Всадник Ветра

Глава 18

Четыре Защитники Улья уже почти полностью выкопались и беспокойно поводили жвалами, шевелили усиками. Искали Улей, который должны защищать. А Улья-то и не было: мы об этом позаботились. Сейчас поймут это и впадут в боевую ярость, после чего пойдут в атаку на все, что движется. А все, что не движется, то расшевелят и тоже нападут. Потом, конечно, свалятся от голода — в отличие от обычных Кровожадов, они не питаются сами, их должны кормить рабочие. Но это когда еще будет! Через сутки-двое. Запас энергии у них колоссальный, плюс они подпитываются растворенной в воздухе магией.

Хуже всего, решил я, что эти сволочи бронированные — да еще мощной толстой броней, почти такой же, какой облечен был недоброй памяти Крылатый Червь. Ладно, с тем я сам не сражался, но видео с боем девчонок анализировал чуть ли не с лупой (блин, как же мне теперь кринжово за то, как я его «разобрал», с позволения сказать!). И кислотой они тоже плюются, именно как Червяк. В результате получается ну очень неприятный и неудобный противник.

Нет, безусловно, авиация или артиллерия Ордена с ними разобрались бы. Одна хорошая Искровая ракета — и нет муравьишек.

Но и вокзала тоже нет, вот в чем беда-то!

— Что это за хрень⁈ — тем временем воскликнула Ксения.

Ксантиппа начала вполголоса посвящать ее в особенности Защитников Улья — так я и знал, что она помнит все подробности — я же сказал своему отряду: «Ждите! Сейчас буду!» и метнулся к оцеплению из сетки. Мы до этого разговаривали с капитаном Трениной, но сейчас я ее сходу не нашел, зато увидел мужика (ну, судя по росту и развороту плеч) с нашивкой тагмарха — то есть командира отряда. Пофиг, начальник он Трениной или подчиненный (может быть и так, и так, я не помнил, какого размера тагмы в ОВГ и какой чин ими командует, то ли кентарх — аналог лейтенанта — то ли капитан, то ли вообще командор четвертого ранга). Главное, должен хоть какую-то ответственность нести.

— Меня зовут Всадник Ветра, я тут с самого начала, — быстро представился я.

Тагмарх кивнул.

— Знаю. Ваш отряд не может…

— Мы собираемся их отвлечь, — я заговорил одновременно с тагмархом, и он немедленно умолк. — У вас ведь нет тяжелого вооружения, которое их возьмет?

— На атомовозе есть, — сказал тагмарх, очевидно, имея в виду атомный поезд, — но мы не будем долбить по вокзальной площади псевдобаллистическими ракетами. Слишком близко, и боевые части избыточно мощны для задачи! Взамен уже вызвали вертолеты. Сможете дать нам три минуты и сразу же отступить?

— Сделаем, — кивнул я. — Знаете у них уязвимые места?

— Только очевидные, — мотнул головой тагмарх. — Сочленения конечностей, крепление к туловищу, ощущала — усики на голове. В заднюю и переднюю проекцию бить бесполезно, там особо толстая броня. В спину — шансы есть, особенно там, где сегменты тела смыкаются.

— Ясно.

Я обернулся, чтобы лететь обратно к девчонкам и отдать команду — и обнаружил рядом с собой Рину!

— Что передать остальным? — спросила она меня. — Разобьемся на части? Одна группа их дразнит, другая бьет в спину? Чтобы держать в тонусе?

— Точно, — кивнул я. — Главное, не выпустить с площади и не пустить к вокзалу. Давай, ты, Саня и…

— И Лёвка, — предложила Агриппина. — У Ксюши и Ланы самые мощные атаки после тебя. Если вы втроем будете долбить в одно место, может, даже их броню пробьете.

— Хорошая идея, — я кивнул.

Хотя мне всегда казалось, что у Лёвки на самом деле атаки более мощные, но это потому, что она бьет концентрированно, в одну точку. А Лана — по площадям. Сложно сказать, что сейчас пригодится больше.

Рина метнулась к девчонкам, еще секунда — и наш отряд распределился в воздухе именно так, как она предложила: Лана и Ксения меня поджидали. Я занял место между ними, еще раз обрисовал ситуацию — муравьи сейчас будут беситься, главное, не пустить их в здание вокзала (а если все-таки они туда залезут, то ни в коем случае не пустить к убежищам).

— Понятно, — сказала Лана и солнечно мне улыбнулась. — Наконец-то мы будем сражаться бок-о-бок!

— Ага, — с энтузиазмом подтвердила Ксения, — а то все какая-то беготня бестолковая! Во, первый пошел!

