Ворона на взводе

Глава 7

— Преобразить пустыню? — эхом повторил владелец Вод после долгого раздумья. — Как?

— Клеточками, как в вэйци, — солнечно просияла я. — Это вам намного папочка лучше объяснит. Он умный.

И слиняла, планово подставив родителя. Опять переодеваться, в обычную одежду. Ведь ролик для канала Байсэ сам себя не запишет! А когда я ещё в такой локации окажусь? Ещё и с дядей Бу в свободном доступе. И даже с разрешением от господина Яна на небольшие «спойлеры».

То-то же.

«Сокровищница» пока не запущена официально. Команде Цзиня нужно время на отладку и ряд согласований на высоком уровне. Плюс мощная рекламная кампания планируется. Братца с лучшими в стране оператором и режиссером Мэйхуа уже познакомила.

Теперь это лишь вопрос времени, причем обозримого. И складывать материалы в «копилочку» не ошибка.

Когда я вышла из раскладной палатки, устроенной под походную гардеробную, Ли Танзин уже вещал о бескрайних рядах борозд в песке, образующих квадраты. Как на огромной доске для вэйци.

Ага, это ему ещё долго разглагольствовать.

— Дядя Бу, я готова к записи, — помахала рукой оператору. — Шу, идем.

Нужно отойти от говорящих. Там и вид интереснее.

У моей «воспитательницы» второй рабочий день. И я то и дело ловлю удивленно-оценивающие взгляды от нее. Ха, то ли ещё будет!

— Всем привет, — машу я вскоре с серебристого самолета. — Это Мэй-Мэй и канал Байсэ.

— Как вам вид за моей спиной? — приспускаю очки от Нового взгляда — отрабатываю контракт по полной. — Впечатляет? Это одно из тех мест, откуда в столицу иногда приходит Желтый дракон. В том году мы целую неделю не занимались на улице из-за сильной песчаной бури.

Песчаная буря — это и есть «Желтый дракон». Мои соотечественники любят давать громкие названия всему в Поднебесной. Впрочем, некоторые — особо мощные — бури того заслуживают.

Прошлогодняя не только нас «пропесочила», она до Ниппон дошла.

Китайцы любят новые — особенные — впечатления. Поглазеть из безопасности на маленькую девочку в недружелюбной пустыне — это что пощекотать легонечко нервишки. В хорошем смысле — вид должен будоражить.

У дяди Бу превосходное оборудование, так что картинка получится насыщенной. Качественнее, чем на фото в обзорах.

— Самолет уже нагрелся, — сообщаю доверительно. — Тут жарко. Брат Синь, помоги спуститься!

Это удачный момент пропиарить старшего коллегу. Тоже успевшего переодеться и нацепить очки. Сотрудницы проинструктировали.

— Как мы здесь оказались? — спрашиваю, когда Жуй на ручках снимает меня с корпуса нелетучего (там даже двигателя нет, уже разузнала) средства. — Попробуйте угадать. Тут у нас — самолет. Там — внедорожники. Мне обещали, что я смогу покататься по песчаным дюнам. Хотелось бы сказать: за рулем, но без прав я могу рулить только вот такусенькой машинкой.

Показываю «на пальцах» размеры наших электромобилей. Ещё одна околорекламная вставка. Надеюсь, «Колесники» оценят.

— Сейчас мы устроим песчаный заезд, — вскидываю рученьки. — Я непременно возьму вас с собой. Болейте за мою с братом Синем команду!

Дядя Бу подает знак: записано.

— Ты, — хлопает он помощника по плечу. — Доверяю тебе. Не справишься — год не встанешь за камеру.

Суровые у него, конечно, методы. Улыбаюсь парню ободряюще, мол: я в тебя верю, не оплошай.

— Представляю звезд экстремального вождения в песках, — немножечко преувеличиваю я. — Ян Хоу, режиссер, обладатель премий и просто удивительная личность. Бу Сунлинь, оператор, мастер вождения и добрейшей души человек. Жуй Синь, актер, певец и принц-бездельник. И я, но пассажиры не считаются.

