Времена грёз 1 том

Тернии

Ожидая Каина в его кабинете, я прокручивала в голове прошедшие дни. Всё это время я будто пряталась от нового мира в особняке, узнавала о новом только по рассказам других людей и размышляла больше о прошлом, нежели о будущем. Новый мир и проблемы не просто постучали в дверь, скорее выбили ее и заставили разбираться с ними здесь и сейчас, и я совсем не знаю, чего стоит опасаться, пока эта опасность не отрастит клыки.

Одна из горничных принесла в кабинет чай, уточнив, что хозяин скоро поднимется. Поразмыслив еще немного, я разожгла камин и, с ногами забравшись в кресло, стала пить чай. Если он задержится, то сам будет сидеть и ждать, пока я найду брата и с его помощью обновлю все повязки. Я подняла голову и посмотрела в окно, на небе ни единого лучика солнца, плотной стеной идет дождь. Боги, как же я хочу спать, как же у меня всё болит…

— Манеры, я смотрю, ты так и не выучила. Что за одежда на тебе? И поза в кресле, будто ты нищенка на паперти.

Каин прошел к камину и, бросив пальто на спинку, сел в кресло. Поморщившись, я налила чай и ему.

— У меня между прочим на ладонях места живого нет, как я, по-твоему, должна одеваться?

— А на что тебе горничные? Они всегда помогут тебе одеться.

— Ага, и в туалет они тоже со мной ходить будут?

Некромант выгнул бровь, промолчал, отпив из чашки, он посмотрел на бинты на плече и выступающие через ткань повязки на ноге.

— Сильно досталось?

— Могло быть и хуже. Лучше расскажи, с чего вдруг у нас образовались кровные узы?

— Ах да, точно, — Каин отставил чашку и вынул из пальто несколько бумаг. — Теперь ты официально считаешься моей дочерью, Серафина Блэквуд.

Я забрала бумаги и посмотрела на них. Действительно, что-то вроде иномирского аналога паспорта и свидетельства о рождении, где в строке дата стоит день, когда я появилась в этом месте.

— Как мило, а почему не дочь Аван?

— Потому что для этого нужно разрешение ее супруга, а я с ним не очень хорошо лажу.

— А ничего, что мы с тобой ничуть не похожи?

— Ты вся в мать.

— О, уже чувствую эти родительские нотки.

Мужчина внимательно посмотрел на меня и вздохнул.

— Твоя мать Азура, некромантка из храма, скончалась во время падения Сомны, тогда же и ты получила свои шрамы. Я нашел тебя после, выходил и обучил.

— Какая грустная история, какое благородство, — я убрала бумаги в карман и налила себе еще чая. — А что будет с Гибом?

Каин нехорошо улыбнулся и забарабанил пальцами по подлокотнику.

— Так переживаешь за этого пса? Неужели ты будешь его защищать? Я слышал он не одну горничную к себе в постель затащил, стоит ли оно того?

Тяжело вздохнув, я откинулась в кресле и устало посмотрела на некроманта. Можно ли как-то вежливо сказать, какой он долбоеб? Я чувствую, что он внезапно разозлился, но не понимаю, с чего?

— Не рано ли вы сделали меня своей дочерью, раз так переживаете о моем сне? Или вы уже отрабатываете роль заботливого отца, отгоняющего женихов?

Каин встал с кресла и, сделав шаг ко мне, наклонился, опершись руками на подлокотники. Наши лица оказались слишком близко.

— Мне нужно знать, могу ли я доверять тебе.

Посмотрев в его серые, словно грозовое небо, глаза, я расплылась в улыбке и подняла забинтованные ладони к лицу:

— Конечно, папочка.

Мужчина выдохнул, вставая, и вернулся на свое место.

— Он умрет, как и его коллеги в Кадате, но мы нашли еще не всех, и еще большим пока нечего предъявить кроме подозрений.

Я постучала кончиками пальцев по колену и задумалась. Было ли что-то подобное в моем мире? Наверняка да, но я ужасна в истории. Может? Да нет, бред какой. Хотя… Может и получится. Отхлебнув чай, я озвучила свои мысли:

— У меня есть одна идея, но не уверена, выйдет ли всё так, как задумано. У вас тут бывают званые обеды? Например, по поводу выхода девушки в свет.

— Иногда такое проводится, хоть это и несколько устарело.

— Мы сможем собрать всех подозреваемых на такой ужин?

— Вполне, но как ты собралась выяснить, кто из них предатель?

— Они сами об этом расскажут, если у меня всё получится, и в таком случае я попрошу об услуге.

Каин нахмурился и покачал головой.

— Делишь шкуру неубитого медведя? Хочешь таким образом сбежать?

— Не совсем, если всё получится, я хочу, чтобы ты помог мне основать школу некромантов.

Брови мужчины поползли вверх, он усмехнулся.

— А не рано ты просишь меня о таких дорогостоящих вещах? Это дороговато для избавления от горстки неудачников.