С этими словами она кинулась на одного из гигантских муравьев, уже в полете проводя удар ногой. Дальнобойная атака не оказала на броню особого действия — как я и подозревал. Но муравей все-таки начал разворачиваться к ней…

— Блин, Ксюша! Это Рина с девчонками дразнит, а не наоборот! — крикнул я.

К счастью, Агриппина уже сработала, скастовав на того же самого муравья серповидный удар прямо по усам — и теперь уже он развернулся к ней. Ф-фух, можем продолжать атаковать сзади!

…Отвлекать муравьев оказалось тяжелее даже, чем я думал. Их было четверо, нас — два отряда по три человека. В результате хотя бы один муравей то и дело оставался неохваченным. А если нам удавалось саггрить сразу двоих, это реально было опасно — как я уже сказал, черти плевались кислотой, и, уворачиваясь от одного, легко было подставиться под другого. Край Рининой роскошной юбки от этой кислоты зашипел и обуглился. Почти сразу восстановился — все-таки не Черноцветы — но вырезанные из фольги снежинки пропали, как не было. М-да, интересная кислота, что даже фольгу берет…

А еще муравьев было трудно отвлекать, потому что мы едва могли нанести им прямой вред. Совет тагмарха насчет сочленнеий тел был хорош — но попробуй по ним попади! Задняя часть муравьев за счет своей выпуклости и толщины казалась особенно соблазнительной мишенью, вот только все атаки с нее буквально соскальзывали! Ну-ка, а если…

— Лана, Ксюша, вот этого жука понадежнее отвлеките, чтобы он хоть чуть-чуть замер… Спасибо!

Я обрушился на зловредное насекомое сверху, готовый провернуть тот фокус, который так помог мне с Черноцветом — усиление «циркулярной пилы» Всадника Ветра за счет «воздушных контейнеров». И — не смог ударить ровно! Слишком направленная сила удара просто скатывалась с боковины панциря. Ну ни хрена себе, из этого материала бы броню делать — а мы с кевларом возимся по старинке!

— Кир! — Ксантиппа дернула меня за рукав.

— А? Что?

— Ты усиливаешь удар своей глефы магическими зарядами в виде транспортных заклятий?

— Да!

— Попроси Ксюшу по ударить по этим твоим шарикам! У Подковы Смерча атака более широким фронтом, чем у Всадника Ветра, может прокатить!

Ха, а в самом деле, почему мне не пришло в голову такое попробовать? Молодец, Саня, в пылу боя разглядела и сообразила!

Ксюха, к счастью, поняла наши объяснения с полуслова — и еще более к счастью, пока мы совещались, остальные девчонки втроем как-то умудрились не упустить сгрудившихся муравьев. Ну что ж, вперед — к-к-комбо, как говорили в одной старой игрушке!

И почему, блин, я тренировал девчонок со спецназовцами и в совместном полете, но не подумал об этом раньше? Мне определенно есть куда расти как командиру!

Я думал, синхронизироваться будет сложно — но пресловутое объединение в «пати» не подкачало! Я обнаружил, что буквально чувствую, когда Ксюша начала кастовать свое заклятье — и мне даже не надо было видеть активирующий взмах ноги (тем более, он приходился на завершающий этап каста). Так что мне ничего не стоило выпустить воздушные контейнеры и расположить их прямо на траектории ее удара. Помогло и то, что удар реально был более широким — полоса сердито гудящего ветра, а не узкое лезвие[2] что давало значительно больший допуск.

И-и-эх!

Задний панцирь треснул! Реально треснул! Багровый разлом пришелся немного сбоку, не по самой выпуклой части, и тут же начал слабо светиться — как тогда, с разломанным коконом. Правильно, тварюшка ведь накачана чистой магией по самое не балуйся! Щас мы ее…

— Просим волшебников освободить линию огня!

Голос грохотал сверху. Запрокинув голову, я увидел тяжелый вертолет… Нет, два вертолета, зависшие над площадью. Хищные дула крупнокалиберной пулеметной установки уставились, как будто, прямо на меня. На нас.

Я чуть было не рванулся заслонить Ксюху собой, но одернул себя. Это Орден. Здесь никто не будет расстреливать детей-волшебников. И, кстати, толку от моего заслона бы не было: пули из такой игрушки прошьют мое тело насквозь, даже не заметив, и превосходно убьют любого, кто попробует спрятаться за этим живым щитом.

О, а у второй вертушки, походу, огнемет! По крайней мере, дуло очень характерное.

— Девчонки, отходим!

