихся возле последних горящих вагонов, бросились к ним, как к спасителям.

– Это МЧС?! Вы из МЧС? – бессмысленно кричал чумазый от гари проводник.

– Там моя жена! Умоляю, помогите!! – вырвался вперёд мужчина со следами ожогов на лице.

В своём безумном броске он попал прямо в руки ефрейтора и повис на его плечах, сотрясаясь в рыданиях.

– Шок, – констатировал Всеволод Полозов и скомандовал. – Кто имеет хотя бы элементарную медицинскую подготовку, за мной.

– А мы займёмся эвакуацией оставшихся в вагонах, – подхватил его близнец.

– Вы из МЧС? – опять проорал проводник.

– Успокойся, скоро тут будут и МЧС, и врачи, и пожарные, – удивительно спокойно сообщил ему Владимир Полозов и обвёл взглядом всех, кто обступил добровольцев.

Проводник умиротворённо кивнул и опустился на землю возле лишившегося сознания пассажира, чья жена, вероятно, погибла в огне.

– Кроме пожара, будьте готовы тушить панику, – предупредил Владимир Полозов и зашагал к рухнувшему поезду.

Спортсмены, ефрейтор, два ремонтника и пенсионер-пожарник уверенно направились за ним, как за боевым лидером.

Всеволод Полозов в свою очередь взял правее, в поле, где копошились раненые и уцелевшие. Лис несколько секунд колебался, к какой команде присоединиться ему. В медицине он был, мягко говоря, не силён, а соваться под руку Ворону зарёкся ещё неделю назад.

– Крови не боишься, парень? – спросили рядом.

– Нет, вроде, – соврал Лис.

– Тогда нам туда, – многодетный папаша показал ему на медиков.

– Вы тоже врач? – осведомился Лис уже на ходу.

– Стоматолог. Но доктор прав: нужно использовать любой шанс, чтобы спасти людей.

Масштабы катастрофы проявлялись из статичной картины вместе с ужасом, висевшим над шокированными, израненными, полуживыми и полумёртвыми. Всеволод Полозов, чётко следовавший своим принципам, прогнозов не строил. Но и он дрогнул, когда спустя десять минут интенсивной работы мысли, воли и горячих рук понял, что в числе пострадавших – каждый третий. Уложив на траве очередную пациентку, беспокойную женщину с черепно-мозговой травмой, он выпрямился и оглядел фигуры людей, разбросанные вдоль развалившегося поезда под железнодорожной насыпью. До прибытия спасательной команды по самым оптимистическим подсчётам оставалось минут двадцать, учитывая расстояние до города и инертность захваченных врасплох начальников. Ровно столько же прошло с момента крушения. И на беду среди выживших в аварии не оказалось никого, сохранившего хладнокровие и способного мало-мальски грамотно оказать первую помощь пострадавшим попутчикам. Паника выбила из строя даже тех, кому посчастливилось отделаться мелкими синяками и царапинами.

– Доктор! Сюда!

Всеволод Полозов профессионально улыбнулся успокоившейся женщине:

– Всё будет хорошо.

И побежал на зов.

Студентка-медсестра сидела на коленях возле стонущего молодого человека и двух его потрёпанных приятелей. Те, видимо, хотели оттащить товарища подальше от железнодорожного полотна, но, напуганные его отчаянным криком, оставили свою затею.

– Посмотрите, по-моему, это перелом позвоночника, – прошептала девушка, когда врач наклонился к пострадавшему.

Всеволод Полозов вздрогнул, ладони мгновенно похолодели, а в глазах покатились кадры, бывшие реальностью пятнадцать лет назад. Рушатся строительные леса. Человек летит вниз. Падает навзничь и остаётся неподвижным. Собственный вопль – брат!.. Холодная больничная палата…

– Требуется иммобилизация, – доктор Полозов говорил автоматически. – Справитесь?

– Да.

– Умница. Как вас зовут?

– Оля.

– Добро пожаловать на практику, Оля. Из вас получится отличная медицинская сестра.

«Лирическое отступление» было жизненно необходимо: Тур сумел отодвинуть от себя коварную память. Но тревога вонзилась в сердце, вырвавшись из пространства настоящего времени.

– Доктор! – окликнули слева.

И тут же справа донёсся голос Лиса.

– Всеволод! Здесь человек погибает!

– Оля, организуйте этих молодых людей, пусть найдут подручный материал: палки, ветки, ремни. Зафиксируйте тело раненого, – распорядился доктор Полозов и поспешил к младшему брату.

