Я не боюсь

Глава 11. Дженни

Платье, которое Алиша выбрала для меня, напоминало греческую тогу. Она остановилась на цвете мяты, считая, что это лучше оттенит мою кожу и волосы. Вынув нежную мягкую ткань из коробки, я приложила ее, глядя на себя в зеркало, но так и не поняла, с чего она это взяла. Платье держалось на одном плече «чтобы визуально сгладить линию плеч» и хитро драпировалось ниже груди «чтобы создать видимость, что у тебя округлые бедра». Чем ей не понравились мои бедра, я тоже так и не догадалась.

После получаса борьбы с этой конструкцией, я поняла, что сама не смогу нацепить ее как надо. Праздник начинался через час, Сара через каждые пять минут стучала в дверь и предлагала помощь «совсем как раньше», и мои нервы не выдержали. К счастью, Алиша примчалась почти сразу же после звонка. Мачеха пыталась пробраться в комнату следом, но я решительно захлопнула дверь перед ее носом и подперла стулом. Алиша округлила глаза, но промолчала.

— И что же тут сложного? — отчитала она меня, когда я пожаловалась на платье. — Ты еще не носила латексные брюки, которые были в моде два года назад. Вот в них можно было влезть только с помощью пудры!

— Ты носила латексные брюки? — ошарашено пробормотала я.

— А что такого? — обиделась Алиша. — Это же мода! Говорят, мне очень идет розовый. Ну, подними руки, я помогу одеться.

— О, боже, — пробормотала я, пока одежда обрушилась на мою голову, скользнула по плечам и окутала тело.

— Так, так, — Алиша придирчивым взглядом окидывала меня, обходя по кругу, поправляя, одергивая и подтягивая ткань в нужных местах.

Я стояла смирно и чувствовала себя манекеном, с которым работает опытный кутюрье. Сама Алиша, надо сказать, выглядела сногсшибательно, несмотря на то, что я вызвала ее из дома пораньше. Сейчас я ни за что бы не поверила, что она когда-то надевала розовые латексные брюки. Черное облегающее платье в пол сидело как влитое. В ушах и на шее сверкали бриллианты. Алиша, действительно, была красавицей. Теперь становилось понятно, почему Хью выбрал ее…

— Спасибо, что приехала и спасла меня, — поспешно сказала я, чтобы завязать разговор и отвлечься от мыслей о Хью. — Не помню, когда последний раз надевала платье.

— Ерунда, — улыбнулась Алиша. — Помнишь, ты сказала это же слово, когда спасла меня на мосту.

Я неуверенно кивнула. Встреча на мосту не так глубоко врезалась в память, возможно, потому, что тогда я была уверена, что Алиша больше никогда не появится в моей жизни.

— Тебе не кажется, что ты переусердствовала с физкультурой? — вдруг спросила она, проведя пальцами по моему плечу. — Это же некрасиво! У женщины должна быть тонкая изящная рука!

Я недоуменно оглядела себя.

— Никто раньше не говорил мне, что это некрасиво. Да и не в красоте дело. Мне приходится быть сильной.

— И как я не обратила внимания в магазине?! — сокрушенно покачала головой Алиша. — В следующий раз надо обязательно выбирать платье с рукавами. Ты ведь не против, если я немного займусь твоим внешним видом? Мне так нравится подбирать различные образы! Если бы у меня вместо брата была сестра, вот тогда я б разгулялась!

Она весело засмеялась, довольная собой. Я тоже машинально улыбнулась. Алиша напоминала ураган, который ворвался и перевернул все с ног на голову. Я хотела тихой и непритязательной жизни — она подталкивала меня вспомнить юность и стать прежней. Я надеялась отомстить за мать — она просто оглушала меня позитивными эмоциями и настроиться на нужную волну не удавалось. Я думала, что никогда не увижу Хью, но похоже, он надолго вернулся в мою жизнь вместе с появлением в ней Алиши…

— А Хью придет?

— Да, конечно, — ответила Алиша, открывая сумочку и начиная выкладывать на стол косметику. — Сядь на этот стул, лицом к свету. Я сделаю прическу, а потом накрашу тебя. Хью задержался на работе, но он будет.

