Я не боюсь

Глава 14. Дженни

По лицу Кита я поняла, что он не выдержит то время, пока мы будем проталкиваться через толпу гостей к выходу. Пришлось принять радикальное решение. Уже второй раз за вечер я выталкивала мужчину в окно. К его чести, упав на траву, Кит довольно резво поднялся на ноги. Он отдал мне бутылку и беззастенчиво навалился всем весом на мое плечо, как будто без поддержки не мог идти. По ощущениям, он весил раза в полтора больше меня, но отказать в помощи я почему-то не решилась. Мы вышли на лужайку перед домом, освещенную фонарем, висящим над крыльцом, и мое терпение на этом кончилось. Я стряхнула Кита на землю. Цвет его лица уже стал нормальным, на губах играла лукавая ухмылка. Похоже, прохладный ночной воздух сделал свое дело.

Я собиралась присесть рядом и подхватила складки платья, но Кит успел первым. Издав возмущенный возглас, он стянул пиджак и постелил на траву.

— Испачкаешь платье. Теперь садись.

Я пожала плечами и опустилась на землю, еще теплую после жаркого дня. Кит так заботился о моем платье. Интересно, что бы он сказал, если бы стал свидетелем того, как я возилась в кустах с мистером Чедвиком. Представив себя в тот момент со стороны, я не удержалась от смеха.

— Что такое? — с улыбкой спросил Кит, удивленно разглядывая мое лицо. — Что смешного?

Не в силах произнести ни слова, я только покачала головой и сделала несколько глотков из бутылки, чтобы успокоиться. Прохладная сладковатая жидкость потекла по горлу, пузырьки обожгли язык. Я никогда не любила шампанское, да и мало его пила прежде, поэтому с непривычки закашлялась.

— Ты и правда сумасшедшая, — добродушно пробормотал Кит.

Я промолчала. За долгие годы жизни в поместье мистера Дружеча уже отвыкла от того, что кто-то считал меня сумасшедшей. Там я была среди своих. И вернувшись в Джорджтаун, испытывала легкое раздражение от того, что все так и норовят ткнуть в меня моим прошлым. Но Кит произнес это таким тоном… последний раз так беззлобно надо мной подтрунивал отец. И тогда мама еще была жива. Я повернулась и посмотрела на Кита.

— А ты алкоголик.

Уголки его губ дрогнули. Кит понял мой дружеский тон. Более того — оценил. Он оказался первым человеком, понявшим меня с полуслова с тех пор, как я вернулась в родной город.

— У тебя волосы растрепались, — он протянул руку и заправил прядь мне за ухо.

Это был слишком интимный жест, и мы оба это почувствовали. Внутри Кита пронеслось возбуждение, тут же, естественно, передавшееся мне. Его пальцы все еще гладили меня по волосам. Я некстати вспомнила случайный поцелуй, которым он застал меня врасплох в парке. Мимолетный и вряд ли осознанный, но, тем не менее, первый за десять последних лет. И это был первый мужчина после Хью, которого не захотелось оттолкнуть. Но, вспомнив о любимом, я почувствовала, что очарование момента испарилось. С досадой убрала руку Кита и опустила голову.

— Неплохой вечер выдался, а? — светским тоном произнес он, как будто мы собирались поговорить о погоде.

Я обернулась и посмотрела на ярко освещенные окна дома, из которых доносилась веселая музыка и смех гостей.

— Скучный.

— Ты на все имеешь собственное мнение, — усмехнулся он.

— Мне кажется, для взрослого человека это вполне нормально.

— Но не для женщины, — Кит осекся и заглянул мне в лицо, — то есть, не подумай, что я хотел обидеть. Просто привык, что сестра и ее подруги, да и все остальные девчонки, которых я знаю, предпочитают держаться вместе и думать коллективно. Это у вас генетическое, что ли. Вы в клубах даже в туалет поодиночке не ходите!

— Иногда я завидую твоей сестре, — пробормотала я и слишком поздно поняла, что сболтнула лишнего. Хотелось бы надеяться, что никто не поймет что я имела в виду Хью.

Кит с его простотой и искренностью подкупил меня и заставил забыть об осторожности. Такого я не позволяла себе, даже когда рассказывала Алише про мать.

— О, не стоит завидовать никому из нашей семейки, — возразил Кит.

— Это почему же?

— У нас есть ма.

— Да, она бывает крута на поворотах, — с усмешкой кивнула я.

— Она в чем-то похожа на тебя.

Я с удивлением посмотрела на Кита, думая, что он шутит, но выражение его лица говорило об обратном.