Мне даже кричать не пришлось, они меня отлично услышали. Да и сами уже бросили доставать муравьев, но без моей команды не улетали: соблюдали субординацию. Нет, ну все-таки, какие они у меня молодцы!

Едва мы оказались за границами зоны поражения, как площадь под нами превратилась в огненный, пронизанный очередями ад. Удачи, муравьишки.

Иркорану, конечно, подарочек под Новый год: перекапывать тут нафиг все, жестко дезинфицировать здание вокзала, устраивать карантин с обысками на выезде из города… Но это уже не наша забота. Мы свое дело сделали.

И сделали его как минимум неплохо!

Впрочем, сил вопить и орать от радости у нас не было.

— Давайте побыстрее домой! — жалобно попросила Лана.

Остальные девчонки были с ней совершенно солидарны.

— Давайте, — сказал я. — Только с тагмархом поговорю — и сразу погоним.

Разговор с тагмархом много времени не занял: он сердечно поблагодарил нас, потряс руку, внезапно сделал комплимент девчоночьим нарядам — ха, а я думал, им тут не до этого!

Потом добавил ожидаемое:

— У нас еще очень много здесь работы, но без вас ее было бы гораздо больше. Спасибо, Всадник Ветра! Вы большие молодцы. А главное, молодцы, что ушли вовремя, когда вас попросили. Если бы атаку пришлось задержать, кто знает, что дальше было бы.

— Ну не дураки же мы, — сказал я, и, вспомнив слова Теримова, добавил: — Знаем возможности современного вооружения и наши собственные ограничения, как волшебников.

— Все бы так, — вздохнул тагмарх. Мне почудилось, что на опыте вздохнул.

Похоже, все-таки я был прав: дисциплина, боевое слаживание и полетный ордер куда важнее, чем умение сочетать чисто магические удары! Хотя здесь мы тоже еще потренируемся.

Вот прилетим домой — и сразу же начнем. Только выспимся.

Интерлюдия: об инициации Ксении Граниной, Подковы Смерча из Ураганного Отряда

Тот день с утра был противным и тупым. И все вокруг были противные и тупые. В школе поставили тройку, потому что Ксюша плохо ответила у доски. А как было ответить хорошо, если вопрос тупой? Ну кому интересно знать про то, когда были созданы Искровые башни — и кем? Вот если бы про Рыцаря Варду спросили, вот тут Ксюха бы знала, что ответить! Но ей сказали, что основателей Ордена и всех, кто с ним связаны, проходят на истории, а по истории они дальше каменного века пока не продвинулись. На обществознании же будь добра отвечать то, что спрашивает учитель. Ту-упо. Где искровые башни — и где естествознание⁈

Короче, Ксюха заспорила с учителем, тот хмыкнул и написал в дневник вызов родителей в школу. На перемене Ксюша попыталась этот вызов аккуратно срезать бритвочкой, которой чинила карандаши. Это, конечно, мало поможет — он ведь и в электронный дневник запишет! Но мамаша про электронный дневник может забыть. А в бумажный обязательно сунет голову Димка, и обязательно завопит «А у Ксюхи опять красным написано!»

Читать, млин, не умеет, а туда же!

Ничего у нее с бритвочкой не получилось. Но это увидели две девчонки из их класса, самые противные, и подняли ее на смех — мол, такая тупая, что про электронный дневник забыла. Ксюша на них наорала и бросилась с кулаками. Мальчишки ее оттащили, классуха отчитала. Посмотрела на вызов в школу — и приписала еще один от себя.

Ну все, писец. Классуха сидит в классном чате, а его мамаша не пропускает.

Короче, Ксения возвращалась домой в очень противном, тусклом настроении. И день был противный и тусклый. Конец осени, уже вроде и снег должен выпасть, все деревья стоят голые — а оттепель, и снега все нет, только холодный ветер задувает, так, что краснеют пальцы и кончик носа. И даже единственный свет в окошке — новая серия «Великолепного жеребенка Моро» — выйдет завтра, а не сегодня. Сегодня совершенно ничего хорошего она от жизни не ждала!

Дома ожидания подтвердились. В прихожей стоял Димкин горшок со всем содержимым и мамаша с ходу начала орать из кухни, чтобы Ксюша его вылила и помыла, «да как следует, а не как в прошлый раз!» Димка в это время выл и требовал, чтобы мама положила в его кашу больше варенья. Ксюша разозлилась настолько, что крикнула во весь голос, на что обычно не осмеливалась:

— Сама занимайся своим горшком! Твой ребенок, а не мой! И вообще, почему он в четыре года на унитаз не ходит⁈ Дефективный, что ли⁈

— Сама, блин, дефективная! — мамаша вышла в коридор, злая-презлая, с потекшим макияжем. — Ну-ка, быстро, а не то я тебе на голову его надену!