— Это ничего, что ради меня ты пришла пораньше? Вы ведь должны были появиться вместе с Хью, — я посмотрела на гору блестящих коробочек, тюбиков и кисточек. — Эй, а зачем столько?

— Столько? — удивилась Алиша. — Да это еще половина. Я кое-что тебе оставлю, а то… не обижайся… — она замялась, — в общем, пользуйся хотя бы тушью и помадой, когда выходишь из дома. А насчет Хью… так даже лучше. Видишь, ли, я узнала, что твоя мама…

— Мачеха, — тут же оборвала я.

— Да, мачеха, — согласилась Алиша, бросив мне удивленный взгляд. — Она пригласила всю нашу семью. Придут родители и брат. — Она опустила голову. — Ма будет ругаться, когда увидит меня под руку с Хью.

— Почему? Ты же уже совершеннолетняя! Разве родители могут тебе указывать, с кем быть?

— Ты не знаешь мою ма, — грустно улыбнулась Алиша, и мое сердце сочувственно сжалось от эмоций, переполнявших ее. — Она думает, что лучше всех знает, что мне нужно.

— А Хью — это не то, что нужно?

— Он — детектив, — пожала плечами Алиша и заговорила, немного искажая голос. Я догадалась, что она копирует мать. — А детектив всегда женат только на своей работе. Он мало зарабатывает, зато приходит домой поздно ночью, а уходит рано утром. Он не успевает видеть, как растут его собственные дети. Он в любой момент может схлопотать пулю и оставить тебя вдовой. — Она тяжело вздохнула и снова заговорила обычным голосом. — Как будто банковский работник не может схлопотать пулю. В прошлом году при ограблении застрелили кассира и менеджера в банке твоего отца. Они были обычными клерками, но разве их жены не остались вдовами?

Я промолчала. При мысли о том, что Хью могут застрелить, горло сдавило железной хваткой. Он никогда не говорил мне, что хочет стать полицейским. Но я понимала, почему Хью выбрал такую работу. Нет ничего лучше, чем вершить справедливость среди зла. Все-таки мы с ним во многом схожи…

— А можно теперь я задам вопрос? — вдруг спросила Алиша. Она засунула в рот несколько шпилек для волос и поэтому немного шепелявила. — Ты правда лежала в психбольнице? Прости, вопрос бестактный, конечно. Но не хочется верить пустым сплетням. В таких случаях лучше узнать правду.

— Да.

— А почему… я имею в виду, почему тебя положили? У тебя сейчас могут быть приступы или что-то такое? — Алиша нервно схватила со стола утюжок для волос. — Ты не подумай, я не боюсь. Просто… хочу быть готовой.

— Алиша, — вздохнув, я повернулась так, чтобы видеть ее лицо. Она застыла и испуганно уставилась на меня. — Присядь, я кое-что тебе расскажу.

Она, не глядя, сделала шаг назад, уперлась в край кровати и опустилась на нее, так и держа утюжок в напряженной руке.

— Не бойся, — попыталась успокоить я, — думаю, лучше тебе все узнать сразу, если… если хочешь общаться со мной дальше. Потому что если ты узнаешь потом и отвернешься от меня, будет гораздо хуже.

…Я бежала уже целую вечность. Боль под правым ребром становилась невыносимой. Пот лил градом и застилал глаза. Солнце только начинало подниматься на горизонте. Если поначалу мне казалось, что бескрайние зеленые просторы поместья — это прекрасно, то теперь я их ненавидела. Тоби ехал рядом на квадроцикле. Он покуривал сигару и, прищурившись, любовался восходом.

— Не могу больше, — простонала я, падая на колени в покрытую утренней росой траву. — Нельзя сразу давать такие сумасшедшие нагрузки!

— Почему это сумасшедшие? — хмыкнул Тоби, притормозив и смачно сплюнув. — Вацлав велел тебе оббежать поместье по периметру три раза. Обычный порядок для новичка. Со временем повысим норму до пяти, а потом до десяти раз.

— Останьте от меня! — я закрыла лицо руками и застонала. — Не хочу так больше! Не могу!