Парнишка, над которым суетились Лис и какая-то девушка с кровоподтёками на лбу, хрипел и вздрагивал в приступах кровавого кашля. Частое поверхностное дыхание со свистом вырывалось из груди и оседало на посиневших губах алой пеной.

– Я пульс не нахожу! – воскликнул Лис.

Всеволод Полозов глянул на брата, такого же белого, как его пострадавший сверстник.

– Не паникуй.

– Он выживет? – пролепетала девушка, взиравшая на врача, как на бога.

– Конечно. Ничего страшного, – он попытался изобразить уверенность, хотя прекрасно понимал, что спасти юношу может только хирургическое вмешательство, причём немедленное. – Переведите его в полусидячее положение… Вот так, правильно. Так и держите, пока не прибудет помощь. Я сообщу медикам, чтобы его забрали в больницу в первую очередь.

– Доктор!! Ну, где же вы!

К нему бежал нескладный худощавый мужчина средних лет.

– Борис, найди что-нибудь холодное, – велел Всеволод Полозов, отступая от брата и его подопечного, – и приложи к груди раненого.

– Холодное? Да где ж я найду?

Лис растерянно оглянулся на пропитанное солнцем поле и далёкий кудрявый лес.

– Ищи средства, а не оправдания. Действуй!

– Доктор, там старика вытащили… Там столько крови!..

– Доктор! Пожалуйста, здесь помогите!

Доктор Полозов прикрыл глаза. Даже если бы ему сейчас удалось раздвоиться или растроиться, он не успел бы везде. А команда спасателей так и не появилась ни со стороны Волочка, ни со стороны Твери.

На помощь пришёл стоматолог. Старика он взял на себя и живо разобрался с открывшимся кровотечением, оказавшимся на поверку не столь ужасным, как привиделось попутчикам. Всеволод Полозов тем временем помог спортсмену и ефрейтору из «команды» брата опустить на землю пассажира с раздавленными ногами, извлечённого из-под обломков купейного вагона. Жизнь безвозвратно уходила из некогда красивого сильного тела вместе с тёмно-бордовой кровью, залившей изуродованные конечности.

– Необходимо наложить жгут, – произнёс врач.

Ефрейтор воспринял сказанное, как команду. Вскочил, выдернул из форменных брюк широкий ремень и протянул хирургу.

– А смысл есть? – осторожно спросил молодой спортсмен.

– Пока раненый жив, нужно бороться за его жизнь! – отрубил доктор Полозов. – Даже если кажется, что все шансы исчерпаны.

Он провёл все необходимые действия собственноручно и распорядился отнести несчастного ближе к локомотиву, куда по его указанию добровольные помощники оттаскивали тяжело раненых.

Глухая пауза, вызванная усилием воли, окутала сознание. Тур прикрыл глаза, отсёк подступившие эмоции и заставил себя максимально расслабиться. Он давно забыл, что такое настоящий человеческий сон. Отдых для него многие годы выглядел именно так: недолгий покой тела, мозга и души.

Пора возвращаться.

Он встрепенулся и по привычке бросил взгляд на часы. Если предположить, что сигнал о крушении поступил на диспетчерские пульты без промедления, реакция железнодорожных служб затягивалась уже на сорок пять минут. За это время можно было уже дважды добраться до места трагедии как из районного, так и из областного центра. Кольнула тревога: а поступил ли по назначению сигнал?

Всеволод Полозов посмотрел вокруг. Шок отпустил людей. Те, кто остался невредим или получил незначительные травмы, следуя примеру самодеятельной спасательной команды, взялись помогать раненым. К ним присоединились пассажиры электрички, машинист которой всё-таки рискнул нарушить правила и открыть двери вагонов. Заметив двух боевых бабусь в классических деревенских платочках, доктор Полозов улыбнулся. Одна, круглая, как большой мягкий мяч, сновала между рыдающих женщин, успокаивая каждую поочёредно. Вторая обнимала девочку-подростка и старалась увести её от чего-то, лежащего подле.

Улыбка исчезла из-под чёрной бороды, когда Всеволод Полозов понял, что именно застыло в траве у ног ребёнка. Взгляд выхватил из рассеянной человеческой массы другую композицию: мужчина на коленях над неподвижным человеческим телом. И ещё, и ещё… Тела одинокие или оплакиваемые близкими лежали в поле. Вот двое приволокли новый труп, извлечённый только что из покорёженного вагона.

