Запечатанный во тьме. Том 1. Тысячи лет кача

Глава 7

Арнея уже довольно долго не было дома, и дед Корней начал подозревать, что тот снова вляпался в какую-то передрягу.

Старик сидел на скрипучем деревянном кресле у печи, его морщинистое лицо, было искажено гримасой недовольства. В какой-то момент у него даже возник порыв, чтобы отправится на поиски Арнея. А то мало ли… пришибет кто-нибудь нерадивого…

Только этот порыв очень быстро улетучился. А потом на смену ему и вовсе пришло раздражение.

— Бесполезный мальчишка! Балбес. Ну где он там запропастился? — Недовольно прохрипел старик, что-то пожевав и у себя во рту. — Ничего нельзя доверить. Опять где-то шатается, как будто у него обязанностей нет! Доверить ему что-то, всё равно, что воду в решете носить. — Продолжал ворчать он.

Корней поднялся и прошелся по комнате, остановившись у окна. И в этот момент его рот безмолвно раскрылся, а в глазах появилась тревога. Он не понимал, что происходит, но на улице явно творилось что-то ненормальное. В такое время никогда столько на роду не было.

Старик накинул на себя свой кофтан и быстрым шагом направился к выходу.

— Ты куда собрался, старый? — крикнула ему бабка из дома, но дед даже не обернулся.

Он вышел на улицу и сразу увидел толпу, собравшуюся неподалёку. Люди кричали, жестикулировали, их лица были искажены страхом и гневом. Корней подошёл ближе, опираясь на палку, и попытался разобраться, что происходит.

— Гарт! — кричал кто-то из толпы. — Его сбросили в Бездну!

— Бездну? Да брось ты… не может быть!

— Я тебе говорю! Я сам это слышал. Там мальчишки прибежали. Они всё рассказали.

— Кто это сделал? — завопил кто-то другой.

— Не знаю.

— Я слышал, это Арней был. Который Ничейный.

— Чего? Да быть не может! — Снова раздался удивленный и не верящий голос.

В этот момент, когда Корней подошел поближе, на него устремилось несколько взглядов. Но люди сразу же поняли, что он и сам не понимает что происходит. Ведь тот лишь молча хлопал глазами и пожимал плечами. А тревога всё сильнее распространялась в его груди.

— Арней! Это был Арней! — раздался мальчишеский голос, и толпа зашумела ещё громче. Это был Фил. — Я лично был там. — Со страхом в глазах продолжил говорить мальчишка. — Ничейный словно сам не свой. Сбесился! Принялся бить нас палкой! А Бобру… то есть Кирку, он и вовсе зубы выбил. Но хуже всего досталось Гарту… Тот… тот… — Тут его губа дрогнула и он заплакал.

Дед замер. Его рука, сжимавшая палку, затряслась, а в груди всё сжалось. Он обернулся назад, к своему дому, не зная, что делать. Старик почувствовал слабость, ноги начали подкашиваться.

— Чёртов мальчишка, — прошептал дед, его голос был полон горечи и тревоги. — Что ты на этот раз натворил?

Толпа начала двигаться в сторону их дома, и дед понял, что сейчас начнётся самое страшное. Он ковылял обратно, стараясь идти быстрее, но его старые ноги не слушались. Он знал, что должен что-то сказать, что-то сделать, но в голове была только одна мысль:

«Как так?»

В помещении, где лежал Бобёр с переломанным лицом, мычащий от боли и издающий булькающие звуки, царила напряжённая тишина, прерываемая только его стонами. Люди суетились вокруг, пытаясь помочь, но их движения были нервными. Воздух был наполнен запахом крови и страха. Лицо бобра было изуродовано до неузнаваемости — оно выглядело так, будто его буквально промяли, а кости еле держались, чтобы не развалиться. Кровь сочилась из разорванной кожи, смешиваясь с грязью и пылью.

— Держи его, держи! — нервно прокричал один из мужчин, прижимая тряпку к ране на щеке Бобра. — Не давай ему двигаться, а то ещё хуже будет!

— Да он и так еле дышит! — ответил другой, пытаясь удержать мальчишку за плечи. — Смотри, челюсть-то у него висит, как тряпка! Как он вообще живой ещё?

