Замок ее мечты

Глава восемнадцатая

Женевьева заканчивала нарядно оформлять рождественские подарки. Хотя шла лишь вторая неделя декабря, она хотела, чтобы у нее все было готово заранее. Впервые в жизни у нее было достаточно времени и душевного спокойствия, чтобы заранее подготовиться к Рождеству. Следующим номером программы было знакомство Кендрика и Уорсингтона с ее любимым шоколадным тортом. Может, Кендрик и не сможет насладиться его божественным вкусом, но она постарается описать его как можно лучше. Кроме этого она решила приготовить сахарное печенье, помадку и несколько других праздничных блюд. Уорсингтона уже трясло в предчувствии погрома, который устроит на его кухне Женевьева.

Она положила последний сверток в сундук, закрыла его крышку и заперла на ключ. После того, как она спрятала ключ в карман, где до него не смог бы добраться Кендрик, она вышла из спальни и спустилась в большой зал. Уорсингтон читал газету, сидя у камина.

— Где Кендрик?

— Снаружи, миледи. Если хотите присоединиться к нему, вам следует подняться наверх и накинуть плащ.

— Хорошо, мама, — вздохнула она и снова побежала наверх, чтобы захватить верхнюю одежду. Уорсингтон даже головы не повернул, когда она прошла мимо.

— Я бы советовал взять перчатки, миледи.

Не обращая на него внимания, она открыла входную дверь и застыла на пороге. Двор выглядел таким, каким он был в тринадцатом веке. Она спустилась по лестнице как во сне, потом сообразила, что сквозь кого-то прошла только после того, как призрак засмеялся. Она резко обернулась, схватившись рукой за горло.

Мужчина снял шлем, после чего сбросил со светлых волос кольчужный капюшон.

— Ройс из Кэнфилда, а позднее из Артейна к твоим услугам, миледи.

— О, привет, — ответила она, смутившись, — а я Женевьева.

— Я знаю, миледи. Что за удовольствие любоваться вблизи твоей красотой. В аэропорту я видел тебя лишь издали, не осмелившись предстать перед твоим взором. Поистине рассказы лорда Кендрика о красоте леди Сикерк не отражают и малой доли истины. В мире не найдется слов, чтобы описать такую неземную красоту, как твоя.

Женевьева смотрела на него раскрыв рот.

— Вот это да, — выдохнула она. Этот парень знал наверняка, как сделать даме комплимент.

— Нет, госпожа, эти слова приходят мне на ум каждый раз, когда я имею счастье лицезреть твое прекрасное лицо.

— Ройс, лошадиная твоя задница, не смей приближаться к моей даме!

Кендрик внезапно появился рядом с ними. Он сидел верхом на лошади. Женевьева открыла рот от удивления еще шире. Лошадь-призрак? Что ж, она еще и не такое видала.

— Вот черт, — прошептала она.

Кендрик подмигнул своему капитану.

— Это больший комплимент, чем просто «ох!». Не забывай, кого она любит, болван.

— Кендрик, ты шут гороховый, и угораздило миледи влюбиться в такого чумазого неряху?

— Ты хочешь оскорбить меня, холоп?

— Я только отвечаю на твою грубость.

— Я требую сатисфакции.

— Я рад тебе ее доставить.

Кендрик улыбнулся Женевьеве.

— Хочешь посмотреть, как я расправлюсь с этим кретином?

Женевьева не могла слова вымолвить от изумления. Неужели это тот самый мужчина, с которым она постоянно препиралась? Он выглядел сильным и властным в джинсах и рубашке; он внушал страх и ужас в кольчуге с мечом на боку и пикой в руке. Как можно было противостоять ему в битве вместо того, чтобы убежать без оглядки при одном его виде?

— Присядь, милая, в дальнем конце сада под деревом. Я приказал Уорсингтону положить там пару одеял, чтобы ты не замерзла. Ты будешь в полной безопасности. Чего я не могу сказать о Ройсе.

Женевьева заколебалась.

— Он ведь не причинит тебе вреда, верно?

— Он даже не сможет ко мне приблизиться. Кроме того, его пика ничего мне не сделает, когда с треском упадет на землю.

Райан усмехнулся.

— Тебе придется заплатить мне, чтобы я не унизил тебя в присутствии дамы сердца.

— Капитан, — предупредил его Кендрик, — выбирай слова.

— По-моему, я слышу страх в твоем голосе, Сикерк.