Щегол тоже решил поучаствовать в развлечении. Несвойственно для него, но эта ворона только за. Соревнование из двух «бибик» было бы слишком предсказуемым.

Фаворит заезда — Бу Сунлинь, это вообще не обсуждается. Но мне-то важна не победа, а участие. И шоу!

Канал Байсэ должен радовать зрителей интересным и разнообразным контентом.

— Что у нас общего? — хитренько щурюсь, сняв очки. — Мы все — растущая семья Бай Хэ. Поздравьте нас!

Улыбаюсь так широко, что щеки начинают побаливать.

В это сложно поверить, но Бу-Ян теперь с нами. Ян Хоу связался с Мэйхуа после того, как его друг «продался за еду».

— Поехали! — даю отмашку рассаживаться по машинам.

Их заранее подогнали на стартовую линию. Верещу на виражах: мы гоним вдоль гор, а финиш почти у вод водохранилища. Подпрыгиваю на сиденье, трагично заламываю руки, когда нас обходит внедорожник оператора Бу.

Компактная камера в салоне установлена заранее. А дядя Бу обещал заняться монтажом. Общие кадры заезда с крупными из кабины.

Мы финишируем последними. Победитель встречает безмятежной улыбкой.

— Ты меня подрезал! — возмущается «второе место».

— Эй! Пустыня не такая маленькая, чтобы жаться ко мне, — отвергает обвинения Ян Хоу.

Вот уж от кого не ожидала. Хотя… Апельсинка?

— Т-ц, вечно твои отговорки, — вздергивает нос Бу Сунлинь.

— Вы оба — монстры вождения, — качает головой мой «напарник». — Спасибо за урок, старшие.

Мы продули, но это совсем не обидно. Пора записать последний кусочек видеоролика.

— Мы пока не победили. Повод расти над собой, — тянусь вверх на носочках. — Ай, ничего. Главное, что было весело. А какой тут вид! Вода, песок и горы.

Здесь по плану пойдут фирменные панорамные съемки дяди Бу. В коих он — мастер.

— Подарков я сегодня не приготовила, — верчусь, показывая, что у платья нет кармашков. — Не песок же из пустыни черпать? И, знаете, что я думаю? Здесь необычно. Даже красиво. Но ещё лучше был бы зеленый берег. С травой, кустарниками и деревьями. Я верю, что однажды так и будет. Желтые драконы перестанут прилетать в города. Пески покроются зеленью. Если кто-то на такое способен — это мы с вами.

Эта ворона подготовилась к выезду в пустыню. Крепко и по многим направлениям.

Мамочку очень пугала пустыня. До еле заметной дрожи и прокушенных губ. А ведь Лин Мэйхуа — человек с превосходной выдержкой, держать лицо, как она, не каждый сумеет.

«Так дело не пойдет», — думала эта ворона, видя бурые ранки на нижней губе моей замечательной.

И тогда я решила попытаться побороть этот страх. Что пугает сильнее всего?

Правильно, неизвестность.

Эта ворона попросила родительницу показать ей картинки и — если найдутся — статьи о пустыне Тяньмо. В ключе: хочу подготовиться к предстоящей работе.

На интернет-пространство Срединного государства ещё не опустился «Золотой щит». Так что гугл у нас в наличии. Однако наш, местный поисковик байду (Baidu) уже есть и потихоньку набирает популярность. Немного жаль, это ведь тоже «бай», которое я могла бы присвоить. Но не всё вороне сырный день.

Нашим, родненьким байду мы и «побайдили» близлежащую пустыню. Стоит похвалить китайцев: несколько информационных страничек (и даже с фото) нашлись мгновенно. На них мне бросились в глаза: горы и… палки. В смысле, некое подобие леса, только голое. Сухое. Мертвое.

— Мамочка, а что это такое? — любознательность изображать не пришлось. — До деревьев дошел песок, и они высохли?

— Не совсем, — покачала головой родительница. — Эти тополя высадили в песок, чтобы они остановили пустыню.

