Замок ее мечты

Глава четырнадцатая

Женевьева открыла глаза и, довольная, потянулась. Она отлично выспалась. Никаких кошмаров. Никаких призраков, размахивающих боевыми топорами и грозящими ее убить. Единственным оружием, каким пользовался ее галантный призрак в течение прошедшей недели, были двусмысленные шуточки и нежные улыбки.

Нет, называть его «ее личным призраком» было уже не совсем правильно. Он был ее героем. Ей в голову пришла сумасбродная мысль сшить ленточку, которую Кендрик носил бы на рукаве как подарок от дамы сердца. Может, они с Назиром даже проведут показательный рыцарский турнир в ее честь?

Она проснулась среди ночи и обнаружила, что лежит поверх покрывала после длительной беседы с Кендриком, что в последнее время случалось довольно часто. Она лежала, заботливо укрытая одеялом, а Кендрик смотрел на нее с нежной улыбкой. Она испугалась, что такое физическое усилие могло ему навредить, но он, весело подмигнув ей, ответил, что все тщательно спланировал. Ну, как можно спорить с мужчиной, который готов горы свернуть, чтобы укрыть тебя одеялом?

— Кендрик? — громко спросила она.

Да, любимая? Его голос отозвался в ее мыслях нежной лаской.

Где ты?

На крыше. Соскучилась?

Она улыбнулась. И это говорит мужчина, который месяц назад хотел ее убить. Да, здорово все изменилось.

— Да, изменилось.

Она подскочила, услышав его голос рядом с собой. Он материализовался возле нее на кровати. Грешно иметь такой ленивый, довольный вид с самого утра. Взглянув на нее, он улыбнулся еще шире.

— Мечтала обо мне?

— А ты не знаешь?

— Ты же сказала не лезть к тебе в мысли. Я стараюсь вести себя примерно.

— Почему-то мне кажется, что для тебя это понятие растяжимое. Я содрогаюсь при мысли о том, сколько седых волос ты прибавил милой леди Анне.

Кендрик снова заулыбался.

— Моя мать считала меня идеальным ребенком. Это отец кричал на меня, когда я совершал очередную шалость.

Женевьева повернулась к нему лицом. О, она обожала проводить с ним утро! Ей и вставать-то совсем не хотелось.

— Расскажи мне еще, — попросила она.

— Список моих проступков очень длинный.

— Я скажу, когда мне наскучит.

Кендрик подпер подбородок рукой.

— Ну что же, — начал он с серьезным видом, — конечно, ты думаешь, что я был любознательным ребенком…

— Бедокуром, — уточнила она.

— Очень разумным…

— Несносным сорванцом…

— Предприимчивым…

— Бедная твоя матушка, — засмеялась Женевьева.

— Она считала меня очаровательным, — сказал в свою защиту Кендрик. — Она вовсе не огорчилась, когда я разобрал на части первый разводной мост, чтобы посмотреть, как он устроен.

Женевьева от удивления раскрыла рот.

— Это невозможно! Как тебе это удалось?

— Я сделал это ночью, — гордо сообщил Кендрик. — Мне повезло, что никто из наших врагов об это не знал, иначе сейчас рядом с тобой не было бы такого симпатичного рыцаря.

Она пропустила мимо ушей его похвальбу.

— А что сделал твой отец?

— Похвалил меня за любознательность, а потом заорал на меня так, что я чуть не оглох. В тот раз я отделался легким испугом. Когда же я чуть не разрушил кузницу, было похоже, что он не прочь меня выпороть…

При виде его дьявольской усмешки, Женевьева застонала.

— Мой старший брат Филипп был со мной, — смеясь, вспоминал Кендрик. — Я и сейчас слышу, как он меня тогда упрашивал: «Кендрик, отец тебя выпорет! Прошу тебя, подумай еще разок! О, Кендрик, умоляю тебя, не делай этого, пожалуйста!». Филипп всегда был более послушным.

— Отец тебя выпорол?

— Вместо этого он напился и пообещал лишить меня наследства.

— Он хоть раз поднял на тебя руку?

— Нет, но когда я по наущению Мэри разобрал на части его любимую кольчугу, он встряхнул меня пару раз, и довольно сильно. — Он подмигнул ей. — Я уже говорил как-то, что сестрица Мэри казалась с виду настоящим ангелочком.

— Тебе повезло, что твой отец был таким сдержанным.

Он сразу стал серьезным.

— А твой был другим?

