Законы жанра

Глава 2

Задерживаться на пороге он не стал. Слегка прихрамывая (никто из участников не вышел из той истории без потерь, хотя его потери, если сравнивать с другими, были минимальны), он пересек мой невеликий кабинет и уселся на стул для посетителей. Расстегнул пуговицу пиджака и положил себе на колени планшет.

— Доброе утро, мисс Кэррингтон. Доброе утро, мистер Борден.

Гарри ответил ему коротким кивком.

— Доброе утро, Эллиот, — сказала я. — Приступим к делу?

— Прежде, чем мы приступим к делу, я хотел бы поинтересоваться, в каком качестве здесь присутствует мистер Борден.

Я ожидала, что Гарри сейчас отпустит какую-то из своих шуточек в стиле «Смерть присутствует повсюду», но он промолчал, так что пришлось мне самой формулировать.

— В качестве моего друга и советника.

— Боюсь, что этого недостаточно для участия в нашем брифинге, поскольку статус вашего друга и советника не дает ему доступа к внутренним делам агентства, — Смит повернулся к Бордену, нацепив на лицо самую вежливую из своих улыбок. — Ничего личного, Гарольд.

— О, нет, ни в коем случае, — сказал старый знакомый моего отца. — Вообще ни разу не Гарольд. «Мистер Борден» будет в самый раз.

— Прошу прощения, мистер Борден.

— Ничего страшного, я подожду в приемной, — сказал Гарри, поднимаясь с дивана. — Притворюсь твоим секретарем, Боб. Кстати, тебе на самом деле стоит нанять себе секретаря, желательно, молодого и симпатичного. И достаточно спортивного, чтобы он мог таскать клюшки для гольфа.

— У вас стальные нервы, Эллиот, — сказала я после того, как Гарри плотно прикрыл за собой дверь. — Вот так вот запросто выставить из кабинета Смерть…

— И остаться с вами наедине, мисс Кэррингтон, — улыбнулся он уже не так весело.

— Вы же понимаете, что я ему все расскажу?

— Как вам будет угодно, — сказал Эллиот. — Но это уже будет не в моей зоне ответственности.

— Казуистика и крючкотворство.

— Добро пожаловать в ТАКС, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Снова.

Снова.

Что ж, может быть, с третьей попытки у меня получится.

Во время моего первого знакомства с организацией я была агентом по особым поручениям. Во время второго — пленницей, и оба раза они хотели, чтобы я убивала для них людей.

Теперь же… Что ж, возможно, вся разница в том, что ныне я сама смогу выбирать для себя мишени.

Исключая только те, которые может навязать мне Гарольд.

Это тоже было частью сделки, которую мы заключили с новым теневым министром финансов, и я надеюсь, что он не собирается своим правом злоупотреблять.

Эллиот Смит частью сделки не был, зато он был предыдущим директором ТАКС и обладал тем опытом, которого у меня не было. Так что я решила проявить мудрость, а не давать волю своему естеству, которое требовало немедленно проломить ему башку топором.

С ним у нас тоже долгая и сложная история. Однажды я его убила. А чуть позже он практически лишил меня возможности пользоваться правой рукой.

Ну, ты знаешь.

В деле с Черным Блокнотом я прикрыла его перед начальством. Боюсь, если бы новый министр финансов узнал правду об этом деле, ТАКС не существовало бы уже ни в каком виде. Мне удалось частично спасти репутацию конторы, объяснив историю с Блокнотом невезением и частичной некомпетентностью, а не преступным умыслом. И слишком поздно поняла, что угодила в ловушку.

С одной стороны, я спасла Смита, а с другой — села с ним в одну лодку, и теперь он может запросто утащить меня на дно вместе с собой. По крайней мере, он может попытаться.

В общем, мы свалили почти всю вину на мою бывшую подругу Аманду, ей ведь было уже все равно.

— Кажется, я так и не поздравил вас с материнством, мисс Кэррингтон, — сказал он. — Позвольте же мне исправить эту оплошность.

— Спасибо, — сказала я. — Мы с вами толком и не разговаривали с той ночи.

— Я был ранен, а вы стали матерью, — сказал он. — Можно сказать, у нас обоих были другие дела.

— Пожалуй, что так, — сказала я. — Сколько имен вы успели вписать в Блокнот до того, как утратили над ним контроль?

