Японская война 1904. Книга вторая

Глава 12

Всего через несколько минут будущие офицеры и бравый казачий хорунжий сошлись на том, что их объединяло. На войне.

— А правда, что японцы на вас поезд направили? — спросил Лосьев, который начинал военным топографом и всегда любил дополнять движение войск точным пониманием обстановки на местности.

— Ага, — кивнул хорунжий. — Я был ранен, пропустил бой у Вафангоу. Но товарищи рассказывали — в тот момент, казалось, все пропало.

— А почему просто пушками поезд не разнесли? — немного пьяно спросил Брюммер. Как бывший и будущий артиллерист он был уверен, что все проблемы, ну или хотя бы большинство, можно решить хорошим огневым валом.

— Сопки, — пояснил Лосьев и тут же, выхватив из скрытого кармана карандаш, принялся рисовать прямо на салфетке. — Смотрите, я там не был, но… Чтобы наши батареи моментально не уничтожили, нельзя было размещать их на ближних к врагу склонах.

— Получается, обратные… — тут же включился Брюммер. — Учитывая угол возвышения ствола максимум в 15 градусов, позиции я бы поставил здесь и здесь. Но тогда, действительно, зона прямо перед нашими позициями оказалась бы неприкрыта. Выше стволы не задрать, прямой наводкой не ударить, только двигать батареи, а это несколько часов.

— Сорок семь минут, — возразил хорунжий. — Мы же на поездах их возили. Время уходило только на погрузку и выгрузку, но там, конечно, приходилось попахать. Морская пушка под двести пудов весит, и это с нее еще всякую лишнюю обвязку сняли.

— Какой калибр? — жадно выдохнул Брюммер.

— 120-й.

— На суше⁈ 120 миллиметров — сказка, — молодой офицер обвел взглядом товарищей. — Жалко, что мне бы никто из наших флотских не разрешил забрать свои орудия. А вашему полковнику везет — у него, похоже, хорошие связи.

— Очень хорошие, кровные, — хохотнул хорунжий. — Пушки-то мы не у своих, а у японцев забрали. И вот тут уже я сам успел поработать…

Будущие штабисты удивленно открыли рот, совершенно наплевав в этот момент на разницу в чинах. Неважно, что между перспективами этого казака и их, выпускников Николаевской Академии, была целая пропасть — сейчас они были солдатами одной армии. И этого было достаточно. Разве что граф Кутайсов один раз задумался: а случайность ли эта встреча и этот разговор? И если да, то что за ними стоит?

К выбору штабистов для своего корпуса я подошел по-научному. Учитывая, что к Куропаткину приехали только те, кто закончил Академию Генерального штаба по первому разряду, я решил исходить из того, что профессиональный уровень у них примерно одинаков. А вот личные качества могли сильно отличаться, их-то я и хотел проверить. Для этого были вызваны ребята с чинами попроще. Начавшие ходить Буденный, поручик Славский и немного контуженный Зубцовский. Их статуса оказалось достаточно, чтобы я смог их провести на прием и чтобы в то же время большинство других гостей посматривали на них сверху-вниз.

— Как идет операция? — рядом как бы между делом замер Шереметев.

— Первая четверка отшила Славского, — я кивнул в дальний конец зала, где мой поручик растерянно стоял в одиночестве, а будущие штабисты его показательно игнорировали.

— Неудивительно, — сказал Шереметев. — Это же бывшие лейб-гвардейцы. Кажется, Семеновский и Волынский полки.

— Повышенное чувство собственной важности, понятно.

— А что другие?

— Зубцовского пока не послали, но и контакта нет. А вот Буденный… Кто бы знал, что Семен Михайлович умеет так втираться в доверие.

— Или просто ребята с пониманием, — усмехнулся Шереметев. — Так-то там собрались люди не проще лейб-гвардейцев. Видите того невысокого коренастого — тоже гвардия, а рядом с ним и вовсе граф. Так что непростые это офицеры, непростые.

— Тем лучше, — я улыбнулся. — Если им хватило такта сейчас, думаю, и в будущем… Получится сделать из них людей.

— Сделать? Разве вы не собираетесь ставить их на штаб, как и положено?

— Нет, — я покачал головой. — Сначала пусть пройдут стажировку на местах по своим направлениям, пусть поймут, что и как творится на земле, в одном конкретном корпусе. Как мы ведем дела. Вот после этого можно и в штаб.

В этот самый момент я как раз заметил Мищенко, с которым тоже хотел поговорить. Пришлось извиниться перед Шереметевым и попросить, чтобы тот дал отбой моим порученцам, заодно сообщив будущим штабистам об их трудоустройстве, а сам я поспешил поймать кавалериста. А то на войне ведь как — можно в любой момент получить приказ выступать или же напиться за считанные минуты. Тяжело ли умеючи.