Вдалеке, там, где до сих пор вяло поднимался дым, мелькнула хорошо знакомая фигура. Владимир Полозов вёл очередную группу добровольных помощников.

На открытых ладонях явственно проступил жар. Тур опустил взор на свои руки и, как ожидал, увидел тот самый призрачный абрис, о котором утром взахлёб твердил Лис. Зародилась шальная мысль – если бы только суметь охватить этим жаром, как крылом, всех, кто сейчас страдал от боли и ран! Уберечь живых. Вернуть мёртвых!

За спиной возникло ощущение движения.

– Она всё равно будет моей девчонкой!

Тур круто обернулся. Парнишка, которого тщетно выхаживали Лис и незнакомая девушка, гневно зыркнул на врача и поплыл вверх по насыпи.

– Так нельзя. Иди один. Иди с миром, – прошептал ему вдогонку Тур, но слова увязли в горячем дымном воздухе.

Блазень продолжал удаляться, не двигаясь с места. А на рельсах, где в солнечных лучах угрожающе блестел не то реальный, не то призрачный разлом, качалось марево из пяти человеческих теней. Тур напрягся. Глаза моментально заволокло едкой пеленой. Он не смог рассмотреть визитёров с того света, но успел заметить на одном из них полупрозрачную строительную каску.

Слева, там, где рухнули хвостовые вагоны, разлетелись испуганные крики. Что-то гулко лопнуло, и зашипел горящий пластик. На Тура нахлынула боль. Не своя, но до ужаса близкая. Прокатилась по левой руке и заскреблась в предплечье. Сердце ответило сумасшедшей дробью, и дыхание застряло в груди.

– Ворон…

– Доктор! – с другой стороны к нему, спотыкаясь, бежала тучная женщина в изорванной форме проводницы. – Мне сказали, вы доктор! Пожалуйста! – она схватила его за руку и потащила за собой. – У него сердце отказало!

Всеволод Полозов оглянулся назад, где недавно безобидные останки поезда изрыгали в небо чёрный дым. Двое – вроде бы спортсмены из электрички – спрыгнули с опрокинутого вагона и кубарем покатились по земле. Старый пожарник отчаянно размахивал руками и призывно кричал кому-то, оставшемуся внутри. В небо взметнулось пламя.

– Скорее! – торопила врача взволнованная проводница.

Доктор Полозов принял решение…

Владимир Полозов потряс головой и снова осмотрел холодный труп. Доселе он был уверен, что на помощь звал живой человек. Он даже отчётливо видел движение, когда заглядывал сюда сверху из разбитого окна.

– Эй, командир! – окликнули снаружи. – Никого нет! Только мёртвые.

– Не спускайтесь, я проверю! – отозвался Владимир Полозов.

Было непросто перемещаться по вагону, где вместо потолка над головой торчат столики и боковые спальные полки, а полом прикидывается правый борт, разделённый исковерканными переборками. Ворон перебрался через два барьера – ранее стенки между купе плацкарта – и обнаружил тела погибших. В ушах появилось противное шипение. Рассудок стиснул эмоции, не позволив сознанию утонуть в опасном вареве вскипевших чувств.

– Есть кто живой?! – громко крикнул самодеятельный спасатель.

Свой голос он услышал ясно, но шипение в ушах не прекращалось. И источником его была отнюдь не собственная разгорячённая голова, уже не однажды подводившая хозяина несвоевременной отключкой.

Владимир Полозов ухватился за край переборки и, подтянувшись, оглядел вагон.

– Чёрт подери…

В тамбуре молча бушевало пламя. Что вспыхнуло и когда, уже не имело значения, ибо хлипкая дверь, обитая пластиком, шипела и пузырились от жара, разгулявшегося в замкнутом пространстве.

– Вылезай оттуда! – заорали сверху.

– С удовольствием, – пробормотал Ворон и поискал глазами разбитое окно.

Как назло, над двумя ближайшими секциями купе рамы и стёкла уцелели.

– Посторонись!

Владимир Полозов нырнул между спальных полок и сгруппировался. Вниз посыпались осколки: товарищи наверху из самых благих побуждений освободили ему дорогу… а заодно обеспечили новый приток воздуха в загоревшийся вагон. В следующую секунду капитулировала тамбурная дверь. Пламя хлынуло в коридор, жадно облизало половой, а в данный момент «настенный», ковёр и понеслось на свободу. Снаружи раздались испуганные крики, и инстинкт самосохранения мигом сдул нерадивых помощников с наблюдательного пункта.