— Не так много, как вы можете подумать, — сказал он.

— Мое там было?

— Но вы же здесь, мисс Кэррингтон, — заметил он.

— Это не ответ.

— Официально вам заявляю, что я не вписывал ваше имя в Черный Блокнот, мисс Кэррингтон, — торжественным тоном сказал он, но это тоже был не ответ.

Потому что интерпретировать его можно было несколькими разными способами. Например, что он не вписывал туда мое имя своей рукой, но распорядился, чтобы это сделал кто-то из его подчиненных с хорошим почерком. Или что они вписали туда словосочетание «Роберта Кэррингтон», но оно ни черта не сработало, потому что на самом деле меня зовут не так.

Блокнот действует по тому же принципу, что и древняя черная магия. В тот момент, когда ты узнаешь истинное имя человека, ты получаешь над ним неограниченную власть. Сложность была в том, что моего истинного имени не знает никто ни в этом мире, ни в другом, включая и меня саму. Робертой меня назвали в сиротском приюте, фамилию Кэррингтон я получила от приемных родителей, мой настоящий биологический отец много лет вообще не знал о моем существовании, и единственным человеком, который мог бы внести окончательную ясность, была моя мать, но она умерла задолго до того, как я начала задаваться этим вопросом.

Так что я понятия не имела, как меня зовут на самом деле, и это делало меня фактически неуязвимой перед могущественным сюжетным артефактом, уложившим бессмертного Кларка на больничную койку.

Вот еще одна причина, почему я оставила Эллиота Смита в рядах ТАКС. Он был чертовски хитрым, изворотливым и пронырливым сукиным сыном, и его ни при каких условиях не стоило выпускать из виду. Альтернативным решением было бы избавиться от него насовсем, но в тот момент, когда я стала матерью, я решила, что убийств с меня уже хватит.

И пока мне удавалось держаться в рамках выбранной стратегии.

— Но все же вы порезвились с Блокнотом от души.

— Мы сделали только то, что было необходимо сделать.

— Включая убийство министра финансов?

Смит покачал головой.

— Я сказал вам, что это мы убрали Френсиса, потому что в тот момент так было быстрее и любому другому моему ответу вы бы попросту не поверили. Но на самом деле имя Френсиса вписала в Блокнот его жена, и мы ее к этому не подталкивали.

— Если не считать того, что подсунули к ней в любовники идеального мужчину?

— Мы не ожидали такого развития событий, когда попросили ее выкрасть для нас артефакт, — сказал Смит. — Далеко не все неверные жены убивают своих мужей. И если она это сделала, то, полагаю, у нее были для этого какие-то причины и помимо нового любовника.

— Который ее задушил, — напомнила я. — И сейчас вы тоже скажете, что он сделал это не по вашему приказу?

Я вперила в него испытующий взор, пронзительный настолько, насколько мне вообще получилось его изобразить, но он и бровью не повел.

— Это стандартная зачистка «хвостов». Я не горжусь этим решением, как и многими другими, которые мне приходилось принимать для защиты страны, но это было необходимо.

— А Мыш? — спросила я. — Или вы вовсе не его имели в виду, а боролись с грызунами в своих архивах?

— Вам не хуже меня должно быть известно, что деятельность Мыша и само его существование порождали большее количество проблем, нежели решали, — сказал Смит. — Богатый, пресыщенный жизнью человек, любитель экстремальных видов спорта, а попросту говоря, адреналиновый наркоман. Когда он исчерпал все возможности, вроде прыжков с парашютом или глубоководного дайвинга, он занялся борьбой с преступностью, так, как он ее понимал. И мы оба знаем, что ореол таинственного борца привлекал его куда больше, нежели сама борьба. Его методы были весьма сомнительны, а его принцип «никого не убивать» никак не уменьшал хаос, потому что те, кого он задерживал, через какое-то время снова возвращались на улицы и пытались ему отомстить. Тем самым мы имели целый пул криминальных личностей, в том числе и очень опасных, с которыми полиция ничего не могла сделать, потому что они были частью его сюжета. Избавившись от Мыша, мы сделали их уязвимыми. Сотни задержаний, мисс Кэррингтон. Реальные сроки вместо тех символических, которые присуждали им ранее. Количество побегов из тюрем сократилось втрое. Город стал безопаснее. Мне кажется, мы уплатили за это не такую уж высокую цену.

