Время до Теней

24.

29 сентября 2281 года. Пространство класса «эпсилон», Серебряная Цитадель.

— Мор! Мор, это ужасно!

Я что-то неразборчиво пробормотала и перевернулась на другой бок.

— Нет, я ей — «это ужасно!», а она — «хым-гхм»! — не унималась Лин. — И прекрати тискать бедное животное, оно задохнётся.

Я приоткрыла один глаз и выпустила из мёртвой хватки цвиэски. Эта сублимация по плюшевым медвежатам немного пугает. Ящерка вскарабкалась на спинку дивана, расправила помятые перепонки крыльев и выдала какую-то щебечущую пронзительную трель. Петухи давно пропели. По-эпсилонски.

— Ради чего я должна просыпаться в такую рань? — уныло вопросила я, заворачиваясь в покрывало на манер тоги и сползая с дивана. Я нацепила на нос очки, схватила одежду и босиком пошлёпала в ванную. — Ну, я слушаю, — через несколько минут глухо отозвалась я, пытаясь натянуть свитер.

— Посмотри на меня! — трагически возопила Лин.

Невольно заинтересовавшись, я вынырнула из глубин свитера, надеясь увидеть нечто из ряда вон выходящее. Но беглый осмотр не выявил ни выросших за ночь крыльев, ни выскочивших прыщей и веснушек, ни даже (о, ужас!) отвалившегося наращенного ногтя.

— Э-э… ты загорела? — предположила я, заметив, наконец, что кисти рук, лицо и шея подруги немного посмуглели.

— Это ты называешь «загорела»?! Да у меня загар колхозника теперь! Как я раздеваться буду?!

— Ничего себе тут у них солнышко фонит, — задумчиво произнесла я. И ведь результат — за два дня. Пасмурных осенних дня. — И перед кем это ты раздеваться собралась?

— У тебя всё время мозги в эту сторону повёрнуты, или только тогда, когда ты в отпуске? — кисло спросила Линви. Она ещё несколько секунд повисела где-то над пропастью своего горя, а потом непререкаемым тоном заявила: — Собирайся. Мы идём к Ттемекке узнавать, есть ли в этой деревне солярий.

Впрочем, подавленное настроение не помешало Линви строгим тоном посоветовать мне взять ящерицу с собой, ибо «если она нагадит мне в сумку, то я её сама на кожгалантерею пущу!». На столь грозной ноте Лин покинула мои апартаменты. Мне ничего не оставалось, кроме как в темпе зашнуровать ботинки, накинуть куртку, сунуть в карман новую пачку сигарет и свистом подозвать цвиэски.

— Ты думаешь, её точно дома нет? — тихо спросила Линви. В огромном пустом холодном холле даже шёпот, гремя, отражался от стен. — Может, спит?

— Вроде, поздно уже, — я недоверчиво покосилась на циферблат часов. — До Сердца Света совсем немного осталось.

— Чё?

Я тихо выругалась, переставила часы на привычную временную систему и поправилась:

— До полудня, в смысле.

Мы вышли на площадь.

— И что мне теперь делать? — мрачно вопросила Лин, разглядывая своё отражение в тонированном стекле окна первого этажа.

Но моё внимание уже привлекло нечто другое.

Площадь вовсе не была пустынна, как обычно — к башенке с серебряным шпилем стекался народ — не только местные, но и, если судить по более низкому росту и общей бледности, обычные люди. Темная арка портала башни методично поглощала всех.

— Пошли, — скомандовала я.

Только когда мы шли к серебряной башне, я поняла, насколько огромен этот город. Площадь, выложенная узорчатой плиткой, достигала, наверное, километра в поперечнике, прогибаясь в центре, подобно чаше. Башня вблизи уже не казалась маленькой. Стоять под ветреным небом на самом дне гигантского кратера и смотреть на тёмный провал входа было не слишком уютно, поэтому мы вошли внутрь.

— Долго ещё? — бурчала Лин.

Коридор шёл под уклон, следовательно, нарезая круги почёта вокруг башни, мы спускались всё ниже. Ход был достаточно широк, чтобы могли спокойно разойтись трое. Стены коридора были неровными на вид, сколы камня были графитно-чёрными и маслянисто поблёскивающими. Свет, напоминающий лампу дневного освещения, белый, холодный и какой-то стерильный, давали панели, которыми был выложен потолок. Несколько раз нас обгоняли идущие поодиночке и группами люди и обитатели эпсилона — последние не удостаивали нас даже взглядами.

Поначалу после освещённого коридора темнота пещеры казалась непроницаемой. Огромное пустое пространство ощущалось буквально на физическом уровне, под сводами гуляло эхо множества голосов. В этом циклопическом аквариуме, заполненном тьмой, тут и там горели костры бело-голубого света, который источали уже знакомые друзы кристаллов энергонакопителей. Но они казались слабыми звёздочками по сравнению с иллюминацией, горевшей в дальнем конце пещеры. Стоит ли говорить, что меня понесло именно туда?