Ксюша знала: наденет. Было уже такое. Поэтому сердито скинула куртку, схватила горшок и пошла в туалет им заниматься. Мать в догонку еще орала, что Ксюша должна заодно и унитаз вымыть, потому что «Бесполезная же дура! Мать с отцом деньги зарабатывает, а ты даже в доме убраться не можешь!»

— Беспоезная дуя! — прыгал Димка, забыв свой рев. — Беспоезная дуя!

Ксюшка не выдержала и залепила Димке оплеуху. Хорошо, что горшок уже вымыла, а то, наверное, не выдержала бы и кинула его — и потом все это от стен пришлось бы тоже ей оттирать.

Мать в ответ схватила ее за волосы, потащила в комнату, потом в кладовку, бросила туда и заперла. Но свет включила. Без света она Ксюху никогда не запирала: прочла где-то, что у ребенка может от этого остаться травма.

Сперва Ксюха не удержалась от рева. Не потому даже, что болела голова от мамашиных рывков. А потом, что она знала: этим делом не ограничится. Вечером придет с работы папаша и всыпет уже по-крупному. И за эту оплеуху Димке, и за тройку, и за вызов в школу. А когда мама сходит к учителю обществознания, еще всыплет. И уроки Ксюха сегодня опять не выучит. Сейчас у нее здесь портфеля нет, а потом — попа будет болеть. И вообще, с ума сошли: они с ней так, а она им — учиться? Пошли они в задницу! Она вырастет и вступит в армию. Женщин в Ордене легко берут в пограничники и в пилоты легкой авиации, она читала, — это из интересного. А вообще поначалу Ксюха и кухонным персоналом готова. Может, она там встретит красивого молодого офицера, и они вместе с ним поймают шпионов, и он возьмет ее в свой отряд по борьбе с врагами Ордена… Ай, блин, нет, это все фантазии, в жизни так не бывает. Но вот сделать карьеру в армии — это в жизни вполне может быть! Правда, детей туда не берут, придется ждать.

Или… Вот было бы клево сбежать в степи за Симасом и стать там табунщицей! Скакать по холмистым равнинам, кидать лассо!.. Растить лошадей — таких, как жеребенок Моро! Нет, она знала, конечно, что этот сериал сказочный, что в жизни все не так. Но там ведь написано: «Основано на реальных событиях».

Ксюха вздохнула.

Она понимала, что сбежать за Симас — это из области несбыточного. Все равно что рассчитывать найти тайную волшебную страну на хребте Ляляу, где с неба падают самоцветы. Все равно что желать стать девочкой-волшебницей. Ничего ее не ждет, никаких приключений. Только сидеть запертой в кладовке, ругаться с родителями и чтобы смеялись в школе. Быть объектом насмешек, во. Так это в книге про Моро называлось… (Да, Ксюха купила и книжку тоже — выпросила у родителей. Так-то они покупали ей и книги, и школьные принадлежности, и одежду, и сладости — особенно если в хорошем настроении поймать, и сразу после получки.)

Кстати, а ведь книжка-то про Моро здесь, в кладовке! Ксюша ее спрятала от вредного Димки, который рвал страницы. Может, перечитать еще раз? Делать-то все равно нечего…

Ксюха встала, вытерла нос рукавом, отряхнула юбку от пыли. И встала на цыпочки, чтобы достать книжку из стопки, лежащей на верхней полке.

Стопка потеряла равновесие, книжки посыпались прямо на нее. И вместе с книжками — что-то тяжелое, железное, что глухо стукнуло по полу. Странно, она такого вроде туда не клала…

— Что ты там громишь, идиотка⁈ — заорала мамаша.

— А тебе какая разница⁈ — завопила Ксюха в ответ. — Сама меня тут заперла, теперь жалуешься!

— Если мне кладовку разнесешь, я тебе жопу до крови отобью! Сиди, думай над своим поведением!

Ага, думай. Ксюха и так думает… Непрерывно.

Схватив вожделенную книжку про Моро, она с удивлением разглядела на пыльных досках пола подкову. Правда, маленькую — Ксюха знала, что настоящие подковы для больших лошадей чуть ли не с ее голову размером. Ну не с голову, ладно, но больше, чем эта: ее можно было носить, как браслет.

Ксюха опустилась на корточки и коснулась подковы, чтобы ее подобрать…

…и тут же поняла, что ей не обязательно сидеть в чулане. И даже ждать еще шесть лет, пока она сможет подписать вербовочный контракт.

