Всадник Ветра

Глава 20

Прогулка по Лиманиону мне запомнилась плохо.

Я изо всех сил старался не испортить девчонкам настроения, таскался за ними по украшенным огнями гирляндами улицам и даже, вовремя вспомнив слова Аркадия, предложил слетать на Рыбацкий мыс.

Вид там действительно оказался хорош: вся центральная часть Лиманиона как на ладони. Сейчас, принаряженный к Новому году, город выглядел невероятно празднично. Немного портило его отсутствие снега, но снег здесь вообще редко задерживается больше чем на день-два, как мне рассказали.

Однако девчонки, конечно, заметили, что мои мысли где-то блуждают. Первая спросила Меланиппа:

— Кир, ты чем-то расстроен? Плохие новости?

— Не столько расстроен, — я покачал головой. «Расстроен» мое настроение описывало плохо. Я был, скорее, зол, раздражен, раздосадован… И — боялся, что греха таить. Боялся перспектив, а потому злился еще сильнее. Плюс в голове у меня одновременно раскручивались две цепочки мыслей: как мне взаимодействовать с Орденом без Аркадия, если понадобится, и как успеть провернуть все с Мариной в течение завтрашнего дня, при этом не слишком расстроив девчонок и маму. — Просто мысли покоя не дают. Дел на меня много накинули, вот что.

— Опять какое-то задание? — серьезно спросила Рина. — Вроде того, где ты дракона нашел?

— Нет, — я качнул головой. — Гораздо проще. Нужно всего лишь познакомить между собой двух людей. Проблема в том, что это сделать надо именно завтра. И потом, возможно, опять сопроводить этих людей в Лиманион, — я не исключал, что Марина может не захотеть ехать куда-то без меня. — И я не знаю, как вам сказать, что отпраздновать с вами Снисхождение не смогу.

Во время этого разговора мы как раз сидели на чуть влажноватом граните Рыбацкого мыса, смотрели, как волны разбиваются о скалы снизу. За спинами у нас тянулись километры верфей и складов, но на них можно было не смотреть, а только любоваться влажно мерцающими в холодном соленом воздухе огнями города.

Я не видел, переглянулись ли девчонки между собой, но Рина заговорила как будто от всех:

— Ну раз так, делать нечего. Полетим к твоей маме без тебя!

— Что? — я аж офигел.

— А что такого? Ты же к ней тоже не успеешь, я правильно понимаю? Или все-таки вечером планируешь?

— Не успею, но… — я хотел сказать, что маме я ничего формально не обещал (сказать по правде, я ее вообще последний раз видел в больнице сразу после теракта — и кто я после этого? Не просто уже дятел, уже свинтус натуральный!), но Левкиппа меня перебила.

— Тогда тем более нам стоит ее навестить! Если она нас в дом не пригласит, ну ладно, полетим обратно. Хотя бы подарок отдадим. Зря, что ли, мы его готовили?

Ага, то есть подарок они все-таки сделали сами, а не в магазине забрали. Без меня вчера девчонки никуда не ходили, а сегодня, если они и брали что-то в магазинах Лиманиона, пока я беседовал с Аркадием, это что-то уместилось у них в карманах.

— Заодно и твою вешалку подарим, — добавила Ксантиппа.

— Я ведь не успел ее сделать!

— За ночь доделаешь, — сказала Рина приказным тоном.

— А спать когда?

— Я помогу, — вызвалась Ксюша. — Я могу дорезать по твоему трафарету.

— А я отполирую, — добавила Лана. — И быстросохнущим лаком… До следующего полудня точно высохнет.

— А мы с Саней и Риной доделаем наш собственный подарок, — поддержала Лёвка. — И все отлично успеем.

То есть он у них все-таки не доделан? Они что, цифровую открытку маме склепать решили? Какую-нибудь эксклюзивную, с фотками из блога… Ну ладно, не мое дело.

Так и вышло, что на следующее утро я впервые за много дней вылетел из нашего замка — интересно, как быстро я начал считать его хотя бы немного своим — в гордом одиночестве. Девчонки еще досыпали после того, как целую ночь за меня доделывали вешалку, вырезали печенье и мастерили еще какие-то лакомства, которые прилично взять с собой в гости (от тортика они в итоге отказались).

