Возлюбленный для Железной леди

Простые провокации

Дом старейшины оказался самым первым на входе в поселение, что меня крайне удивило — я почему-то считала, что его жилище должно располагаться ближе к центру и внешне выделяться среди остальных строений. Но, нет, дом Аверьяна был точно такой же, как и все остальные: добротное одноэтажное деревянное строение с шифером на крыше и резными ставнями, покрытыми какими-то непонятными мне замысловатыми символами.

В самом доме царили идеальные чистота и порядок. На полу лежали вязаные паласы, стены были оклеены обоями, а в комнате, в которую проводили нас с Генрихом, стоял удобный мягкий диван кирпичного цвета, стеклянный сервант и невысокий лакированный стол, над которым на специальной полочке был установлен небольшой радиоприёмник.

Я устроилась на диване, Грог уже привычно, точно настоящая собака, занял место у моих ног. Генрих же отошёл к окну и, заложив руки за спину, замер каменным изваянием. Аверьян же, отослав своих парней, принёс из сеней стул, поставил его возле стола и величественно опустился на него, точно на трон.

— Мальчишек по одному опрашивать будете или всех скопом? — спросил старейшина, при этом обращаясь исключительно ко мне. Я же понятия не имела, как правильно нужно вести допросы, поэтому послала вопросительный взгляд Генриху.

— Всех вместе, — без колебаний ответил вампир.

«Надеюсь, это не для того, чтобы сэкономить время?» — возникло у меня в голове закономерное опасение, озвучивать которое, впрочем, я не стала.

«Мальчики» явились спустя минут пять. И глядя на этих рослых, крепких двадцатилетних лбов, слово «мальчики» было последним, которым бы я воспользовалась.

Подчиняясь строгому взгляду своего вожака, малолетние преступники опустились на колени посреди комнаты и низко склонили передо мной головы в весьма жалкой попытке изобразить раскаяние. Станиславский, при виде этой жалкой пантомимы наверняка бы выдал своё фирменное: «Не верю!»

— Итак, красавцы, признавайтесь, кому из вас я подстрелила задницу? — насмешливо спросила я.

Самая тёмная макушка, располагавшаяся в центре, тут же вскинулась, и на меня с плохо сдерживаемой яростью уставились бледно-карие глаза с загорелого веснушчатого лица.

— Меня, — коротко ответил парень.

— И как здоровье? — участливо спросила я.

— Нормально.

«Какой немногословный», — мысленно хихикнула я, а вслух заметила:

— И как тебе ощущения от пули в ягодице?

Парень крепко стиснул зубы и процедил:

— Не очень.

— Вот и я думаю, что не очень, — кивнула я. — И стоило оно того?

На этот раз ответа не последовало. Я же переключила внимание на следующую жертву.

— Так, а кто из вас послал меня волчьим матом прежде чем покинуть поле боя?

Крайний слева паренёк издал звук, напоминающий смешок, и поднял голову. Он был заметно мельче своих товарищей, с узкими плечами и коротким ёжиком волос, а также довольно выразительными большими серо-зелёными глазами — ну, просто вылитый герой какого-нибудь аниме.

— Это был не мат, — сообщил мне юноша вполне миролюбивым тоном. — Это даже не были слова! Я просто был немного недоволен, что вы подстрелили моего друга и угрожали перестрелять нас всех.

— Понимаю, — кивнула я. — Я бы тоже была недовольна.

Зато мой план по вычленению главного вредителя в этой компании неожиданно прошёл без сучка и задоринки — парни оказались настолько глупы, что повелись на простейшую провокацию, даже не задумавшись о том, что только что сдали своего товарища — того самого, что успел отведать вампирью плоть.

— Итак, у нас остался последний герой, — мрачно резюмировала я, вперив взгляд в единственную всё ещё склонённую макушку. — Тот, кто, в отличие от своих спутников, успел испачкать в крови если не руки, то зубы точно. В связи с чем у меня только один вопрос: было вкусно?

Парень содрогнулся, как от удара. Я морально была готова к нападению, которое должно было последовать после моих слов. Однако я просчиталась. Оборотень, едва не растерзавший на моих глазах Каролину, мелко затрясся, словно пытался сдержать слёзы. И так и не посмел поднять на меня взгляд.

— Нет, — наконец, глухо выдавил он.

И я почему-то ему сразу поверила. Возможно, потому что он единственный выглядел по-настоящему разбитым? Покорно стоял на коленях, низко опустив голову, словно ему было действительно стыдно смотреть мне в глаза, да ещё и весь ссутулился, будто пытался казаться меньше.

Мне его стало жаль.

— Тогда почему ты это сделал? — постаравшись максимально смягчить голос, спросила я. — Зачем напал?

Ответом мне стала тишина.