Женевьева ушла подальше, чтобы не рассмеяться. Видимо, здесь было недостаточно места для двух таких самовлюбленных фанфаронов. Она прошла через покрытый пылью и грязью двор, села на лавке и укуталась в плед. Она приготовилась наблюдать за зрелищем, о котором читала только в романах.

Вдоль арены тянулось длинное деревянное ограждение. Кендрик подъехал к его концу с правой стороны, повернул коня и поднял в руке копье. Ройс сделал то же самое с левой стороны, надел шлем с помощью копья, конь под ним встал на дыбы. Кендрик повторил его движения, затем их лошади галопом ринулись вперед. Женевьева почувствовала, как земля заходила ходуном под ее ногами, когда рыцари мчались друг другу навстречу вдоль деревянного ограждения. Они съехались с ужасающим лязгом. Ройс зашатался в седле, но удержался на месте.

Кендрик развернул своего коня, затем вновь понесся вдоль парапета. В этот раз копье Ройса треснуло пополам, а щит отлетел в сторону. Сам он судорожно ухватился за седло. Кендрик даже не шелохнулся. Женевьева подозревала, что он был прекрасным воином, а теперь она могла убедиться в этом воочию. Теперь было понятно, каким образом он сколотил себе состояние, сражаясь на турнирах. Она представила, как он побеждает одного рыцаря за другим, затем сгоняет их всех в кучу в ожидании выкупа. Каким надменным он должен был казаться, когда требовал плату за их освобождение.

После третьего раза Ройс оказался лежащим в грязи. Кендрик не удосужился помочь ему подняться, наверное, из-за того, что на арене внезапно выстроилась целая вереница соперников. Ройс с трудом поднялся на ноги и потащился через поле, низко ей поклонился и плюхнулся рядом на лавке.

— Он надменный сукин сын, верно?

— Выбирай выражения, — притворно оскорбилась она.

Ройс осклабился.

— Ответ, достойный истинного чувства. Только по этой причине ты, верно, и терпишь его скверный характер. Я бы уж точно не стерпел.

— Ты давно его знаешь?

— Мы вместе воспитывались, учились рыцарскому ремеслу, потом вместе пошли на войну. Вот уже несколько столетий мы вместе влачим это подобие жизни. Да, я давненько его знаю. Правда, сам порой удивляюсь, как мне удавалось выносить его все это время.

— Ты его очень любишь, правда?

Ройс закашлялся.

— Люблю? Нет, миледи. Я терплю его, и ничего больше.

— Считается, что рыцари не лгут.

— Что ж, тогда мне придется сказать правду, только прошу тебя не говорить ему об этом, иначе он потом изведет меня шуточками. — Ройс подождал, пока она кивнула, и затем продолжил. — Дома у меня были только сестры, и когда я встретил Кендрика, мне показалось, что это сам Господь бог послал мне брата. Его семья была в те времена очень богатой и влиятельной, но Кендрик никогда не дал мне почувствовать, что я происхожу из менее знатного рода. Даже когда мы ходили в оруженосцах, он обращался со мной, как с равным в отличие от других парней. Когда нас посвятили в рыцари, я вызвался быть его капитаном, и с тех пор никогда об этом не жалел. Мы были и братьями и лучшими друзьями. К сожалению, за последние семьсот лет нам не довелось провести вместе много времени. Матильда и это у нас отобрала.

— И ты не против, что я встала между вами? — спросила она.

— Конечно, нет, — улыбаясь, сказал Ройс. — Ты на него хорошо влияешь. Я прошу об одном: подыщи для меня девицу, такую же красивую, как ты, с таким же сильным характером. Я жутко завидую Кендрику, ему очень повезло.

Женевьева смутилась и снова посмотрела на поле. Ее до сих пор ставили в неловкое положение комплименты Кендрика; лестные слова от незнакомца выдержать было еще труднее. Она наблюдала, как Кендрик отъехал к дальнему концу ограждения.

— Он очень хороший рыцарь, верно?

— При жизни никто не мог с ним сравниться. Хотя его брат Филипп наверняка проклял бы меня за такие слова, потому что он считал себя непревзойденным воином. — Ройс покачал головой. — Кендрик был очень самонадеянным, куда там Филиппу до него!

— Мне кажется, он и сейчас такой же.

— Заносчивый? — спросил Ройс с улыбкой. — Да, это правда. Кроме того, он не утратил ни одного из своих талантов. Ты только посмотри, с каким мастерством он двигается по арене, побеждая тех, кто пришел бросить ему вызов. А ведь все они отличные воины.

Женевьева наблюдала, как Кендрик по очереди выбил из седла семерых соперников.

— Он сам их выдумал?