Одна из женщин, когда увидела, как этому мальчишке буквально собирают лицо по частям, просто упала в обморок. Точнее, один из мужчин держал его лицо, чтобы оно не развалилось.

Бобёр стонал, его глаза были широко раскрыты от боли и ужаса. Он пытался что-то сказать, но из его рта вырывались только хрипы и кровавые пузыри.

— Кто это сделал? — спросила женщина, стоявшая в углу. Её лицо было бледным, а руки дрожали. Она платком прикрывала своё лицо и еле сдерживалась, чтобы не потерять сознание. — Кто его так изувечил?

— Да кто его знает! — ответил мужчина, который держал тряпку. — Мальчишки тут были, они видели. Эй, вы! — он обернулся к группе парней, которые стояли у стены, бледные и дрожащие. — Кто это сделал? Говорите!

Парни переглянулись. Их лица были искажены шоком, они едва могли говорить.

— Мы… это… Арней… он сначала его, а потом Гарта… — прошептал один из них, его голос дрожал. — Он просто…. Или его ударили. Мы не знаем. Точно не поняли.

— Да что вы там бормочите⁈ — Не выдержал мужик и раздраженно прокричал. — Говорите нормально! Что за чушь вы лапочете⁈ Арней, Гарт! Так кто из них⁈

— Нет, не Грат… — пролепетал второй парнишка со слезами на глазах. — Гарта скинули в пропасть…

— Чего? — Мужик нахмурился, но не придал этим словам значения, словно снова ничего не разобрал. Да и очевидно, что мальчишки просто пребывали в состоянии шока, поэтому и не могли ничего нормально вымолвить.

— Ладно, хрен с вами. Потом разберемся, но никуда не девайтесь. Сперва этому бедняге надо помочь!

— Чёрт возьми! — Другой мужчина выругался и снова наклонился к Бобру. — Держись, парень, держись. Сейчас знахарку позовём.

— Кто-нибудь за знахаркой уже побежал? — спросила женщина с тревогой в голосе. Она хотела хоть чем-то помочь, но не знала, чем… даже не понимала, как тут подступиться.

— Да вон, Петька побежал! — Ответил кто-то из толпы. — Должен уже скоро вернуться.

— А пока что делать будем? — Спросил другой мужчина, глядя на Бобра. — Он же истекает кровью! Надо что-то делать!

— Да что мы можем сделать? У него раздроблено! Тут тряпками не помочь! Хотя бы кровь остановить… только как?

— Молчите! — Резко сказала женщина. — Не пугайте его ещё больше. Он же всё слышит. Всё будет хорошо, мальчик. Не бойся. Скоро и твои родители прибудут.

Бобёр снова застонал и замычал. Его глаза были переполнены страхом… страхом и болью. Он пытался поднять руку, но она дрожала и падала обратно.

— Держись, парень, — Попытался поддержать мужчина, который держал тряпку. — Держись. Сейчас знахарка придёт, всё будет хорошо.

Только вот в его голосе совершенно не было уверенности. Все в комнате понимали, что ситуация критическая. Раны слишком уж серьезные. Да и никто из них никогда не сталкивался ни с чем подобным.

Однако никто в комнате не хотел говорить подобного вслух. Люди просто шокировано стояли вокруг, пытаясь помочь, хотя знали, что их усилия, скорее всего, бесполезны.

А в углу парни, которые и принесли Бобра, продолжали молча трястись. Их лица были бледными, а глаза — пустыми. Они ещё не отошли от шока и не могли толком объяснить, что произошло. Они только знали, что произошло что-то ужасное. Что-то необъяснимое.

Да и как тут объяснить. Если сначала Гарт скинул Арнея в Застывшую Бездну. А потом тот появился обратно, как ни в чем не бывало и, словно бы отомстил Гарту той же монетой. Ещё и Бобру досталось. Да так, что не факт, выживет ли он теперь.

Слишком уж много необъяснимого произошло за один вечер. Но больше всего их пугал взгляд Арнея. Закрытый. Но при этом им казалось, словно он даже сквозь закрытые веки всё видит. Не просто видит. А пронзает их своим взглядом.