— Но-но! Я прошу обратить внимание на то, что, во-первых, я сама буду искать способы осуществления проекта, в том числе финансирование, а во-вторых, всего один оборотень чуть не перебил всех слуг, если бы не я, твоего племянника можно было бы уже хоронить. Стоит ли рисковать снова его жизнью? И простит ли тебе это Аван?

Губы Каина растянулись в улыбке.

— Ты так переживаешь за меня и Ганима? Неужели ты действительно воспринимаешь его как своего брата?

— Он обучал меня, помогал и поддерживал, и это единственный мужчина, с которым я сплю, если тебе так интересно.

— Несмотря на то, что он тебя в это втянул?

Сжав в руках чашку, вздохнула. Не могу на него злиться, просто не могу, как это объяснить? Он не пытается притворяться, не пытается получить выгоду. Да, он инфантилен и иногда не совсем понимает размер ответственности за поступки, но он всегда идет навстречу. Может, я действительно зря к нему привязалась, но это моя единственная соломинка, не считая «царя в голове». К тому же… к тому же я не представляю, как он смог бы перенести меня, судя по тем записям, что он дал мне.

— Пока я не смогла разобраться в твоих рабочих дневниках, но уже вижу, что на перемещение ушло бы слишком много сил, мне кажется, всё не так просто.

Мужчина кивнул.

— Я тоже об этом думал, но кроме него в темном круге никто не участвовал, просто неоткуда взяться помощи.

— При перемещении я на какое-то время задержалась в завесе, там меня нашёл демон, он что-то говорил… может, он со своей стороны вмешался? Портал же через тень был сделан.

Он задумчиво потер подбородок и уставился на огонь в камине.

— Маловероятно, но всё-таки может быть. К сожалению, мы об этом узнаем, только если найдем эту тварь, хотя это всё равно не объясняет, как он мог повлиять на портал так, чтобы он попал в твой мир.

Каин еще минуту сидел неподвижно, задумавшись о чем-то своем, свет от огня падал на его лицо, причудливым танцем очерчивая скулы и складку губ. Сейчас он казался старше, усталость пролегла под глазами и затаилась в морщинах на лбу. Я вспомнила, как любила в детстве подходить к отцу и пальцами детских ручек разглаживать эти морщины. Интересно, как там сейчас мои родители? Я не даю себе скучать по ним, но груз последних событий, словно дождавшись идеального момента, навалился на плечи. Пропала ли я без вести? Или умерла? Так жутко осознавать, что им возможно пришлось устраивать похороны для своей дочери, подбирать для меня гроб или урну, решать в какой одежде я уйду в последний путь, в то время как я на самом деле здесь, пытаюсь разобраться в чужих интригах и обоих отцах — последних как-то многовато развелось на мой вкус. Хотя если так подумать, то Каин скорее отчим, крови у нас совместной ни капли, в отличие от Ньярла.

Я поставила чашку на стол, Каин встрепенулся, обратив на меня внимание.

— Объяснишь мне завтра в чём заключается твой план, я посмотрю, что с этим можно сделать, а пока лечись и приводи себя в порядок. К Гибу ходить запрещаю, я сам с ним разберусь, как только вылечишься, покажешь, чему тебя тут научили. Понятно?

— Понятно.

Встав с кресла, я пошла в сторону двери. Некромант снова погрузился в себя, потеряв ко мне всякий интерес. Что ж, тем лучше. Повернув ручку, я открыла дверь и проскользнула в коридор, направившись к комнате Гани. Хочу поскорее узнать, как он.

Следующие несколько дней прошли в блаженном спокойствии для тела, но в усиленной работе для мозга. Еще никогда я так много не думала о том, что я могу привнести в этот мир. Даже учитывая огромный пласт знаний Ньярла, я всё еще плохо понимала, как должна взаимодействовать с магией. Поэтому записывала любые идеи, любую информацию, любые сравнения. Брат, кажется, поселившись у меня в лаборатории, часами лежал на диване, отвечая на мои глупые вопросы и подсказывая, где именно я могу взять расчеты для опытов. Прочитав уйму литературы, я заметила множество отсылок на вещи, не укладывающиеся в привычное понимание магии, которое мне рассказывал Гани. Я всё еще не нашла то, чем может быть та тварь из леса в воспоминаниях некроманта, непонятно, откуда и почему взялись в Ултаре такие умные и необычные кошки, и как именно должны работать артефакты наподобие трости. Всё это казалось необъятным, сложным и многогранным пластом культуры, которую не изучали или уже забыли. Помимо этого, я продолжила работу над сознанием, чтобы контролировать себя и некоторых слуг. Эмоции, чувства, переживания и страхи — так много таилось тайн в головах людей, и если найти верный подход, то никто и никогда не догадается о том, что в его голове копались. Удобнее всего такое было проворачивать ночью, когда человек больше всего открыт и расслаблен. Скрываясь в тенях, я навещала спальни и, нежно прикоснувшись силой, смотрела в души тех, кто передо мной представал.