— Прощу прощения?

— Наколдовал этих рыцарей, как когда-то брата с кузеном?

Ройс улыбнулся ее наивности.

— Нет, миледи. Они настолько же реальны, как я и его светлость милорд. Они появляются тотчас, как только разнюхают, что Кендрик собирается тренироваться. До того, как ты приехала в Сикерк, они часто крутились во дворе в надежде вызвать его на поединок, но после того, как ты приехала, Кендрик запретил им проезжать через ворота. Но я думаю, что они все равно околачиваются возле ворот каждый божий день в тщетной надежде сразиться с Кендриком и выбить его из седла.

Женевьева с трудом проглотила слюну.

— Они все время находятся здесь?

— А куда ж им еще деваться?

— Может, выбрать себе другой замок? — предложила она.

— Когда лучший воин Англии проживает в Сикерке? Нет, леди Женевьева, они отсюда не уберутся, хоть их озолоти.

Женевьева кивнула и стала свидетельницей того, как Кендрик расправился еще с горсткой рыцарей, одетых в одежду разных цветов. Хозяин Сикерка был неколебим, как скала, хотя и он раза два чуть дрогнул в седле.

— Неужели никто из них ни разу не вышел победителем?

— Очень редко. И если это произойдет, лучше заткни себе уши на ночь, потому что гулянка будет продолжаться до рассвета. — Ройс улыбнулся. — Я думаю, излишне говорить о том, в каком мерзком настроении пребывает тогда его сиятельство милорд.

— Могу себе представить, — сухо сказала она.

Очередь рыцарей, желающих сразиться с Сикерком, быстро уменьшалась. Наконец остался только один воин, одетый во все черное, который выглядел даже массивнее Кендрика. Женевьева грызла ногти, взволнованно наблюдая за Кендриком, который помчался навстречу черному рыцарю. Она страстно молилась, чтобы победа досталась ее рыцарю.

При втором столкновении он чуть не вылетел из седла. Она резко встала.

Кендрик не взглянул на нее, когда развернул коня для третьего подхода. На этот раз черный рыцарь слетел с коня и рухнул в грязь. Приятели помогли ему подняться, изрыгая проклятия в адрес Кендрика, и гурьбой покинули ристалище. Облегченно вздохнув, Женевьева села на место. Кендрик подъехал к ней, соскочил с коня и преклонил перед ней колено. Он склонил голову.

— Миледи.

Кендрик тяжело дышал, пот струился с него ручьями. Его одежда была пропитана потом, волосы прилипли к лицу.

— Ах, — произнесла она, спешно подыскивая уместные в данной ситуации слова. — Ты прекрасно справился, доблестный рыцарь.

— Твой покорный слуга.

— Прекрасно. Большое спасибо.

Кендрик поднял голову и посмотрел на Ройса.

— Она не очень-то щедра на похвалы, верно?

— Даже простой слог, упавший с ее уст, покажется настоящей жемчужиной. К тому же ты и так уже раздулся от гордости.

Кендрик сделал выпад, и Ройс со смехом отпрыгнул в сторону, после чего он низко поклонился Женевьеве.

— Я должен удалиться, прекрасная леди. При малейшей надобности я всегда к твоим услугам. И будь любезна, не забудь о моем списке девиц.

Он отвесил поклон Кендрику и сказал, прижав руку к сердцу:

— Милорд, прими искренние слова прощания, adieu. Как всегда, у меня не хватает слов, чтобы выразить восхищение твоим боевым мастерством.

— Давай уже, скройся с глаз, — проворчал Кендрик, поднимаясь с колена.

Смех Ройса был слышен даже после того, как он пропал из виду. Кендрик посмотрел на Женевьеву.

— Он вел себя прилично?

— Он рассказывал, каким ты был милым в молодости.

— Наверное, он бредил.

— Я уверена, ты был просто паинькой, поэтому леди Анна не могла найти в себе достаточно сил, чтобы тебя как следует отругать. Даже когда ты чуть не взорвал кузницу.

— Она старалась изо всех сил, чтобы не рассмеяться, когда отец орал на меня.

Женевьева поднялась и посмотрела ему в глаза.

— Жаль, что я тебя тогда не знала.

— Если бы ты меня знала, мы бы сейчас пошли в дом и весь день провели в постели, потому что я бы похитил и женился на тебе при первой же возможности. Кстати, идея провести день в постели мне очень по душе. Я приведу себя в порядок и приду в спальню. В конце концов, мне полагается награда за отличное представление, — сказал он, кивая и ожидая согласия с ее стороны.