— Павел Иванович, — поприветствовал я генерала. — Вы позволите украсть вас на пару минут для серьезного разговора?

Мищенко на мгновение замер, подтверждая, что опасения Врангеля были не на пустом месте, но в итоге все-таки кивнул.

— Пара минут, полковник.

— Собственно, у меня только один вопрос, генерал. Могу ли я рассчитывать на вас и на вашу бригаду в случае чего?

— Можете не сомневаться, я выполню приказ, — Мищенко ответил с легкой усмешкой, а потом добавил. — Я ведь правильно понимаю, что тот сотник, Врангель, действовал не сам, а выполнял приказ? Как вы любите говорить, любой ценой.

— Да, когда я даю своим людям приказ, они знают, что его надо выполнять… — очень хотелось завершить этот неловкий разговор, вот только я должен был во всем разобраться. — И в том, что вы тоже выполните приказ, я не сомневаюсь. Вопрос в другом, могу ли я рассчитывать на вас так, как это было во время нашего общего прорыва под Вафангоу?

Вот и спросил, прямо в лоб. Теперь что бы ни сказал Мищенко, это окончательно расставит все точки над ё. И кажется, генерал задумался.

— Это был хороший рейд…

— Славная охота, — согласился я.

— Киплинг? Почему?

— Мы же с вами одной крови.

Со стороны это могло показаться обменом ничего не значащих фраз, но мы с Мищенко друг друга поняли. Мы читаем одни книги, мы думаем похоже, и мы ждем от этой войны только одного — победы!

— Присылайте своих гонцов, полковник, я их всегда выслушаю, — наконец, усмехнулся Мищенко. — Можно даже того же Врангеля. Посмотрим, рискнет ли он у меня кулаки распускать.

Если пошли шутки, значит, точно договорились.

— А если вас прикрепят к нашему корпусу? — я решил прощупать еще пару моментов.

— А вот этого не будет, — Мищенко тут же покачал своей уже седой шевелюрой. — Этого не сказано официально, но Куропаткин не будет вас усиливать. Впрочем… Скажу прямо, я удивлен и тому, что корпус не расформировали, а вас лично не перевели куда-нибудь на север или запад. Так что, если вам нужен совет старого генерала, просто продолжайте двигаться с той же скоростью. У вас уже все получается! А дальше, верю, все будет и еще лучше.

Я поблагодарил Мищенко за совет, и на этом мы расстались. Кто будет моей следующей жертвой? Взгляд скользил мимо болтающих компаний, выискивая знакомые лица. Жилинский, княжна Гагарина, доктор Стелин — в идеале будет сначала решить все с девушкой и жандармом, а то как бы беседа с расхитителем поездов не дошла до скандала… Но пока никто из них не попадался.

В этот момент я услышал мягкие аккуратные шаги, которые направлялись именно ко мне.

— А вот вы и один, полковник, — женский голос звучал незнакомо. — Мы не были представлены раньше, я — Анна Александровна Нератова, дочь одного из акционеров Путиловского завода. Я бы хотела попросить вас, сейчас или в любое другое удобное для вас время, ответить мне на несколько вопросов.

— Учитывая, как вы представились, вас интересует…

— Ваше отношение к продукции завода. Вы же знаете, сколько мы всего делаем для армии. А хотели бы еще больше. Если сможем предложить что-то интересное военному министерству, сейчас на это вполне могут выделить деньги, которые очень нужны и заводу, и моей семье. Заметьте, я абсолютно честна.

Сначала я не ждал ничего от новой знакомой. Уже привык, что девушки в это время не решают ничего важного, но здесь… Напор, жажда дела и возможности, которые грех было упускать из рук. Воры и свидания подождут!

Анна опасалась, что едва вернувшийся с полей сражений полковник просто не воспримет ее всерьез. Такое часто случалось, и девушка была готова отстаивать себя до последнего, но… Неожиданно это не понадобилось. Стоило ей заговорить, как Макаров тут же расплылся в хищной улыбке, а потом и вовсе выдал:

— Вас-то я и ждал!

Анна растерялась. А Макаров тут же воспользовался моментом и засыпал ее вопросами о производстве. Про сталь, про машины, про замки для пушек и даже про новый оптико-механический завод… Последний его особенно воодушевил, и он от вопросов перешел к тем самым замечаниям, за которыми Анна так охотилась.