Где-то внутри себя я чувствовала, что это неправильно, что где-то в его рассуждениях есть изъян, но внятно сформулировать свои аргументы в тот момент я не сумела.

— А что насчет Кларка? — спросила я.

— Я понимаю, что он был вашим напарником, и вы испытываете по отношению к нему теплые чувства, — сказал Эллиот. — Но если отрешиться от них и посмотреть на сухие факты, то Джон Кларк — это хладнокровный двухсотлетний мета-убийца, создавший организацию наемников, куда входят такие отморозки, что ими брезгует даже «Континенталь».

— И в рамках какого сюжета он угрожал национальной безопасности? Или это просто месть за то, что когда-то он выступил на моей стороне?

— Это совершенно определенно не месть, — сказал Смит. — Кларк мог вырасти в серьезную угрозу уже в следующие десять лет, а, как вы понимаете, для него это не такой уж большой срок, и я решил нанести превентивный удар. Сейчас Кларк вне игры, его организация медленно разваливается на части, и, предвосхищая ваш вопрос, я не буду противиться, если вы решите вернуть своего бывшего напарника к жизни. Для того, чтобы накопить ресурсы для следующей попытки, если он решит ее предпринять, ему потребуются не годы, но десятилетия, так что мое дело сделано, а с дальнейшим пусть разбирается кто-нибудь другой когда-нибудь в будущем.

— И как после всего этого я могу вам доверять, Эллиот?

— Я работаю на агентство, — сказал он. — Интересов агентства я никогда не предавал.

— И вы готовы работать под моим руководством?

— Я вижу в этом одни плюсы, — сказал он. — Для полноценной работы агентству нужен Цензор, ТАКС не может функционировать без Цензора, а вы, мисс Кэррингтон, сильнейший Цензор, что был у нас за всю историю, и если такова цена, то ради интересов общего дела я готов ее заплатить.

— Но у нас разные взгляды относительно того, как следует поступить с Блокнотом, когда мы его найдем.

— Возможно, уже нет, — сказал Смит. — Я уяснил на собственном опыте, что Черный Блокнот опасен и активно проявляет свойство менять хозяина и попадать не в те руки. Если у вас получится его уничтожить, я мешать не буду.

— А если не получится?

— То мы запрем его в сейф и станем надеяться, что ситуация никогда не ухудшится настолько, чтобы мы снова его оттуда достали, — сказал Эллиот.

Возможно, он вешал мне лапшу на уши и говорил ровно то, что я хотела от него услышать, но проблемы надо решать по мере очередности, и проблема Эллиота Смита, несмотря на всю сложность наших с ним отношений, не входила даже в топ-3.

— Как продвигаются поиски?

— Увы, никак не продвигаются. Наши осведомители ничего не знают, наши аналитики не находят никаких закономерностей, никто из значимых фигур в последнее время не умирал от подозрительных сердечных приступов. Возможно, артефакт перешел в неактивную фазу, а мы знаем, что он может находиться в ней до десяти-пятнадцати лет.

— Или он попал в руки не к самому амбициозному человеку.

— Если кто-то и убивает людей с его помощью, то это обычные люди, смерти которых не привлекают много внимания, — сказал Эллиот. — А у нас нет ресурсов, чтобы под микроскопом рассматривать все происходящие в стране инфаркты. Ни у кого нет таких ресурсов.

— И что вы предлагаете?

— Ждать, — сказал Смит. — Рано или поздно эта штука всплывет на поверхность.

А может быть, и нет. Еще пару лет назад я даже не подозревала о ее существовании, потому что большую часть времени эта штука была активна за пределами страны. Если она снова пересечет границу, наши шансы ее найти устремятся к нулю. Соответственно, туда же отправятся шансы Кларка вернуться к нормальной жизни.

Черт побери, может быть, Блокнот уже за границей…

— Мы отследили весь путь Аманды от нашей штаб-квартиры до места ее последнего упокоения, — сказал Смит. — И не смогли подтвердить ни одного ее контакта, при котором она могла бы передать артефакт кому-то еще.

— Но это не значит, что такого контакта не было.

