Всадник Ветра

Глава 19

Честно говоря, я не ожидал, что до Нового года случится еще что-то значимое. Когда уже⁈ С детского праздника на уничтожение чудовищ мы загремели двадцать восьмого декабря. Даты тут такие же, как в моем прежнем мире, и Новый год, он же Снисхождение, отмечают тридцать первого. Никаких значимых событий просто не втиснуть!

Ага, как же.

Двадцать девятого мы по большей части отсыпались: уж больно утомительным выдался предыдущий день. Тридцатое же число собирались посвятить подготовке к празднику. Девчонки планировали напечь печенья, нарезать салатов и собрать какой-то сложносочиненный тортик, а я — делать подарок маме. Ничего особенного, но при том обилии неприятных эмоций, что ей выпало, пусть хоть что-то позитивное! Например, подарок от любимого сына. Дерева у меня было хоть завались, инструментов тоже, так что я решил вырезать ей красивую вешалку для одежды. В коридоре нашей квартиры висела какая-то совсем простая, самая дешевая, купленная, кажется, в первые дни после переезда в Атомоград-58 да так и не замененная. Я и дизайн давно придумал: ничего сложного, классические олени, медведи, горы… А, нет, горы тут не считаются красивыми. Ну ладно, тогда елочки.

Девчонки живо согласились с этим планом и почему-то заявили, что тоже подготовят моей маме подарок.

— Да вы ее даже не видели никогда! — запротестовал я.

— Зато очень живо представляем, — ухмыльнулась Агриппина. — И вообще, раз она единственная из всех наших родителей, с кем мы можем и хотим встречаться — быть ей оподаренной!

— Эм-м, Риночка, нет такого слова в орденском языке, — мягко сказала ей Ксантиппа.

— Да? А жалко, хорошее слово. Надо будет ввести в обиход.

Девчонки и правда со своими семьями видеться не могли. Лёвка и Лана из-за гиасов, Рина и Ксюша из-за нежелания, а Санины мотивы были и проще, и сложнее одновременно. Проще в том смысле, что ее семья жила очень далеко, аж в Орденских землях на Таланне, в городе Тамиран — особо не налетаешься. Сложнее, потому что Санина мама отличалась «тонкой душевной организацией» и впадала в истерику при каждой встрече с отлученной от нее (и ныне неподконтрольной) дочерью. Поэтому Саня только переписывалась с отцом, куда более вменяемым товарищем.

Зная, что Санин папа театральный режиссер, я логично предположил, что мама у нее — актриса, прима какая-нибудь. Но Саня со вздохом возразила: «Театральный декоратор и портниха. Но мечтала быть актрисой, поэтому у нее комплексы… И обижается на папу, что он ее на сцену не берет… Хотя шьет замечательно! Для сценических костюмов нужна очень высокая квалификация».

Ага, коллега моего отца, стало быть. Видимо, портные все с прибабахом[3].

Короче говоря, из-за сложных отношений в семье Ксантиппы она, с одной стороны, не имела жесткого гиаса на отсутствие контактов, а с другой — к этим контактам и не стремилась. Так что я не стал разочаровывать девчонок и позволил им попробовать оказать моей маме знаки внимания. Я был совершенно уверен, что Афина Ураганова отнесется к ним положительно — и к знакам, и к девочкам.

Подарок девчонки выбирали вместе, за ноутбуком, хихикая и гримасничая. Заказать что-то хотят через Сеть? Или просто ищут, в каком магазине забрать? Я не стал спрашивать, хотя мне казалось, что ценность покупного подарка в нашем случае невелика — их дело. Просто сидел спокойно, вырезал себе вешалку, потягивая из кружки горячий какао с корицей (Лана сделала). И тут заиграла музыка. Несколько пианинных нот, затем приятный женский голос запел: «Ах, Моро, мой чудесный Моро, ты скачешь так скоро по зеленым степям…»

Ксюша почему-то покраснела до корней волос, аж подпрыгнула и бросилась к своей кровати, чтобы достать из-под подушки телефон, увешанный пластиковыми фигурками разноцветных лошадок. Но, поскольку нашла его не сразу, мы успели услышать несколько строф песни — видимо, из титров ее любимого мультика.

На словах «Ах, Моро, с ветрами ты споришь» Ксюша наконец приняла звонок.

— Алло! — гаркнула она в динамик таким тоном, что впору спрятаться под стол.

Замерла, прислушиваясь.

— А вы кто такой ваще? — и после паузы. — Чего?

Потом пожала плечами и протянула телефон мне.

— Кир, там какой-то маньяк в трубку шепчет. Говорит, ему ты нужен. Я ему телефон не давала!

— Знаю, что не давала, — успокоил я ее. — Если это мой знакомый маньяк, то он сам узнал. Он в Службе работает.

Только почему он звонит Ксюше, а не мне на коммуникатор? Случилось что?

В трубке и правда раздавался голос бессердечного мага.

— Привет, Кирилл, — сказал он. — Прошу прощения за это нарушение приватности твоей подруги. Обстоятельства резко изменились, не хотелось бы пользоваться твоим коммуникатором. У меня появилась возможность дать тебе до конца года еще один урок. Сможешь прилететь сегодня до вечера?

Я оглянулся на девчонок.

Один я точно не успею, разве только попросить Аркадия о транспорте. А Лошадок дергать не хочется, вон как они хорошо время проводят! Но… Похоже, что на сей раз выбора нет. Иначе бессердечный маг не стал бы прибегать к такому странному способу связи. Стало быть, мой коммуникатор скомпрометирован. Скорее всего, где-то в Службе или прямо у Аркадия в команде завелся крот, которого они ловят. И зачем-то я ему нужен в этой связи.

Или не в этой. Аркадий всегда очень точно формулирует, раз он сказал именно об уроке магии и ни о чем больше, значит, урок магии меня и ждет. Вряд ли моя помощь пригодится в вопросах контрразведки.

— Пришлешь за мной самолет? — спросил я. — Я могу быть на аэродроме Пять-восемь где-то через час.