Она сможет стать свободной прямо сейчас! Стать сильной! Стать героиней! Выносить чудовищ — а не Димкин горшок под мамины вопли!

Не, ну, конечно, она тогда никогда не вырастет, и замуж не выйдет, даже если встретит того молодого красивого офицера. Но зато! Она никогда не станет такой, как мамаша, и ей не придется завести себе такую же маленькую тварь, как Димка! Сплошные плюсы!

Она решительно взяла в руку волшебную вещь и надела на запястье. Ха! Щас она все тут в этой кладовке дурацкой переломает — и ничего ей мамаша не сделает! Вот вообще ничего!

Но… Почему-то, когда у нее реально появилась сила ломать и крушить, Ксюха почувствовала отвращение. Она вдруг подумала, что Моро и его друзья не стали ломать и поджигать конюшню злого заводчика, даже после того, как сбежали оттуда. Хотя им хотелось. Да уж, теперь она понимала, насколько сильно им хотелось!

Так что… Так что да, она просто сбежит!

Одно движение ногой — и дверь кладовки, еще недавно такая неприступная, вылетела в коридор, сломавшись о противоположную стену.

— Ты, мерзавка!

Мамаша была уже тут как тут. И охренела. Потолки их квартиры были невысоки, но ведь и Ксюха еще не взрослая — ей вполне хватило места, чтобы повиснуть в воздухе.

— Не мерзавка, а Подкова Смерча! — весело сказала Ксюха. Ей вдруг стало легко и здорово, впервые за этот ужасный день.

Интерлюдия об инициации Ксантиппы Зориной, Подковы Шторма из Ураганного отряда

Ксантиппа смахнула тыльной стороны руки каплю пота с виска, чувствуя, что заодно размазывает по лицу краску. Но тут уж какая разница! Все равно нос в краске, и подбородок тоже, она это знает. Ничего, мама совершенно права: умеренные пятнышки краски на лице даже придают художнице дополнительный шарм.

Однако до чего же жарко! В довольно небольшой студии аж двенадцать учеников, и все дышат уже два часа! Жаркое южное солнце Тамирана вскарабкалось уже высоко в небе — одиннадцать часов. На улице даже в тени, наверное, градусов сорок. Пленэр1 сейчас был бы невыносим, и преподаватели благоразумно их на улицу не потащили. В помещении чуть полегче, потому что студия находится высоко под крышей, и два распахнутых окна создают ветерок. Но — именно что чуть!

Пот с линии волос тек ручьем. Надо было повязать лоб платком, как сделала ее подруга Лида — но у Сани, как на грех, не было с собой платка подходящего цвета! Только красно-белый, который она планировала использовать как скатерть для пикника на большой перемене. Как будет смотреться красно-белый платок в рыжих волосах, лучше даже не представлять! Панамку, что ли, надеть? Но панамка в помещении тоже будет выглядеть глупо…

Ксантиппа с отвращением поглядела на свой рисунок. Натюрморт из восковых яблок, бананов, винограда, глиняного кувшина и лошадиной подковы даже ей самой казался плоским, неживым и перекошенным. Напутала с пропорциями кувшина, когда только начинала, а он центр композиции. Потом поспешила поправить уже красками… Вышло грустно. Насколько проще было бы построить чертеж в какой-нибудь нормальной современной программе! Достаточно только правильно разместить датчики на объектах, создать три-д модель, а потом крути ее как хочешь и какой хочешь свет накладывай. Ксантиппа бы занялась этим куда охотнее.

Избавиться бы вообще от этой художественной школы, ей же ей! Не ее это. Кружка цифрового моделирования в их Классическом Лицее Изящных Искусств не было, но Ксантиппа куда охотнее ходила бы даже в кружок математики, тем более, что его вела ее любимая учительница… Однако мама так расстроится, может быть, даже сляжет с нервами. Мол, я тебя воспитывала как тонкую, возвышенную натуру! Имя тебе дала такое красивое! И внешние данные у тебя, лучше всякой актрисы! А ты? Неблагодарная…

Папа будет ходить на цыпочках, предлагать маме то воды, то успокоительное. Потом позовет Ксантиппу к себе в кабинет и виновато скажет: «Ну, ты же видишь, у нашей мамы такая идея фикс… Что поделать! Ну походи ты в эту художественную школу, а в кружок математики можешь онлайн, если хочешь… Мы маме не скажем».