— Твою мать! Что с ним случилось⁈ — Прокричал вбежавший в помещение старейшина. Как только он оказался у постели, где лежал Бобер, то с ужасом осмотрел его раны и прикрыл рот локтем. — Что с ним такое? У него всё лицо перекошенное. Оно… Твою мать! — Вылупился старейшина и тяжело сглотнул, почувствовав, как тошнотворный ком подкатывает к горлу. — У него лицо ходуном ходит…

— Да мы это и сами видим! — Нервно гаркнул мужик, который был рядом. — Где знахарка?

— Скоро будет!

И тут дверь с грохотом распахнулась, и в помещение ворвался кузнец. Его огромная фигура заполнила собой всё пространство. Лицо его было багровым от ярости, глаза горели, как раскалённые угли. Он оглядел комнату, его взгляд скользнул по Бобру, но не задержался на нём. Его интересовало только одно.

— Что случилось? Где Гарт? — его голос был низким, рычащим, словно гром, раскатившийся по комнате.

Парни, которые до этого суетились в углу, теперь замерли. Их лица побледнели, а глаза ещё больше расширились от страха. Никто из них не смел пошевелиться, словно они боялись, что любое движение привлечёт к себе внимание разъярённого кузнеца. Даже воздух, казалось, застыл.

— Что случилось⁈ — Кузнец сделал шаг вперёд, его кулаки сжались так, что костяшки побелели. — Где мой сын, я спрашиваю⁈

Молчание. Тяжелое. Гнетущее.

Никто не решался заговорить. Даже Бобер, казалось, перестал мычать и извиваться, почуяв опасность. Кузнец оглядел всех присутствующих в комнате. И с каждой секундой его взгляд становился всё более агрессивней. Словно он вот-вот потеряет самообладание над собой и просто, словно огромный медведь, примется крушить всё подряд.

— Бездна… — наконец прошептал кто-то из парней, его голос дрожал, словно он боялся, что его слова станут последними.

Кузнец резко повернулся к нему, его глаза сузились.

— Что-о Бездна?.. — Сквозь стиснутые зубы прохрипел он, продолжая дышать тяжело и прерывисто.

Парень, который заговорил, сглотнул, его лицо покрылось испариной. Он хотел бы исчезнуть, раствориться в воздухе, но кузнец не давал ему такой возможности.

— Ничейный… Арней его скинул в Застывшую Бездну. — Набравшись смелости, наконец-то произнес парень и тут же вжал голову в плечи.

Кузнец замер. Его лицо, до этого багровое от ярости, вдруг побледнело. Он стоял, словно гора, и смотрел на парня, который только что произнёс эти слова. В его глазах мелькнуло что-то — шок, неверие, а затем — ярость, ещё более страшная, чем прежде.

— Арней?.. — С ненавистью прошипел он. — Этот… этот выродок посмел тронуть моего сына⁈

Никто не ответил. Все понимали, что сейчас говорить что-либо — значит подписать себе приговор. Кузнец стоял и тяжело дышал, пытаясь осмыслить услышанное. Его грудь вздымалась, словно он только что пробежал несколько километров. А затем он резко развернулся и направился к двери.

— Где он? — проревел он, уже на пороге. — Где этот ублюдок⁈

Но ответа он не дождался. Кузнец выбежал на улицу и быстро направился прочь. Его шаги были тяжёлыми, словно он нёс на себе всю тяжесть своего гнева. Люди, стоявшие снаружи, расступились перед ним, как перед стихийным бедствием. Они знали, что сейчас начнётся что-то ужасное.

А в помещении, где лежал Бобёр, парни переглянулись. Все молчали. Но каждый понимал, что сегодня ночью прольется ещё кровь. И только лишь старейшина напряженно думал, как ему поступить.

Он потер свою шею, видимо представив, как её что-то сдавливает и с усилием сглотнул.

Я сидел на дне глубокой ямы, диаметр которой едва превышал метр. Стены были выложены из грубого камня, холодного и влажного на ощупь. Наверху, в нескольких метрах от меня, зияла металлическая решётка, через которую пробивался тусклый свет. Решётка была закрыта на массивный замок, ржавый и увесистый, словно специально подобранный, чтобы внушать безнадегу и отчаяние.

Как я здесь оказался?

Хороший вопрос.

И ответ на него был настолько же прост, насколько и нелогичен. Всё началось с того, что я даже не знал, куда идти после того, как разобрался с Гартом. Точнее, я знал, что не хочу возвращаться туда, где жил. Тот двор, где обитали Марьяна и её муж, я никогда не считал своим домом. Они были чужими для меня, а я для них — лишним.

