Я не боюсь

Глава 13. Дженни

Кабинет находился на первом этаже в задней части дома. Думаю, отец не случайно предусмотрел его расположение так, чтобы избежать лишнего шума. Когда мы с сестрами были маленькими, он часто при нас жаловался Саре, что из-за детского визга и топота ног не может спокойно работать. Поэтому нам строго запрещалось заходить в коридор, который вел к отцовскому кабинету. Убедившись, что за мной никто не идет, я прислонилась к стене рядом с картиной, изображавшей пышнотелую нимфу, поливающую из кувшина какого-то херувима, и глубоко вздохнула.

Я никогда не умела жить настоящим. Сначала мной владело прошлое — горькие сожаления о расставании с Хью и мысли о том, что лучше уже не будет никогда. Потом, вместе со свободой, верх взяло будущее: я ждала момента, когда отомщу за мать. И теперь, находясь совсем рядом с ее убийцей, вдруг засомневалась — а хочу ли знать ответ? Найду ли смысл жить дальше, если получу его? Единственный мужчина, заставлявший сердце биться чаще, уже не принадлежал мне, с родственниками общего языка мы не нашли. Ради чего тогда существовать? Вспомнив слова Тоби, я горько усмехнулась.

Солнце клонилось к закату. Как это обычно бывает летом, на небе слишком рано взошла луна. Мошкара, почуяв ночь, устремилась на охоту, и я, сидя на небольшом холме перед тренировочной площадкой, только успевала отмахиваться.

К своему стыду я так и не успела хорошенько познакомиться с Йеном или Френком, которые отрабатывали на площадке бросок противника через бедро. В столовой, где мы обедали, я старалась садиться отдельно, чтобы ни с кем не разговаривать, а проявлять инициативу никто не торопился. Оказалось, что помимо меня в поместье живут еще девять эмпатов: шесть парней и три девушки. Каждый держался особняком. Пожалуй, встречались мы только за едой да на тренировках. Эмпатам тяжело находиться в обществе друг друга: эмоции двоятся, а то и троятся, заражая всех присутствующих, как чума. А учитывая, что каждый из нас грустил о чем-то своем…

— О чем задумалась, принцесса луны и звезд? — Тоби с веселым кряканьем плюхнулся рядом на траву. Я тут же демонстративно отодвинулась.

— Значит, теперь я уже принцесса? Не просто девочка?

— Конечно, тебе бы башню да дракона в охранники. Тогда стал бы понятен тот шлейф печали, по которому я учуял тебя от самых конюшен.

— Ну, дракон, кажется, есть. Даже два. И башня, — я оглянулась через плечо на поместье, темнеющее на фоне деревьев, — тоже имеется. Только спасти некому.

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — пронудил Тоби. — Никогда не бывает так плохо, чтобы не стало еще хуже.

— Да вы оптимист.

— Я реалист! Прохожу мимо и чувствую, что ты продолжаешь тонуть в собственных эмоциях, вот и подошел сказать тебе это. Кстати, не я один чувствую, — он кивнул на парней, которые как раз решили передохнуть и тоже присели.

— Мне кажется, вы преувеличиваете. Они были слишком заняты делом, чтобы обращать на меня внимание.

— Они не новички, в отличие от тебя, — возразил Тоби. Он вынул сигару, обрезал и поджег ее и затянулся. — Френк живет у нас уже шесть лет. Думаю, в этом году мы с ним простимся. А с Йеном — на следующий год. Им уже вполне хватает выдержки, чтобы контролировать созависимость от чужих эмоций. Но не обольщайся, что они не чувствуют. Я видел, какие взгляды бросает на тебя Йен.

Я посмотрела на высокого мускулистого парня с длинными черными волосами и чересчур чувственным ртом. Он отпил воды из пластиковой бутылки, передал ее Френку и украдкой глянул на нас с Тоби. У меня почему-то это вызвало раздражение.

— Вы что, решили заделаться моим личным купидоном? — сорвалась я на Тоби.

— Да нет же, — ни капли не обиделся он, — мне просто смешно и любопытно за вами наблюдать.

— Опять ищете халявных эмоций!

— Не без этого, детка, не без этого. Все мы в этом мире — просто маленькие звенья одной пищевой цепочки.