— Первое, снаряды, — Макаров в этот момент напоминал кота, бьющего себя хвостом по бокам. Хотя какого кота? Тигра! — По штату армии положено 1 к 7 фугасных зарядов для пушек, но даже их нет. А их, наоборот, нужно больше! Поверьте, уже скоро армия купит их у вас в любом количестве. Дальше взрыватели. Это не дело, когда один из пяти снарядов просто врезается в землю, как пустая болванка. Слишком жесткие, ненадежные, и единственный плюс — японские не взрываются даже чаще. Но это тоже можно и нужно доработать, всего лишь добавить чувствительности…

— Я попробую донести ваши мысли, но… — Анна не знала, стоит ли это говорить, но в итоге решила ответить полковнику откровенностью на откровенность. — Снаряды и так выкупают, сколько бы мы их ни сделали. Разве что ставить новые линии, но будет ли спрос?

— Будет! — Макаров не сомневался. — Знаете, сколько снарядов тратит батарея новых 3-дюймовок за полчаса? Три тысячи! А теперь представьте — через месяц в армии будет под тысячу пушек, сколько снарядов они выпустят за день боев? За неделю?

— Сотни тысяч, — выдохнула Анна.

— А вы прекрасно знаете, какие сейчас запасы у артиллерийского управления, так что, повторю, сколько бы новых снарядов вы ни подготовили, все будет куплено. Дальше… — полковник на мгновение задумался. — Я знаю, что мосинки собирают не у вас, а на Тульском, вот только их качества хватает для обычных солдат, стреляющих строем, но его совершенно недостаточно для тех, кому важна точность. Если бы ваши мастерские взяли какую-то часть винтовок на доработку и доводку — выверенный ровный ствол, ложа, вручную доведенный до ума затвор — это бы решило множество проблем.

— Это возможно, — задумалась Анна. — Малый заказ не так интересен заводу, но у нас есть свободные мощности, а подработка за живые деньги была бы очень интересна опытным мастерам. Что в свою очередь позволило бы решить и кое-какие внутренние проблемы завода.

— Не относитесь к людям как к животным, и вот это решит внутренние проблемы завода, — неожиданно жестко ответил Макаров, а у Анны чуть слезы на глазах не навернулись. Ну, как можно одновременно так хорошо разбираться в своем деле и так поверхностно судить о других?

— Я здесь в том числе и поэтому, — Анна смогла сдержаться, и во взгляде полковника мелькнуло удивление. А потом уважение… Словно качели. Как бы не разреветься.

— Хорошо, тогда продолжим, — Макаров махнул рукой. — Дальше… В армии все большую роль играют укрепления. И, с одной стороны, вы вроде бы никак не касаетесь стройки, но вы упомянули двутавровые балки, которые недавно освоили. Учитывая растущие калибры даже на востоке, если предложить их для усиления наших позиций от обстрела навесом, это вызовет интерес.

— Может быть, что-то по пушкам?

— Ничего, — Макаров мотнул головой. — Новая 3-дюймовка на текущий момент хороша, а что-то более тяжелое вы вряд ли сможете начать производить так быстро. А вот ваши наработки по железным дорогам армии просто необходимы. Прежде всего, переносные секции тахтаревки, их нужно больше. Также можно рассмотреть варианты со стандартной колеей — если укладывать такие не руками, а со специального паровоза, то вес конструкции будет не так важен. А возможность маневрировать основными составами без дорогостоящих переделок может перевернуть не одно сражение.

— Еще? — Анна уже забыла про недавние слезы, все ее мысли были о том, что теперь она вернется домой с настоящим сокровищем.

— Нужны усиленные вагоны, даже не вагоны — платформы, чтобы на них можно было расположить артиллерию, и они бы выдерживали отдачу.

— По идее, новые четырехосные тележки справятся, надо будет посчитать, до какого калибра их хватит…

— Кстати, а у вас нет грузовиков? — неожиданно оборвал ее Макаров.

— Что?

— Кажется, в 1900 году немцы показывали в Санкт-Петербурге 1,5-тонный «Даймлер». Это бензиновая машина с кузовом сзади для перевозки груза. При том в самой Германии они разработали и вариант помощнее. Нам показывали мотор на 4 лошадиные силы, а у себя делали на 10, и этот мог тянуть уже все 5 тонн.

— Это… Может пригодиться?

— Это точно пригодится! — Макаров не стал вдаваться в детали, но заверил девушку с таким жаром, что она невольно тоже загорелась.

А потом полковник и вовсе удивил. Сказал, что и ранее собирал какие-то идеи, а теперь мог бы окончательно свести их в единый документ и уже завтра передать ей. Это было похоже на сказку. Словно прекрасный принц приехал за ней на белом коне — только гораздо лучше. Тем не менее, Анна должна была уточнить.