Вешалка, кстати, вышла хоть куда, я даже не ожидал. Изначально вместе с ней я хотел сделать подарки и девчонкам — вырезать для каждой по деревянной лошадке. Плоской: я не настолько хороший резчик, чтобы замахнуться на объемную скульптуру. Точнее, в прошлой жизни я такое умел, но в этой руки ничего не помнили. В итоге я сделал только одну фигурку, все-таки объемную, но не лошадиную, а куда попроще, без анатомии — в виде самолетика: мне пришло в голову, что являться к Марине с пустыми руками на праздник как-то совсем зашквар. И так я ее от любимых родителей оттаскиваю.

Новый коммуникатор мне вчера выдали: я нашел его в кармане той же нелепой куртки. Да-да, мне пришлось надеть ее снова, потому что Клавдия Рашидовна снова вывела меня из госпиталя под видом малыша Вадика. За ручку! Ладно, это была наименьшая из моих проблем в тот день…

Вместе с коммуникатором лежала записка следующего содержания: «Сумарокова Марина Вениаминовна», далее адрес в Каликии и телефон. На обороте листа было написано «Командор» и тоже адрес и телефон. Все почерком Аркадия. Быстро! Это, получается, он успел справиться насчет нее, пока я ждал медсестру возле лифта.

Ну вот, я решил не извращаться и не лететь в Каликию напрямую, а поехать на поезде. Мне повезло: недалеко от того места, где Ихос впадает во Вьосу, как раз находилась железнодорожная станция. Электрички на этой ветке ходили не так часто, как на большой линии, соединяющей два ближайших Атомограда, Каликию и Иркоран дальше на юго-востоке, но все-таки ходили. Поэтому мне и надо было вылететь рано утром, чтобы успеть на семичасовую, а то следующая будет только в обед.

На расчищенной от снега платформе я подошел к кассе и впервые попросил билет от имени ребенка-волшебника.

Кассирша уставилась на меня во все глаза, но проверять не стала: она видела, как я подлетал. На платформе утром выходного дня никого не было, молодой женщине явно хотелось поболтать.

— Вы можете и без билета зайти, — сообщила она, выдавая мне бумажный квадратик. — Просто перелетите через турникет, да и все. Контролеры вас проигнорируют.

— Спасибо, — сказал я, — не хотел подавать дурной пример.

— Правда? Тогда не могли бы вы в поезде поставить ваше копье в стойку для лыж? А то сотрудники поезда иногда нервничают.

К тому, что глефу называют копьем, я привык давно, так что только кивнул кассирше. Когда мы в прошлый раз ехали с Мариной в электричке, стойки для лыж я не видел — но поезд был старый, и зима только начиналась. Я знал, что в старых поездах зимой устанавливают временные стойки в начале каждого вагона либо через вагон. В новых вроде бы есть сразу вешалки для лыж и велосипедов в тамбурах, но я никогда не приглядывался.

В этот раз поезд подошел новый, вырвиглазно неоново зелено-голубой. Ну, хоть не желто-розовый, и на том спасибо. Стойка для лыж и правда оказалась в тамбуре, глефа смотрелась на ней слегка сюрреалистично. Мне немного не по себе было оставлять ее вот так: рефлексы из прежнего мира говорили, что лезвие холодного оружия в поезде нужно закрыть чехлом, рефлексы из нового — что будет толкучка, и кто-нибудь может Всадника Ветра случайно потрогать или даже уронить. Но я усилием воли напомнил себе об орденских правилах приличия в отношении детей-волшебников и предметов-компаньонов. Моя красавица-глефа выглядела явным предметом-компаньоном, так что можно было не волноваться: никто не тронет.

Заняв место у окна, я приготовился додремать недодреманное. Но сон не шел. Сначала я думал о Марине, о том, как помягче поговорить с ней, чтобы случайно не спровоцировать гиас ни у себя, ни у нее. Потом стал прикидывать, где буду встречать этот Новый год — в дороге, в Лиманионе, или, может быть, все-таки успею к маме (в том случае, если Марина согласится отправиться в Лиманион без меня или если Аркадий решит поговорить с ней по видеосвязи). Но мысли мои все равно возвращались к бессердечному магу.