И Ксантиппа все понимает! Мама у нее вообще-то хорошая. Ну, манипулятивная, но ведь она тоже в этом не виновата, а виновата ее собственная мама, то есть Ксантиппина бабушка. Та дама вообще зверь, с ней лучше дела не иметь. Мама на самом деле замечательной выросла при таких родителях, просто нервной и с пунктиками. И Ксантиппу она очень любит. Всегда готовит ее любимые вкусности, шьет Ксантиппе замечательные платья, ходит с Ксантиппой куда она захочет — в любые музеи, в любые парки, в любые библиотеки. Разрешает ей почти все что угодно, хоть у подруг с ночевой оставаться, хоть читать книги из «взрослого» шкафа. Никогда не проверяет историю в ее браузере, верит Ксантиппе на слово — Лиде вот, например, родители не верят, у нее какой-то адский контроль на сотовом стоит. Остальное можно и потерпеть.

Но какая же выходит адская мазня, о Творец! Хоть бы он уже избавил ее от этого унижения!

— А у тебя замечательно выходит! — Лидия наклонилась Ксантиппе через плечо. — Нет, правда, классно как! Как будто в окошко смотрю!

— Скажешь тоже, — Ксантиппа поморщилась, глядя на лист ватмана. — Ой, а чего ты с места встала? Перерыв?

Лида рассмеялась.

— Ничего себе, как ты увлеклась! Уже пять минут перерыв. Вот что значит талант!

Ксантиппа вздохнула. Никакого таланта у нее и близко не было. Просто другие ученики в группе даже не пытались добиться результата. А она честно пыталась, хоть и с отвращением.

Она встала, потянулась, помахала руками, чтобы разогнать кровь. Затем, зевнув, подошла к композиции в центре комнаты, чтобы получше ее рассмотреть. Подкова ей особенно не давалась. Что это за сплав у нее интересный, который так блестит?

Никто из ребят не обратил на нее внимание: большинство воспользовались коротким десятиминутным перерывом, чтобы выскочить в коридор, где было прохладнее, или подойти к окнам.

И тут глиняный кувшин завибрировал, а стол, на котором он стоял, мелко затрясся.

— Что… — Ксантиппа оперлась о стол, рядом с которым стояла, но стол почему-то поехал в сторону.

Тряхнуло уже неслабо, так, что Саня упала на колени.

— Землетрясение! — заорал кто-то.

Точно, землетрясение! Ксантиппа жила в Тамиране с рождения, она этих землетрясений повидала… Даже не десять, наверное. Но все они были совсем маленькими. Ложка в стакане зазвенит, люстра закачается. Один раз, когда сейсмологи зафиксировали сильные толчки, завыли сирены и жителей попросили выйти из домов. Ксантиппе тогда было лет пять, она коротала мамин визит к заказчице с папой в его театре и вышла вместе с актерами — прямо в костюмах из какой-то средневековой пьесы! Было очень весело. Но и все. А чтобы вот так…

Вокруг вопили. Какая глупость. Что толку орать, надо выбираться отсюда! Во время землетрясения нельзя находиться на последних этажах высотных зданий. Да и вообще лучше в зданиях не оставаться. Сейчас она встанет…

Но встать у Ксантиппы не получилось. Тряхнуло снова, она потеряла равновесие и опять полетела на пол. Машинально ища, за что бы схватиться, Саня схватилась за желтую скатерть с кистями — тоже элемент композиции на столе — и нечаянно потянула на себя. Гипсовые фрукты, глиняный кувшин и подкова полетели на пол. Подкова саданула Ксантиппу по лбу — и больно так! Шишка вскочит, наверное!

Но одновременно с этим Саня почувствовала: это не просто подкова! Это предмет-компаньон! Ее собственный предмет-компаньон!

Она может стать девочкой-волшебницей! Сражаться с хищниками метакосмоса, забыть прежнее, не ходить в школу, не жить дома, не бояться взрослых проблем — потому что никогда не вырастет…

«Благодарю покорно, — сердито подумала Ксантиппа, — только этого мне и не хватало! Уж лучше в художественной школе весь срок домотать!»

В этот момент сверху затрещало, посыпалась белая крошка. Подняв голову, Ксантиппа увидела, что белый оштукатуренный потолок — здание старое и отремонтировано в старом стиле — начал трескаться потолок. Вокруг завопили. Ад Разрушителя Миров, ведь Ксантиппа читала об этом! В сейсмоустойчивых зданиях самая уязвимая часть — крыша. В землетрясении стены могут устоять, но если крыша сделана плохо или просто состарилась…

Рука потянулась к подкове сама.

Счастливая Подкова, да, вот как тебя зовут?

