Возвышение на краю империи

Глава 22

Примерно с полсотни бойцов собралось у костра, разведённого в большой железной бочке. Тепла от бочки всем не хватало, но народ был суровый, привыкший ко всему. Никто не носил тяжёлых доспехов. Отдельные накладки, вроде наплечников, лёгкие кольчуги — это максимум. Единой формы тоже не было, за исключением красных повязок со скрещенными якорями, в которых я узнал символику Неваполиса. Повязки эти кто нацепил на руку, кто за пояс заткнул, а кто и намотал поверх вязаной зимней шапочки. Полная эклектика.

Зато веяло от этих людей небывалой мощью.

Мне ещё не доводилось находиться рядом с такой внушительной группировкой сильных одарённых. Балы и торжественные приёмы не в счёт — далеко не все аристократы могут похвастаться третьим рангом в своём классе. Здесь же все как на подбор. Только дядьки Черномора не хватает.

Ладно, шучу.

Этого дядьку вполне успешно заменял капитан Дружинин.

Командир отряда самоубийц выглядел вполне заурядным мужиком средних лет, при этом от него за километр пёрло третьим рангом. Дружинин, как и многие в отряде, был простолюдином и по идее сила крови на него не работала… но я уже знал, что многие успешные офицеры, делающие карьеру в армии, являются чьими-то бастардами. Есть сила и желание развиваться, есть мечта о пожалованном титуле, но нет благородной фамилии и поддержки Рода за плечами.

Дружинин был кинетиком.

А я, как вы знаете, опасаюсь кинетиков гораздо больше, чем криосов и огневиков. А всё потому, что технически стандартный кинетик намного превосходит родственные классы. Та информация, что я успел собрать в библиотеке Бродяги, говорила о многом. Высокоранговый кинетик умеет не только двигать предметы мысленным усилием, он вполне способен отрывать руки и ноги своим противникам, комкать их, обезоруживать и делать другие, весьма неординарные и страшные вещи. Успеешь среагировать и превратиться в тень — молодец. А не успеешь…

Так вот, Дружинин был кинетиком.

И полностью забивал болт на защитную экипировку.

При себе имел небольшой метательный топорик и боевой нож. Всё. То есть, чувак вообще не заморачивался «серьёзными» игрушками. Шлем, накладки, щит — тоже не его история.

Мы успели перекинуться парой слов.

— Можем на «ты»? — сразу уточнил вояка.

— Без проблем.

— Тут у нас без чинов и титулов все обходятся, — виновато развёл руками капитан. — Война есть война.

— Я понимаю.

— Хорошо. Давай так, Сергей. Ты мне не подчиняешься формально, и я не могу отдавать приказы вольному аристократу. Но от слаженности действий зависят людские жизни. Давай представим, что я знаю о войнах больше, ты не против? Я говорю — ты делаешь.

Чего-то подобного я ожидал.

Но сразу решил обозначить границы:

— Согласен. Но это правило действует до вашего проникновения в Бастион. Дальше каждый сам за себя.

— Идёт, — кивнул Дружинин.

Я пожал его крепкую пятерню.

— О твоей договорённости с Лизарк мне сообщили, — продолжил кинетик. — Приказ зачищать гражданских не поступал. Наша цель — ублюдки в Бастионе. Но уж не обессудь, если случайно кого-то зацепим. Это военная, мать её, операция. Сечёшь? И если в пылу битвы ты попробуешь меня остановить — жди неприятностей. Не знаю, чем закончится наш бой, но я приложу максимум усилий, чтобы тебя убить. Просто потому, что ты будешь мешать выполнению приказа. Здесь всё понятно?

— Более чем.

Наши взгляды скрестились.

— Позволь и ты сказать, Михаил. — Я тщательно подбирал слова. Когда договариваешься «на берегу», лучше сразу всё прояснить. Лаконично, без недомолвок. — Я всё понимаю, воевать приходилось много раз. Случайность меня расстроит, но это не критично. А вот если я замечу, что ты спецом гражданских режешь… устраиваешь там землетрясения или массовые пожары… да пофиг, что именно… так вот, жди неприятностей. И поверь, я вполне могу их устроить. Не советую проверять мои слова на практике. Чисто по-человечески не советую.

Дружинин не отвёл глаза.

Медленно кивнул.

Я видел, что он понимает, с кем имеет дело.

— Забили.

Мы услышали друг друга.

Это главное.

— И ещё один момент, — я не спешил отпускать ладонь капитана. — Во время операции я останусь в городе. Если ты поведёшь себя честно… но при этом понадобится помощь… вы её получите. Просто потому, что это и моя страна.

Мои слова не имели ничего общего с дутым патриотизмом. Я хорошо понимал, что при любых разногласиях, клановых или межродовых, общие границы надо защищать. А то, неровен час, придётся кормить шведскую или перуанскую армию. Что в мои планы не входит.