— Ну, я, пожалуй, здесь постою, — пробормотала Линви.

И это ей так не терпелось найти моего Двойника?!

— Эй, мы ведь ещё не знаем, что здесь будет, — завлекательно напомнила я.

Лин на это не повелась:

— Я и знать не хочу, — подруга затерялась в толпе рядом с выходом.

Народ расходился ближе к стенам пещеры, оставляя свободным широкий проход посередине. Сначала я опасалась идти быстрым шагом, но вскоре осмелела — пол в каверне был неестественно ровным. Пещера вряд ли имела природное происхождение, являясь, вероятно, старой выработкой (уж не этих ли пресловутых кристаллов?). Остров света впереди оказался скульптурной группой тёмного полированного камня, подсвеченной кольцом располагавшихся вокруг неё четырёхгранных кристаллов. Я подошла ближе, жмурясь от непривычно яркого света, и застыла, задрав голову.

На переднем плане располагались две фигуры — мужская и женская. Тяжёлые волны каменных волос бросали в тень лицо женской статуи. Она застыла как бы в шаге к зрителю, а в её открытых ладонях, сложенных чашей, лежало сердце (достоверно так выполненное, я даже аорту нашла). С трудом оторвав взгляд от женщины, я присмотрелась к её спутнику. Чёрт, кое-кого он мне, определённо, напоминает… Губы каменного бога были тронуты едва заметной усмешкой. Скульптор сумел передать выражение какой-то ироничной усталости, мол, «знаете, вокруг было бы гораздо спокойнее, если бы Большого Взрыва никогда не происходило».

Остальные трое — одна женщина и двое мужчин, находились на заднем плане, их фигуры были полускрыты в тени двух первых статуй, лица закрывали гладкие непроницаемые пластины масок. Длинные каменные перья, украшающие маски, водопадом спускались по плечам божеств. Статуи рослого мускулистого мужчины и приземистой фигуристой женщины стояли чуть позади двух первых фигур и держали в каждой руке двуклинковое оружие с длинным древком. Третий стоял точно в центре.

Пять антропоморфных фигур окружали изваяния зверей из более светлого камня. Внимание, в основном, привлекали фигуры двух тварей, смахивающих на огромных гиен, по обе стороны от богов. Полированные чёрные камни их глаз поблёскивали неприятно живыми искрами. Более мелкая живность собралась у ног Пятерых. Присмотревшись внимательнее, я даже нашла подобие цвиэски. Крыльев у неё не было.

— Это наши боги, человек, — я вздрогнула.

На лице женщины была такая же чёрная маска, по спине и плечам спускались украшения из чёрных длинных перьев и, насколько я могла понять в полумраке, каких-то щупальцев. Что можно увидеть через тонированное стекло при таком хилом освещении? Наряд женщины был схож с одеянием кровожадной богини в центре и представлял собой узкий камзол, сшитый из полосок жёсткой кожи и перетянутый широким узорчатым поясом, длинную светлую юбку из лёгкой ткани, остроносые сапоги и широкие браслеты на обеих руках. Голос был смутно знакомым, но Аме не принадлежал точно. К тому же, эта представительница Каинова племени была и выше и мощнее по телосложению, чем мой Двойник.

— Пятеро. Я слышала о них, — отозвалась я, мысленно прибавив: «много нехорошего».

Женщина кивнула:

— Да. Шимайнэ — Король, Шимини — Королева, Сфиэст — Мудрец, — склонив голову и сделав какой-то неуловимый жест левой рукой, она указала на три фигуры в тени. — Анахармэ — Дарующая, и Ладир — Властвующий, — последним двум почему-то поклонов не полагалось.

В общем и целом, я пришла к выводу, что местное население может, когда хочет, способствовать расширению моего лингвистического запаса. Тем временем, моя собеседница повернулась ко мне и произнесла уже другим тоном:

— Тебе лучше уйти, — она открыла лицо, подняв забрало маски.

— Анор? — изумлённо спросила я — настолько тон этой упитанной девчонки отличался от того, что я слышала три дня назад.

— Шимини?

Анор’Иефлане обернулась на голос:

— Ал’Ттемекке, риен Шаэррат арнгорн маири шиэсте…

Присоединившаяся к нам Аме, так же щегольски наряженная, как и Анор, кинула на неё настороженный недобрый взгляд, опустила на лицо тёмное забрало маски и буркнула, обращаясь ко мне:

— Идём отсюда.

Интонация, с которой это было произнесено, была довольно серьёзной, и я, взвесив все «за» и «против» по поводу приказов, без конца отдаваемых мне кем ни попадя, подчинилась без пререканий.

— Что ты здесь делаешь? — недовольно спросила Двойник по пути от изваяний богов к выходу.