Вот так. Может, и мама стала просто жертвой той самой цепочки, когда кое-кто решил ею полакомиться?

Скинув неудобные туфли-лодочки, я аккуратно поставила их возле стены и бесшумно пошла по коридору. Дверь, находившаяся в его конце, оказалась плотно закрыта. Из-за нее не доносилось ни звука. Я глубоко вдохнула и выдохнула, коснулась пальцами ручки и медленно, миллиметр за миллиметром, потянула на себя. Лишь бы не скрипнуло. Надо убедиться, что отец с Чедвиком по-прежнему там, и при этом не выдать себя.

До меня донеслись приглушенные голоса. Похоже, никто ничего не заметил. Из щели потянуло прохладным воздухом — видимо, в кабинете было открыто окно. Я приникла к щели, но разглядеть удалось лишь край стола и руку отца, державшую бокал. Чедвика я слышала, но не видела.

— Боб, да разве можно быть таким упертым? — возмущенно произнес он.

— Можно. И нужно, — отрезал отец. — Ты должен помочь мне избавиться от Дженнифер!

От услышанного по спине побежали мурашки, но я тут же призвала на помощь все свое безразличие. Приходить в ужас буду позже, иначе феромагер меня почувствует. Вот бы опрокинуть на себя сейчас ведро воды, чтобы точно смыть все запахи!

— Ты уже пробовал от нее избавиться, — возразил Чедвик, — но, как видишь, она вернулась. Жива и здорова.

— Сам не знаю, как так получилось, — пробормотал отец, — я же столько денег заплатил проклятому Монтгомери, только бы она осталась у него!

— Может, сбежала?

— Нет, документы в порядке. Справка с печатью, я видел своими глазами. Этот сукин сын ее выпустил! — отец в сердцах грохнул кулаком по столу.

— Ну… сейчас она, кажется, ничего не помнит. Может, дать ей просто жить спокойно у тебя на виду?

— Нет! Моя старшая дочь никогда не будет жить со мной под одной крышей. Мы с тобой оба знаем, кто она… что она такое. Ты мой должник по гроб жизни, Джон, и просто обязан помочь!

Свободной рукой я схватилась за мочку уха и сдавила ее, чтобы сосредоточиться на этом ощущении и отвлечься от эмоций. Такого я не испытывала даже в одной клетке с феромагером Дружеча! Мой собственный отец спокойным голосом просил своего партнера от меня избавиться. Стоило бы убить их обоих. Но минутная вспышка гнева уже прошла. Конечно, я не смогу тронуть и волоска на голове отца. К чему эти глупые фантазии.

— Я не знаю, как помочь, Боб! Мне что, поймать ее, связать, запихнуть в багажник и вывезти за город?

— Да хоть бы и так!

— Полная чушь!

— Послушай, Джон, — заговорил с угрозой в голосе отец, — Ровена умерла из-за тебя. Из-за тебя я лишился женщины, в которой видел смысл жизни. Не заставляй напоминать об этом.

При упоминании имени мамы я невольно вздрогнула. С тех пор, как ее не стало, отец никогда при мне не произносил этого слова.

— Постой-ка, — насторожился Чедвик, — мне кажется, за дверью кто-то есть.

Я услышала шаги и завертела головой. Спрятаться в пустом коридоре оказалось негде. Разве что попробовать добежать до двери кладовой, которая находилась в нескольких метрах от меня. Но было поздно. Дверь приоткрылась. Не придумав ничего лучше, я вжалась в стену позади нее.

Сердце бешено застучало. Что сказать? Как объяснить свое присутствие? Вот сейчас этот человек откроет дверь чуть шире и…

На мое счастье Чедвик не стал все осматривать. Просто выглянул и снова исчез в кабинете. Забыв про туфли, я припустила босиком по коридору — в другом конце имелось окно, через которое можно выбраться наружу. Рама бесшумно отворилась, я подхватила платье и перелезла через подоконник. Сухие ветки неприятно кололи ноги, пока пробиралась под окно кабинета.

Когда я осторожно выглянула, Чедвик уже остался в кабинете один. Он задумчиво попивал коньяк, стоя напротив большого иаибв настенного портрета, на котором художник запечатлел отца и Сару вскоре после их свадьбы. Фотографий матери никогда не держали в доме, а вот счастливое лицо мачехи мелькало тут и там.

