Японская война 1904. Книга вторая

Глава 16

Смотрю на карту ближайших окрестностей, и на душе становится тепло.

Все-таки хорошо, когда под рукой есть образованные унтер-офицеры. Многие еще до войны были пропущены через специальные картографические курсы, поэтому сейчас оставалось только освежить знания, распределить нужных людей по разведывательным отрядам и… Общая карта начала обрастать деталями: дороги, высоты, низменности. После изучения ближайших десяти километров мы с Хорунженковым и Врангелем перераспределили роты по местности, чтобы в случае чего было удобнее встречать врага. Сразу стало намного спокойнее.

Мелькнула даже мысль, что если Куроки задержится, то все эти наработки можно будет передать Бильдерлингу — хорошее место для встречного боя получалось. Но тут прискакал сияющий Буденный.

— Господин полковник, — улыбка до ушей не оставляла сомнений, что будет дальше. — Японцы! Нашли!

Довольное ворчание от полученных новостей начало расползаться во все стороны. Что приятно, ни у кого не было ни нервов, ни паники, ни оголтелого энтузиазма. Просто здоровое удовлетворение от того, что скоро получится наконец-то заняться делом.

— Докладывайте, — кивнул я Семену, когда тот вместе с сопровождением подъехал поближе. Главные новости можно и нужно знать всем, а вот детали — уже только для меня.

— Наш маршрут проходил чуть в стороне от реки, — Буденный провел на карте линию в окрестностях деревни Ченхэ. — Там перед притоком Айхэ идут довольно высокие сопки, почти горы. И именно за ними мы наткнулись на встречный японский патруль. Заметили друг друга почти одновременно.

Я расстроенно цокнул языком. У всех разведывательных партий были бинокли, и я надеялся, что это поможет обнаружить японцев раньше, чем они нас. Что ж, с учетом сопок большинство встреч происходит именно так: выехали из-за угла и столкнулись лбами. Ладно, это идею вычеркиваем.

— Дальше.

— Между нами было метров пятьдесят, мы разрядили винтовки, а потом японцы рванули назад.

Я кивнул: а вот тут наработки сработали на все сто. Если у наших дозоров всегда была надежда добраться до врага и порубить, то японцы, следуя вбитому немецкими инструкторами орднунгу, давали залп и сразу отступали, помня только о главной своей задаче. Предупредить о приближающемся противнике. С одной стороны, разумно, с другой, любая предсказуемость делает тебя уязвимым.

— Получилось? — я перевел взгляд с Семена на замершего рядом Мишека.

— Получилось! — выдохнул тот и неуклюже улыбнулся.

Вот и хорошо! Если честно, командир одного из моих снайперских взводов в последнее время не радовал. Я думал, что это он так тяжело переносит ответственность, пришедшую вместе с чином зауряд-прапорщика, даже прикидывал, как бы его растрясти… Но не пришлось. Хорошее дело и успех помогли справиться со всем, что бы Мишек там себе ни напридумывал.

А казаки тем временем продолжали рассказывать. Как японцы отступали, как они проскакали за ними до вершины ближайшей сопки, как Мишек спрыгнул и уже с земли одного за другим снял всю японскую четверку.

— Там было даже проще, чем в бою, — рассказывал он. — Когда стрелял в первый раз, расстояние было чуть больше сотни метров. Второго взял на двухстах, третьего на четырехстах метрах.

— Четвертый начал метаться из стороны в сторону! Я уж было подумал, что уйдет, — включился Буденный. — Но Мишек выдержал и коня ему подстрелил.

— Он прижался к нему, по-другому было никак, — Мишек немного смутился.

— Подождите, вы что, еще и языка взяли? — обрадовался я.

— Никак нет, — тут же погрустнел Буденный. — Он за своим конем спрятался, начал отстреливаться. Будь у нас время, мы бы подождали, пока патроны кончатся, и скрали, но… Если бы он дольше шумел, кто-то точно мог услышать. А еще он Ворона зацепил, мне пришлось на запасном возвращаться.

— Подстрелил я его, — подвел итог Мишек.

— Все равно молодцы, — я крепко пожал руки каждому из казаков. — Вы большое дело сделали. По медали точно заслужили.

Мишеку не нужна была медаль, хотя полковник Макаров в отличие от многих других командиров никогда не скупился награждать тех, кто себя проявил. Причем не только по представлению офицеров, но и сам многих замечал, лично писал представления. Так было не принято, однако после Вафангоу многие в корпусе даже мериться начали. Кто сам всех героев заметил, а кого полковник ткнул носом за невнимательность.