И ведь так оно и было. Поэтому их не за что было винить.

Я просто понял это и смирился. Ещё тогда.

А сейчас я вообще особо ничего не испытывал. Мне просто было… странно. Странно от того, что я могу спокойно передвигаться. Могу слышать. Даже видеть, по-своему. Могу чувствовать воздух и свет. Ощущать запахи. Всё это было очень непривычно. Я уже позабыл, как это… быть обычным и относительно свободным человеком.

Но, когда я бродил по округе, слухи о том, что я сделал, начали разлетаться со скоростью ветра. Кузнец, отец Гарта, был в бешенстве, что очевидно.

Его гнев был настолько силён, что никто не смел встать у него на пути. Я знал, что он идёт к дому, где я жил, и что, если он не найдёт меня там, старики пострадают. Просто потому, что кузнец был не в себе. Он готов был разметать всё на своем пути.

Заслужили старики этого?

Не знаю.

Но я не чувствовал за собой вины. И не было во мне страха. С чего бы? А, значит, и прятаться не собирался. Ведь я просто сделал то, что должен был сделать. Поэтому я спокойным шагом направился к своему прошлому дому.

Однако у меня появилась другая проблема. Серьезная.

Возможно, причина была в том, что я провёл тысячи лет в Бездне, в каком-то другом измерении, где время и пространство вели себя иначе. А теперь, когда я вернулся в обычный мир, он словно мстил мне за это. Мои силы таяли с каждым часом, словно мир высасывал из меня жизнь. Я чувствовал, что мне нужен отдых, подпитка, но сейчас это было роскошью, недоступной для меня. Словно бы мир решил отыграться за всё то время, что я провёл вне его пространства. И наложил на меня жуткие штрафы.

С каждым шагом мои ноги тяжелели, а руки просто болтались. Даже дышать становилось затруднительно.

Сколько я не знал отдыха в Бездне?

Сейчас я буквально готов был свалиться замертво. И именно в таком состоянии меня застал кузнец. А потом свет просто погас… вместе с моим сознанием.

Что он сделал?

Скорее всего, он избивал меня очень долго и жестоко. Я не помню деталей, но моё тело было сплошной болью. Каждый мускул, каждая кость кричали о том, что они раздавлены, уничтожены. Я не умер, видимо, лишь благодаря своему упорству. А потом, по всей видимости, люди притащили моё тело сюда и заперли.

Наверное, они думали, что я уже мертв… Я бы и сам так подумал…

Но теперь я очнулся.

Каждое движение отдавалось болью, но больше всего болели глаза. Я провёл столько времени в кромешной тьме, что разучился нормально видеть. Свет, пробивавшийся через решётку, был для меня пыткой. Он резал глаза, заставляя их слезиться, и я не мог смотреть на него долго. Я закрыл глаза, но даже сквозь веки свет казался слишком ярким.

Что теперь со мной будет?

Уверен, что кузнец добьется моей казни.

Боюсь ли я?

Абсолютно нет. Но вот что я могу поделать в таком состоянии?

Скорее всего, я умру ещё до того, как приговор приведут в действие. Ведь меня не собираются ни кормить, ни поить, ни даже проверять, жив ли я вообще.

Хотя как-то раз один из мальчишек прибежал к яме. Я услышал его шаги, быстрые и нервные. И сбивчивое дыхание. Он остановился у решётки, но не осмелился заглянуть внутрь. Всё, что он сделал, — это крикнул:

— Эй! Ты ещё жив? Э-эй!

Я не ответил. Мне не хотелось говорить. Да и сил на это не было. Тогда он сбросил вниз небольшой камень, который ударившись о стену, упал мне на ногу. Мальчишка подождал несколько секунд, а потом убежал. Его шаги быстро затихли, и я снова остался один.

Теперь я сидел в темноте, стараясь не двигаться, чтобы не усиливать боль. Мои мысли были хаотичными, а всё что со мной произошло до этого, мне казалось обычным сном. Самым нереалистичным.

Я закрыл глаза и попытался расслабиться. Боль постепенно отступала, уступая место онемению. Я чувствовал, как моё сознание начинает плыть, и я погружаюсь в забытье. Возможно, это было к лучшему.