Предмет-компаньон наполнил ее тело магией по первой же просьбе. И теперь Ксантиппа не только знала, что делать — но и могла. Впервые ей не нужно было быть информированным, но бессильным наблюдателем, не способным изменить свою судьбу! Она не ожидала, что таков будет бонус, но внезапно почувствовала, что он не так уж мал, даже на фоне всех прочих ограничений.

Она вскинула руки — и крыша зашаталась сильнее!

Вокруг кричали, кто-то пытался встать, держать за стенки, кто-то так полз к выходу. Но Ксантиппе толчки не мешали: она взлетела в воздух, коснулась треснувшей штукатурке и напрягла все силы, чтобы только не дать этому гребаному потолку обвалиться! Ей не хватало мощности! Если бы у нее было больше времени разобраться в заклятьях, она, может быть, и сообразила бы, как именно удержать крышу у них над головой, однако времени-то у нее и не было!

Стой. А если… А если не удерживать?

Ломать — не строить!

Несколько пассов руками, тех самых, которые вложила ей в голову Счастливая Подкова, удар рукой в касание по покрытой трещинами штукатурке потолка — и все, что выше художественной студии, рассыпалось на куски и улетело прочь, сметенное порывом колдовского ветра. Над Ксантиппой и ее бывшими товарищами по учебе осталось только небо: синее, жаркое небо Тамирана.

Интерлюдия: Афина Ураганова и Аполлон Теософович Квашня

Организовать поездку получилось с трудом. Ракету Аполлон Теософович в итоге оставил прямо дома: нанял специального человека, чтобы жил там и присматривал за псом. Решил, что это проще всего. Если взять его с собой, у дочери будет лишний повод показать им обоим на дверь. Она, вроде бы, не любит собак… Или любит? Сказать по-честному, Аполлон Теософович не помнил. Вроде, никогда не просила?

Он вообще начинал подозревать, что очень мало знает родную дочь. Как-то всегда ей жена занималась — как тому и следует быть. Он ведь был занятым человеком, высшим офицером Ордена. Семейное общение за ужином и по выходным он всегда считал достаточным, а себя — отличным семьянином.

В общем, с Ракетой решилось просто. Аполлон Теософович долго псу объяснял, куда он едет и что скоро будет, и что никогда его не бросит. Нанятый собаконянь (с ветеринарным образованием!) клятвенно пообещал три раза в день связываться с Аполлоном Теософовичем по видео — это, мол, входит в перечень услуг по контракту. Тогда и пес сможет на хозяина посмотреть. Да и поездка планировалась недолгая: дня два-три.

Если, конечно, Афине не понадобится, чтобы он остался.

Билет тоже он взял просто: по телефону. Не в смысле с мобильного — ему говорили, что сейчас так можно — а позвонил в кассу и забронировал. Вышло быстро, там, кажется, даже удивились, что кто-то этой услугой воспользовался. В годы его молодости на телефоне приходилось висеть.

Ну и собраться… Что там собираться! Он привык к коротким сборам еще в свои служебные годы.

А что же тогда, спрашивается, сложно?

Сложно было решиться.

Еще во время визита старого друга, от которого он узнал о постигшем дочь несчастье, у него мелькнула мысль: попросить Алима Теримова подкинуть его на вокзал. Мелькнула — и пропала. Неловко было. Даже… Стыдно, что ли? Опять же, дом, виноградник… Нужно было предупредить управляющего, что он уезжает. Да, зимой на винограднике дел никаких нет, но кто его знает…

И еще почему-то казалось невозможным уехав, не починив звонок в воротах. Возился-возился сам с неделю, потом плюнул и вызвал мастеров. Они за полчаса все сделали. Позор! А ведь когда-то в инженерных войсках служил… Совсем закваска в Квашне кончается.

Короче, в дверь к дочери он позвонил дня за два до Нового года. Чтобы убедиться, что она точно будет дома, позвонил на АЭС, где она работала — он был почти уверен, что она все еще работает там, из таких мест просто так не уходят, если уж пробились. И ему не сказали! Вообще глухо, не сообщаем, мол, сведения о сотрудниках посторонним. Это он-то посторонний! Пришлось напрягать старых приятелей. Не Теримова, конечно. Остались у него еще знакомцы в Ядерном щите. Сказал почти правду: хочу, мол, сюрприз дочери сделать, но не знаю, когда она дома будет. Ему подтвердили, что на праздники она действительно не работает.

Пока ехал из аэропорта к дочери, опасался, что откроет Ураганов. С ним он бы вообще не знал, о чем говорить. Да и видел его раза два в жизни.

Но на пороге стояла Афина.