Дружинин сухо кивнул.

Я понимал, что эти слова на капитана не произвели впечатления. Мы не были знакомы, и он привык рассчитывать только на себя. Принял к сведению — и то хлеб.

Напряжённость между нами спала.

Разговор состоялся у дверей брошенного хозяевами трёхэтажного особняка, из трубы которого валил дым. Внутри было натоплено и многолюдно — бойцы разместились штабелями на кое-как собранных двухъярусных кроватях или просто на полу, где были развёрнуты спальники.

Штурмовой отряд, которым командовал Дружинин, сконцентрировался метрах в пятидесяти от расположения бригады, на довольно обширном обледенелом пустыре. В центре этого пустыря высилось нечто громадное, укрытое бело-серым маскировочным брезентом. Это могло быть что угодно, от штурмовой машины до броневика с выдвижными лезвиями. Хотя, как по мне, для броневика великовато. По габаритам смахивает на одноэтажный дом, только уж больно форма округлая. Словно вспучился водяной пузырь, окостенел на морозе, а потом его прикрыли белой тряпкой. Ещё и снега сверху насыпало.

Источников освещения — кот наплакал.

Костры в бочках, несколько ламп, подвешенных к голым деревьям на краю пустыря. Из разных точек в небо били лучи прожекторов. Изредка эти световые дорожки пересекались с неповоротливой тушей дрейфующего десантного дирижабля.

Мы с капитаном приблизились к бойцам.

Как я уже говорил, здесь не наблюдалось простых смертных. Только люди, умеющие оперировать энергией ки. Матёрые убийцы, боевая элита нескольких кланов. Да-да, вы не ослышались. Чтобы навести шороху в Оулу, лидеры договорились между собой и скомпоновали интернациональную сборную.

Мужчины, женщины.

За свои бесчисленные жизни я много раз видел похожие лица. Бесстрастные, готовые ко всему. Лица тех, кто расправляется со своими врагами без раздумий.

— Бойцы! — гаркнул Дружинин.

Гомон, стук ложек о миски, тихое треньканье гитары словно корова языком слизнула. Краем уха я услышал шепоток: «Завались, Батя говорит».

Ну, конечно.

Типичное прозвище боевого командира.

— Вот что, ребята, — сказал Дружинин, обводя взглядом соратников. — Меня не все знают. Да что там, половина не знает. Вы все из разных кланов. Но сегодня… хотелось бы сохранить ваши убогие задницы в целости и сохранности.

Раздались одиночные смешки.

— А потому, — слегка повысил голос капитан, — слушайте внимательно. Рядом со мной — барон Сергей Иванов. Прошу любить и жаловать.

Народ стал переглядываться.

И даже не потому, что в отряд простолюдинов затесалась голубая кровь. Такое довольно часто случается, особенно с обедневшими Родами. Дворяне с высоким положением предпочитают идти в бой, опираясь на мечи собственной гвардии. Нет, всех поразил мой возраст.

Кто-то не выдержал:

— Ребёнок?

Поднялся ропот.

Дружинин вскинул руку.

— Помолчите. У барона уникальный Дар, он делает стены бесплотными. Именно он проведёт нас в Бастион, если не сдохнет раньше.

Снова смешки.

— Так вот, — продолжил капитан, — Сергей — наш ключ к победе. Пока мы под землёй, его защита в приоритете. Семёнов, Ибрагимов!

Два бойца встали, наградив меня угрюмыми взглядами.

— Прикроете его, — отдал приказ Дружинин.

— Так точно, — откликнулись воины.

— Выступаем сейчас, — завершил свою искромётную речь Дружинин. — Сворачивайте лавочку!

Дважды упрашивать бойцов не пришлось. Не знаю, где они ухитрились провести боевое слаживание, но действовали все организованно, чётко, без лишней суеты. Никто не доедал кашу, ничего не допивал. Народ просто отложил всё лишнее и стал собираться. Около десяти человек занялись брезентом. Что-то расстегнули, потянули…

И моему взору предстала металлическая выпуклость.

Да, в подобных случаях лучше держать отваливающуюся челюсть. Я не сразу, но догадался, что передо мной — выдвижная часть подземной лодки, или «подземки», как её ласково называли кадровые военные. Удивительная технология на самом деле. Там всего намешано — и каббалистики, и внеземных артефактов, и передовых инженерных разработок. Подземки невероятно дороги, их используют для диверсий, шпионажа, изучения заброшенных колоний Предтеч. Каждое государство или клан держит конструкцию отдельно взятой лодки в строжайшем секрете. И да, они все разные, но в большинстве предусмотрена переменная конфигурация. Например, выдвижной отсек.

Что касается способа передвижения «подземок», никто толком не знал, как эти штуки работают. Вроде бы у них есть бур, как у туннельных щитов, но это не точно. В некоторых источниках упомянуты силовые конусы, в других — преобразователи материи. Я понятия не имел, какой Род подогнал сюда это устройство. Но размах операции впечатлял.