— Увы, тебе снова придется просить об услуге уважаемых Лошадок, — неожиданно сказал Аркадий. — Лучше не оставлять след о твоем визите в документах.

— Нас все равно радары увидят, — логично заметил я. — Возле столицы-то.

— Там мы можем проконтролировать. Два аэропорта — нет. Я понимаю, что время крайне неподходящее, но увы, другого не будет.

Ясно. Похоже, дело и впрямь серьезное. Может статься, та самая магическая война вот-вот разразится в своей открытой фазе, и счет идет уже буквально на дни.

— Хорошо, — коротко сказал я. А чего еще говорить? Отказываться, что ли?

— Спасибо. Когда будешь в столице, я еще раз позвоню и оставлю инструкции. Коммуникатор возьми с собой и оставь где-нибудь по дороге, лучше в населенном пункте. Постарайся побыстрее.

Ла-а-адно.

Я отложил телефон и наткнулся на пять вопросительных взглядов.

— Это правда мой знакомый маньяк, — сказал я со вздохом. — Ему нужно, чтобы я срочно наведался в гости. Что-то очень важное и очень срочное. Извинялся, что перед Новым годом, — неправда, не извинялся, но лучше я девчонкам так сформулирую. Женщины любят извинения. — Сказал, что мне придется просить вас об одолжении, потому что на этот раз он послать за мной самолет не может.

— На этот раз⁈ — воскликнула Ксюша. — То есть за тобой уже самолет присылали⁈

Видно было, что ее распирает от любопытства.

Рина бросила на нее строгий взгляд, потом спросила меня:

— Это твои таинственные дела в военном госпитале?

Ну да, они видели, куда я полетел прошлый раз. Я кивнул.

— А у твоего высокопоставленного маньяка случайно нет красивой помощницы? — продолжила допрос Левкиппа.

Я аж поперхнулся.

— Ты чего⁈

— А если бы и была, — вдруг сказала Лана. — Мне все равно. Если Кириллу надо, мы должны помочь!

— Да само собой мы поможем, — сказал Ксантиппа. — Вечно ты, Лана… Даже подразнить не даешь!

Так. Не знаю, за какие заслуги боженька мне их послал, но еще немного — и я правда уверую в здешнего Творца! Потому что только ангелы будут себя так вести. Еще и после моего свинского «анализа» того видео!

— Это очень важно, — сказал я. — Правда. Настолько важно, что если бы меня и в новогоднюю ночь дернули, я бы все равно полетел. И нет, там нет никаких красивых помощниц.

Тут я мысленно скрестил пальцы, потому что та же доктор Романова, наверное, проканала бы в их понимании за «красивую помощницу». Ведь не докажешь, что фифы вроде нее не в моем вкусе!

— Ну раз так, пойдемте собираться, — пожала плечами Лёвка. — Кстати, новогоднюю иллюминацию в Лиманионе я еще ни разу не видела. Как-то не срослось.

— Ой, точно! — совершенно по-детски обрадовалась Ксюша. — Обожаю, когда все к Снисхождению украшено!

В общем, собрались мы быстро, долетели до Лиманиона прямо за рекордное время — еще даже смеркаться не началось. Приземлились мы не рядом с госпиталем, а чуть подальше, на смотровой площадке высокого променада, под которым лежал пустынный зимний пляж. Девчонки рассказали мне, что в прошлый раз они именно здесь купались и даже попытались устроить пикник, но набежало слишком много зевак, и им пришлось ретироваться.

Тут же, словно по заказу, зазвонил телефон. Но не у Ксюши, а у Сани!

Она это восприняла нормально, только бросила на меня почему-то укоризненный взгляд, когда доставала его из кармана своих элегантных брючек.

— Ксантиппа слушает. Да.

Больше ничего не сказав, она протянула телефон мне.

— Ты быстро прибыл. Отлично, Кирилл, спасибо. Теперь придется немного поиграть в шпионов. Знаешь выход пять госпиталя? Там автостоянка, за ней роща туй и декоративная живая изгородь.

Я припомнил, что видел с высоты нечто подобное.

— Да.

— Найди это место пешком, чтобы тебя не видели летающим у госпиталя. Всадника Ветра оставь где-нибудь заранее. В кустах изгороди будет спрятан замотанный в пленку пакет, в нем все необходимое и инструкции. Если через полчаса не прибудешь, я перезвоню Гриве Урагана.

— Ты что, все наши телефоны прослушиваешь?

— Интересный выбор местоимения. Нет, прослушиваю не я. Телефон Подковы Бури прежний, она им пользовалась и до инициации. Подкова Смерча и Грива Урагана оставили свои имена в салонах связи, когда оформляли связь-карты.

М-да, следовало догадаться.

Я довольно легко нашел описанную рощицу, а вот с пакетом вышло сложнее: его додумались завернуть в черную, блин, пленку, и положить на землю под кустами, в самую глубокую тень, а уже темнело! Обостренное зрение ребенка-волшебника не слишком помогло, пришлось использовать эхолокацию.

В пакете лежала туго свернутая куртка веселенькой зелено-оранжевой расцветки, примерно на размер больше, чем мне нужно — легко наделась поверх плаща, скрыв заодно и брюки до колена — и комплектная к ней шапка. А также записка разборчивым, но немного дрожащим почерком: «Надень куртку, шапку и иди в главный холл. Сядь на лавочку слева у входа. К тебе подойдет немолодая женщина, темные волосы, смуглая кожа, спросит, не Вадик ли ты и к не к маме ли пришел. Соглашайся, она тебя проводит».

Застегивая куртку, я задумался. Весь этот шпионский сюжет дал мне важный ключ: примитивность инструкций показывала, что Аркадий ловит крота в своем непосредственном окружении, ловит малыми силами и, скорее всего, уже зная, кто именно крот. Причем этот кто-то не имеет очень серьезного опыта «безопасника» и соответствующих ресурсов, но имеет высокопоставленных покровителей — достаточно высокопоставленных, чтобы проверять расписание полетов военных транспортников. Почему-то мне в голову сразу пришла Леонида Романова. Не зря она мне в прошлый раз не понравилась.