— Возможно, она просто оставила артефакт в каком-то заранее оговоренном месте, — сказал Смит. — Или выбросила его в окно, а вам попросту солгала.

— И сколько канав вы уже обыскали в рамках проверки этой теории?

— Много, — сказал Смит. — Но она двигалась не только вдоль канав. На ее пути был мост через реку, и течение уже доставило бы артефакт в океан, а у нас нет ресурсов, чтобы обыскать весь океан. Весьма вероятно, что Блокнот потерян безвозвратно, и мы никогда его не найдем.

— Сколько вы готовы на это поставить?

— Не больше пары долларов, — сказал он. — Когда подобного рода сюжетные артефакты всплывают на поверхность, они не тонут еще очень долгое время. Не думаю, что Черный Блокнот уже до конца сыграл свою роль.

— Здесь наши мнения совпадают, — сказала я. Я не сомневалась, что эта гадость всплывет, причем всплывет самым неприятным образом и в наиболее неподходящий момент. Обычно это именно так работает. — А какова ситуация в целом?

— Мы уже практически восстановились после прошлого инцидента, — сказал Смит. — Наблюдается небольшой кадровый голод, но это не критично, и я думаю, что проблема будет решена в течение нескольких месяцев.

— Надвигаются ли какие-нибудь кризисы, о которых мне следует знать в первую очередь?

— Нет, в рамках Города пока ничего серьезного, — сказал Смит. — В портовых районах набирает силу деструктивный культ, последователи которого работают над проектом, призванным пробудить древнее чудовище, спящее в морских глубинах, но мы пока не установили, возникло ли это движение спонтанно или следует какому-то сюжету. В любом случае, они еще очень далеко даже от постройки храма, и я не думаю, что в ближайшее время они доставят Городу серьезные проблемы.

— А если дело дойдет до человеческих жертвоприношений?

— Это в юрисдикции полиции Города, — сказал Смит.

— От дела разит Лавкрафтщиной, — заметила я.

— Да, определенно, во всем этом есть что-то…

— Старомодное, — подсказала я.

— Классическое, — согласился Смит. — Но, возможно, это и не сюжет. Возможно, кто-то просто пытается использовать сектантов в своих целях. И не факт, что они именно Лавкрафтом вдохновлялись.

— Да, всякой хтони и без него полно, — сказала я. — Еще что-нибудь?

— Техас готовится заявить о своей независимости и выйти из состава страны.

— Да, я тоже смотрю новости, Эллиот, — сказала я. — Который это уже раз за последние годы?

— Четвертый. Но на этот раз все серьезно, они уже заручились поддержкой командования национальной гвардии.

— И с какой стороны здесь агентство?

— Мы как раз сейчас пытаемся это выяснить, — сказал Эллиот.

— Держите меня в курсе, — сказала я.

Гарольд сейчас наверняка рвет и мечет… Ладно, это я преувеличиваю, уверена, что он просто места себе не находит, но до метаний там еще далеко. Гарольд возглавляет теневое министерство финансов, а теневое министерство финансов всегда выступает за стабильность, предсказуемость и против всего радикального.

Как я понимаю, аналитики ТАКС пытаются выяснить, присутствует ли в происходящем сюжетная составляющая, или же это обычная политическая турбулентность, и от этого зависит степень нашей реакции. Потому что сюжетную линию, даже такую глобальную, можно разрушить, убив всего лишь одного персонажа, на которого она завязана. А если это обычный исторический процесс, то для противодействия ему придется убить гораздо большее количество людей, и с этим куда лучше справится регулярная армия.

Правда, тогда может начаться гражданская война, а теневое правительство очень не любит гражданские войны на территории страны.

— Конечно, — сказал Эллиот.

— Они не боятся, что их сожрут мексиканцы?

— В данный момент мексиканцы их поддерживают.

— Морально?

— Деньгами и оружием. И обещают ввести войска, если дело примет серьезный оборот.

— Так и начинается аннексия, — заметила я. Никогда не думала, что у Техаса есть проблемы с оружием. На мой взгляд, его там даже слишком много.

— Думаю, что техасские лидеры понимают угрозу. Проблема усугубляется тем, что на фоне общего политического беспокойства поднимают свои головы радикальные консерваторы.

— То есть?

— Монархисты, — пояснил Эллиот.