— Скажешь это феромагеру, который тебя убьет, — равнодушно ответил Тоби, заглушив мотор.

— Да кому я нужна! Прожила как-то до шестнадцати лет, и никто не тронул.

— Ну, во-первых, по негласным правилам, детей трогать запрещено. Только самый отъявленный зверь выпьет ребенка, — Тоби спрыгнул на землю и с наслаждением потянулся. Я села и обхватила колени руками, чувствуя, как болит каждая клеточка тела. — А во-вторых, — он вдруг упал на колени и схватил меня за шею свободной рукой, — какая разница, что было с тобой раньше? Тебя купили ради дела, кормят и поят, предоставили одежду и крышу над головой. Поэтому не ной, вставай и беги. А если не сможешь, я тебя выпью!

Я почувствовала головокружение, заглянув в его глаза. Трясущейся рукой Тоби поднес к губам сигару и втянул дым. Его лицо перекосило, словно от сильной судороги.

— Вы специально это делаете, — догадалась я. — Вы пугаете меня, чтобы получить эмоции! А говорили, что завязали с этим.

— Бывших феромагеров не бывает, — криво усмехнулся Тоби, — как и бывших наркоманов. Я — первый и единственный, кому это почти удалось, девочка.

Он толкнул меня на траву и поднялся, отряхивая брюки. Зажав сигару в зубах и заложив руки за спину, прошелся вокруг квадроцикла, запрокинул голову и посмотрел на небо. Успокаивался. Затем снова повернулся ко мне.

— В следующий раз, когда нападу, двинь меня между ног. Вот глупая, всему тебя учить надо.

— Двину, не сомневайтесь, — огрызнулась я.

— Хорошая девочка, — улыбнулся Тоби. — А теперь быстро встала и бегом!

— Почему вы и мистер Дружич все время называете меня девочкой? У меня вообще-то есть имя! — возмутилась я, поднимаясь.

Тоби завел мотор и пожал плечами.

— Ты просто очередная воспитанница. Зачем нам к тебе привыкать и учить твое имя? Рано или поздно ты уйдешь отсюда.

— Скорее бы, — процедила я сквозь зубы. — А то здесь все такие дружелюбные…

— Знаешь, как мы подружились с Вацлавом? — хмыкнул Тоби. — В драке. Он отбил у меня девушку, которую я собирался выпить. Ее звали Августина. Она была эмпатом — юная, свежая, сочная, совсем как ты. Помню, как бесился, что так и не попробовал ее.

— Могу представить, — съязвила я, но Тоби только улыбнулся.

— Она стала нашей первой воспитанницей. Вацлав был одержим идеей сделать из нее замечательную боевую машину. Он ведь рассказал о своей сестре?

Я кивнула.

— А так как я был взят им в драке в качестве боевого трофея, то предполагалось, что на мне Августина и будет тренироваться. Н-да, — лицо Тоби стало задумчивым. — Когда-то и я сидел в той клетке в кабинете Вацлава…

— Он же представил вас как старинного друга!

— Иногда дружба между мужчинами может начаться и с вражды. Знаешь, я ведь образованный человек. Преподавал литературу в университете. До встречи с Вацлавом. Августина боялась заходить ко мне в клетку. Да что там — она боялась заходить даже в кабинет. А Вацлав страдал от одиночества. Мы стали разговаривать.

— А я думала, вы бросались на клетку и шипели, как сидящая в ней сейчас старуха.

— Бросался. Шипел. Но понимал, что это бесполезно. И тоже страдал от недостатка общения. Я ведь привык читать лекции, размышлять вместе со студентами, писать научные работы. А тут раз — и вакуум. Интеллектуальное бессилие.

Я перешла с бега на шаг, но Тоби, увлеченный рассказом, похоже, этого и не заметил, машинально тоже снизив скорость.

— Вацлав — эмпат. Когда он рассказывал историю гибели сестры, меня слегка питали его эмоции. Этого хватало, чтобы не совсем терять рассудок. Но чем больше он рассказывал о своей жизни, тем больше я видел ситуацию его глазами. Видел, каково быть эмпатом. И поэтому принял решение отказаться от своей сущности, — он развел руками. — Бывают же вегетарианцы? Чем я хуже?