Дальше тоже сюрпризов не оказалось. Я снова посетил центральный холл госпиталя, послушно уселся, куда сказано. Ко мне почти сразу подошла та самая женщина, которая провожала в прошлый раз к Аркадию — действительно смуглая и темноволосая, в розовой форме медсестры (кстати, медбратья у них тоже в розовом ходят — этот цвет в Ордене не считается специфически «девчачьим», тут вообще нет такой градации).

— Вадик? — спросила она. — К маме пришел? Извини, я задержалась.

— Ничего, я недолго жду, — сказал я.

Женщина протянула руку. Я поглядел на нее несколько секунд, как баран на новые ворота — она что, хочет, чтобы я ее пожал? Потом до меня дошло. Я решил не выступать, взял ее за руку, после чего женщина повела меня в служебную часть госпиталя.

Когда мы вошли в лифт, женщина мою руку отпустила. Сказала официальным тоном:

— Прошу прощения, Всадник Ветра. Меня проинструктировали на камерах вести себя так, как будто вы сын моей подруги, второклассник.

Я проглотил рвущийся из души наружу вопль: «Я что, похож на второклассника⁈» Второклассники бывают разные. В этой клоунской куртке, да еще если смотреть с камеры, очень может быть, что похож — при моем-то мелком росте.

— Ничего, — сказал я как можно суше, — я понимаю. А зовут вас?..

— Клавдия, — сказала она.

— И по отчеству?..

— Рашидовна.

На этом наш с ней диалог закончился: мы прибыли. Дверь лифта отворилась в очень жарко натопленный бело-зеленый коридор всего на три двери.

— Аркадий Андреевич в лаборатории, на ней цифра три, — сказала медсестра. — Куртку давайте, я заберу.

С облегчением я избавился от куртки и шапки, отметил про себя отчество Аркадия. Интересно, это настоящее или оперативный псевдоним? Мне вот казалось, что фамилия «Весёлов» — это точно выдумка «от противного», продиктованная характерным чувством юмора Аркадия, но сейчас я вдруг подумал, что с него бы сталось и настоящим именем воспользоваться.

Кроме цифры на двери ничего не было, ни таблички, не надписи. Я постучал.

— Входи, Кирилл! — голос был бы неслышен для нормального слуха, но я разобрал. И, разумеется, вошел.

За дверью оказалась неожиданно длинная, оклеенная кафелем комната с одним небольшим окном в дальнем торце, которая столь же неожиданно будто перенесла меня в прошлое. Причем в прошлое относительно недавнее, когда я ходил в школу и время от времени меня заносило в небольшую «лабораторную» позади кабинета физики. Она была такая же вытянутая, примерно так же оборудованная, — разного размера весы, грузики, вибростенд, спиртовки, еще что-то аналогичное — и тоже с длинной стойкой с раковиной в центре. Здесь не хватало только портретов знаменитых физиков этого мира на стенах!

Поскольку я ждал лабораторию медицинскую или, скажем, химическую, с кучей реторт, автоклавами и сложными приборами, то замер на пороге в удивлении. Еще более удивлен я был увидеть Аркадия, стоящего у одной из полок и задумчиво регулирующего что-то на весах. До сих пор я наблюдал его стоящим всего несколько секунду в самом начале нашего знакомства, после чего он все время сидел.

Надо полагать, сегодня он чувствует себя лучше. Это я удачно зашел.

— Рад видеть, что ты добрался так быстро, — Аркадий поставил несколько грузиков на стол, обернулся ко мне и отошел к стоящему у окна стулу с подлокотниками, в который аккуратно и опустился. — Прошу прощения, что выдернул в предпраздничный день. Но время дорого. Обстоятельства сложились так, что я не знаю, сможем ли мы встретиться еще. Поэтому я принял решение посвятить тебя в некоторые вопросы, которые планировал оставить на потом, и преподать тебе урок телекинеза. Из всего, что я знаю, это, как мне кажется, сложнее всего освоить самостоятельно.

Меня словно холодной водой окатили.

— Помирать, что ли, собрался? — спросил я.

— Есть такая вероятность, — кивнул Аркадий. — Видишь ли, мое здоровье стало объектом саботажа, — он осторожно коснулся груди, и только теперь я заметил, что под рубашкой у него бинты.

— По тебе не заметно, — сказал я чистую правду. — Ты даже ходишь!

— Вообще-то, я довольно много хожу, — он бледно улыбнулся. — С учетом обстоятельств. Видимо, я невольно создал у тебя излишне драматичную картину в прошлый раз, когда ты увидел меня в инвалидном кресле. Дело было после посещения спортзала, следовало дать мышцам отдохнуть.

— Не знал, что без сердца можно заниматься спортом!

— Нужно. Но, как в анекдоте про офицерскую вдову, медленно и печально.

Против воли я хихикнул — больше от того, что в этом мире бытовала та же шутка. Раньше я ее здесь не слышал. Ладно, был уговор мне его не смешить, но если уж сам взялся анекдоты травить, с меня взятки гладки.

— Я и чувствую себя сейчас хорошо, не думай, что ты разговариваешь с умирающим, — продолжал Аркадий с теми же сардоническими нотками в голосе. — Симптомы саботажа еще не проявились. Но, к счастью, мои лечащие врачи заметили изменения числа лейкоцитов и некоторых других показателей в анализе крови. И сумели установить, что произошло. Обычно я ежедневно принимаю иммуносупрессоры — не такие сильные, чтобы полностью подавить иммунитет, но достаточную дозу, дабы не происходило отторжения импланта. Судя по всему, дней пять назад некто подменил иммуносупрессоры иммуномодуляторами, которые иммунитет, наоборот, усиливают. Соответственно, началось еще даже не воспаление, а предпосылки к нему. Беспроигрышный ход, с их точки зрения! Если в организме такое происходит, новое устройство вставлять бессмысленно, внешнее сердце тоже не поможет — не справится с набирающим силу воспалением.

— Так, — я почувствовал, что меня начинает разбирать злость. — Насколько я тебя узнал, ты всегда следишь за словами. Судя по твоим формулировкам, решение все-таки есть. То есть ты себя обреченным не считаешь.