— Кажется, не очень получилось, — ворона опустила клюв… уголки губ. — Не удивительно: тополя те ещё водохлебы.

Мэйхуа окатила меня молчаливым удивлением.

Я сказала что-то, что не списать на уроки естествознания? Уже пора бы и привыкнуть.

— Считается, что тополя неприхотливые и быстрорастущие деревья, — проговорила мамочка.

Со вторым — вопросов нет. А что до неприхотливости — вон, серые стволы ответят про выживаемость. Да, они стойкие, но не неубиваемые. Может, если им обеспечить полив…

Так-то крохотная (по меркам тех же Гоби или Такла-Макан) Тяньмо интересно расположена. У подножья горы Янь с одной стороны. А с другой вплотную подходит к водохранилищу Гуантин.

В Период Воюющих царств (Чжаньго шидай) — это с пятого века до нашей эры и до объединения государства первым императором Цинь Шихуанди — здесь был участок Великой стены. Сигнальные башни у подножья горы до сих пор сохранились.

Но про полив этих молчаливых свидетелей неудачной лесопосадки говорить поздно. И про воюющие царства совсем поздно, они давно свое отвоевали.

Что нельзя сказать про другую войну. Китая нынешнего с опустыниванием. Это называется системой защитных полос «Три севера». Собственно: север, северо-запад и северо-восток затрагивает этот национальный проект.

Великая зеленая стена должна была протянуться через тринадцать провинций Китая. Программа началась аж в 1978 году и… вызвала гомерический смех в западном сообществе. Особенно громким стал этот хохот, когда от первых насаждений в пустынных регионах пережили первый год менее десяти процентов саженцев.

Фото — аналоги кусочка тополиного леса по краю Тяньмо — быстро просочились в сеть. Да и журналисты со всего мира не поленились лично прилететь и нащелкать кадров с растрескавшейся землей и торчащими стволами погибших деревьев.

«Китай закапывает деньги в песок!» — мамочка мне и такую статью нашла. На английском, но довольно примитивном — видимо, чтобы любой дурак понял масштаб иронии.

Там нас высмеивали. И среди китайских экологов тоже возникли сомнения в рациональности подхода. Прямо сейчас проект не то, чтобы остановлен. Нет, посадки идут. Каждый год двенадцатого марта, в национальный День посадки деревьев сотни тысяч китайцев идут и зарывают юани (саженцы так-то тоже денег стоят) в песок наших пустынь.

Но куда больше сограждан отправляются засаживать другие регионы. Хоть бы и горы: там выживаемость растений и то выше.

Это полезный труд. До введения мартовского праздника Чжишуцзе и предписания всем гражданам (от одиннадцати до шестидесяти лет) сажать три-пять деревьев ежегодно, лесной покров был ниже десяти процентов. В какой-то забугорной статье (особо злостной и наверняка недостоверной) приводился показатель всего в четыре процента.

В прошлом году «лесистость» выросла до семнадцати процентов.

Я понимаю, что это скучненько звучит. Но тут вот какое дело: эта ворона уже рассматривает себя частичкой миропорядка. Песчинкой Мироздания. Мне не начхать на будущее этого мира.

А иначе бы — зачем все старания?

Тем более, что программа «Три севера» в моем Китае не заглохла. Вроде бы в ней тоже был застой после ряда неудач. Но затем чуть ли не случайно было найдено простое и дешевое решение.

Рисовая солома.

Откуда я про это знаю?

А вы ещё помните, с чего началась вся эта история? С внезапного и негероического «откисания» Киры Вороновой в разгар баталии. В игре-стратегии. Где, кроме прочих регионов, был регион «Энбеса». Ну очень — как по мне — похожий на Кению. Или, что даже ближе, на Эфиопию. До того, как там массово вырубили леса.

Энбесса — Абиссиния…

Там (в игровой Энбесе) мы вели оросительные каналы, чтобы успешно заниматься развитием региона. А Кира Воронова была въедливой и жадной до знаний.