Сперва я против воли начинал думать о всяких обрывках медицинских знаний из моего прошлого мира: об органах, напечатанных на 3д-принтерах, о пересадках органов свиньи и тому подобном. Сейчас эта информация уже никак и никому не могла помочь: как я понял со слов Аркадия, счет по-любому шел на дни. Кроме того, я понятия не имел, что там за экспериментальный имплант подготовили медики — может быть, как раз биологический, выращенный из его собственных тканей? Было бы неплохо. Что Аркадий говорил о нем?..

А ничего не говорил. Сказал, что Романова оценивает шансы на успех как «довольно значительные», если я верно запомнил. И что у него нет оснований сомневаться в ее профессионализме.

Когда я припомнил это, сон совсем с меня слетел, а настроение резко испортилось.

«Довольно значительные» шансы на успех — это может быть, например, десять процентов. Я знаю, как выражаются медики! «Нет оснований сомневаться в ее профессионализме» — значит, в глубине души он сомневается.

Да и вообще, все эти его оговорочки… Не хочу, мол, звучать как человек, составляющий завещание, но тем не менее послушай, что я тебе скажу напоследок… Планировать то, что произойдет после смерти, бесполезно… Не суйся в Прорыв после монстров, имей в виду, что у Ордена есть безопасный способ…

Да, походу, Аркадий оценивал свои шансы выжить совсем невысоко.

Задумавшись, я чуть было не пропустил пересадку на другую ветку на станции Узловая. К счастью, голос, объявляющий станции, дважды повторил «Пересадка на линию Кандаласский Транзит» — и я еле успел выскочить из поезда. Новый билет оформлять не пришлось, но я слегка запутался в указателях и чуть было не сел на электричку в противоположную сторону. Нашелся в последний момент. Но, кстати, даже если бы и не нашелся, ничего страшного: на главной Кандаласской линии электрички идут куда чаще, раз в час. Плюс еще рейсовые поезда три раза в день. Уехал бы.

Устроившись в новом поезде, я попытался думать конструктивно, о предстоящих задачах — но все равно сбивался на прежнее. Фокус в том, что без Аркадия эти самые «предстоящие задачи» делались куда сложнее, разбухали и ветвились. Нужно будет найти новые источники информации; нужно будет по-новому налаживать отношения со Службой; нужно будет каким-то образом искать способы разобраться с магией, нарастить свой арсенал не связанных с Проклятьем заклинаний, чтобы иметь шанс победить Проклятье за пределами нашего мира… Черт возьми, а если для этого придется сделать что-то, аналогичное тому, что сделал Аркадий? Вырвать себе сердце, чтобы гиасы не мешали, — и после этого на остатках магии нанести удар по Проклятью?

Не хотелось бы. Я, определенно, не мученик по натуре, да и не маньяк, способный абсолютно на все ради поставленной цели. Прежде чем принимать такое решение, я десять раз проверю, что другого пути точно нет! Нет, сто раз. Это как минимум.

А еще нужно будет отомстить. Теперь в моем черном списке были не только те, кто организовал нападение на АЭС, но и те, кто устроил покушение на бессердечного мага. Если Орден решит их не преследовать из каких-то высших политических соображений, я сделаю это сам. Еще не знаю, как, но точно сделаю.

Подонки не должны жить.

Как ни странно, за тяжелыми мыслями дорога пронеслась незаметно, хотя, казалось бы, должна тянуться. Я снова чуть было не пропустил Каликию, из транса меня вывела только мигающая новогодними украшениями надпись над зданием вокзала. Все, хватит рефлексии. Буду делать то, что могу, шаг за шагом. Пока эта дорожка завела меня на удивление далеко — посмотрим, куда выведет дальше.