— Не считаю, разумеется. Пока человек жив, шансы всегда остаются. Мои шансы, в частности, связаны с новым экспериментальным устройством, над которым Леонида Георгиевна — я знаю, что вы знакомы — работала последние несколько лет. Она считает, что вероятность его успешного вживления весьма значительна. У меня нет причин не доверять ее профессионализму.

— А разве это не она — крот? — спросил я машинально.

— Интересная гипотеза, — Аркадий чуть улыбнулся. — Вижу, Леонида Георгиевна произвела на тебя впечатление. А я ей говорил, что ее… Скажем так, институционализированная прямота будет плохо тобой воспринята.

— Ну извини, — я развел руками. — То есть ей ты доверяешь? Не думаешь, что она может оказаться вторым кротом?

— Кротов и так было два. Мой секретарь и одна из медсестер, — Аркадий сделал жест, словно отодвигал что-то от себя. — Очень жаль, конечно, но лучше выявить проблему поздно, чем слишком поздно. Что касается доктора Романовой, то, разумеется, нет таких людей, которых нельзя было бы подкупить или запугать. Но она исключительно лояльна. Чтобы Леонида Георгиевна решила предать, необходимо угрожать одной ее сверхценности — чувству долга — с помощью другой сверхценности: благополучия ее пациентов. Поскольку на моем изношенном организме эти две сущности пересекаются, вероятность предательства крайне мала. А ее родители и семья ее брата находятся под охраной.

— Так, погоди, — я вычленил главное. — Если твой секретарь — крот, значит, его наниматели знают про меня? Про мою роль в атаке на АЭС и про то, что я беру у тебя уроки?

— Увы, — кивнул Аркадий. — К счастью, ему не были известны твои настоящие имя и фамилия. Хотя, полагаю, в связи с атакой на АЭС не так уж трудно сопоставить факты и понять, что ты — именно тот мальчик, сын доктора Урагановой, который стал волшебником осенью и для которого она записывала обращение на сайте Службы.

Вот теперь меня действительно словно окатили холодной водой. Услышать о том, что Аркадию грозит скорая смерть, само по себе было неприятно — и не только с общечеловеческих позиций! Никому не понравится узнать о тяжелой болезни знакомого, а бессердечный маг к тому же за короткое время вошел в число людей, чье благополучие мне не безразлично. Но известие о том, что моя мать может оказаться мишенью неведомых сил — из-за меня! — произвело на порядок более сильное впечатление.

— Насчет наружной охраны для Афины Урагановой я уже распорядился, — продолжал тем временем Аркадий. — Проинформировать ее об этом оставляю тебе. Возможно, лучше сказать после праздников. Не думаю, что наши противники попытаются нанести новый удар, пока не убедятся, что покушение на меня увенчалось успехом — а этого удовольствия я им доставлять не намерен. Разве что инсценировать смерть, но я пока не уверен, что это будет выгодно. Так что несколько дней у тебя точно есть.

— Да, — хмуро сказал я, — пожалуй, не стоит портить ей Новый год… Еще сильнее. А кто они — наши противники-то? Которые будут наносить удар?

— А, вот это самое интересное, — мрачная, предвкушающая улыбка на изможденном лице выглядела особенно страшно. — С одной стороны — некоторые политические силы в Ордене, которые копают под нынешнего Великого Магистра. Этих мы уже по большей части вычислили, осталось только создать условия, при которых они себя покажут. С другой — их, скажем так, зарубежные партнеры. Особенно меня интересует оросский след. Если бы позволяло здоровье, я бы давно взялся за него лично.

— Нападение на тебя как-то связано с нападением на АЭС?

— Не уверен. Возможно, ты знаешь, возможно, нет, но в Оросе при сильной централизованной власти нет монолитности — как и у нас, к слову. Политику проводят могущественные роды чиновников, их интересы иногда полярны, иногда пересекаются. Нападение на АЭС, безусловно, является проявлением той же тенденции к охлаждению отношений, которые мы наблюдаем последние пятьдесят лет, но вот что организаторы те же самые — такой вывод я сделать пока не готов.

Ага, подумал я, «пока не готов» — значит, не исключаешь. Ну, отрадно слышать, будем надеяться, что нам какая-то одна сила все эти развлечения устроила, а не несколько разных. Проще будет потом раздавать им асимметричные ответы.

Что плохо: если Аркадий сейчас все-таки загнется, у меня самого никак во всю эту внешнюю политику нет выхода. Не в той я позиции. Считай, он моя единственная ниточка, и от него же я всю инфу получаю. Нужно будет разыскивать другие. Можно будет попробовать зайти через того мужика, Командора… Может быть, у Теримова есть какие-нибудь подвязки среди старшего офицерского состава? Учителя, родня — у военных частенько бывают династии…

Ну да ладно. С этим разберемся позже при необходимости. Которой, надеюсь, не возникнет. Блин! Вышибание Аркадия создаст мне кучу неудобств — это даже помимо того, что он явно не успел мне рассказать все, что знал по магии!

Аркадий словно бы услышал мои мысли, потому что со вздохом произнес:

— Кир, ты, надеюсь, понимаешь, что ты — один из немногих ценных активов Ордена среди детей-волшебников? Мне не хочется говорить как человек, составляющий завещание, тем более, что это затея довольно бессмысленная — контролировать, что произойдет после смерти, нельзя никак, хотя люди не оставляют попыток. И все же я последние два дня только и делаю, что организовываю все так, чтобы тебе, в случае чего, и некоторым другим нашим агентам среди жертв Проклятья, продолжали оказывать максимальную возможную помощь. Даже вашего с матерью куратора, Корсакова, ограниченно проинформировали и подняли в ранге. Что касается наших магических упражнений, то, когда я тебе говорил, что в Ордене нет учебников по магии, я сказал не совсем правду. Такой учебник есть — но не древний, а новый. Моего авторства.

— Тогда почему ты мне его раньше не выдал? — возмутился я. — Время бы сэкономили!

— Из осторожности.