— Почему вы мне так помогаете? Не просто отвечаете на вопросы, а фактически дарите решение, которое… Не буду кривить душой, принесет моей семье немало денег.

— Три причины, — Макаров начал загибать пальцы. — Первое, это нужно армии, вы можете сделать это быстрее, чем я, так что зарабатывать на смертях своих товарищей я не буду. Второе, то, что я помогаю вам, вовсе не значит, что я не попробую и сам запустить какие-то производства. По крайней мере, из тех, что возможны прямо тут, в Маньчжурии…

— Если вам для этого понадобится какая-то помощь, то можете обращаться. Будьте уверены, я и отец можем довольно много. И… — тут Анна сообразила, что полковник еще не закончил. — Вы не сказали про третью причину.

— Точно, — Макаров хитро улыбнулся. — И, в-третьих, вы симпатичная.

Девушка все-таки покраснела. Прав был отец, когда просил ее быть осторожнее и предупреждал, что у военных есть странное и необъяснимое умение влюблять в себя. Но… Полковник поставил ее красоту только на третье место, и для Анны дело тоже было важнее всего.

После небольшого комплимента моя новая знакомая легко согласилась завершить наше знакомство танцем. В процессе мы договорились, как именно я завтра передам бумаги и как мы сможем в дальнейшем поддерживать связь. А заодно… Во время одного из проходов я почувствовал, как нас с Анной прожег чей-то яростный взгляд. Когда мы закончили, я уже внимательнее вгляделся в тот конец зала и действительно обнаружил там свою так и не состоявшуюся половину. Она была все так же массивна и величественна, словно вавилонская башня, способная лишить неподготовленного человека дара речи, а рядом все так же молча держался доктор Стелин.

Моя добыча.

Я на всякий случай огляделся по сторонам, проверяя, не появилась ли княжна Гагарина, но… Она, кажется, решила пропустить этот вечер. Жилинский? Тоже нет. Что ж, тогда время возвращать свое. С широкой улыбкой я двинулся к этим двоим. Меня почти сразу заметили, но сразу же отвели взгляды в сторону, словно намекая, что не хотят общаться. Милые условности высшего света, которые я предпочел не заметить.

— Доктор Стелин, а я к вам с документами, — подобравшись к парочке, я сунул в ладонь растерявшемуся начальнику госпиталя составленный еще Короленко список.

— Что это? — тот попытался дернуться, но схваченный лист даже и не подумал отпускать. Вот она, абсолютная привычка любого бюрократа: бумажки превыше всего.

— Это официальный список того, что было в моем поезде на момент его передачи вашему госпиталю и чего не было после.

— Вы… — доктор сглотнул. — Обвиняете меня в воровстве?

— Разве? Мне показалось, что пока я сказал только об ошибке. Вы же не считаете, что кто-то из ваших подчиненных мог провернуть это специально?

— Вячеслав, это низко. Мстить за то, что вас бросили, — Вера Николаевна прикрыла своего мужчину грудью, в какой-то мере это было даже благородно. Или же она просто привыкла, что бывший я никогда ей не возражал.

— Если это месть обиженного мужчины, то, уверен, доктор легко докажет свою невиновность, а меня ждет всеобщее осуждение… Виктор Семенович, может быть, как благородный человек вы не дадите мне скатиться по наклонной?

— Да… Кхм… — доктор закашлялся. — Думаю, это было бы совершенно излишним. Я прослежу, чтобы вам все передали.

— Скажу своим, чтобы ждали доставку завтра утром.

— Утром. Хорошо.

Все прошло даже проще, чем я думал. Оставив парочку выяснять отношения между собой, я поспешил отойти подальше от громогласного «Виктор, как ты мог» и дрожащего «Дорогая, это все только ради армии»… На лице была улыбка. Сегодня я сделал многое из того, что хотел. Учитывая знакомство с Анной, в сумме даже больше, чем мог бы и подумать. А то, что теперь не придется спать, ничего страшного. В походе ночами тоже было не до того, так что нечего и привыкать.

Последний взгляд назад. Княжна Гагарина с Жилинским так и не появились. В этот момент я заметил, как ко мне спешит смутно знакомый офицер из свиты Куропаткина.

— Поручик Огинский, — представился тот, а потом, почти как я Стелину, протянул мне скрученный свиток бумаги. — Ваше официальное назначение. Алексей Николаевич журил, что не подошли к нему, и просил передать.

— Спасибо.

Я развернул свиток. Это действительно было назначение меня на 2-й Сибирский, обозначение позиции, сроки, когда ее нужно было занять, и очередность подчинения… Кажется, завтра помимо всего мне нужно будет подойти и доложиться своему новому непосредственному начальнику, генералу Бильдерлингу.