— Можешь отдыхать. Молодец! — Буденный оставил бывшего казака, отправившись встречать другие дозоры. Волнуется, там-то без больших начальников все могло пройти не так гладко. Мишек понял, что и своего бывшего товарища тоже считает неплохим офицером. Вот умеет все-таки Макаров приметить тех, кто может многого добиться.

Правда, вот с ним он ошибся. Улыбка на лице Мишека изменилась с легкой на злую. Он ведь ответил на то письмо пана Пилсудского. Честно сказал, что сбегать ради низкого чина не будет. А тот возьми и напиши снова, прямо перед рейдом. Назвал Мишека по имени, вспомнил его отца и деда, через деревню которых однажды проезжал. А потом закончил тем, чтобы Мишек никуда не спешил. Чтобы учился у Макарова, собирал знания, верных людей, что видят не только блеск и славу, но и спрятавшуюся по углам грязь царского режима.

— И, получив от врага все, что тот может дать, тогда приходи! Станешь даже не полковником, как твой учитель, а генералом! — Мишек еле слышно повторил последние строчки письма.

Такое казалось невероятным, но это в России, где все места заняты своими дворянами, а в новой свободной Польше место на самом верху будет и для него. Главное, выжить, главное, стать самым лучшим.

До вечера приехали еще три дозора, столкнувшиеся с японцами. Один, как и отряд Буденного, тоже смог уничтожить всех врагов, не оставив следов, а вот остальные по одному-двум японцам упустили. Было немного обидно, что не получилось все сделать чисто — после первого сбежавшего дозорного стало понятно, что на внезапный налет с большой кровью можно не рассчитывать. С другой стороны, в глубине души я понимал, что и не может все сложиться так идеально. Главное, что мы хоть где-то сумели проложить себе путь, и уже под утро должны вернуться пластуны с первой информацией о враге.

Оставалось только ждать. Сказать, что я в эту ночь плохо спал, значит, ничего не сказать. Неопределенность — страшная штука, но вот на рассвете стали подходить первые новости, и разом стало легче.

— Значит, вот здесь еще одна рота при двух пушках, — Хорунженков смотрел, как на карте добавляются фишки с обозначением замеченных сил врага.

По чуть-чуть. Все-таки современная война диктует свои правила: как мы растягивали свои позиции, прикрывая полком линию фронта, куда во времена Наполеона послали бы не меньше пары дивизий, так и японцы. Посчитать всю их армию разом не смог бы ни один человек. Но вот два десятка наблюдателей, каждый со своей позиции, составив списки отдельных небольших соединений и привязав их к конкретным точкам на карте, позволили нам получить более-менее похожую на правду картинку.

По воспоминаниям из будущего я знал про 40 тысяч солдат при 120 орудиях. Мы же смогли насчитать 30 тысяч и 80 пушек — немного меньше, но, учитывая, что без возможности заглянуть в оперативный тыл те же 30% сверху можно было легко накидывать — очень точно. Я был доволен и уже начал было прикидывать, не сможем ли мы немного пощипать японцев даже с нашими скромными силами, когда на собрание ворвался поручик Чернов.

— Господин полковник! Японцы!

— Четко! Спокойно! — рявкнул на поручика Хорунженков, и, как ни странно, командный голос помог тому собраться.

— Пришло сообщение! Дозорные через гелиографы передают, что в нашу сторону выдвинулась японская дивизия.

— Целая дивизия?

— Наши увидели движение больше десяти рот, и все из 12-й дивизии. Скорее всего…

— Без выводов, — теперь уже я встряхнул нервничающего связиста. — Просто что доложили.

— Пять рот выдвинулись в нашу сторону на лошадях, похоже, копируют наши конно-пехотные части…

— Без выводов!

— Пять рот на лошадях, с телегами. Что в телегах, неизвестно, но что-то точно есть, накрыто брезентом. Еще столько же идут своим ходом чуть дальше. Возможно, врагов будет больше, потому что из-за скорости передвижения японцев дозорным пришлось отступить раньше времени.

— Вот теперь хорошо, — я показал выдохнувшему Чернову большой палец, а потом повернулся к подтянувшимся офицерам. — Ну что, господа, пора решать, что мы будем делать. Отступим, чтобы не рисковать? Или же покажем самураям, насколько их попытка нас копировать отстает от оригинала?

На еще недавно напряженных лицах начали появляться улыбки. Да, враг сумел удивить, повторив какую-то часть наших тактик, даже попытался в чем-то опередить, но… Мы точно были к этому готовы.

— Поспешив использовать свои мобильные роты, японцы оторвались от остальных частей, это можно использовать, — задумался Хорунженков.

— Пять рот — это же, считай, наш батальон с усилением. Почти честный бой получится, — хмыкнул Врангель.