— Боишься, что я нечаянно разнесу гору?

— Если бы! Это был бы отличный результат. Катастрофический в краткосрочной перспективе — хотя, я надеюсь, ты ответственно подошел бы к выбору безлюдной горы — но весьма радующий в долгосрочной, — Аркадий вздохнул. — Нет, дело в другом. Видишь ли, этот учебник я начал составлять много лет назад. Ты уже наверное догадался, что ты не первый ребенок-волшебник, который привлек внимание Службы, согласился сотрудничать и с которым я начал заниматься. К сожалению, с предыдущими попытками серьезных результатов достичь не удалось. Три случая отсутствия мотивации — дети просто решили отказаться от дальнейшего сотрудничества и перестали выходить на связь, хотя на тот момент были живы. Кстати, самая частая причина убыли агентов Службы среди детей-волшебников. Один достоверно погиб в схватке с метакосмическим хищником. И два случая, когда дети-волшебники столь же достоверно исчезали, получив на руки мой учебник.

— Так, здесь поподробнее, — я нахмурился. — Ты им дал учебник, а они растворились в воздухе?

— Естественно, нет. Если бы такое случилось хоть однажды, я бы не стал повторять эксперимент. Ни при каких обстоятельствах. И тебе не сказал бы про этот учебник ни слова.

Я кивнул, признавая, что спросил слишком быстро.

Аркадий, между тем, продолжал суховатым академическим тоном.

— В первом случае мальчик сказал, что отправляется на охоту, и не вернулся. В Убежище остались его вещи, в том числе имеющие сентиментальную ценность. Подготовленная нами распечатка лежала в коробке, закрытой на кодовый замок, с гербом Службы, ее нашли и передали нам. Вторая ученица пропала по-другому: отправилась гулять в сад, захватив с собой учебник и оставив предмет-компаньон в помещении Убежища. Спустя полчаса этот предмет-компаньон растворился в воздухе на глазах ее подруг. Что удивительно, учебник в саду потом найти не удалось, хотя такая же коробка сохранилась в вещах девочки. Видимо, она нарушила какой-то гиас, работая над заданиями по магии, и заодно нечаянно уничтожила распечатку — огневикам это легко. Поскольку я не знаю, какую главу она читала, не могу предпринять никаких мер. После этого случая я учебник никому не предлагал. Впрочем, и учеников у меня больше не было.

— М-да, — сказал я. — Отличные перспективы открываются.

— Учебник сможешь взять у Командора, если сочтешь это оправданным, — плавно пожал плечами Аркадий. — Его контакты будут в новом коммуникаторе, который… — он приподнял руку с часами, скосил на нее глаза, — ну вот буквально минут через сорок уже должны подготовить. Но имей мое предостережение в виду. Пока же… есть еще один важный вопрос, который нам обязательно нужно обсудить — это касается твоего доклада о хищнике, запертом внутри скалы. Но сначала все же займемся телекинезом. С ним сложнее, монстра можно обсудить и позже, когда ты выдохнешься.

Ого, он прямо уверен, что я выдохнусь? Неужели такая сложная штука?

— Погоди минуту, — сказал я. — У меня тоже кое-что есть, пока мы на теме детей-волшебников. Я знаю одну волшебницу, которая, подозреваю, пошла тем же путем, что и я. То есть придумала какое-то новое заклятье. И, возможно, даже вскрыла механизм гиасов.

— Одна из твоих замечательных Лошадок? — приподнял Аркадий брови. — Неужели Ксантиппа?

Я отметил про себя, что старший аналитик уже и девчонок, оказывается, разобрал до деталей биографии.

— Нет, не она. Вообще не из них. Она, кажется, старается не засветиться перед Службой. Взяла с меня обещание, что я никому о ней не скажу, но я абсолютно уверен — знай она о тебе, она бы сделала исключения. А рассказать ей я не могу — ясно же, что ты самый охраняемый секрет Ордена после ядерного оружия!

— Я даже не в первой десятке, — чуть улыбнулся Аркадий.

— Да? И ты точно знаешь, что в первой десятке?

Он этак повел глазами, мол, комментариев не будет. Я махнул рукой.

— Ладно, неважно. Короче, я сейчас собираюсь взять всю ответственность на себя и нарушить слово, раз уж обстоятельства так хреново сложились.

И я, стараясь говорить как можно короче и по существу, рассказал ему о Марине — Песне Моря. И о том, как она обходит гиасы Проклятья, продолжая жить с родителями, и о том, каких она успехов достигла в работе с магией… В частности, припомнил снежный фонтан, который она создала на платформе, чтобы подать сигнал поезду.

— Мне упорно кажется, что этого нельзя сделать одними только водными заклятьями, нужно еще и воздух хотя бы немного контролировать, — закончил я. — Все вертел это в голове, и никак. Ты бы, конечно, увидел просто глазами.

— Хм. Я и правда не могу припомнить стандартных водных заклятий, которые комбинацией дали бы такой эффект. Да и с родителями ее очень интересная ситуация. Безусловно, встретиться с ней стоило бы хотя бы ради этого… — Аркадий нахмурился, раздумывая о чем-то. — Проблема в том, что… А впрочем…

Он снова помолчал, потом сказал.

— Вот что. Время операции пока не назначено — думаю, дня два у тебя есть. И, кстати говоря, в любом случае вероятность моей смерти в тот же день не очень велика. Если новый имплант не оправдает ожиданий, мне просто придется переселиться в стерильный бокс. Это, конечно, поставит крест на уроках магии, но какое-то время я буду еще функционален.

Меня передернуло. У него и без того жизнь такая, что я бы свихнулся меньше чем за месяц, а тут еще стерильный бокс! И «какое-то время функционален» — это, надо думать, пока из-за подавленного в ноль иммунитета его раковые опухоли не дожрут? Офигеть перспективка.

— Говоришь, эта девочка обитает рядом с Каликией? — продолжал Аркадий, игнорируя мое выражение лица.

— Не знаю, где она точно обитает, но она наверняка вернулась домой на праздники, — собравшись, я ответил спокойно. — В школе-то каникулы. Я, правда, не знаю ее фамилии и адреса, но уверен, что можно узнать.