За десять лет она почти не изменилась. Может быть, немного пополнела, но не Аполлону Теософовичу к такому придираться! Что там, корпусность — черта фамильная. И он таким всегда был, и родители его. Супруга покойная — та да, тростиночка. Но Афина в него пошла.

Афина стояла, кутаясь в клетчатую шаль, глядела на отца красными глазами. Молчала.

— Ты… Чего, дочка? — спросил он, растерянно.

— Простужена я, — просипела Афина. — Говорить не могу!

Аполлон Теософович растерялся. Как-то не так он их встречу представлял.

— Если не боишься заразиться, заходи, — Афина отступила с порога в сторону.

Аполлон Теософович сам удивился, насколько сильное облегчение он ощутил. Оказывается, он почти не сомневался, что дочь его в квартиру не пустит. Даже комнату в гостинице забронировал.

Афина отвела его на кухню, налила чая, выставила варенье и порезала сыр.

— Ты сладкое по-прежнему не ешь, так? У меня икра есть, можно бутерброды сделать.

— Ты ж икру не любишь! — это он помнил твердо, она все время от нее отплевывалась.

— С годами полюбила. Пантелеймон на Новый год купил.

Аполлон Теософович сидел на дочериной кухне — чистой, но бедноватой по его меркам; впрочем, сам он в тридцать пять лет жил намного хуже, — пил горячий чай и не знал, что сказать.

Афина уселась напротив него за маленький кухонный стол, подперла щеку кулаком. Вздохнула. Спросила:

— Ты насчет Кирилла? Мундирное радио донесло?

— Вроде того, — неловко проговорил Аполлон Теософович. — Может, тебе нужно что…

— Мне, папа? Мне уже ничего не нужно. Мой сын стал солдатом в бесконечной войне. Или даже в нескольких разных войнах. Не офицером, заметь, как ты. Его жизнь — разменная монета, — Афина говорила жестко, сиплый голос только делал ее речь тверже. — Он не может принимать долгосрочных решений, может только реагировать на ситуации, которые устраивают для него другие. Все, что я сейчас хочу — поддержать его хоть как-то. Хочешь сделать что-то для меня? Сделай для него! Если в этом могут помочь твои старые друзья в армии — значит, напряги друзей!

Аполлон Теософович почувствовал твердую почву под ногами.

— Попробую. Что ему нужно? Оружие какое-то? Так ведь у них же магия…

— Не знаю, папа. Надо с ним поговорить. Подозреваю, что прежде всего — доступ к информации. Не уверена, что у него ее достаточно.

— Информации о чудовищах, что ли?

— Не только. Ты сам разберись, что сейчас творится. У меня ощущение, что вокруг детей-волшебников какие-то тучи сгущаются. Дела очень странные творятся. Мне самой толком ничего не говорят. Может, тебе скажут.

— Помогу всем, чем смогу, — кивнул Аполлон Теософович. — А ты, выходит, с Кириллом можешь видеться?

— Да, он прилетает время от времени. Может быть, на Новый год прилетит. Если хочешь, оставайся на праздники. Я тебе в комнате Кирилла постелю.

— О! Вот спасибо, дочь!

После этого говорить резко стало не о чем. Но и сидеть молча или сразу разрывать разговор Аполлон Теософович не хотел. Оглянувшись, он сказал:

— Что сидеть в тишине? Может, телевизор включишь?

Афина пожала плечами и сказала вслух:

— Умный дом, включи кухонный телевизор.

Черный экран напротив стола послушно засветился. Замелькали кадры, явно из новостного сюжета: отделанные мрамором залы с колоннами и толпами людей, красные насекомые над этим всем, потом — разрытая городская площадь, на развороченной плитке — трупы гигантских муравьев…

Голос диктора говорил:

— Особую благодарность Отдела внутренних границ заслужили юные герои, сообщившие о заражении и оказавшие неоценимую помощь работникам силовых ведомств — пять волшебниц, известных под общим прозвищем «Девочки-Лошадки» — Подкова Бури, Подкова Шторма, Подкова Торнадо, Подкова Смерча и Грива Урагана — а также объединивший с ними силы волшебник Всадник Ветра…

По экрану побежали кадры, явно выдранные из видео с камер наблюдения, но все же хорошего качества: симпатичные девчонки в сине-белых нарядах, то летающие в небе, то гвоздящие насекомоподобных тварей на земле. И темноволосый голубоглазый мальчик в синем пальто с белым шарфом, с мрачным выражением лица и сверкающей глефой в руках.

— Ого, — сказал Аполлон Теософович. — Как он на батю моего стал похож! Суровая мина вот эта — один-в-один!

Афина покосилась на отца, вздохнула и закрыла лицо ладонью.