— Если они свяжут нас боем, то смогут окружить остальными частями. Это может быть ловушкой, — новенький штабист Кутайсов решил проявить осторожность.

— Если смогут, — я обвел всех взглядом, — мы должны будем узнать об этом до того, как отправим в бой весь наш корпус. Так что готовимся к сражению. Поле боя нам известно, тактика — тоже. Рассчитываю на вас!

— Мы вас не подведем, — Врангель ответил за всех, а потом офицеры разъехались к своим частям.

Рядом со мной осталась только одна резервная рота — маловато, чтобы что-то изменить, если японцы удивят. Но я видел, как слаженно действуют все наши: пехота, кавалерия, артиллерия. Каждый знал свой маневр, каждый делал то, что уже не раз отрабатывал на тренировках. Японцев будет ждать большой сюрприз.

Хикару Иноуэ стоял навытяжку перед генералом Куроки и невидящим взглядом смотрел на кончики своих сапог.

— Рассказывайте, как вы смогли довести до такого позора.

— Мы получили информацию о подошедших русских казаках. Они смогли полностью вырезать несколько отрядов дозорных. Чудом вернулись несколько человек.

— Я знаю. И я приказал не спешить, пока мы не получим точную информацию о силах врага. Малые были нам не страшны, большие не смогли бы действовать быстро. Мы ничем не рисковали.

— Это были казаки из отряда полковника Макарова, — выдохнул Иноуэ. — Я соотнес информацию с теми рейдами в Корею, что принесли нам столько неприятностей, и решил действовать. Два конно-пехотных батальона, которые я начал готовить по примеру русских, могли дать нам выигрыш в маневре. А горные пушки, доставленные на передовую на телегах и развернутые прямо перед боем, стали бы для них смертельным сюрпризом.

— Я помню вашу тактику, я же сам давал на нее добро, но как вы в итоге смогли проиграть?

Иноуэ на мгновение замолчал, вспоминая каждое мгновение того странного и унизительного боя.

— Мы шли тремя колоннами, готовясь охватить фланги противника, — начал он. — Мне тогда очень хотелось, чтобы враг принял бой, чтобы мы смогли подавить его быстро доставленной на линию огня артиллерией. Я, правда, не верил, что Макаров или его офицеры решатся на прямой бой рядом с нашими основными силами, но… Они ждали нас. Укрепления, не меньше роты солдат, которые встретили нас огнем.

— Вы выдвинули пушки, — продолжил Куроки, и было видно, что он сам бы поступил точно так же.

— Да. Мы разложились строго по нормативу и уже через пять минут вели огонь с двух батарей, прижимая к земле русских. Тут можно было подождать, но я решил воспользоваться моментом и ударить врага, пока тот совсем не готов к бою.

Иноуэ сжал зубы.

— Дальше.

— Я отправил две роты на телегах при поддержке четырех мобильных пулеметов. Им нужно было меньше минуты, и мы бы прорвали строй врага, но в этот момент по нам ударили вражеские пушки.

— Тяжелую артиллерию они бы не смогли привезти так далеко, — задумался Куроки. — Значит, такие же легкие пушки, как у вас. Вы должны были их подавить.

— Это были не пушки, а мортиры, — выдохнул Иноуэ. — Знаете, образца 1886 года. Бьют прицельно всего на полтора километра, в два с половиной раза меньше, чем мы. Но в тот момент это совершенно не играло роли. Русские так же быстро перевезли свои мортиры и развернули их за сопками слева от поля боя. Они накрывали фугасами наши атакующие ряды, а мы не могли им даже ответить. А когда атака оказалась сорвана, они перенесли огонь уже на наши батареи.

— Вы не успели их отвести назад? Разве не в этом также смысл мобильности?

— Если бы я сразу приказал отступать, то это бы могло помочь, — Иноуэ с трудом заставлял себя говорить. — Но мне слишком хотелось победить. Тем более отряды для охвата флангов были готовы.

— Сколько вы отправили в обход?

— Еще две роты. Под прикрытием сопок они должны были очень быстро войти в слепую зону той мортирной батареи. А тем временем пушки отошли всего немного и снова начали разворачиваться.

— То есть вы провоцировали русских тоже немного подвинуть свою позицию? Если бы получилось, то вы взяли бы их на ходу вообще без шансов на сопротивление. Но что-то пошло не так?

— Нас ждали. Теперь я понимаю… Слишком уж очевидным был тот обход. Четыре повозки с пулеметами встретили нас, стоило перевалить за гребень сопки. А потом мортиры довершили разгром — русские отвели их не чтобы достать до пушек, а чтобы простреливать именно то место, где нас заперли пулеметчики. Меня оглушило отлетевшим камнем, и только кто-то из солдат вытащил меня в тыл.