— Мой отец почти не разговаривал, не говоря уже ни о чем другом. Мы с ним были слишком заняты тем, что выполняли бесконечные указания моей матери. Она была главой семьи.

— У нее был сильный характер, да?

— Можно и так сказать.

— Она нуждалась в крепкой мужской руке. Так же, как и ты. Сильной женщине нужен более сильный мужчина.

— Так же, как и мне? — повторила она. — О чем это ты говоришь? И какое ты имеешь право думать, что я нуждаюсь в крепкой мужской руке, как ты изволил выразиться?

Он улыбнулся, наклоняясь к ней так близко, что будь все иначе, их носы бы соприкоснулись.

— Я твой хозяин. Моя обязанность и удовольствие — охранять тебя, заботиться о тебе и следить за тем, чтобы у тебя всего было в достатке.

— В обмен на что?

— Полное повиновение, — сказал он, глядя ей в глаза.

— Кендрик, это самый средневековый подход к делу, какой я когда-либо слышала!

— А чего ты еще от меня ожидала? — спросил он с легкой усмешкой. — Давай одевайся, миледи, и я покажу тебе, как хорошо иметь такого хозяина, как я!

Она натянула одеяло до подбородка.

— Выйди.

— Лучше я останусь.

— Уходи, — она указала пальцем на дверь. — И не смей подглядывать. — Она внезапно остановилась. — Ты смотришь, как я принимаю душ?

— Несмотря на большое искушение, я до сих пор этим не занимался. — Торжественно сказал он. — Я могу начать?

Она снова указала на дверь.

— Выйди отсюда, чтобы я убедилась, что ты не находишься в комнате, пока я тебя не вижу.

Он повиновался с тяжелым вздохом. Женевьева вскочила с кровати и начала свой утренний туалет. Она натянула любимые джинсы и с трудом их застегнула. Посмотрев в большое зеркало, она убедилась в размере нанесенного ущерба. Поглощение здоровой пищи Уорсингтона дало свои результаты.

— Глупости. Ты отлично выглядишь.

Удивленная, она резко обернулась. Кендрик лениво опирался о столбик кровати.

— Ты обещал не подглядывать!

— Женевьева, ты уже почти одета.

— И как ты об этом узнал? — требовательно спросила она.

Он широко улыбнулся.

— Я подглядывал.

Она открыла рот, чтобы отругать его, но промолчала. Какая разница? Ведь это и так его спальня.

— Наша спальня, — тихо поправил он ее.

Женевьева почувствовала, что краснеет.

— Даже не думай, что можешь обосноваться здесь навсегда, негодник. Ведь ты и так не спишь.

— Иногда сплю. В исключительных случаях, конечно.

— Делай это где-нибудь в другом месте.

Кендрик медленно подошел к ней и остановился возле самого ее носа.

— А ты, оказывается, сварливая девица.

Женевьева затаила дыхание. Он был таким огромным. Она посмотрела ему в глаза, и почувствовала дрожь в коленях. Надо было сделать над собой усилие, чтобы не поддаться на его попытки очаровать ее и подчинить своей воле. Это было особенно трудно, потому что она не имела ничего против того, чтобы он был рядом с ней двадцать четыре часа в сутки.

Призрак он или нет, она еще была не готова к таким интимным отношениям.

— Ты не можешь здесь спать, — выдавила она из себя.

Он сложил руки на груди и хмуро посмотрел на нее.

— Ты забыла, кто здесь хозяин?

— Ты злоупотребляешь своей властью, — сказала она тихо.

— Я требую, по крайней мере, возможность немного вздремнуть здесь после обеда, — проворчал он. — У меня резко ухудшается настроение, если я не отдохну перед чаем.

Его упрямство рассмешило ее, но она не подала виду.

— И ничего больше?

— Ничего больше, — хмуро пробормотал он. — Сам не верю, что сказал эти слова.

Уфф!.. Короткий полуденный сон — это одно; а полноценный ночной сон — это совсем другое. С первым она могла согласиться.

— Очень хорошо, милорд, — сказала она, — вы получаете право на полуденный сон.

— Вот видишь, как все просто? Как мило быть послушной, верно?

— О, да, — сухо сказала она.

— А теперь убедись, каким снисходительным я могу быть. Что бы ты хотела делать сегодня днем? — Он сделал несколько шагов назад и низко поклонился. — Я к твоим услугам.

— Вообще-то мне хотелось заняться обустройством остальных комнат. Ты мне поможешь?

— Не знаю, чем я смогу помочь, но я охотно составлю тебе компанию.

— Мне будет очень приятно, — ответила она.