Брезент с грохотом пополз вниз, и я увидел её во всей красе. Это была не просто «металлическая выпуклость». Это — чудовище. Инженерный кошмар, рождённый в дымных цехах оружейных гильдий. Корпус, напоминавший гигантскую личинку слепня, был собран из клёпаных стальных листов, покрытых толстым слоем застывшей грязи и ржавчины. В носовой части виднелась часть исполинского бура — не привычное сверло, а асимметричный, зубчатый ротор из чёрного, похожего на обсидиан сплава, усеянный рядами коротких, мощных резцов. От инструмента веяло древней, нечеловеческой магией. Артефакт, без сомнения. По бокам угадывались очертания гусеничных траков, убранных в ниши, а на спине чудовища торчали обтекаемые кабины с толстыми стёклами-триплексами, похожие на выпуклые глаза насекомого. От всего сооружения пахло остывшим металлом, машинным маслом и серой.

— Красавица, не правда ли? — хрипло пробасил Дружинин, заметив мой взгляд. — «Землеройка». Говорят, каркас откопали в руинах старого завода Предтеч, а движок и начинку наши умельцы собирали. Дизель-компрессорный агрегат, марки «Вулкан». Штука ненадёжная, гремит так, что в ушах на три дня звенит, но свою работу знает.

Я и не знал, что у Предтеч были заводы.

Большая часть лодки скрывалась внизу.

К корпусу уже приставили трап. Бойцы, не теряя времени, начали погрузку. Процессия напоминала муравьев, заползающих в железную куколку. Из открытого люка в задней части корпуса валил густой, едкий дым — отработанные газы от того самого «Вулкана». Воздух вокруг заколебался от жара, исходящего из чрева машины.

— По коням! — скомандовал Дружинин, и его голос перекрыл лязг металла и приглушённый рокот двигателя.

Меня вместе с моими новыми «телохранителями», Семёновым и Ибрагимовым, пропустили вперёд. Внутри «Землеройки» было тесно, как в консервной банке. Низкий потолок, увитый пучками толстых проводов в резиновой оплётке и медных трубопроводов, заставлял инстинктивно пригибаться. Воздух был густым и тяжёлым — сплав запахов солярки, пота, оружия и озона. Стены были уставлены стеллажами с закреплённым снаряжением, а вдоль центрального прохода тянулись два ряда жёстких сидений, обитых потрескавшейся кожей.

Мне нужно было протащить сюда Хорвен.

Пришлось на несколько секунд сделать корпус подземки проницаемым.

Гончая скользнула внутрь и устроилась подальше от людей, в полутёмной нише.

Свет давали тусклые лампочки в стальных сетчатых плафонах, мерцавшие в такт работе двигателя. Где-то в глубине лодки с шипением ходили поршни, а весь корпус вибрировал, передавая мне нервный пульс этой стальной саламандры. Бойцы молча занимали места, укладывая между ног топоры, мечи, шлемы. Никаких разговоров. Только лязг металла и тяжёлое дыхание.

Я пристроился рядом с рыжей девушкой, стриженой под полубокс. Последние бойцы задраивали люк. Послышался скрежет механизмов, и свет от костра окончательно погас, сменившись тусклым жёлтым свечением внутри. Дружинин, стоя в проходе, одной рукой держался за поручень, другой провёл по лицу.

Прошла волна трансформации.

Выдвижной блок втянулся в корпус, его фрагменты изогнулись, вошли в стены, скользнули по невидимым пазам… удивительное зрелище.

— Всем пристегнуться! — капитанский голос прорвался сквозь нарастающий гул. — Первые метры всегда самые жёсткие. Не обессудьте, ваше благородие.

Последняя фраза была адресована мне.

Я почувствовал, как вибрация сменилась глубоким, низкочастотным гулом. Казалось, сама земля застонала под нами. Снаружи послышался скрежет камней и щебня. «Землеройка» оживала. Я сделал часть обшивки прозрачной и увидел, как снаружи поползла стена замёрзшей земли, затем она осыпалась, и перед моим взором возникла абсолютная, непроглядная тьма. Мы ушли под землю.

Движение было не плавным, а резким, толчкообразным. Меня швыряло в ремнях. Лодка скрипела и стонала, будто протестуя против насилия над природой. Грохот бура, перемалывающего породу, оглушал. Казалось, мы летим в самое пекло, в ад, выкопанный собственными руками. Я закрыл глаза, пытаясь отсечь давящую тесноту и шум, и сосредоточился на ритме своего сердца. Впереди был Бастион. И ад, созданный людьми, оказался куда страшнее любого мифического.

Интересно, кто управляет подземкой?

А ещё интересно, как мы проникнем в городские коммуникации, не привлекая к себе внимания защитников Оулу. С таким грохотом и гулом.

Что ж, наберусь терпения.