Всё хорошо, что хорошо кончается

Глава 8. Поздно брови хмурить, что уж тут теперь

По виду Андраника с лёгкостью можно сказать, что предстоящий разговор ни капельки его не радует.

— Однажды в начале осени я к вам заезжал, — робко начинает он, — и мы с принцем Теодором немного поговорили…

— Этот талисман он для тебя изготовил? — сурово сдвигая брови, спрашивает Гилберт.

— Д-да… То есть, нет! То есть, он, но не для меня, — запинается Андраник, пытаясь отползти ближе к стене. — В-ведь для всех рудокопов были изготовлены талисманы силы…

— Но не такой силы, — ещё строже говорит Гилберт.

— А-а я п-просто спросил, мо-ожно ли сделать талисман ещё сильнее, — мямлит бедолага, весь трясясь, — и п-принц Теодор сплёл ради смеха такой талисман и наложил заклинание, и дал мне попробовать, но потом сказал, что э-это всё весело, но с силой перебор, и-и с таким можно наделать беды, и сказал отдать, и сжёг.

— Сжёг? — насмешливо переспрашивает Гилберт, пристально глядя ему в глаза. — А это тогда что? — и суёт плетёнку под самый нос.

— Ну, ну, он сжёг т-тот, что я ему отдал, — еле слышно отвечает Андраник. — Тот, что я прежде стащ… позаимствовал у одного из рудокопов. Я думал его и использовать, н-но раз получилось раздобыть в-второй, посильнее, т-то…

— Понятно, — мрачно роняет Гилберт. — А лёд?

— А-а-а лё-ёд, — блеет Андраник, — э-это совсем случайно получилось…

Он было умолкает, но Гилберт нехорошо прищуривается, и слова из Андраника льются потоком.

— Лёд! Мы стояли на берегу, и принц Теодор подумал, что это бы облегчило переправу через реку! Ве-едь постоянно нужно было туда-сюда… И он заготовил пару камешков, таких, знаете, чтобы бросить в воду и она застыла, но ничего особо не сработало. И принц Теодор сказал, что, наверное, ещё стоит слишком тёплая погода, и что можно попробовать позже, а король Бернард сказал, что и на лодках довольно быстро м-можно добраться до того берега, и камешки просто в-выбросили за ненадобностью, и я решил, ничего плохого не случится, если я в-возьму…

Гилберт щёлкает его по лбу.

— Балда! — говорит он сквозь зубы. — Если ты ещё не понял, у моего отца плохо с рамками. Он часто делает что-либо, не задумываясь о последствиях. А если бы ты упал в воду с этими камнями в кармане и вмёрз в лёд?

— Но-о я же не такой глупый, чтобы падать, — бормочет Андраник. — Я же осторожно…

— Вот именно! — отрезает Тилли и решительно отстраняет Гилберта. — Всё, расспросил и хватит. Не видишь, у человека зуб на зуб не попадает? Так-так, сейчас…

Она принимается рыться в складках одежды и наконец, торжествуя, извлекает флягу.

— О, горячий чаёк! — наивно радуется бедняга Андраник и делает несколько больших глотков. — А-а-а, что это было? Кх-х-х!

— Ром из запасов Сильвера, — поясняет Тилли. — Не очень хороший, Сильвер в этом совсем не разбирается, но сойдёт.

— Это не мои запасы, — протестую я. — О том тайнике я даже и не знал!

— О каком тайнике? Ах, о том! Да я с тех пор уже не раз обновляла содержимое. Это вот из твоего шкафа.

— Да как ты посмела там рыться! Между прочим…

— Пожалуйста, скажите, что я могу это чем-то заесть или запить, — перебивает нас Андраник. Выглядит он несколько позеленевшим.

— Есть вот это, — говорит Гилберт, копаясь в саквояже Тилли, и подаёт Андранику хлеб.

— Хелб, — обречённо произносит бедняга и икает. — А ничего другого нет? Ну ладно. Дело в том, что Скарри меня кормил только этим несколько дней. Почему-то он решил, что это любимое блюдо всех, кто живёт наверху, раз уж его подают у нас за завтраком, обедом и ужином.

Затем Андраник разглядывает лицо Гилберта, мнётся и нерешительно произносит:

— Принц Гилберт, у вас, простите, кажется, мох к лицу прилип…

Глаза Гилберта наливаются кровью. Он хватает Андраника за тощие плечи и трясёт, как тряпичную куклу, рыча:

— Да сколько можно, чтоб вас всех!.. Как сговорились! Хватит издеваться надо мной! Ну да, да, я отрастил усы, и что теперь? Ещё! Одно! Слово! И! Я!..