…Марина жила всего в паре кварталов от вокзала — очень удачно, потому что я не хотел, чтобы Сумароковы-старшие случайно увидели меня на подлете. Я просто оставил Всадника Ветра на крыше станционного здания, спустился по пожарной лестнице и отправился к ним пешком. Прогулка по утренней заснеженной Каликии — было около одиннадцати утра — длилась совсем недолго. В другом настроении я даже полюбовался бы старинными улочками, но теперь только порадовался, что быстро дошел.

Двухэтажный многоквартирный дом, судя по лепнине на фронтоне и форме крыши, был, похоже, построен в позапрошлом веке. Недавно его переделали во что-то вроде таун-хауса: теперь здесь жило всего три семьи, по числу подъездов. По крайней мере, на каждом подъезде висели именные таблички.

Я нашел табличку «Сумароковы, В. Г., Т. Н. и М. В.» Надо же, родители Марины вынесли и ее инициалы! Обычно на таких табличках указываются только хозяева, но не их дети.

Я позвонил, достал из кармана плаща самолетик, упакованный в красную оберточную бумагу (у девчонок взял) и стал ждать.

Мне открыла миловидная женщина лет сорока, настолько похожая на Марину, что я даже моргнул от неожиданности.

— Здравствуйте! — сказал я, пытаясь звучать естественно. — А Марина дома? Я бы хотел ее поздравить с Новым годом!

Женщина чуть склонила голову, окинула меня долгим взглядом.

— Здравствуйте, — сказала она с легкой заминкой. — Нет, Марина пошла в парк выгулять собаку. Я уже сказала вашему другу.

— Какому моему другу? — не понял я.

— Тому, который только что приходил, — женщина нахмурилась. — Или вы не вместе?

На какую-то дикую секунду я подумал, что она имеет в виду Аркадия — как ни странно, он стал ближе всех для меня к понятию «друг» (если не брать моих девочек, но они отдельная категория). Однако тут же сообразил, что бессердечный маг ну никак не мог нанести сюда визит, а даже если бы и мог, госпожа Сумарокова ни за что не зачислила бы его в одну категорию с явным школьником.

— Он только что ушел, вы его легко догоните, — продолжала женщина. — Парк по ту сторону от вокзала, его отлично видно сверху. Там всего три аллеи, не заплутаете.

Потом она улыбнулась мне какой-то очень грустной улыбкой.

И тут у меня словно щелкнуло.

Сумарокова-старшая с самого начала обращалась ко мне на «вы»! Разве естественно обращаться на «вы» к школьнику, приятелю своей дочки? Нет. А вот к мальчику-волшебнику — естественно! Таково требование орденского этикета, родившееся, как я понимаю, отчасти из уважения к защитникам, отчасти из понимания, что любой ребенок-волшебник может быть весьма солидного возраста. Фраза о том, что парк видно сверху, в ту же степь.

Я был прав. Родители Марины прекрасно обо всем догадались! Правда, как она меня опознала без глефы? Может быть, по слишком легкой одежде?.. Я сообразил, что не проверил прогноз погоды. Может быть, сегодня настолько холодно, что ребенок в одном плаще и свитере правда выглядит странно? Глубоко погруженный в свои мысли, я даже не обратил внимания, как был одет народ на вокзале!

Я набрал воздуху в легкие, чтобы что-то сказать, но Маринина мама уже опередила меня:

— Я так рада, что у Марины есть надежные друзья, — сказала она с улыбкой. — Когда поздравите ее, приходите на праздничный ужин, ладно?

— Если получится, — машинально сказал я, уже думая о другом.

Маринина мама кивнула, еще раз улыбнулась мне и прикрыла дверь.

Кто-то зашел к Марине. Кто-то, в ком ее мать тоже явно опознала мальчика-волшебника, раз посчитала моим другом. Но кто может ее разыскивать, если она скрывает ото всех свой адрес и сам факт, что все еще ночует под родительской крышей?

Может, Аркадий или Командор все-таки прислали другого агента? Нет, они бы меня предупредили… Да и другой агент только напугает Марину!

Откуда у меня такое дурное предчувствие, что аж холод в груди? Какая опасность может грозить Марине от еще одного ребенка-волшебника? Максимум — неприятный разговор!

