Возлюбленный для Железной леди

Явление блудного брата

Остатков совести хватило Ольгерду, чтобы не разыгрывать королеву драмы и вернуться в волчью шкуру. Я же сосредоточилась на готовке, старательно отгоняя прочь ненужные мысли, для которых сейчас было не место и не время.

Разделав куриную тушку на небольшие кусочки, я щедро обмазала их майонезом с приправами, выложила на противень и поставила в духовку, после чего занялась нарезкой овощного салата.

Волк разлёгся под столом, и периодически я ощущала прикосновение то мягкого пушистого меха, то прохладного влажного носа к своим ногам — очевидно, несмотря на мою негативную реакцию на его поползновения в человеческом обличье, Ольгерд не намеревался отказываться от идеи меня завоевать. И в глубине души я не была до конца уверена, радует меня подобное упорство или раздражает.

Первым на ужин заявился Лев, притащив с собой целый ящик баночного пива, который я наградила неодобрительным взглядом.

— Ты поставил перед собой цель надраться до поросячьего визга? — мрачно уточнила я.

— Не говори ерунды, нас пятеро, и даже если твой вампир не пьёт пиво, всё равно на одного получится не так уж и много.

— Я вообще алкоголь не пью, — заметила я отстранённо. — А твой беглый друг и вовсе волк.

— А что, он весь ужин будет волком? — искренне удивился Лев и продемонстрировал мне плотный зелёный пакет, сообщив: — Я для него даже приличную одёжку прихватил нужного размера.

— Занятно, — протянула я ледяным тоном. — То есть, по-твоему, нормально, что оборотень, которого разыскивают крестоносцы, предстанет перед одним из них в своей человеческой ипостаси?

На лице Льва отразилась растерянность. Он перевёл недоумевающий взгляд на Ольгерда, сидевшего возле дверей на кухню и внимательно прислушивающегося к нашему диалогу.

— Ты ей не сказал? — недоверчиво спросил он.

— Нет, не сказал, — вместо оборотня ответила я, скрестив руки на груди. — И ты не сказал, да и брат промолчал о ваших неуставных отношениях на троих.

— Фу, прозвучало так, будто у нас роман, — скривился Лев.

— Ну, я не знаю, насколько далеко зашла ваша крепкая мужская дружба, раз Слава предпочёл скрыть её от меня, — ядовито заявила я. Ольгерд на это недовольно рыкнул и наградил меня осуждающим взглядом. — А ты вообще помалкивай, сегодня у тебя права голоса нет.

— Справедливости ради, в этом виде он и не сможет говорить, — заметил Лев. — Быть может, ты позволишь ему стать человеком, а потом уже потребуешь держать рот на замке?

— А что, ему нужно особое разрешение? — наигранно удивилась я. — Как по мне, так твой дорогой друг и без него прекрасно справляется.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Лев.

— Он сам знает, — отрезала я, однако, решив не быть совсем уж сучкой, добавила более миролюбиво: — Пусть обращается, — а затем, посмотрев в глаза оборотню, пригрозила: — Но только попробуй выкинуть какой-нибудь фокус или ляпнуть лишнего, и мигом вылетишь из квартиры. Возможно даже через окно.

Ольгерд кивнул, аккуратно забрал в зубы пакет с одеждой и скрылся за дверью в мою комнату.

В этот момент зазвонил домофон, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности.

— Кто? — подняв трубку, спросила я.

— Конь в пальто, — гоготнул брат. — Открывай, сова, медведь пришёл.

Весело фыркнув на эту заезженную шутку, я нажала кнопку, открывая подъездную дверь.

— Впустишь его, как поднимется, — велела я Льву, а сама вернулась на кухню проверить курицу.

Меня немного беспокоило отсутствие Ричарда, но я старалась отгонять прочь тревожные мысли. В конце концов, он не маленький мальчик и не хрупкая девушка, так что в моей опеке не нуждается. Если понадобится помощь — позвонит и попросит. Ведь так?

Убедившись, что курица запеклась и покрылась аппетитной золотистой корочкой, я достала противень из духовки и аккуратно поставила его на специально подготовленную подставку на кухонном уголке.

Позади послышались шаги двух пар ног, а затем раздался довольный голос брата:

— Пахнет просто умопомрачительно!

Усмехнувшись, я обернулась. В паре шагов от меня, с трёхдневной щетиной на лице, но модно уложенными русыми волосами, изображающими лёгкую небрежность, стоял Слава, засунув руки — целые и невредимые, без намёка на гипс или хотя бы повязку! — в передние карманы джинс и широко улыбался.

«Неужели и тут соврал? — мелькнула у меня в голове возмущённая мысль. — Но зачем?»