— Если бы вас взяли в плен, это и вовсе был бы позор.

— Прошу наградить того солдата.

— Тот человек уже получил орден Золотого коршуна из моих рук.

— Спасибо.

— Вижу, что вы пришли в себя, — Куроки уже спокойно оглядел своего генерала. — Врачи говорили, что продержат вас несколько дней, а вы встали сразу же. Похвально, но я приказываю вам долечиться. В любом случае нам еще две недели ждать подхода последних подкреплений. Что же касается потерь… Да, жалко тех двух батарей и пулеметов, которые даже не успели пустить в дело, но этот опыт нам тоже был нужен. Как говорят наши враги, за одного битого двух небитых дают. Я буду ждать вашего возвращения.

— Я буду готов сражаться.

— Будете, — согласился Куроки. — Только… Пожалуй, я прикажу вам отказаться от этих русских тактик. Очевидно, они могут приносить пользу, но так же очевидно, что пока наши враги умеют использовать их лучше, чем мы. Сосредоточимся на том, чему наших солдат годами учили германские инструкторы, и тех планах, что спускает главнокомандующий Ояма.

— Так точно, — Иноуэ кивнул, сохранив ничего не выражающее выражение лица, но внутри него ревела самая настоящая буря. Он верил, что будущее войны именно за новой стратегией, которую развивают русские, поэтому… Он выполнит приказ, но в то же время и продолжит обучать своих солдат по-новому.

Куроки оставил его одного, Иноуэ вслед за генералом вышел на улицу. Где-то вдалеке гремели выстрелы — это другие передовые части отгоняли дерзкий русский батальон. Судя по облаку пыли, Куроки привлек для этого кавалерийские части. Их было немного для большого сражения, но чтобы потрепать и сбить спесь всего с полутысячи солдат — более чем достаточно.

Иноуэ несколько раз выдохнул — это уже был не его бой — а потом решительно повернул налево. Справа остались палатки медчасти Танегучи, но туда он зайдёт попозже. Сначала ему нужно было найти своих офицеров и отдать новые распоряжения.

Поручик Славский балансировал за пулеметом на первой тачанке, когда та разгонялась, чтобы выскочить из-за сопки перед идущей наперерез основным силам японской кавалерией. Как же хорошо знать местность на километры вокруг и иметь возможность выбрать идеальный момент для удара.

— Готовьсь! — прокричал Славский за мгновение до того, как они оказались на открытом месте. — Пли!

Последний крик раздался в ту же секунду, что он потратил, чтобы довернуть ствол Максима до цепочки всадников. Огонь. Пули застучали, уходя чуть выше, но поручик быстро поймал нужную высоту и воткнул стопор, фиксируя горизонт. Теперь подставка для пулемета будет крутиться только влево-вправо. Доворот ствола… Японцы начали уходить в сторону, подальше от них, и Славский вырвал стопор обратно, чуть поднимая прицел под конец очереди.

На ходу очень много пуль ушло мимо, но не меньше половины точно попало в цель. После прохода четырех тачанок около двадцати японских кавалеристов покатились по земле, и еще столько же сбились с шага, прижимая руки к самым разным частям тела.

— Что дальше? — до поручика долетел крик его второго номера, сидящего на управлении повозкой.

— Ждем, — Славский вскинул взгляд в сторону дальней сопки, километрах в семи на север. Примерно там находились связисты, передающие отрядам вроде его команды от полковника.

Три длинные вспышки. Снова три длинные. И опять… Поручик Славский от волнения забыл и не сразу подтвердил, что получил сигнал. Но в итоге сделал все быстро и четко, а потом, приказав второму замедлиться, обернулся к остальным.

— Уходят! Уходят японцы! — заорал он. — Дали мы им прикурить так, что они не выдержали!

— Победа, братцы! — закричали с ближайшей тачанки.

— Победа! Ура! — крики сменились смехом.

Напряжение вырывалось наружу. Несмотря на все прошлые успехи полковника никто до последнего не верил, что целая армия японцев так просто отпустит их небольшой отряд. Но они ударили один раз, сейчас вот врезали еще. И японцы отошли, удовлетворившись просто тем, что и дерзкий батальон будет держаться от них подальше.

— Интересно, что решит полковник дальше? — задумался Славский, потом растерянно почесал затылок и махнул рукой. Для себя он давно решил, что даже пытаться не будет предугадать все планы Макарова. Просто будет делать то, что должен, а уж полковник и сам позаботится, чтобы это привело к победе.