— И вам это удалось?

— Как видишь, да, — Тоби немного помолчал, — ну или почти да. Здесь около десяти эмпатов на одного меня — любому будет трудно удержаться.

— А Августина?

— А что Августина? Она влюбилась в Вацлава и ходила за ним хвостом. Знаешь, в эмпата трудно не влюбиться. Он так искренне сопереживает, что буквально покоряет окружающих. Но ей ужасно не нравился я. И однажды Августина поставила Вацлава перед выбором: или он прогоняет меня, или она уходит.

— И что он выбрал?

— Что он мог выбрать? Мы к тому времени крепко подружились: прошло не меньше года. Вацлав видел, как тяжело мне дается отказ от энергии. В тот день, когда он выпустил меня из клетки, сказал, что берет всю ответственность на себя. Что если я кого-нибудь выпью, это будет ему уроком.

— Он не боялся, что вы выпьете его?

— Девочка, ты что-нибудь знаешь о дружбе? — Тоби бросил мне презрительный взгляд. — Неужели я похож на мерзавца, который предает друзей?

Я промолчала.

— А вот и нет! — продолжил он. — Каюсь, я подумывал выпить Августину, но она ушла сама. Представляешь? Вацлав столько в нее вложил! Надеялся, что она станет его верной помощницей, заменит ему погибшую сестру. Это был такой удар, когда утром мы обнаружили, что ни ее, ни денег, лежавших в кабинете Вацлава, нет.

— Она вас еще и обокрала?

— Не нас. Только Вацлава. Все, что здесь есть, — Тоби обвел рукой окрестности, уже щедро залитые лучами солнца, — принадлежит только ему. Поэтому он так тяжело пережил предательство. Даже сказал, что лучше бы я ее выпил в тот вечер, когда мы познакомились.

Я покачала головой.

— С тех пор мы решили, что останемся только вдвоем. Уж точно не предадим друг друга. А всех воспитанников будем отпускать, как только те будут готовы. Знаешь, как тяжело расставаться, прожив бок о бок несколько лет? Вот поэтому, — Тоби ткнул в меня пальцем, — ты для нас просто девочка, и не более того.

— Понимаешь? — закончила я, чувствуя, как колеблется Алиша. — Я не могу доказать тебе, что феромагеры существуют, пока ты не увидишь их в деле своими глазами. И лучше бы тебе вообще их никогда не видеть. Поэтому ты можешь считать меня сумасшедшей. Только прошу… у меня нет друзей. Если не готова — лучше уйди из моей жизни сейчас.

— Но те двое на мосту… — осторожно начала Алиша, и я заметила, как ее рука с утюжком расслабленно легла на колени, — ты еще тогда сказала, что они энергетические вампиры. Я бы не поверила, конечно, но ты их уложила одним махом!

Я кивнула.

— Они хотели выпить меня?

— Да. Ты очень боялась. Я почувствовала тебя за милю.

— Так вот как ты узнала, что мне нужна помощь! — она просияла. — А я все голову ломаю.

— Ты мне веришь? — удивилась я.

— Вроде бы да. Честно говоря… мы с тобой та еще пара. У меня тоже не особо складываются отношения с подругами. Я их не понимаю. Они все как… твои сестры.

— О, ужас! — рассмеялась я.

— Вот! — кивнула Алиша. — А ты меня понимаешь. Мне хочется тебе доверять. Вот ты рассказала свою тайну, и мне не терпится рассказать свою. — Она наклонилась, перейдя на доверительный шепот. — Иногда я говорю родителям, что иду на занятия, а на самом деле… о, Дженни, это просто наваждение какое-то! Мы с Хью не можем отлипнуть друг от друга! Это настоящее чувство. Все свободное время я провожу с ним… ну ты понимаешь, как. Я ни с кем такого не испытывала. Ма бы меня убила, если бы узнала!

Я почувствовала, как улыбка сползает с лица и усилием воли вернула ее на место. Молчать, нужно просто промолчать. Таким, как я, любить нельзя. Так пусть хоть кто-то будет счастлив.