Женевьева никак не могла решиться начать обдирать стены от обоев и полы от коврового покрытия в гостевых спальнях. Она знала, что ни за что сама с этим не справится. Она взглянула на Кендрика, когда они стояли в бывшей «французской» голубой спальне.

— Если я вызову людей для этой работы, ты обещаешь вести себя прилично?

— Твое недоверие ранит мне сердце. Зачем мне пугать невинные души?

— Я припоминаю, как в свое время ты заставил меня кричать от ужаса.

— Это другое дело. Я хотел напугать тебя до…

— Кендрик!

— Потери рассудка, — закончил он. — Должен признать, этот план был не самым разумным.

— Это еще слабо сказано. — Она оглядывала комнату, стараясь представить ее с деревянным полом и каменными стенами. — Где ты взял мебель для своей комнаты?

— Ее сделал для меня Джонатан. Помнишь, я рассказывал тебе о внуке Матильды, который нарисовал наш семейный портрет?

— Это невозможно. Мебель не так долговечна.

— Если о ней хорошо заботиться, она может стоять сотни лет. Кроме того, спальней никто не пользовался, ведь она принадлежала хозяину замка. А каждый, кто пытался это сделать, потом горько об этом жалел.

Она не смогла сдержать смеха.

— Кендрик, ты просто ужасный человек! И не жаль тебе было пугать невинных людей? Неужели это было забавно?

— Еще как. Жаль, что я не часто мог развлекаться подобным образом, хотя сомневаюсь, что это принесло бы мне радость. — Он нежно ей улыбнулся. — Радость я познал только с недавних пор.

Неуверенная улыбка скользнула по ее губам, а щеки залились знакомым румянцем. Неужели она всегда будет краснеть от его слов? Она глубоко вздохнула и ослепительно улыбнулась. Сейчас у нее не было сил продолжать этот разговор. Может быть потом, когда сойдет румянец. Недели через две-три.

— Может, ты знаешь неподалеку хорошие антикварные магазины? Или какой-нибудь старинный замок, который можно ограбить?

— Ты меняешь тему разговора, ну да ладно. Я могу послать Ройса и Назира на поиски мебели. Когда враг будет найден, проще простого будет атаковать его и оглушить мешком денег. Правда, я не очень бы доверял вкусу Назира в вопросе меблировки помещений.

У МЕНЯ ОТЛИЧНЫЙ ВКУС!

Женевьева задрожала, услышав эхо затихающего крика.

— Я думала, он любит бродяжничать.

— Он стал настоящим домоседом, с тех пор как познакомился с новой достопримечательностю Сикерка, — кисло заметил Кендрик. — Не волнуйся, я запретил ему появляться в спальне. Он не покажется, пока ты его не позовешь, и не сделает тебе ничего худого, ну а за остальное я не ручаюсь. Он настоящая зараза.

Я НЕ ЗАРАЗА!

Женевьева рассмеялась от обиженного тона последних слов, раздавшихся у нее в голове.

— Он кажется мне очень милым.

— А каким кажусь тебе я, леди Женевьева? — нежно спросил Кендрик, поймав ее взгляд. — Клянусь, прошла вечность с тех пор, когда ты говорила об этом в последний раз.

— Мне кажется, ты немного разленился, — выдохнула она, цепляясь за первое, что пришло ей в голову. — Может, поможешь мне составить план? Мы теряем время попусту.

Это его рассмешило.

— Господи, Женевьева, у тебя в душе нет ни капли романтики. Так что я должен делать? И молись, чтобы это требовало твоего неустанного внимания.

— Дай мне совет, — попросила она. — Сделать все спальни в средневековом стиле или ты предпочитаешь, чтобы они были из разных эпох?

— Все, что угодно, кроме стиля Людовика XIY, — с содроганием сказал он.

Она не смогла сдержать смех.

— Возражения принимаются.

Кендрик встал рядом с ней и задумчиво почесал подбородок.

— Наверное, тебе стоит сделать что-то вроде того проекта в окрестностях Нью-Йорка. Знаешь, мне очень нравится такой стиль. Простые строгие линии, без всяких орнаментов. Да, — продолжал он углубляться в тематику, — и можно сделать комнату в стиле кантри, как сейчас принято делать в Колониях. Как дом Монтгомери в Огайо.

Он начал мерить шагами комнату, говоря с увлечением и живо жестикулируя.

У Женевьевы отняло речь.