— У нас есть еще и монархисты? — удивилась я. То есть, сумасшедших разного толка у нас всегда было полно, но политическим влиянием они почти никогда не обладали.

— Да, они считают, что для большей стабильности нам стоит попросить британского короля о протекторате.

— Что, серьезно?

— И это только на начальном этапе, — сказал Эллиот. — Дальше речь пойдет о возвращении колониального статуса. Они говорят, что независимость плохо на нас повлияла и хотят аннулировать декларацию.

— Насколько реалистичен этот сценарий?

— При нынешнем положении вещей вероятность его осуществления оценивается от трех до трех и семи десятых процента.

— Не так уж мало, — сказала я. Мне было известно множество людей, которые вступали в игру и с гораздо более плохими раскладами.

— При отделении Техаса и тех штатов, что могут последовать за ним, вероятность возрастет до семи-восьми процентов, — сказал Эллиот.

Самое поганое, что это мог быть сюжет с неочевидными ключевыми персонажами. Не политический триллер, где главный герой — молодой харизматичный политик, зажигающий толпу пламенными речами с трибуны и плетущий интриги на заднем плане, а какой-нибудь любовный роман о порочной связи третьего племянника лорда-губернатора с прачкой, отбеливающей ему сорочки и крахмалящей воротнички. И пока мы не найдем и не остановим этих персонажей, история будет содрогаться в конвульсиях и жизнь сотен тысяч, а то и миллионов обычных людей может полететь под откос.

Остается надеяться только, что это не сюжет. И что ситуация как-то сама рассосется.

— Еще что-нибудь? — спросила я.

— Ничего серьёзного, что требовало бы нашего вмешательства прямо сейчас, — сказал Эллиот. — И, тем более, вашего вмешательства.

— Тем не менее, я хотела бы увидеть ваш доклад… ну, скажем, сегодня, в течение дня.

— Конечно, мэм, — сказал он. — В бумажном или электронном виде?

— В электронном, — сказала я. Несмотря на задекларированную перезагрузку наших отношений, видеть его слишком часто мне не хотелось. — И еще вот что. Вы в курсе, что специальный агент Джонсон принял решение оставить службу?

— Нет. Могу я поинтересоваться причинами этого решения?

— Инстинкт самосохранения победил его чувство долга, — сказала я. — Мне нужен список кандидатов на замену.

— Хотите, чтобы я с ним поговорил?

— Нет, — сказала я. — Я уже подписала бумаги.

— Я подготовлю список, он будет у вас в почте вместе с моим докладом. Теперь я могу идти?

— Да, разумеется, — сказала я. — И попросите мистера Бордена вернуться. Если он еще не ушел.

Гарри, разумеется, никуда не ушел. Он вернулся в кабинет, притащив с собой две чашки кофе. Одну из них, ту, в которой почти не было сахара, он вручил мне.

— Тебе определенно нужен секретарь, — сказал он. — У вас там стоит какая-то чересчур сложная кофемашина, и я до сих пор не уверен, что все сделал правильно. Может быть, стоит предложить эту должность Смиту?

— Не думаю, что он согласится, — сказала я. — Променять работу заместителя директора по оперативной работе на то, чтобы делать этому самому директору кофе… Второе понижение подряд он может и не пережить.

— Ты ему доверяешь?

— Нет, — сказала я. — Но он, в отличие от меня, знает, как тут что работает.

— Насколько я успел разобраться в местных раскладах, в лоб он против тебя не пойдет, — сказал Гарри. — Но гадить по мелочам вполне может. Пользуясь тем, что знает, как тут что работает. В отличие от тебя.

— Единственный эффективный способ этому противостоять — это самой во всем разобраться, — сказала я.

— Не единственный, — сказал Гарри.

— Вариант с жестоким и кровавым убийством я отметаю, — сказала я. Хотя в целом идея была не лишена приятности.

— А что потом? — спросил он. — Когда разберёшься, вышвырнешь его на улицу?

— Заманчивое предложение, — сказала я. — Обязательно его обдумаю на досуге.

— Своевременный сброс балласта может избавить от множества потенциальных проблем.

— Это говоришь ты или твоя профессиональная деформация?

Гарри вздохнул.

— Порой мне кажется, что я уже и есть моя профессиональная деформация, — сказал он.