Но сейчас сетовать на бездушного отца было некогда. Воспользовавшись тем, что Чедвик стоит спиной, я перемахнула в комнату, одним прыжком подскочила к нему и применила удушающий захват. Бокал выпал из его рук, забрызгав дорогой ковер, а сам противник захрипел. Я торжествовала: как и предполагала, он даже не подумал оказать сопротивление. Слабые феромагеры так предсказуемы.

— Что вы делаете? — простонал Чедвик, пытаясь вцепиться в мою руку. — Сюда сейчас войдут!

— Кто? Мой отец? Спасибо, что предупредил.

Я подволокла его к окну, развернула, толкнула поперек подоконника, подхватила за ноги — и вот уже Чедвик рухнул куда-то в кусты. Перепрыгнув подоконник, я аккуратно прикрыла створки и, оттащив жертву чуть подальше, уселась ему на грудь.

— Я знал, что это ты, — слегка улыбнулся Чедвик, но я видела, что ему трудно дышать под моим весом. — Почувствовал сквозняк.

— Да? Почему же не выдал?

— Во-первых, хотел убедиться, что не показалось. А во-вторых… я не во всем одобряю Боба, и подумал, что тебе полезно послушать.

— Ну, давай. Я слушаю. Расскажи мне все.

— Дженнифер, давай ты слезешь с меня, и мы поговорим, как цивилизованные люди? Что за неуважение? Я же в отцы тебе гожусь!

— Я давно перестала быть цивилизованной. И, как вижу, не без вашей с моим отцом помощи, — я чуть сдавила пальцами его шею. — Почему отец хочет от меня избавиться?

— Тебе лучше спросить это у него, — сверкнув глазами, ответил Чедвик. Его лицо приняло героическое выражение, как у партизана на допросе.

Я отпустила шею и ткнула его кулаком в зубы — совсем легонько, но достаточно, чтобы губы тут же окрасились кровью.

— А теперь скажешь?

— Не могу, — стоял он на своем. — Боб сам должен тебе рассказать.

— Тебе не кажется, что если бы он хотел, то давно бы это сделал? Максимум, на что я могу рассчитывать от него — очередная ложь.

— Значит, пытать его, как меня, ты не будешь?

Я еще раз ткнула его в зубы, чтобы не зарывался.

— Признавайся, зачем ты убил мою мать?

— Что?! — его зрачки расширились. — Я не убивал Ровену!

— Не играй на моих нервах, — пригрозила я, — разве ты еще не понял, что я способна на все?

— Но я правда ее не убивал! Клянусь!

Чедвик повысил голос, и я почувствовала, что он говорит искренне.

— Почему тогда мой отец сказал, что в ее смерти виноват ты?

— Потому что я не успел спасти ее! Должен был, но опоздал! Твой отец любил Ровену, как сумасшедший. Неужели ты думаешь, что он стал бы со мной общаться, если бы знал, что убийца — я?!

— Хорошо, сделаю вид, что убедил. Но почему отец сам не спас ее?

— Потому что в тот момент он уехал из города. О, боги! Дженнифер, это ваши семейные дела. Просто спроси у отца и оставь меня в покое!

— Молись лучше своим богам, чтобы твой покой не стал вечным. Что-то мне с трудом верится. Может, ты вешаешь мне лапшу на уши? Феромагеры — самые лживые создания, каких я только знаю. Поверь, у меня богатый опыт, — я покачала головой. — Думаю, дело было так: ты поджег дом, убил ее, а потом сделал вид, что шел спасать.

Чедвик скрипнул зубами и застонал.

— Глупая! Я же снимал тебя с того балдахина, на который ты упала! Я же пытался тебя успокоить, когда ты плакала и звала мать! Неужели не помнишь?

— Не помню, — ответила я после небольшого раздумья. — Но то, что ты нашел меня, никак не доказывает, что ты не убил маму.

— Доказательства у полиции, — глухо ответил он.

Я не поверила ушам.

— Что?

— Доказательства у полиции! Версию поджога проверяли. Нашли какие-то следы. Брали у меня отпечатки, сравнивали. Да и не только у меня. Сравнивали со всеми, кто мог бывать в доме. Совпадений не было.