— Ты умеешь шить пэтчворки? Если нет, мы кого-нибудь наймем. Еще одну комнату можно будет оформить в стиле 19-го века. Сочетание старины и роскоши. Столы красного дерева. Кресла с гобеленовой обивкой. Зеркала во всю стену. Да, мне всегда нравились огромные зеркала, хотя я не вижу в них своего отражения.

— Ты знаком с Монтгомери?

— Разумеется. Слушай внимательно, Джен. Где я остановился? Ах да, на огромных зеркалах.

— А Алланов ты знаешь тоже?

— Конечно, — махнул он рукой, не задумываясь над ее вопросом. — Я говорил с ними по телефону, когда я пытался их… натравить… на тебя… — Голос его постепенно замер, как будто из шарика выпустили воздух. Он беспомощно посмотрел на нее. — Женевьева, я… я не хотел…

Невероятно. Женевьева покачала головой, как будто не могла поверить в то, что услышала. Кендрик двинулся к ней, а она пятилась от него до тех пор, пока спиной не уперлась в стену. Он посмотрел на нее с тоской в глазах.

— Я не хотел…

— Не хотел чего? — резко спросила она, снова обретя голос. — Уничтожить мою фирму? Это же из-за тебя, верно?

— Ты не хотела принять мое предложение…

— И поэтому ты уничтожил мою мечту, единственное, что я любила, и втоптал ее в грязь.

— Женевьева, я никогда не хотел причинить тебе боль…

— Ты позвонил им всем, не так ли? — спросила она срывающимся голосом.

После минуты молчания он кивнул головой.

Ее охватила дикая ярость. Кендрик разрушил то, что она создала собственными руками, и сделал это для того, чтобы ее убить.

— Ты негодяй, — сказала она, срываясь на плачь. — Будь ты проклят! — Она проскочила мимо него и выбежала из комнаты. Кендрик стоял все время за ней и умолял его выслушать, но она этого не хотела. Она прижала ладони к ушам, чтобы не слышать голоса, который вторгался в ее мысли.

— Прекрати! — пронзительно прокричала она, захлопывая за собой двери спальни.

Она выхватила чемодан из шкафа и бросила его на кровать. Затем она начала охапками хватать вещи из сундука, стоявшего под окном, и бросать их в чемодан. Кендрик появился возле нее.

— Женевьева, умоляю тебя…

— Начать новую жизнь? Чтобы ты и ее разрушил?

— Я тебя не знал…

— Это не оправдание! — крикнула она.

— Проклятие, Женевьева, дай же мне объяснить!

— Оставь меня в покое! И это после того, как я тебе раскрыла душу? Как ты мог быть таким жестоким?

Вещи начали вылетать из чемодана с той же скоростью, с какой она их туда кидала.

— Назир, мне не нужна твоя помощь! — заорал Кендрик.

Было очевидно, что Назир его не слушает. Если бы Женевьева не была так расстроена, она бы рассмеялась при виде этой баталии с летающей одежкой. Она впихивала ее в чемодан, а Назир выкидывал ее обратно. В конце концов, не обращая внимания на Кендрика, она захлопнула крышку и стащила чемодан с кровати.

— Женевьева, ты можешь все начать здесь, с самого начала, — твердо сказал он, как будто только его мнение было важным, — Я помогу тебе.

— Я не хочу ничего здесь начинать, — процедила она сквозь сжатые зубы, пытаясь сдвинуть чемодан с места. Ей это не удалось. С другой стороны появился Назир, который тянул чемодан в свою сторону.

— Не будь смешной, — сказал Кендрик, не обращая внимания на ее слова. — Создашь здесь фирму вдвое больше. Зал для стражи переделаем под магазин, куда смогут приходить клиенты и выбирать мебель всех типов…

Женевьева отпустила чемодан и повернулась лицом к Кендрику, чтобы он видел отвращение, написанное у нее на лице.

— Я не хочу ничего начинать здесь заново, — сказала она, — моя жизнь была там.

— Но…

— Ты холодный, расчетливый негодяй, Кендрик Сикерк. Я не знаю, как ты можешь смотреть мне в глаза после всего, что ты сделал. Неужели у тебя совсем нет стыда?

— Я сделал тогда то, что должен был сделать. Ты знаешь, что я не поступил бы так, если бы знал тебя раньше.

— И это тебя оправдывает?

— Ты можешь меня обвинить?

— Да! — закричала она. — Ты разрушил мою жизнь.

— А моя жизнь? Ты нужна была здесь, так или иначе.

— Чтобы убить меня!

— Нет! — сказал он, резко качая головой. — Чтобы отказаться от своих прав на замок.