— У нее тоже на все собственное мнение, — серьезно сказал он, с преувеличенным вниманием разглядывая что-то на противоположной стороне улицы. — И она не щадит тех, кто с ней не согласен.

— Ну, я с ней не согласилась и, как видишь, выжила.

— Это потому что ты не в ее власти. Что она может поделать? Спроси как-нибудь у Алиши, почему она учится не на кафедре искусств, как мечтала с детства.

Я вспомнила, как испугалась Алиша, когда поняла, что ей придется представить Хью родителям. Как опасалась гнева матери и ужасно нервничала.

— Ваша мама не одобряет ее отношения с Хью?

— С копом? Шутишь? Да он последний, кто войдет в нашу семью. Так сказала ма, а уж если она это сказала…

Кит покачал головой.

— Честно говоря, мне он тоже не нравится, — признался он, — и стоило бы наверно начистить ему морду за то, что тайком спит с моей младшей сестренкой. Но когда она возвращается от него, и ее глаза сияют… — Кит потянулся, отобрал у меня бутылку и отпил, утерев губы тыльной стороной кисти, — я ублюдок, но не настолько. Пусть хоть кто-то из нас будет счастлив.

Его последние слова ударили меня под дых. Сколько боли. Я глубоко вздохнула.

— А что твой отец?

— Он у ма под каблуком, как и положено. И вот что интересно: она хочет, чтобы я стал таким же, как па. Постоянно твердит «тебе двадцать пять, а ты не женат». А меня с души воротит при одном взгляде на жутких кукол, которых мне подсовывают в качестве будущих жен. У них невинный вид, но я-то знаю, что стоит надеть кому-то из таких кольцо, как через пару лет я потухну, как па. Черт, мне его даже жаль.

Кит сжал кулаки. Я не удержалась и погладила его по плечу, стараясь вступить в эмоциональный контакт и погасить негатив.

— И поэтому ты зажигаешь? Я уже наслышана о твоих похождениях.

— Пытаюсь не забыть, что еще жив. Знаешь, чем я занят в мечтах ма? Сижу в душном офисе, пять дней в неделю по восемь часов. Ношу пиджак и галстук, как коп Алиши. И рутина медленно жрет меня, перемалывает все внутри, как могильные черви, и сводит с ума.

— У тебя нелюбимая работа?

— Нет, я не работал. Точнее, было дело, дней десять ходил в офис к отцу, еще во время учебы в колледже. Больше не выдержал.

— После всего, что ты рассказал, не могу поверить, что твоя мама это терпит.

Кит покосился на меня.

— Она боится. Как ни крути, а я ее любимый сын. Хочешь, открою страшную семейную тайну? Ма всем говорит, что я лечился от алкоголизма. И тебе сказала. Но на самом деле, я просто лежал в больнице. Три перелома и сотрясение мозга. Пытался покончить жизнь самоубийством, съехав на машине в обрыв.

Я на мгновение потеряла дар речи.

— Думала, ты умнее…

— Черт, детка, мне было двадцать два. Совсем мальчишка! — Кит ощетинился, как еж.

Мне подумалось, что он и сейчас своим поведением ушел от ребенка недалеко. Но обижать его еще больше не хотелось.

— Прости. Не нужно было осуждать тебя, не спросив, почему ты это сделал.

— Да ладно, — примирительным тоном тут же отозвался Кит. — Мне и самому сейчас стыдно за поступок. В тот вечер мы ужасно поссорились. Даже не знаю, как и объяснить. Твои родители когда-нибудь лишали тебя того будущего, которого ты хотела?

Я подумала о том дне, когда меня по звонку Сары приехали и забрали в лечебницу.

— Да. Или ты считаешь, я пошла в психушку по своей воле? Ну, обо мне ты и так знаешь. А чего же лишили тебя?

— Музыки, — в глазах Кита зажегся незнакомый огонек. — Все, чего бы мне хотелось — просто писать музыку. Вот послушай.

Он вполголоса напел мелодию. У него оказался приятный тембр, и, похоже, идеальный слух. По крайней мере, насколько я смогла оценить.

— Пришла в голову, пока сидел на окне, — пояснил Кит.

— Красиво, — призналась я.

— Когда-то у меня был синтезатор. Я записывал, даже рассылал на какие-то радиостанции, — он усмехнулся. — Вот была же блажь! Из-за этого с ма и поссорились.

— Она не хочет, чтобы ты занимался музыкой?

— Боже, ну конечно же нет! Музыкой себя не прокормишь, это несерьезное занятие для мужчины, да мало ли еще причин! — он запустил пальцы в волосы и склонил голову.