— Проще простого, — кивнул Аркадий. — Мое внимание она не привлекала, но у Службы есть реестр всех детей-волшебников. Проверить, кто два года назад был инициирован из учеников Академии имени Рыцаря Варды в Каликии — дело пары минут. Я распоряжусь.

— Я готов сходить к ней домой. Но дальше… — я призадумался, потащится ли Марина на новогодние праздники в Лиманион из-за моих сумбурных и нечетких (гиасы, блин!) объяснений.

— А дальше все очень просто. Нам, можно сказать, повезло. Днем раньше я еле уговорил одного из своих коллег вернуться отдыхать с семьей, потому что здесь он, в силу своей специализации, уже свое дело сделал. Ты его знаешь. Это Командор, с которым у вас одинаковые рефлексы.

Я кивнул, проигнорировав подколку.

— Командор не является сотрудником Службы поддержки детей-волшебников, как ты, без сомнения, понял. Он курирует мою, скажем так, программу со стороны Службы внутренней безопасности Ордена. И обычно именно он принимает решения по поводу того, кого из детей-волшебников безопасно мне представить. У него отличное чутье на кадры, хорошо умеет отсеивать тех, кто не подходит для сотрудничества.

— А со мной он не беседовал, — припомнил я.

— Нам с ним хватило видео из операционного зала АЭС-58, — улыбнулся Аркадий. — Командор был… Под впечатлением.

Ну, допустим.

— Его собственный офис находится в Каликии, — продолжал тем временем бессердечный маг, — поскольку именно в районе Симасских гор наибольшая концентрация детей-волшебников в нашем регионе. Просто приведи Марину к нему домой. В нынешних обстоятельствах он не будет возражать. Командор побеседует с ней и примет решение. В случае, если оно будет положительным, я, скорее всего, смогу с ней встретиться — лично или по видеосвязи.

— Ясно, — я нахмурился. — Но это не раньше, чем завтра. Даже если я вылечу прямо сейчас, в Каликии буду глубокой ночью — девчонок же нельзя с собой брать, — и не только из-за секретности, но и потому, что совершенно ясно, как они отреагируют на Марину! Я помню, как они возмутились, когда я ей «подарил» новое платье! Пусть даже это был не подарок, а просто помощь в поиске хорошего портного. — А без них я летаю небыстро.

— Нет, это вполне ждет до завтра, я же сказал. Сейчас у нас с тобой еще остались два важных вопроса. Так что давай все-таки приступим к телекинезу, потому что, как я уже сказал, дело это крайне непростое.

Я выдохнул, затолкал поглубже клубок противоречивых эмоций, включая жаркий гнев, холодную ярость и простое человеческое желание немедленно побежать хоть куда-то и сделать хоть что-то — и приступил.

Дело оказалось реально настолько трудным, насколько Аркадий меня запугивал: он отнюдь не преуменьшал мой интеллект! Для начала мой сенсей сразу же напрочь сломал мне мозг, объяснив, что я на самом деле пользуюсь телекинезом постоянно — и не только тогда, когда летаю. Воздушные контейнеры, которые я так полюбил юзать к месту и не к месту, оказывается, тоже применяют телекинез!

— Они частично компенсируют вес предмета, а потом воздушные потоки позволяют куда легче сдвинуть его с места, — пояснил Аркадий. — Это менее требовательно к вычислительным мощностям, чем чистый телекинез.

— К каким вычислительным мощностям?

Аркадий аккуратно коснулся пальцем собственного виска.

— Вот к этим. Телекинез — это прежде всего математика. Даже, я бы сказал, стереометрия. И немного векторная физика.

О-хо-хо.

Короче, как я понял, телекинез состоит из двух компонентов: во-первых, компенсация гравитации — фактически, антиграв — а во-вторых, собственно пространственное перемещение предмета. И если вы думаете, что для второго нужно просто «пожелать», чтобы предмет полетел куда нужно, или «представить», как он куда-то летит — то ничего подобного. Как просто и приятно было бы пользоваться магией в таком случае!

— Для компенсации гравитации ты напитываешь предмет магической энергией вот по такой схеме, — сообщил Аркадий, рисуя на листке блокнота невероятно завихренные потоки. Уже одно это было на порядок сложнее, чем создавать воздушные щупы! — А дальше — нарушаешь равновесие. Подаешь с одного бока энергии поменьше, с другого — побольше. Предмет у тебя тут же начинает валиться по параболической или гиперболической траектории, в зависимости от того, сколько ты энергии подал… — поглядев на мое лицо, он заметил: — Так, орбитальную динамику мы точно обсуждать сегодня не будем. Лучше попробуй разные варианты, и сам интуитивно поймешь. Для успешного телекинеза нужно постоянно держать баланс, подхватывать предмет с одной стороны и подталкивать с другой. Это непросто, да. Но раз ты уже научился делать магические щупы, принцип тебе в целом понятен.

Он указал рукой на выложенные им на стол грузики.

— Я приготовил для тебя несколько объектов с известным весом. Твоя задача на сегодня — понять, сколько энергии требуется для перемещения каждого. Поскольку магия сильно рассеивается с расстоянием, подавать ее в далеко расположенные объекты не получится. Или получится, если эти объекты будут невелики, но сил уйдет масса. Я понятия не имею, какой радиус будет тебе доступен. Мой нынешний ограничивается размерами этой комнаты. Для начала попробуй взять грузик в руку и просто приподнять его над ладонью.

Я попробовал — и у меня получилось с первого раза! Но ощущения были, как будто в руках у меня не граммовая гирька, а минимум килограмм картошки (для моей магии гирька ощущалась бугристой и какой-то валкой, словно норовила рассыпаться — похоже, так воспринималась сложная магическая турбулентность).

— Блин, реально тяжело!..

— Я предупреждал.

— А как же Проклятье?.. В смысле, почему на полет вообще сил не расходуется? И на воздушные контейнеры тоже очень мало?