Я только развела руками:

— Вообще-то, это Лин тебя искала… а что здесь будет? Массовое жертвоприношение невинных туристов? — сердце в руках богини не давало мне покоя.

— У Дарующей много аспектов, а ты судишь по одному из них, — нравоучительно заметила Ал’Ттемекке. — Нам их солить, туристов ваших? Себе-ничего «невинные», после церемонии мы Камней недосчитаемся.

Я философски пожала плечами, что тут поделаешь — «воруют!».

— Кстати, никогда бы не подумала, что Анор тоже из советников…

— Она молодая, моя ровесница, но орать умеет громче остальных наших кумушек, вот её и назначили. Отец — Властвующий, и, когда его нет в Цитадели, Иефлане наглеет окончательно.

Власть, именующая себя в честь божеств? Власть, считающая себя наместниками божеств?

Двойник едва слышно повторила фразу, которую сказала ей Анор, и прибавила шагу. Что бы это ни значило, Ал’Ттемекке это злило.

— Разве Король и Королева не являются верховными титулами? — поинтересовалась я.

— Это очень примерный… искажённый перевод их титулов, — поморщилась Аме. — Шимини и Шимайнэ не правят. Их просто… подавляющее большинство, они… как это?.. «соль земли»?

— «Их» — в смысле, советников?

— Нет. В смысле, всех. Всех нас.

Социум, каждая единица которого, в зависимости от касты, именует себя в честь определённого божества? Ну и самомнение, прости Триединый. Мы немного прошли молча, пока Аме вдруг не остановилась, как вкопанная, и резко спросила:

— Где цвиэски?

— Ну, она уходит иногда… а потом приходит, — я искренне не понимала, из-за чего она так всполошилась.

— Зови её, быстро! — зашипела она.

— Как? — окончательно растерялась я.

Свисти, не свисти — пещера огромна, Тварь меня не услышит.

— Мне всё равно, как, хоть мысленно! — театральным шёпотом приказала Аме.

Я помедлила, ёжась под тяжёлым взглядом Ал’Ттемекке (интересно, я тоже так на людей зыркать умею?) и выдав несколько томительных «э-э-э». Аме терпеливо ждала, не сходя с места. Вдали, у статуй, звучный голос начал что-то говорить на их тарабарщине. Я повторила сакральное «э-э-э». Цвиэски откуда-то сверху брякнулась мне на макушку, сложила крылья и перелезла на плечо.

— Спрячь её! — скомандовала Двойник.

Я недоумённо повиновалась, затолкав вяло сопротивлявшуюся ящерку за пазуху. Безликие в непроницаемых масках Наставники вокруг нас стали о чём-то переговариваться, но Ал’Ттемекке выразительно глянула на них и что-то прорычала сквозь зубы. Перешёптывания тут же утихли, дабы возобновиться, когда мы прошли мимо.

— Доведёте вы и меня, и себя до эшафота — и ты, и ящерица эта, и Илар, Бездна его забери, — пробормотала Аме.

— Он-то здесь причём? — тупо спросила я.

Двойник досадливо отмахнулась:

— Потом.

Мы с моим Двойником и нашедшейся Лин очень поспешно поднимались наверх, к свету.

— Ты так и не ответила, зачем здесь собрали людей и местных, — отвратительную привычку возвращаться ко, вроде бы, успешно замятым вопросам я унаследовала от матери.

Аме остановилась и зло взглянула на меня. В холодном белом свете ламп, освещавших коридор, её лицо казалось болезненно бледным.

— Это. Тебя. Не. Касается.

Лин хотела, было, что-то сказать, но мы с Двойником одновременно так посмотрели на неё, что она сразу замолкла.

— Моэна, ты видела — всё законно, — уже спокойнее продолжала Ал’Ттемекке. Видимо, она уже была наслышана о моих вчерашних подвигах. — Я не лгала, когда говорила, что никто их в жертву приносить не будет, жаркое из них не сделает, в рабство не обратит. Они здесь по своей воле.

— Зачем? — почти выкрикнула я, но потом осеклась, уловив порождённое моими негодующими воплями эхо, и продолжала уже тише, — У меня создаётся впечатление, что не в курсе происходящего здесь только мы с Лин.

— Я не очень-то и стремлюсь узнать, — робко заметила Линви.

Я воззрилась на неё, как на предателя.

— Они пытаются найти себя, — ответила Аме, продолжая путь нарочито медленно походкой, скрывающей хромоту.

Мы потащились за ней. Я не унималась:

— Неужели? И вы в своём бескорыстном человеколюбии им помогаете?

— Не смеши, — холодно отозвалась Ал’Ттемекке. — Государь Старой Москвы заключил с Владыками соглашение.

— Вам заплатили? — чёрт, когда это Государь стал нанимать своим подданным антигуманных психотерапевтов с эпсилона?

— Лично мне — нет, — передёрнула плечами Двойник, ускоряя шаг.