— Отказаться от своих прав на замок? — повторила она. — Но зачем?

Выражение его лица сменилось на хмурую маску.

— Потому что это единственный способ, чтобы меня освободить. Как только твоя подпись будет на документе, проклятье Матильды потеряет силу, и я смогу присоединиться к своей семье в другой жизни.

Женевьева закрыла рот ладонью.

— И это единственная причина? Единственная причина, по которой ты разрушил мою жизнь?

Он кивнул.

— Но почему ты просто не попросил? — всхлипнула она. — Зачем было совершать все эти ужасные вещи?

— Я не думал, что ты поможешь мне по доброй воле.

— Значит, сейчас моя мечта против твоей? Я отказываюсь здесь жить, и ты обретаешь свободу, или ты отказываешься от свободы, и я сохраняю свою мечту.

Никогда раньше она не видела у него на лице выражения такой бесконечной усталости.

— Тогда забудь об этом, — надменно фыркнула она. — Оставь себе все — и мои мечты и свои цепи. Я не подпишу этот проклятый документ.

— Женевьева, я не этого хочу…

— А мне все равно, чего ты хочешь!

— Если ты прислушаешься к здравому рассудку, — упрашивал он ее, — ты увидишь, что мы сможем решить все проблемы…

Женевьева повернулась и побежала к дверям. Инстинктивно схватила по дороге сумочку. Она купит себе новую одежду, когда отсюда выберется. Пока у нее есть паспорт и деньги Кендрика, она сможет устроиться не так уж плохо.

— Хозяин, останови ее!

— Пусть идет, — усталым голосом сказал Кендрик, — все равно она не в состоянии сейчас ничего выслушать.

Только удача помогла Женевьеве спуститься вниз по крутой лестнице, не сломав при этом шеи. Она все еще плакала, пока бежала по большому залу. Она столкнулась с Уорсингтоном у входной двери.

— Миледи! — воскликнул он.

Она отпрянула назад и пристально посмотрела на него.

— Ты тоже знал? Вы все сговорились, да? Ты, Брайан и ваш чертов милорд?

— Сговорились о чем? — спросил ничего не понимающий Уорсингтон. — Миледи, ради всего святого, что случилось?

— Пускай Кендрик сам тебе расскажет, как он разрушил мою жизнь.

— О, миледи, вы просто устали. Давайте выпьем чаю, и вы все мне расскажете, — сказал он, стараясь ее успокоить.

— Мне не нужен никакой чай. Мне нужны ключи от Ягуара.

Уорсингтон сначала заколебался, но потом кивнул. Женевьева следила, как он уходит, в глазах ее стояли слезы. Как мог Кендрик быть таким жестоким? Ее фирма была единственным, чего ей удалось достичь в жизни. Фирма заменила ей все — родителей, друзей и любимого. В этом заключалась вся ее жизнь. А Кендрик ее разрушил.

В нем было столько же сочувствия, как у Матильды.

Уорсингтон стоял, заложив руки за спину, и следил, как Женевьева спускается по парадной лестнице. Она выглядела так, как будто у нее отняли все, что она любила. Наверное, это было недалеко от истины. И это после того, как они с Кендриком были так счастливы. Уорсингтон снова покачал головой. Что за ужасный поворот событий.

— Вы позвоните? — тихо спросил он.

Она кивнула.

— И скоро вы будете дома, — он постарался, чтобы это прозвучало как можно убедительнее.

У него сердце кровью обливалось, когда он смотрел в ее покрасневшие от слез глаза.

— Я не знаю, Уорсингтон, — прошептала она голосом, полным печали. — Я дам знать, когда приму решение.

Уорсингтон кивнул, зная, что сказать ему больше нечего.

— Будьте осторожны на дороге.

Она усмехнулась.

— Не бойся, я не поломаю игрушку Его Светлости.

— К черту машину.

Женевьева подошла к Ягуару. Внезапно она остановилась и посмотрела наверх. То, что она увидела, очевидно, причинило ей боль, потому что, быстро отвернувшись, она тут же скользнула в машину. Женевьева включила зажигание, и машина тихо заурчала. Уорсингтон влажными от слез глазами следил, как она едет вниз по дороге в сторону внешних ворот. Он спустился по ступеням и посмотрел наверх, заинтригованный тем, что же она там увидела.

Кендрик стоял у окна, прижавшись ладонями к стеклу.

— Что же вы натворили, милорд, — сказал Уорсингтон, печально качая головой и заходя обратно в дом.