— Потому что не ты формируешь путь, по которому энергия подается в объект — например, в твое тело — а предмет-компаньон. И вычисления тоже проводишь не ты… Точнее, они проходят в твоей голове, насколько я понимаю этот механизм, но управляет ими программа Проклятья. Своего рода клиент-серверная архитектура.

— Но почему Проклятье не предусмотрело какой-то другой способ перемещения? Менее энергозатратный? Какие-нибудь… — я пораскинул мозгами, — крылья из тех же воздушных потоков?

— … И реактивная струя из задницы для огневиков, — пробормотал Аркадий.

Я прыснул от смеха, снова больше от неожиданности, и гирька тут же упала мне обратно на ладонь.

— Во-первых, это не такой затратный способ полета, как кажется. Когда ты кастуешь телекинез на другой предмет, энергия рассеивается в пространстве. Когда ты обращаешь его на самого себя — она частью возвращается к тебе же и снова поступает в кровь, — пояснил бессердечный маг. — Во-вторых, у Проклятья нет недостатка в энергии. Как мы теперь твердо знаем благодаря тебе, оно качает ее непосредственно из Междумирья. После чего раздает своим жертвам через предметы-компаньоны. Его архитекторам было важнее не экономить энергию, а сделать так, чтобы дети-волшебники как можно меньше могли сделать сами, и при этом обладали достаточно универсальным инструментарием.

— Что значит, знаете благодаря мне?

— А это как раз второй вопрос, который я хотел с тобой обсудить. Но сначала давай разберемся с остальными гирьками и с их движением. А то опять заболтаешь меня.

— Это я тебя забалтываю, значит… Ну ладно.

К концу часа мне удалось добиться, чтобы гирьки стабильно летали по прямой и не врезались в стену. При этом кренились они в любую сторону совершенно произвольно и даже переворачивались вверх ногами. Я начал подозревать, что трюк со стаканом воды, который Аркадий продемонстрировал мне в день нашего знакомства, либо был инсценирован с помощью незаметной лески, либо требовал прямо-таки виртуозного владения телекинезом, до которого сотни, а то и тысячи часов тренировок.

— Ну, хоть что-то, — кисло сказал я, когда мне удалось пронести гирьку весом десять граммов от одного конца комнаты в другой.

— Зря уничижаешься, — улыбнулся Аркадий. — Для первого занятия более чем удовлетворительный результат. Примерно как я от тебя и ожидал, даже несколько лучше. Ты очень быстро учишься. Для меня первая тренировка кончилась тем, что я нечаянно засветил камешек себе в глаз. Если бы не регенерация ребенка-волшебника, быть мне не только бессердечным, но и одноглазым.

— То есть ты до этого тоже в бытность ребенком-волшебником допер?

Аркадий кивнул.

— Одновременно с воздушными жгутами. Стал пробовать закачивать энергию в предметы разными интересными способами. Чаще нарывался на жесткий блок от Проклятья — даже не гиас, а просто невозможность послать энергию по определенным траекториям. Что дало мне основание подозревать в этом ключи к магии других стихий. Некоторые варианты накачки энергией срабатывали, но при этом ничего значимого не делали — в лучшем случае, слегка нагревали материал. А некоторые — сам видишь.

М-да. А я бы, интересно, догадался бы до такого, если бы у меня было время?.. Теперь уже не узнаешь. Я, считай, сразу после открытия эхолокации сразился с террористами, потом меня познакомили с Аркадием — и все, после этого я в основном отрабатывал готовенькое, а не экспериментировал. Нужно будет все же и самому попробовать, вдруг чего интересное нарою?

«Угу, вот он помрет, и другого варианта у тебя все равно не будет — разве что с риском для жизни читать этот самовоспламеняющийся учебник», — пришла несвоевременная мысль, но я ее подавил.

— Тогда давай на этом закончим. Грузики возьми с собой. У меня еще есть, а тебе пригодится отрабатывать.

Я кивнул, сгребая маленькие гирьки в карман плаща.

— Ну и последнее на сегодня: истинная природа Проклятья, — Аркадий сложил кончики пальцев на уровне груди. — У тебя за спиной на третьей полке сверху лежит ноутбук, будь любезен, сними его и открой. Там в браузере должна быть нужная вкладка… Только она будет долго подгружаться.

Заинтригованный, я сделал, как он просил. Ноутбук оказался совсем маленький, с тетрадку размером, незнакомой мне модели — и очень легкий. Для меня он буквально ничего не весил.

Вкладка в браузере — с каким-то видео — действительно еще не подгрузилась, и Аркадий продолжил говорить:

— Спасибо тебе за отчет о найденном Огнеящере, это было очень познавательно. Главным образом из-за того, что случилось с твоей глефой.

— Когда она вслед за драконьим фаршем провалилась в Междумирье?

— Именно. Это подтвердило то, что мы давно подозревали: Проклятье не только имеет распределенную архитектуру — в смысле, не локализовано в одной конкретной точке — но и его физические якоря, или узлы, если пользоваться более компьютерной терминологией, расположены за пределами этого мира. Иначе связь между тобой и глефой действительно оказалась бы разорвана.

— И что тогда случилось бы?

— А здесь мы вступаем в область чистых домыслов. У меня лично три варианта. Первый — ты исчез бы. Второй — снова стал бы обычным человеком. Третий — ты лишился бы предмета-компаньона, не смог бы пользоваться заключенными в нем заклятьями, но при этом остался бы ребенком-волшебником со всеми вытекающими.

— Пришлось бы топать везде пешком?

— Именно. И если бы Проклятье выбросило бы тебя на Тварь, драться с ней голыми руками.

— Да нет, я бы пулемет с собой везде таскал, всю жизнь мечтал, — хмыкнул я.

А сам внутренне содрогнулся: последняя перспектива звучала особенно мерзко. Я даже рефлекторно покосился на Всадника Ветра, который как ни в чем не бывало стоял возле закрытой двери в кабинет.

— В общем, это зависит от того, какая именно программа заложена в Проклятье, — закончил Аркадий. — А способ узнать это только один — слетать и посмотреть.

— Как слетать? В Междумирье?