К сожалению, подобная учеба и труд не давались мне даром, а уставшее тело не желало заживать, мои руки кровоточили, мои раны так и норовили раскрыться. По настоянию Миланы и Каина я пила всевозможные тоники из трав, лечебные эликсиры, использовала заживляющие мази, но эффект их был не так заметен, как раньше. В конце концов, мой отчим списал это состояние на то, что моя сила и мои способности приходят в норму и тело принимает конечный вид, который оно будет иметь ближайшие пару сотен лет. Обучение продолжилось, но теперь в это вмешался Каин. Он спросил с меня все полученные знания, весь полученный опыт и манеры, раз за разом я поднимала из памяти заметные события мира, основные заклинания и законы стран, а после заставляла себя садиться за алхимию, вытаскивая последние крохи рассудка для экспериментов. Ган, видя мою постоянную усталость и стараясь помочь, умолял дядю ослабить хватку и дать мне время отдохнуть, но, видимо, у некроманта был свой план, в котором моя подготовка должна была пройти в кратчайшие сроки.

К тому моменту, как с меня сняли последние бинты, я чувствительно растеряла свою физическую подготовку. Постоянное сидение над книгами не помогло мне ни в гибкости, ни в силе, а потому на тренировке Каина он не раз и не два втаптывал меня в грязь. Сжимая зубы и еле сдерживая крик, я поднималась вновь и вновь, чтобы получить удар в солнечное сплетение или по затылку. Его голос гремел надо мной, словно приговор для смертника, напоминая, сколь мало я из себя представляю и сколь много в меня вложили мои учителя.

— Если ты думаешь, что боги были несправедливы, допустив твое попадание сюда, то докажи им это! Встань и борись за себя, иначе твою судьбу решит кто-то другой, и он не будет столь же милосерден, как я сейчас.

Сквозь слезы, пелену боли и злость я вновь чувствовала свою ненависть к этому человеку, к богам, презиравшим меня, и к своей слабости, к целому миру, где всё было чуждым, странным и непонятным для меня. Эта ненависть, этот вечный костер в моей душе, был сильнее меня, он заставлял идти вперед до конца, раз за разом напоминая о том, что я действительно должна сделать. В этом Каин был неумолимо прав, я обязана сделать так, чтобы никто не смог решать за меня, навредить мне и помешать.

Видя мое упрямство, мое упорство и волю, некромант улыбался, иногда даже смягчаясь при боях и подсказывая, что именно стоит сделать лучше или останавливая удар, не причиняя еще больше боли. В такие моменты он мог помочь мне дойти до комнаты или вовсе принести туда на руках, чтобы Милана или Гани позаботились обо мне.

Ганим в свою очередь всё чаще забирал меня к себе, помогая с ранами, синяками и прочим. Он всё чаще оставался со мной на ночь, присматривая за тем, чтобы я не замыкалась в себе и была под присмотром. Вскоре после начала моих тренировок он сам напросился на обучение к дяде. Каин сначала был против, но надолго его упрямства не хватило, поэтому вскоре мы оба возвращались с заднего двора особняка изнуренные и уставшие, еле влезая восстановительные ванны.

В редкие дни, когда глава семьи уезжал из поместья, я с братом целый день лежала на кровати в нашей уже общей спальне и читала книги из личной библиотеки Каина. Слуги с утра приносили нам конфеты, печенья и чай, чтобы нам не пришлось спускаться за закуской, вылезая из уютных пижам. В общей спальне (мы выбирали новую комнату вместе), стояла одна огромная кровать, камин с парой кресел, шкафы с одеждой и учебниками, письменный стол с кучей бумаг и цветов, и, конечно, был небольшой балкон. Окна выходили во внутренний двор, и, несмотря на всё более холодные ночи, я всегда могла укутаться в плед и посидеть в старом плетеном кресле, встречая рассвет над верхушками елей. Вечером же мы перемещались к камину, болтая о глупостях и рассказывая истории из жизни.

Я видела, что Гани становился сильнее, слегка возмужал, но всё еще оставался милым и легким в общении. Сама же я вернула физическую форму с лихвой, всё лучше обращалась с оружием и магией, хоть мне и не давалось это легко. Тренировки всё меньше напоминали пытку, я отражала атаки Каина и смело шла с ним бой, чувствуя, как медленно, но верно я привыкаю двигаться, бить и уворачиваться так быстро, чтобы его удары проходили по касательной и не оставляли синяков. Преодолевая эту грань, мои чувства все меньше стали управлять мной, и все меньше я прибегала к своей ненависти, только когда мне действительно нужна была сила и помощь. Таким образом, я находила гармонию в своем состоянии, и Ньярл это всецело поддерживал, кажется, я начала понимать его, кажется, я перестала бесцельно пылать в агонии, я стала собой, расчетливее, умнее и изворотливее. У меня появились силы оттачивать себя и свое мастерство, словно клинок, чувствуя возможность расти дальше.