Его искренние эмоции вызвали во мне порыв сочувствия. Я подвинулась ближе и прижалась к его плечу.

— Один умный человек, — заговорила я полушепотом, потому что знала, что так он лучше прислушается, — однажды сказал мне: «Ты должна стоять на своем, кто бы ни пытался тебя согнуть. И тогда ты сама заставишь других согнуться». Он был моим другом, несмотря на то, что вначале мы не очень-то ладили. И я верю, что он прав. Мне кажется, ты слишком рано сдался, Кит.

Он опустил руки, повернул голову и посмотрел мне в глаза.

— Ты не можешь быть реальностью. Почему никто не понимал меня раньше так, как ты?

Я пожала плечами. Боль Кита тяжело было переносить, и, появись у меня возможность, я предпочла бы не пропускать ее через себя. Но что сделано — то сделано.

— Пойдем, я хочу тебе кое-что показать, — вдруг озарилось его лицо.

— Что? Куда? — удивилась я, наблюдая, как он отставляет бутылку, поднимается на ноги и протягивает мне руку.

— Пойдем же! Я уверен, ты оценишь.

Я оглянулась на дом, представила, что меня ждет возвращение к гостям, унылые разговоры среди незнакомых лиц, вид улыбающегося Хью рядом с Алишей, а потом — одинокая постель, и поняла, что уже решила. Кит помог мне встать, подобрал свой пиджак и перекинул через плечо. Взяв за руку, он повел меня к черному «Ламборджини», припаркованному на соседском газоне против всех правил.

— Мы что, поедем?

— Мы полетим! Ночной город, красота! Сто восемьдесят по Мейн-Стрит!

— Ну уж нет, — я обогнала Кита и загородила дорогу. — После мартини с шампанским ты за руль не сядешь!

— Ты во мне сомневаешься? — приподнял он бровь. — Я отлично вожу в любом состоянии.

— Я тоже, — я протянула раскрытую ладонь. — Давай ключи.

— Ты меня обижаешь, — покачал он головой.

Я вздохнула. С этим великовозрастным ребенком можно действовать только хитростью. Впрочем, я с детства имела возможность потренироваться на сестрах.

— Ну дай, — сделала я жалобное лицо. — Никогда не водила такого красавца! Хоть разок.

Лицо Кита смягчилось, и ключи опустились в мою ладонь.

— Шикарная у меня тачка? — похвастался он, когда мы сели в обитый белой кожей салон.

— Просто супер! — призналась я, проведя пальцами по рулю и откинувшись в водительском кресле.

Мы помчались по ночным улицам. Кит травил какие-то байки, успевая при этом подсказывать, где свернуть.

— Мы едем в Ривер-Сайд? — удивилась я, когда в конце улицы показался мост.

— Дальше, — с загадочным видом ответил Кит.

— Ты меня дразнишь!

— Я подогреваю твой интерес.

Миновав мост, я прибавила скорости: шоссе здесь было широким и ровным, в отличие от холмов Хай-Сайда.

— На какой улице свернуть? Мы уже подъезжаем к кварталам.

— Ни на какой. Прямо. Только прямо.

Темные сонные дома Ривер-Сайда промелькнули с одной стороны, блестящая в свете луны лента ночной реки тянулась с другой. Жилые кварталы закончились. Асфальтированная дорога сменилась грунтовкой. Пришлось ехать гораздо медленнее. Тем более, что наш путь уже лежал в гору.

— Машину не жалко? — поинтересовалась я, когда мы в очередной раз задели днищем какой-то камень.

— Новую куплю, — равнодушно ответил Кит, глядя прямо перед собой. Он вдруг снова стал серьезным и сосредоточенным, и я тоже невольно вцепилась в руль.

Наконец, слегка забуксовав на последних метрах подъема, автомобиль выехал на широкую площадку.

— Тормози, там обрыв. Выключи фары.

Я послушно заглушила мотор.

— Смотри.

В лобовом стекле, как на экране кинотеатра, развернулась шикарная панорама. Отсюда, сверху, вода реки казалась наполненной переливами лунного света. На той стороне рассыпались звездочками огни Хай-Сайда. От красоты и величия природы захватило дух.

— Люблю сюда приезжать, — тихо сказал Кит.

— Да, — согласилась я. — Идеальное место для романтического свидания.

— Нет. Езжу сюда один. Посмотреть. Подумать. Иногда очень нужна тишина.

Я удивленно посмотрела на него. Кит открыл бардачок и вынул несколько клочков бумаги.