— Ну да. Пока все упирается в то, что у нас нет рабочего мага. Я физически не могу участвовать в подобной экспедиции. Возможно, если новый имплант окажется лучше нынешнего, что-то можно будет придумать, но пока это выглядит бесполезным самоубийством. Возможно, такую экспедицию сможешь возглавить ты, если выучишь все, что знаю я. Но остается вопрос, позволит ли Проклятье своему пленнику действовать против него. Как ты сказал прошлый раз? Все равно что поднять себя из болота за волосы.

Я почувствовал, что сердце у меня забилось быстрее.

— А если уничтожить якоря проклятья бомбами?

— Это вариант, — покладисто кивнул Аркадий. — Но неудачный эксперимент может повлечь за собой грандиозные жертвы. Не только среди детей-волшебников, но и для мира в целом. Я понятия не имею, что будет, если взорвать на Кромке хотя бы простейший кумулятивный снаряд. Так что мне бы хотелось для начала попробовать что-нибудь менее инвазивное. Но это дело будущего. Не знаю, насколько далекого. Просто имей в виду, что у Ордена есть относительно безопасный способ прорваться за Кромку, так что можешь не подстерегать каких-нибудь Тварей в надежде проскользнуть за ними в Прорыв… Так, подгрузилось?

Я кивнул: в браузере наконец-то заработало видео.

— Очень жесткий протокол безопасности, — пожаловался Аркадий, — пришлось пожертвовать и качеством, и одновременностью… Это настоящая трансляция, не съемка, но она отстает по времени минут на пять.

На экране появился… Загон. Загон, полный довольно симпатичных зверушек. Совершенно при этом мне незнакомых! Выглядели они довольно причудливо: как будто собранные из трех шариков, с одной стороны торчит что-то вроде воротника из перьев, с другой — длинный хвост вроде петушиного. Существа толкались мордами (плоскими и с ракурса съемки почти не видными) возле корыта с едой, куда служитель в защитной комбинезоне и маске как раз накладывал куски мяса. Вот один из зверей, оказавшийся сзади прочих, распушил воротник… Поднялся в воздух, аккуратно перелетел и опустился прямо на миску сверху!

Раздраженный визг его сокамерников стал ему ответом: нарушителя в три пары лап стащили с корыта и пинками загнали в дальний угол.

— Что это? — спросил я.

Если с самого начала я еще мог сомневаться, не обычные ли передо мной животные, просто очень экзотические, то теперь сомнений не было: это хищники Междумирья. Никакие другие крупные существа не могут парить в воздухе без намека на крылья.

— Это нимфа-форма Светорогов, — сказал Аркадий.

Я припомнил: тварь вроде носорога, агрессивная, плотоядная, не так чтобы редкая… И довольно легко побеждаемая не только детьми-волшебниками, но даже и обычными людьми, вооруженными крупнокалиберными ружьями. К сожалению, Твари эти были стадными (хоть и не ульевыми!), поэтому в одиночку не появлялись. Назвали их из-за красивого, очень длинного переливающегося рога. После гибели Светорога его рог растворялся в воздухе, так что аксессуары из них в моду так и не вошли.

— У них есть нимфы?

— Да. Светороги яйцекладущие, развитие с полным превращением, это — детская форма. Как видишь, почти безобидная. Не совсем, конечно, без электрического хлыста к ним в загон лучше не входить. Но вполне подходящая для содержания в неволе. Даже поддаются дрессировке.

Я вспомнил, как хотел притаранить запертого в пещере дракона Ордену живьем, и до меня дошло.

— Они умеют делать Прорывы?

— Более того, они умеют их делать по команде, — сказал Аркадий с улыбкой. — И объединять, чтобы в один Прорыв могло пройти сразу несколько особей. Так что… В принципе, у нас есть все необходимое, чтобы попытаться хотя бы исследовать Проклятье. Вот только отправлять туда военных, лишенных магии, может оказаться так же убийственно, как и обычного волшебника, вооруженного лишь инструментами Проклятья. В идеале было бы собрать смешанный отряд. Но пока подходящего магического исполнителя у нас нет.

— Я им стану, — пообещал я.

— Станешь, — кивнул Аркадий. — Если не убьешься в процессе. Поэтому — будь осторожен. Особенно если я не смогу больше тебе помогать.

Тут он поморщился, вздохнул:

— Блин, вот старался же не сбиваться на прощальные реплики!

— Я ничего не слышал, — хмуро сказал я. — Ухо заложило.

— Отлично. Значит, завтра жду от вас с Командором информации по поводу Песни Моря.

— Можно попробовать все-таки сегодня… — проговорил я с сомнением, взглянув на окно, где за прозрачным в одну сторону стеклом уже давно и прочно стемнело. Впрочем, зимой даже в Лиманионе темнеет задолго до наступления ночи.

— Нет, сегодня ты должен своим девочкам прогулку по Лиманиону, — с улыбкой возразил Аркадий. — Раз уж они тебя сюда привезли.

— Есть что посоветовать? — в тон ему спросил я.

— С девочками? Увы, тут все сам. У меня опыта в этой сфере примерно ноль.

— С прогулкой! — я снова чуть было на него не рявкнул. — Достопримечательности какие-то?

— Исторический центр в любом направлении. Разве что… Когда я был мальчиком-волшебником, то часто прилетал сюда как турист и очень любил вид на город — но не с Волчьей скалы, которая есть во всех путеводителях, а с Рыбацкого мыса. Окрестности там так себе, ну или были так себе тринадцать лет назад, но именно вид — хорош.

— А ты разве не из столицы? — спросил я. Почему-то у меня возникло впечатление, что Аркадий родом из Лиманиона.

— Нет, я родился в вечной мерзлоте за полярным кругом. В гарнизонном городке на хребте Ляляу.

— И принес тебя не аист, а особо зажировавший песец, — кивнул я. — Заметно.

Аркадий хмыкнул.

— Тебя разве не предупреждали, что меня нельзя смешить?

— Это я еще даже не начинал. Вот вставят тебе новый имплант, тогда попробую.

— Жду с нетерпением.