— Д-да н-нет, — только и может промямлить в ответ бедняга. Затем он поднимает трясущуюся руку, снимает со щеки Гилберта лёгкую полоску сухого мха и показывает тому.

Гилберт стремительно краснеет.

— А-а про усы я ничего не говорил, — испуганно завершает Андраник. И добавляет на всякий случай:

— Красивые усы.

— Такие же отвратительные, как и характер! — сердится Тилли, отталкивая Гилберта. — И руки свои от него убери!

— Ох, я прошу прощения, — покаянно произносит Гилберт. — Дело в том, что каждый встречный считал своим долгом пройтись насчёт моих усов…

— Ничего страшного, — бормочет Андраник.

— Да кому вообще важны твои усы! — фыркает Тилли. — Больше всего меня сейчас заботит здоровье принца Андраника. Он не питался как следует, он замёрз, и нам нужно поскорее вернуться назад, туда, где есть тепло и горячая пища.

Андраник расправляет тощие плечи, задирает нос над шарфом и важно произносит:

— Нет, Тилли, я не согласен. Ты говоришь сейчас прямо как моя мама, но я думаю, что стал достаточно взрослым, чтобы самому решать, что делать. Я хочу вперёд, и вы меня не остановите. Не станете же вы тащить меня домой силой.

И он громко икает, подпортив этим торжественность своей речи.

— Не думал, что когда-нибудь с тобой соглашусь, — киваю ему я, — но мне тоже хочется проверить, куда нас заведёт этот путь. С усиленным талисманом силы мы, может, и пробьёмся по ту сторону гор!

— Да! — радуется Андраник.

— Нет, — отрезает Гилберт. — Не «мы», а я. А вас я перед этим отведу назад, чтобы убедиться, что вы благополучно миновали реку.

— Но мы не согласны! — возражает Андраник и оглушительно чихает.

— А я очень даже согласна, — с довольным видом говорит Тилли. — Как раз узнаю у норятелей насчёт тележек, хочу себе такую же.

— Выбирайте, или своими ногами пойдёте, или я вас потащу, — предлагает Гилберт. — С талисманом силы мне это не составит труда.

— Ладно его, но меня почему отказываешься взять? — возмущаюсь я. — Уже сколько раз случались ситуации, когда не будь меня, ты бы не спасся!

— Обычно они случались именно потому, что со мной был ты, — отрезает Гилберт, и это ужасно несправедливо.

Вот, к примеру, когда он был драконом и угодил в трясину неподалёку от долины, где жила Нела… хотя нет, неудачный пример. А позже, когда он лишился драконьих сил и стал человеком, чего так хотел! Ведь это я… это я не хотел бы вспоминать. А вот когда его бросили на корабле, истекающего кровью — тут я, кажется, ни в чём не был виноват!

— Неправда! — торжествую я. — Помнишь, когда мы плыли на «Крылатой жабе»…

— Помню, — говорит он. — Если бы не ты, Бартоломео и Брадан вскоре вернулись бы за мной, и отца я встретил бы в Клыкастом лесу. И сразу смог бы с ним нормально поговорить. Так что прекращай спорить и двигайся к выходу.

Мне, конечно, приходится смириться, но это не означает, что я сдаюсь. Когда мы подходим к провалу, в голове моей уже рождаются две или три догадки, как бы последовать за Гилбертом, чтобы он не сразу заметил.

— Что-то шумит, — говорит Тилли, склоняя голову на бок.

— Это вода, — поясняет ей Андраник. — Значит, лёд уже растаял.

— Давай сюда те камни, — протягивает руку Гилберт.

Андраник, помявшись, вынимает из кармана три небольших камешка.

— Одного должно хватить, — робко произносит он.

Гилберт разглядывает камешки, выбирает самый неровный и бросает вниз. Слышится лёгкий всплеск, приглушённый шумом воды, но ничего не происходит.

— Ты о чём-то умолчал? — спрашивает Гилберт, хмурясь.

— Н-нет, как я мог! Просто бросить в воду, — бормочет Андраник. — И всё.

Гилберт бросает вниз второй камень, затем третий, но ничего не меняется.

— А это точно те камни? — с подозрением спрашивает он. — Ну-ка выворачивай карманы!

— Что вы, принц Гилберт! — оскорблённо отстраняется Андраник. — Я бы не стал обманывать! Если хотите, что ж, глядите…

Он выворачивает карманы. Тилли в это время скрещивает руки на груди и смеряет Гилберта презрительным взглядом сверху вниз.