— Ты думаешь, почему я пью? — сказал он, бросив их мне на колени. — Чтобы не сойти с ума, мне надо либо писать музыку, либо пить.

Я поднесла оборванные листки поближе и в неясном свете луны разглядела, что они все сплошь исписаны нотами.

— Проклятые мелодии звучат, и звучат, и звучат в моей голове, если я их не запишу. Только отключившись, я перестаю о них думать.

Кит с раздражением выхватил у меня бумажки, опустил стекло и выбросил их.

— Зачем?! — воскликнула я, глядя, как ночной ветер тут же подхватил и унес белые кусочки в темноту.

— Да у меня дома этим ящик стола забит! Подумаешь!

В голосе Кита звучало такое отчаяние, что я даже не нашла слов. Он тоже молчал и смотрел на реку.

— Мне кажется, ты не должен относиться к своему таланту, как к мусору, — наконец, произнесла я.

— Спасибо, — он нашел мою руку и сплел наши пальцы. — За то, что попыталась назвать мою болезнь талантом. И за то, что просто выслушала меня. Никогда ни с кем не говорил так.

Тепло его кожи грело не только мою руку. Каким-то непостижимым образом, оно проникало в сердце. Кит не был эмпатом. Обычно мы, неполноценные существа, жмемся друг к другу в поисках поддержки и ощущения безопасности. Уйдя от Дружеча, я почувствовала себя одинокой, а когда подслушала разговор отца — ненужной. Но Кит тоже в своем роде считал себя неполноценным. Мы оказались удивительно похожи.

Повинуясь желанию, идущему изнутри, я потянулась к Киту, перелезла к нему на колени. Он охотно принял меня в объятия. Его руки заскользили по моим бедрам, задирая платье выше, чтобы позволить мне сесть верхом. Внутри все закипело. Его эмоции, мои эмоции — невообразимый коктейль смешался так, что я потеряла способность мыслить. В ушах звучало тяжелое дыхание Кита. Он прижимал меня к себе, и ощущение одиночества ушло. На какое-то мгновение мы застыли, понимая, что дальше произойдет поцелуй. А потом я всем телом рухнула на Кита, позволяя его губам впиться в мои.

Даже если бы автомобиль покатился в пропасть, я, наверное, этого не заметила. Дрожащими руками начала расстегивать рубашку Кита. Когда этого показалось недостаточно — схватилась за свое платье.

— Стой. Стой! — он поймал мои запястья и посмотрел в глаза. — Тебе не кажется, что ты слишком торопишься?

Я поморгала, не сразу осознав, о чем он толкует, и сглотнула.

— Разве… мы не хотим одного и того же?

— Ты серьезно это спрашиваешь? Я до смерти хочу тебя. Но у меня такое впечатление, что ты боишься того, что будет. И хочешь быстрее проскочить этот «страшный» момент.

Я опустила глаза, чувствуя, как горячо стало щекам. Мне не хотелось разговоров, не хотелось подавлять в себе разлившиеся эмоции и что-то объяснять, но в глубине души нельзя было не признать правоту Кита.

— На скорую руку я тысячу раз уже трахался, — произнес он. — Не хочу с тобой так. Ты — другая. И заслуживаешь другого.

Я застыла, не веря своим ушам. Кит нежно погладил меня по щеке.

— Ты красивая. Очень. Тебе, могу поспорить, говорили это многие.

— Нет. Твоя сестра говорит, что у меня мужская фигура.

— Ш-ш-ш! — он закрыл мне ладонью рот. — Я же прошу, не бойся. Секс со мной — это не так уж и страшно. Может быть, тебе даже понравится.

— Ты меня дразнишь! — возмутилась я, откинув его руку.

— Ну вот! Зато ты перестала бояться. А теперь поцелуй меня. И не думай постоянно о том, что будет. Просто поцелуй.

Я прижалась к Киту снова. На этот раз мы целовались медленно, пробуя, изучая друг друга на вкус. Словно присматриваясь, как присматривались до этого во время беседы.

— Ты как музыка, — прошептал он. — Моя единственная мелодия.

Кончики пальцев закололо. Я вцепилась в подголовник его кресла.

— Я не буду заниматься с тобой любовью в машине. Мы поедем в гостиницу. Возьмем лучший номер. Не выпущу тебя до утра…

Резкий удар в окно не дал Киту договорить. Вздрогнув и одновременно повернувшись, мы увидели плотно прижатое к потрескавшемуся стеклу разъяренное лицо желтоглазого феромагера.