— Может, обойдемся словами похвалы?

— Ни в коем случае. Я должен лежать возле тебя и наслаждаться видом твоей красоты. Может, я даже останусь на ночь. Только, чтобы спать. Как будто я способен на что-то большее, — проворчал он себе под нос.

— В таком случае дай мне полчаса времени, потом ты сможешь вволю насладиться словами восхищения в свой адрес. Ты был сегодня просто великолепен.

Он подмигнул ей.

— Чем больше лестных слов, тем лучше.

— Тогда дай мне час, мне нужно составить перечень всех твоих заслуг.

Когда Кендрик вошел в спальню, дама его сердца сладко спала. Он подошел к кровати и стиснув зубы еле сдержал желание накрыть ее одеялом. Она проснулась только тогда, когда он, собрав последние силы, подтягивал покрывало к ее подбородку.

— Спасибо, — сонно пробормотала она.

— Спи спокойно, любимая.

Она открыла глаза и улыбнулась.

— Я люблю тебя.

Он наклонился над ней, как будто собирался ее поцеловать.

— Я тоже люблю тебя, Джен. Спи дальше, милая.

— Ты останешься?

— Все французское войско не оттащило бы меня от тебя.

Она улыбнулась и закрыла глаза. Кендрик сбросил обувь, и легко проскочил над ней, как бы плывя в воздухе, затем улегся рядом с другой стороны кровати. Он повернулся к ней лицом и, подперев голову рукой, стал молча любоваться своей леди.

Ее темные волосы рассыпались на подушке и казались еще более темными по сравнению с белизной наволочки и фарфоровой нежностью кожи. Он всматривался в ее лицо и удивлялся, почему она считает себя некрасивой. Да, мужчины, которых она знала, были дураками. Хотя, наверное, он должен сказать им спасибо. Смешно сказать, но он был рад, что она осталась девственницей, что никакой другой мужчина не прикасался к ней. Ведь если бы он мог на ней жениться, она принадлежала бы только ему одному.

Одна ее рука лежала на покрывале рядом с ним. Если бы он мог, то взял бы ее ладонь и почувствовал, как нежно переплетаются их пальцы. А как бы чудесно было, чтобы ее руки нежно его обняли! Да, за Женевьевой нужно было ухаживать с неторопливой лаской, чтобы не испугать ее. Он отдал бы все за возможность провести с ней хотя бы один час нормальной жизни!

Может, он бы ее целовал, нежно лаская ее губы своими, заигрывая с ее язычком в изысканном любовном танце? Или он полностью утратил бы над собой контроль, схватил и унес ее на кровать, где овладел бы ею и без памяти отдался страстной любовной схватке?

А может, хватило бы простого прикосновения к ее руке? Провести мозолистыми пальцами по ее кисти, затем ощутить гладкую нежность запястья? Только один раз, чтобы знать, что ее кожа такая же гладкая, как и на вид? Он сжал веки и начал про себя молиться о чуде. Только один раз. Простое прикосновение.

Протянув руку, он держал ее в течение нескольких мгновений над рукой Женевьевы, воображая, как бы это выглядело, если бы его ладонь не прошла сквозь ее тело, а на самом деле к ней прикоснулась. Он представил себе, что чувствует тепло кожи, суставы пальцев, мышцы и сухожилия между ними. Если бы только почувствовать это наяву.

Он опустил руку.

И на какое-то зыбкое мгновение ему показалось, что он чувствует сопротивление.

Затем ладонь прошла сквозь ее руку и растворилась на фоне покрывала. Он дернулся, как ошпаренный, перевернулся на другой бок и молча выругался, чувствуя, как под веками запекло от непрошеных слез. Дурак. Болван. С чего ты решил, что все может измениться как по волшебству?

— Кендрик?

Он громко откашлялся.

— Что?

— Ты замерз? — пробормотала она. — Мне кажется, ты весь дрожишь.

— С чего бы мне замерзнуть, черт возьми, если у меня нет тела, чтобы чувствовать холод? — рявкнул он.

В комнате воцарилась тишина.

Кендрик застонал и повернулся к ней лицом.

— Прости, любимая, — хрипло прошептал он, — я не хотел на тебя накричать.

Она покачала головой, затем наклонилась, чтобы задуть свечу на прикроватном столике. В бледном свете камина он увидел усталую улыбку на ее лице.

— У нас обоих выдался тяжелый день, и мы устали.

— Да, — согласился он.

— Утром все будет выглядеть лучше.

— Да.

Но он искренне в этом сомневался.