Удушающий запах горящей пластмассы обрушился в отсек, где находился единственный, пока живой человек. Огненная ловушка грозила захлопнуться в ближайшие полминуты. Однако хладнокровие Ворона не покинуло. Представив спланированный манёвр в деталях, он глубоко вдохнул ещё относительно чистый воздух, выскочил из своего укрытия, одним махом взлетел на переборку, опёрся о кронштейн спальной полки и… Опора резко ухнула вниз. Ворон шатнулся – жар ударил в лицо, отбросил назад в коробку перевёрнутого купе, а «розетка» разбитой пивной бутылки вонзилась в левую руку.

«Понедельник затянулся», – подумал он и удивился собственному спокойствию.

Но тут отчаянный кашель встряхнул контуженное тело. В глазах поплыло от злого дыма, ворвавшегося в легкие, и боль искрами заметалась между чёрных и алых пятен, застеливших взор. Последней точкой в незавидном положении стал ухмыляющийся оскал трупа, смотревшего на пленника из несуществующей пустоты.

– Не возьмёшь, тварь, – прохрипел Ворон. – Не возьмёшь!

Огонь навис над головой, на миг застыл, будто в раздумье, и радостно ринулся в выбитое окно. Ворон представил факел, вспыхнувший над вагоном, и состояние Тура при виде этой яркой во всех отношениях картины. Мысль о том, что близнец вот-вот останется в этом мире один, сработала подобно энергетическому заряду.

– Нет! – выкрикнул он огню и поднялся в полный рост между плавящихся стенок купе. – Мы вернулись сюда, чтобы жить!

Пострадавший, к которому привела доктора Полозова проводница, лежал на земле в двух шагах от локомотива. Серьёзных ран Тур при беглом осмотре не заметил. Это подтвердила и подоспевшая чуть раньше юная медсестра Оля.

– Он машинисту помогал, – торопливо сообщила проводница. – Он начальник поезда. Когда всё произошло, он за рацией вернулся. Потом людей выводил. Упал вдруг. У него сердце… О, господи!

Она тяжело села на насыпь, закрыла лицо руками и затряслась в рыданиях.

Всеволод Полозов разорвал на лежащем синюю форменную рубашку и нащупал артерию. Пульс отсутствовал.

– Зрачок широкий, на свет не реагирует, – отчиталась Оля. – Клиническая смерть, да?

– Вследствие острой сердечной недостаточности, – добавил доктор Полозов автоматически. – Приготовьтесь: непрямой массаж сердца и искусственная вентиляция лёгких. Пять на два. Начали!

После двух серий он понял, что измотанная девушка, усердно выдыхавшая воздух в приоткрытый рот пациента, сама, того гляди, потеряет сознание.

– Контролируйте пульс, – велел он помощнице. – Дальше я один.

Человек не возвращался. Всеволод Полозов, отгонявший от себя мысли о боли брата, подумал вдруг, что целительная сила рук иссякла, залитая страхом за жизнь Ворона. Но выбор был сделан пять минут назад, когда он пошёл к незнакомому пациенту.

– Ну, давай же, давай! – шептал врач, ритмично вжимая грудную клетку бездыханного. – Тебе нужно жить!

Огонь облепил одежду, повис над каштановыми кудрями и распахнул телу горячие объятия. Но Ворон не ощущал жара. Раскалённый воздух не обжигал лёгкие. Отвратительный дым не терзал грудь удушьем.

Зачарованный, он смотрел на застывший пожар будто изнутри невидимого кокона.

«Спасайся, парень!»

Ступор выпустил рассудок из цепкого захвата. Ворон опомнился. Протянул руку в замершее пламя, взялся за расплывшийся край спальной полки. Рывок, упор, прыжок. Он качнулся под порывом ветра, удержал равновесие и, отскочив к краю заваленного вагона, спрыгнул вниз. Кувырнулся в траве и, как заправский акробат, тут же вскочил на ноги.

«Живи, парень! И я буду жить. Твой брат возвращает меня в жизнь».

Невесомая сфера отделилась от тела Ворона и собралась в фигуру плотного мужчины, на голове которого красовалась фуражка железнодорожника.

– Вы…?

Ворон хотел спросить «кто», но слова прилипли к пересохшим губам.

«Я там, – призрак махнул рукой на голову поезда. – Извини, мне пора. Может, когда увидимся. Но, чур, живыми!»