— Но почему убийцу не искали, если были доказательства?

— Твой отец попросил закрыть дело.

— Но почему?

— Спроси у него, Дженнифер. Я и так выболтал слишком много.

По лицу Чедвика я поняла, что выпытывать что-то еще бесполезно. Твердо поджатые губы и холодный блеск в глазах говорили о том, что он принял решение. Даже бить его перехотелось. Какое удовольствие от драки, если противник считает себя святым мучеником? Я слезла с него, напоследок слегка пнув.

— Пореже бывай в нашем доме. Не хочу духа твоего чуять здесь, феромагер.

Он, постанывая, начал подниматься. Мне стало интересно, как Чедвик оправдает помятый и грязный костюм и разбитое лицо, вернувшись к гостям? То, что правду он не скажет, я была уверена. Признается ли отцу? Вот тут я засомневалась, но потом решила, что нет. Ведь не сказал, что я подслушивала под дверью. Да и про доказательства вряд ли сболтнул случайно: слишком вовремя остановился. Как раз, чтобы подогреть мой интерес. Но его слова, в любом случае, стоило проверить. Осталось найти способ.

Повернувшись спиной к Чедвику, который снял пиджак и пытался очистить ткань от травы и мелкого мусора, я пошла обратно к окну, через которое выбралась на улицу. Стоило постараться, чтобы меня никто не заметил. Я на ходу оглядела себя. Платье выглядело сравнительно чистым.

Впрочем, у окна меня ждал неприятный сюрприз. На подоконнике, по-турецки скрестив ноги, с мечтательным выражением на лице сидел Кит. В одной руке он держал полупустую бутылку «Вдовы Клико», которую так обожала Сара, а в другой — мои туфли. Увидев меня, он удивился.

— Так ты вылезла в окно?

— Зачем ты их взял? — спросила я, указав на туфли.

Нужно было сбить его с толку. Под градусом у него плохо с памятью, можно надеяться, что завтра он и не вспомнит, что я босая бегала по кустам вокруг дома. Кит моргнул и долгим взглядом посмотрел на мою обувь.

— Пытался угадать, куда делась хозяйка и кто она.

— Угадал? — не заботясь о правилах приличия, я отобрала туфли и обулась. — Подвинься, я пролезу.

Подхватив платье, я села на подоконник и перекинула ноги. Слегка напряглась, почувствовав слишком уж радостные эмоции, исходящие от Кита.

— Я тебя вспомнил! — просиял он. — Мы как-то встретились после клуба в парке. Только вот не помню, куда потом поехали — к тебе?

— Каждый к себе, — я собиралась уйти, но Кит схватил меня за руку.

— Хочешь сказать, что ничего не было? — удивился он.

Я открыла рот, чтобы съязвить, но не успела. В коридор почти вбежала взволнованная Сара.

— Ах, вот ты где! — всплеснула она руками, увидев меня. — А я весь дом уже вдоль и поперек прошерстила. Твоя подруга говорит, ты где-то тут, но больше никто тебя не видел. — Она оглядела нас с Китом, и ее взгляд изменился. — Так мистер Чедвик был только предлогом, чтобы уйти? Джен, ну что ты как маленькая. Могла бы прямо сказать, что хочешь кое с кем пообщаться. Что за тайные свидания?

— О, Боже! — я закатила глаза.

— Ладно-ладно, — торопливо продолжила Сара. — Раз все в порядке, не буду вам мешать.

— Мистер Чедвик?! — посмотрел на меня Кит, когда она ушла.

— Не обращай внимания, — отмахнулась я.

— Хорошо, ну тогда я пошел, — он неловко спрыгнул с подоконника и пошатнулся, с трудом сохранив равновесие.

— Постой. Ты не мог бы… посидеть со мной еще минут десять? Сара решила, что мы на свидании. Подыграй мне, а?

— Я бы с удовольствием, — Кит сглотнул, — но меня слегка мутит.

— Это потому что нельзя мешать мартини с шампанским, — вздохнула я. — О чем ты вообще думал?

— Какая разница?

— Да, собственно, никакой. Пойдем-ка на воздух. У Сары будет инфаркт, если ты испортишь ковры.