Ну что ж, некогда наводить маскировку. Я спрятал в карман деревянный самолетик и призвал Всадника Ветра. Через секунду я уже летел над домами, больше не заботясь о том, увидят ли меня Маринины родители из окна.

Парк я нашел легко: действительно, три аллеи, разделенные ровными рядами берез и кленов, посередине центральной — засыпанный снегом фонтан. Вот только ни Марины, ни собаки, ни другого ребенка-волшебника я в парке не увидел. Пусто.

Ну как, не совсем пусто. По центральной прогуливалась под ручку пожилая пара, да какая-то девушка подкармливала голубей у засыпанного снегом фонтана. Кстати, все трое — в теплых куртках или пальто, в шарфах и шапках, в варежках и войлочных сапогах вроде валенок. Видно, действительно очень холодно. А вот на боковых аллеях совсем никого не было.

Неужели я разминулся с Мариной и вторым ее… Приятелем? Преследователем? Сюда ведет только одна улица, вдоль которой я и летел, и я внимательно смотрел вниз, так что девочку с собакой не пропустил бы.

Кстати говоря… Парк, собака. Что-то как-то не очень у меня хорошие ассоциации с этим набором токенов!

Надо бы позвонить ей на сотовый, благо, Аркадий дал мне номер… Но у меня опять нет телефона — только новый коммуникатор Службы! Эх, ведь знал же, что может понадобиться, надо было хоть у девчонок попросить…

Может быть, сейчас зайти в любой магазин техники? Потеряю минут двадцать, пока мне будут оформлять связь-карту — нет, больше, наверное, с учетом предновогоднего наплыва — зато буду в доступе.

Не знаю, зачем я приземлился возле фонтана, напугав девочку с голубями, и запустил свою эхолокацию — все три аллеи, разделенные рядами голых зимних деревьев, отлично просматривались насквозь. Может быть, просто привычка сработала: последнее время эта абилка здорово помогала мне, когда я что-то искал.

К моему удивлению, помогла она и сейчас.

Хотя глазами я отлично видел, что и левая, и правая аллея пустовали, эхолокация неожиданно показала мне, что на левой находились еще два человека. Мальчик и девочка, судя по фигурам. Девочка в пальто, шапочке и сапожках, с какой-то круглой штукой в руке — возможно, катушкой собачьего поводка… Мальчик — в распахнутом полушубке, тяжелых ботинках, без головного убора и… С огромной косой выше своего роста в руке. Той косой, которой косят, а не той, которую заплетают.

Неужели Свистопляс? Он что, тоже знает Марину? Хм, она ведь как минимум раз ночевала в Ладье, запросто могли познакомиться и даже подружиться настолько, что девочка дала ему свой адрес. Ну, если так, то зря я за нее волновался: все-таки не интуиция сработала, а нервы пошаливают. Только почему они невидимы?

В следующую секунду до меня дошло. Невидимость! Это же новая, незнакомая магия! Никогда я не читал и не слышал ни о чем подобном применительно к детям-волшебникам. Я был прав, Марина что-то такое открыла! Не зря поехал! Кто знает, может быть, это тот самый кирпичик, которого нам не хватает для победы над Проклятьем⁈

Но что они делают в этом коконе невидимости? Зачем он им? Похоже, всего лишь разговаривают: черты лица эхолокацией разобрать трудно, но я был почти уверен, что губы Свистопляса шевелились. Что это за разговор такой особо секретный?

И… Мелочь, конечно, но где собака?

Когда я подумал об этом, то сразу же подумал и о другом: а ведь этот парень выше Марины. Трудно сказать насколько, когда они стоят не вплотную друг к другу, но минимум на полголовы. Свистопляс одного со мной роста, я хорошо помню, как думал в Ладье, что мы с ним очень похожи внешне. А Марина вроде бы выше меня… Точно, выше, вровень с Ксюшей, раз отец отдал ей Ксюшино платье. Значит, это с ней точно не Свистопляс, просто кто-то с похожим предметом-компаньоном. Кто-то незнакомый.

Вдруг Марина упала на колени, согнулась, зажала руками уши и широко открыла рот — закричала. При этом мне не было слышно ни звука.

Вот же ж вашу машу.