— Он бы не стал обманывать, — цедит она сквозь зубы. — Он не такой.

— Мы все слышали, как именно он раздобыл талисман, — прищурившись, в тон ей отвечает Гилберт. — Хорошо, в карманах пусто, но почему тогда камни не сработали?

— Та-ак они и раньше не всегда работали, — мямлит Андраник, поправляя одежду. — Потому их и выбросили. А может, я по ошибке поднял и обычные камешки вместе с заколдованными.

— Что за заклинание мой отец произносил над этими камнями, помнишь?

— Не-ет…

— Что ж, тогда я придумаю его сам, — заявляет Гилберт, — и так или иначе, но отправлю вас домой. Какая там есть рифма к слову «лёд»?

— Помёт, — с готовностью предлагаю я.

— Корнеплод, — говорит Андраник.

— Переплёт, — решает поучаствовать и Тилли.

— Это всё не подойдёт, — отмахивается Гилберт, сдвигая брови.

Но мы не сдаёмся так легко.

— Урод!

— Упадёт!

— В мёд!

— И помрёт!

Особенно стараюсь я, догадываясь, что чем усерднее мы будем сбивать Гилберта, тем меньше вероятность, что он придумает что-то путное.

— Лучше уж помолчите, — говорит он наконец. — А может, «льда» — «вода»?.. гм…

— Пусть никогда не будет льда и будет лишь водой вода, — советую я.

— Отлично, — радуется было мой друг, но сразу же замечает подвох. — Сильвер, как не стыдно! Не подумал ли ты, что путь к горам, возможно, окончится тупиком, и даже мне в конце концов придётся возвращаться назад по реке? Нам обязательно нужно найти способ её заморозить! Сейчас, сейчас, я почти…

— Пусть вода горит огнём, чтобы мы прошли по нём, — внезапно говорит Андраник.

Я так смеюсь, что даже немножечко падаю на пол.

— Как же это было некстати, — говорит Гилберт, поднимая глаза к потолку и делая глубокий вдох. — У меня уже почти сложились нужные слова. Ага! «Брошу камень — коркой льда пусть покроется вода».

Я огорчённо вздыхаю. Всё же во мне жила надежда, что у Гилберта ничего не получится и мы пойдём в другую сторону.

Он между тем разглядывает землю, собирает камешки попрочнее и читает над ними заклинание. Затем бросает один из них вниз.

Там, где камень ушёл под воду, появляется круг льда — он стремительно разрастается, сковывает всю видимую нам поверхность реки, но тут же с треском ломается. Освобождённая вода весело шумит, унося с собой ледяные обломки.

— Что ж такое, — сокрушается Гилберт. — Наверное, одного будет мало…

Вниз летят все оставшиеся камни разом, но и в этот раз лёд держится недолго. Он темнеет и идёт трещинами, сквозь которые проступает вода, и нам становится ясно, что вниз спускаться не стоит.

— Нужно больше камней, — бормочет Гилберт, ползая на коленях по полу и сгребая ладонями обломки, отвалившиеся от стен.

— А может, дело в том, что это по сути своей не камни, а просто плотные комочки земли? — предполагает Тилли. — Попробуй переделать заклинание и изменить там «камень» на «землю».

— А я, чтобы не терять времени даром, вернусь назад, то есть вперёд, — говорит Андраник. — И буду прокладывать путь.

— И я с тобой, — говорю ему я.

— Далеко ли уйдёте без талисмана? — хмыкает Гилберт.

— Ничего, там у меня топорик и лопата. Справимся, — гордо отвечает ему Андраник, разворачивается, наступает на собственный шарф и едва удерживается на ногах.

— И фонарь у нас один на всех, — добавляет Гилберт.

— Факел разожгу, — фыркает Андраник, задирает нос ещё выше и пытается идти вперёд. Поскольку в двух шагах начинается темнота, даётся ему это довольно непросто.

— Мальчики, будьте благоразумны! — причитает Тилли. — Вот правда, нам нужно вернуться! Идя в то место в таком состоянии, вы никому не поможете!

— Отличное у меня состояние, — доносится из темноты голос Андраника, а затем слышится оглушительное чихание. — Пожалуйста, хватит за меня решать, что я должен делать, а что нет. Этого мне и дома хватало.

Тилли, заламывая руки, переводит взгляд с Гилберта на меня, затем решается и берёт фонарь.

— Нам он нужнее, а ты что-нибудь наколдуешь, — говорит она Гилберту. — Принц Андраник, подождите!

— Что с вами поделаешь, — вздыхает Гилберт. — Что ж, давайте посмотрим, куда нас приведёт Забытый Путь.