Владимир Полозов молча кивнул и медленно опустился на землю. К нему подбежали, принялись трясти, звать, задавать вопросы. Кто-то плеснул водой в лицо. Он только вяло повёл рукой, мол, отстаньте. А сам провожал взглядом уплывающего спасителя. Происшествие не укладывалось в голове: информационная ипостась умершего обернула собой живое человеческое тело. Закрыла от огня? При всём уважении к потусторонним силам, Владимир Полозов не мог смириться с нереальным ответом. Но ни одного серьёзного ожога на себе он не чувствовал. Под опущенными ресницами протекли невнятные кадры только что состоявшегося события: застывший огонь, остановившийся воздух, замершее время.

«Я был в переходе, – шевельнулась догадка. – Там протекли минуты. Здесь промчалось одно мгновение».

Знакомый звон в голове грозил превратиться в очередной ступор, служивший клином между рассудком и организмом. Ворон напряг мускулы, дабы не позволить себе отключиться. И тут резкая боль в руке мгновенно отрезвила тонущее сознание. Он вспомнил про разбитую бутылку, разлепил веки и посмотрел на распоротое предплечье. Окровавленный осколок торчал чуть ниже локтя.

– У кого-нибудь пояс или ремень остался?

Вопрос был законный. Названные предметы одежды пустили на перевязочный материал в первую очередь. Мужчины, обступившие пострадавшего организатора спасательных мероприятий, изумлённо уставились на него сверху вниз. Никто не ожидал, что человек, чудом выбравшийся из горящего вагона, продемонстрирует непоколебимое самообладание.

Шустрая бабуся протиснулась к раненому.

– Сейчас, сейчас, сынок! – она сняла с головы косынку и бережно отёрла кровь.

– Братана его приведите! – крикнул кто-то из спортсменов.

– Без паники, парни, – Владимир Полозов прижал рану и легко поднялся. – Это не смертельно.

Он натолкнулся на настороженный взгляд пенсионера-пожарника и, сделав вид, будто ничего особенного не приключилось, продолжал:

– Мы все вагоны прочесали, кажется? Тогда давайте-ка переводить раненых к локомотиву. МЧС должна быть тут с минуты на минуту, – он посмотрел вдаль и кивнул сам себе. – Уже едут!

Все как по команде оглянулись.

– Не прошло и часа, – проворчал пожарник и, пока остальные искали на горизонте признаки спасательной службы, подозрительно смерил Владимира Полозова с ног до головы. – Умелые у тебя ангелы-хранители. Ты хоть понимаешь, что изжариться мог в этом проклятом вагоне?

– Понимаю. Забудь.

Пожарник отступил под странным колючим взглядом.

– Точно, прибыли! – объявил он, запоздало заметив приближающий поезд.

– Помогите там. Я отдышусь немного, – сказал Владимир Полозов и, придерживая раненную руку, пошёл к бело-чёрному столбу, оставшемуся от старого ограждения железнодорожного полотна.

Хотелось поскорее привалиться к чему-либо устойчивому, поскольку в голове вновь поднялся шум, вполне объяснимый и естественный на сей раз.

– Доктор, есть пульс! – воскликнула Оля.

Всеволод Полозов сделал последнюю контрольную серию реанимационных мероприятий и в изнеможении сел возле ожившего.

– Посмотрите, нет ли у него в карманах валидола или каких-то других лекарств, – произнёс он.

В поле началось суетливое движение. Доктор Полозов перевёл взгляд на железнодорожное полотно.

– Спасатели едут, – он вытер пот со лба. – Теперь всё будет хорошо.

Он встал.

– Доктор, куда вы? – почему-то испугалась юная медсестра.

– Проверю, нет ли пострадавших в пожаре. Оставайтесь с пациентом, Оля.

Он шёл мимо людей, потянувшихся навстречу долгожданному поезду. Тело ощущало неподвижность близнеца. Воображение немедленно нарисовало десяток ужасающих сцен, и, сделав несколько шагов, Тур сорвался на бег.

– Ворон! – забыв об осторожности, крикнул он.

Но тайна имени не пострадала: никто теперь не обращал внимания на высокого мужчину со следами чужой крови на сером пиджаке. Среди потрясённой измученной человеческой массы, узревшей конец своим бедам в облике невозмутимых сотрудников МЧС, он больше не был доктором-спасителем и стал одним из сотни пассажиров, волею судьбы оказавшимся на месте крушения.

– Ворон.

Он увидал брата.

– Я в норме, – Ворон оторвал голову от полосатого столба.

