Возлюбленный для Железной леди

За чашечкой чая

Пока мастер возился со стеной, я предложила Генриху разделить со мной утренний чай/кофе.

— Рабочий день всегда нужно начинать на приятной ноте, — назидательно проговорила я, пропуская Гериха на крохотную кухоньку, где мы с коллегами часто собираемся на обед или просто погонять чаи в перерыве.

Убранство комнаты было достаточно скромным. Возле окна стоял овальный стол с мягким кожаным диваном, справа от него — молочная тумба с выдвижными ящиками, на которой удобно расположилась микроволновка. А ближе к входной двери ютился небольшой холодильник. Также на стене висел одинокий шкафчик, полностью забитый упаковками с разнообразным чаем и кофе, а также пакетиками и коробками с печеньем и конфетами, запас которых моими стараниями, как главной сладкоежки галереи, никогда не иссякал.

— Вы будете чай или кофе? — поинтересовалась я у Генриха, вытаскивая из выдвижного ящика свою любимую пол-литровую кружку с изображением Эйфелевой башни и надписью «Я люблю Париж».

— Чёрный чай с двумя ложками сахара, пожалуйста, — ответил Генрих и опустился на край дивана, не спуская с меня при этом пристального взгляда, направленного куда-то на лоб. Впрочем, почему куда-то? Наверняка на живописную шишку, которой ещё за «завтраком» в леграновском Колизее не было.

— У меня состоялось очень тесное знакомство с кафелем в ванной, — пояснила я, мимолётно коснувшись довольно внушительной шишки.

— Я ничего не спрашивал, — пожал плечами Генрих.

— Но вы заметили шишку и наверняка в голове начали строить предположения. Я просто решила упростить вам задачу и избежать недопонимания.

Я достала вторую кружку — более скромных размеров, всего на триста миллилитров, с милым пушистым котиком на боку, ловящим бабочку, — и поставила её на стол перед мужчиной, после чего пошла изучать запасы чёрного чая.

— Есть с бергамотом, с чабрецом, с мятой, с лимоном и лемонграссом и ещё какая-то цветочная бурда, — перечислила я. — Какой будете?

— А просто чёрного нет?

— Чего нет — того нет.

— Тогда с лимоном.

Сама я обычно пью классический зелёный чай, но в этот раз решила составить компанию Генриху и добавить немного разнообразия в свои чайные посиделки.

Наполнив электрический чайник водой из фильтр-кувшина, я нажала красную кнопку на ручке и плюхнулась на диван рядом с вампиром.

— Могу я задать вам вопрос?

Генрих перевёл на меня заинтересованный взгляд.

— Спрашивайте, — разрешил он. — Но я оставляю за собой право отказаться от ответа.

— Само собой, — кивнула я. — После того, как вы признались мне, что я вроде как являюсь вашей истинной парой, я не смогла сдержать любопытство и порасспрашивала на данную тему Максимилиана. Так вот, он мне сказал, что без истинной пары вампир вроде как впадает в депрессию и теряет смысл жизни, в то время как рядом с ней чувствует себя счастливым и целостным.

— Максимилиан перечитал любовных баллад, — неожиданно тепло заметил Генрих, и даже уголки его губ слегка приподнялись в намёке на улыбку. — Поскольку среди вампиров очень мало тех, кто находит свою истинную пару, издревле данный феномен чрезмерно романтизируется.

— Допустим, — не стала спорить я. — А что тогда для вас истинная пара?

— Представьте, что вы родились без одной руки. И все вокруг такие же однорукие. Постепенно, день за днём, вы учитесь жить с одной рукой, выполняете повседневные дела и даже не допускаете возможности, что может быть как-то иначе. А потом внезапно случается чудо, и вторая рука появляется. Она полноценная и сильная, и вы внезапно обнаруживаете, что жить с двумя руками намного проще, чем с одной. — Теперь на губах Генриха появилась самая настоящая улыбка, только вот чересчур печальная. — Вот что такое для меня встретить вас, Александра Сергеевна. Да, отчасти Максимилиан прав — с вашим появлением я словно стал более цельным. Зависим ли я от вас? Нисколько. Мне хорошо от одного осознания, что вы счастливы и находитесь в безопасности. Возможности изредка видеть вас и вот так вот просто беседовать — более чем достаточно. Мне не обязательно делать вас своей любовницей или тащить под венец.

— И вам не больно видеть меня рядом с Ричардом? — мне почему-то не особо в это верилось.

— Ричард — мой двоюродный брат, — отрезал Генрих. — Он любит вас, а вы — его. Мои чувства по данному вопросу не имеют никакого значения. Я для вас посторонний и не имею право голоса.

— А если бы имели? — продолжила настаивать я. — Вы бы попытались меня увести?

— А вы хотите, чтобы вас увели? — в свою очередь спросил Генрих.

Это был очень хороший вопрос. И ответить на него мне было нечего.

К счастью в этот момент чайник негромко щёлкнул, сообщая о том, что вода закипела, я тут же подорвалась с места и начала наполнять чашки кипятком.

— Простите, что лезу со своими расспросами, куда не надо, — тихо повинилась я, пододвигая чашку ближе к Генриху.

Генрих медленно протянул руку, но вместо того, чтобы взять кружку, накрыл мою ладонь и слегка сжал её, заставив меня поднять глаза и посмотреть ему в лицо.

— Александра Сергеевна…

— Саша, — перебила я его.

— Александра, — исправился Генрих, но всё равно не так, как я хотела. — Я не знаю, что творится в вашей голове, но я вижу, что вы запутались. Очевидно, что вы нуждаетесь в любви и заботе, но, во-первых, не жалеете это признавать, а во-вторых не хотите казаться слабой. Ричард своими неосторожными действиями заронил в вас зерно неуверенности в себе. Вам кажется, что такая, какая есть, — сильная, самодостаточная и увлечённая своим делом, — вы не можете понравиться нормальному мужчине. Поэтому вы так вцепились в Ричарда, словно он ваша последняя надежда на счастье. Только вот это не так. Очень много мужчин с огромной радостью сделают всё, чтобы заслужить право называть вас своей. Хватит зацикливаться на Ричарде. И уж тем более не испытывайте вины передо мной. Истинная связь — не приговор ни для одного из нас.

— Говорите прямо как мой брат, — фыркнула я, осторожно высвободила свою ладонь из его пальцев и отошла к шкафчику, чтобы вытащить пачку своего любимого овсяного печенья с шоколадной крошкой.

— Потому что он прав. А ещё он единственный искренне и беззаветно вас любит и волнуется исключительно о вашем благополучии.

— Ладно-ладно, я поняла! — рассмеялась я и вручила Генриху одно печенье. — Вы меня пристыдили, больше не буду лезть к вам с этими глупостями.

— Это не глупости, — возразил Генрих, однако печенье из моих рук принял. — И вы, разумеется, можете ко мне обращаться в любой момент и по любому вопросу. — Он задумчиво посмотрел на печенье и добавил: — Если это возможно, я бы хотел стать вам другом. Тем надёжным плечом, на которое вы сможете опереться в трудную минуту.

— Так стань, — отбросив всяческие формальности, сказала я. — Лично я буду только рада иметь такого друга, как ты. Только учти, друзья мне не выкают и по имени-отчеству не обращаются!

— Хорошо, — взгляд Генриха наполнился нежностью, от которой у меня буквально перехватило дыхание, а сердце предательски пропустило удар. — Саша.