Тур воспринял его слова, однако не успокоился, пока не осмотрел близнеца профессионально.

– Ты ни с одним пациентом не чикаешься так, как со мной, – поморщился брат, но сопротивляться не посмел.

– Терпи, осколок вынимаю, – предупредил врач.

Кровь хлынула из глубокой раны и секунду спустя покорно остановилась, повинуясь целительному жару заботливых рук.

– Болит?

– С какой стати? Когда ты мне боль причинял?

– Слушай, давай-ка без бравады! – доктор Полозов повысил голос. – Это что, шутки, по-твоему? – он показал глазами на окровавленное предплечье.

Ворон обезоруживающе улыбнулся.

– Тур, успокойся.

Врач опустил голову. Нервы, вырвавшиеся из-под пресса могучей воли, заставили сердце отбивать в груди лихую чечётку.

– Брат, запомни, – выговорил Тур тихо, – если на моих руках окажутся два тяжёлых пациента и одним из них будешь ты, мне будет глубоко плевать, кто второй.

Ворон привстал, притянул близнеца к себе и заглянул в глаза.

– Ошибаешься. Что бы ни произошло, ты останешься трезво мыслящим врачом. Я это знаю точно, как то, что следом за ночью приходит день, за зимой – весна, а за смертью – жизнь. И я тебя не подставлю. Два как один. Так было много лет, так есть и будет всегда.

Тура передёрнуло. Всё приключившееся сегодня с братом вдруг стало достоянием его собственной памяти как реальное, но не распознанное.

– Я не хотел говорить сейчас, – продолжал Ворон негромко, – но вижу, придётся. Дух человека, которого ты откачивал, пока я торчал в горящем вагоне, пришёл ко мне на помощь.

Брат молчал.

– Ну, хватит. Взбодрись, – Ворон выпрямился. – И давай не будем про «если бы».

– Не будем, – согласился Тур. – В конце концов, бывало и хуже. Я подумал о другом. Снова и снова мы попадаем под влияние той стороны света.

– Наверное, настала пора кое-что признать.

– Мне страшно это признавать, – медленно произнёс Тур и испытующее посмотрел на близнеца. – Как и тебе. Но Лис прав: пока мы стоим, упёршись лбами в собственные ворота, каждый, кому не лень, может безнаказанно дать нам пинка… Я видел заложных на путях. Крушение поезда было не случайным.

– Они заманили меня в вагон, который мог вспыхнуть в любую минуту, и вспыхнул, когда я меньше всего ожидал такой фишки, – в свою очередь сообщил Ворон.

– Почему это происходит?

– Я не знаю. Но мы вернулись на этот свет после… Помнишь Афган?

– Помню, – эхом отозвался Тур. – Но даже если допустить, что мы тогда… – он прямо взглянул на брата, – погибли, почему огонь памяти земной выбрал именно нас, чтобы вернуть на этот свет в новой ипостаси?

Ворон устало передёрнул плечом.

– Понятия не имею. Хотя, если учитывать, чем заканчивались наши детские потасовки, кое-что прояснится. Мы быстро мирились, и ты стирал ладонями наши ссадины и синяки. Я считал это в порядке вещей и удивлялся, почему у других мальчишек фингалы цветут больше недели.

Тур задумчиво усмехнулся.

– Зато под твоим взглядом ходили строем все деревенские собаки.

– Ага. А как я заставил алкаша искупаться в отстойной яме? Батька потом меня отдубасил до потери сознания.

– А меня взгрела мать за то, что не заступился… Странно. Мы с тобой никогда не вспоминали детство. Как будто умышленно отрезали от себя родные корни.

Они умолкли. Мысли продолжали течь в одном русле, и высказываться вслух больше не требовалось.

– Тур, – вдруг сказал Ворон, – не пора ли закончить терапию?

Доктор Полозов спохватился и разжал ладони, сомкнутые на предплечье брата. Края рваной раны заметно подтянулись.

– Скверно, – вздохнул он.

– Брось! Это же не финка под ребром!

– Тогда я держал тебя с первых минут и всю ночь. А сейчас, – Тур оглянулся на спасателей, приступивших к выполнению своих обязанностей, – мне нужно быть в больнице. Минимум треть пострадавших привезут в наше отделение.

– Действуй, близняшка, – подмигнул ему Ворон. – За меня не волнуйся. Мы с Лисом будем ждать тебя дома.

– Только после того, как я наложу тебе повязку. Пойдём-ка к санитарному вагону. И сделай одолжение, не спорь со мной.