Так я узнала о программе восстановления лесов в Эфиопии и Нигере. Об ученом-энтузиасте, который годами высаживал растения. И в итоге дошел до восстановления уже вырубленных деревьев: их корневая система всё ещё питала мертвые (казалось бы) пни. И пни давали молодые побеги, которые обычно обгладывали голодные животные.

Защита побегов дала невероятные результаты. Лес — и земля — начали медленно, постепенно восстанавливаться. Опыт страны Нигер — это вообще нечто особенное. Там короткий сезон проливных дождей и длинный период засухи. Вода от ливней не задерживается в земле, наоборот, потоки ещё и вымывают верхний слой почвы.

Жители стали выкапывать «полумесяцы», которые удерживали влагу. С дополнительными углублениями по краям. И туда высаживать деревья с кустарниками.

Это была часть программы Великая зеленая стена. Которую — по словам репортера — они взяли частично по примеру программы Китая.

И показали, как оно реализовано в Поднебесной.

Зеленые полосы в Гоби и Такла-Макан. Зеленые «вены», тянущиеся по прежде безжизненному «телу» пустынь. Дороги, не уступающие пескам. Пустыня Му-ус, на снимках со спутников почти вся покрытая зеленью.

Кто-то скажет: бесполезная информация. Зачем засорять мозг чем-то подобным?

Я же скажу: бесполезных знаний не бывает.

— Нужно позвать папу, — решительно сказала эта ворона. — Нам пригодится его светлая голова.

Вскоре мы втроем сидели перед экраном ноутбука. На столе множились рисунки и простейшие схемы. Я забила, как можно и нельзя, на конспирацию.

Эй, какая скрытность? Эти люди раскусили меня ещё в первый год. Приняли меня со всеми «особенностями». Так ради чего маскироваться?

Нет, я это для видимости выдавала «завуалированно». Вроде: «А что, если бы…»

И дальше шли вполне конкретные — реализованные в моем-прошлом мире — способы противодействия движению песков. Да, «стоячая» солома, хорошенько утрамбованная в борозды, стабилизирует дюны. На соломе собирается влага от утренней росы. И от дождей она мокнет — и сохнет не мигом. Потом ещё и разлагается безвредно — и даже полезно — для растений.

Борозды создают «клетки».

— А теперь расставим по полю камешки, — в дело идет камень из притащенного в процессе обсуждений набора для вэйци. — Но у нас не совсем обычная партия. Камень будет, скажем, генералом армии. Его мы поместим не на перекрестье, а в центр клетки. Это будет дерево. Генералу нужны командиры помладше. Кустарники. И простые воины — травы.

За кустарник в «игре» отвечают фасолины. За травяную армию — зернышки риса. Мы с мамой сгоняли ради этого на кухню.

— Враг — пустыня. Стены из соломы — это крепости, которые нужно занять и не сдавать врагу.

Соломы, особенно рисовой, там, где собирают по два урожая за год, хоть завались. Стоит она — ничего. Это отход от сбора зерна.

Предложения по капельному поливу — это уже батина инициатива. Рядом с Тяньмо горы. Можно разместить там солнечные батареи. И вспомогательные емкости разместить.

— Армия должна быть крепкой. И тренированной. Как наша Шу Илинь.

О том, какие растения готовы к борьбе с пустыней, размышляли все вместе. Мэйхуа внесла больше всего предложений.

Неблагозвучное хунсенхуай по картинке в интернете оказалось софорой японской. Саксаул не вызвал вопросов. Карагана — такой кустарник, похожий на акацию, но вроде бы не акация, «родом» из Монголии. Душистый османтус тоже вошел в список, как засухоустойчивый.

Нинся гоуци — это кустарник, с которого собирают полезные ягоды. Годжи — они долго хранятся в сушеном виде. Их ещё в традиционной китайской медицине используют.

Травы решили пока не искать. Регион Внутренняя Монголия с его многообразием трав нам в помощь. Потом, проект не завтра реализовывать.

Скорее всего, где-то в кабинетах ученые-экологи и биологи либо уже дошли до тех же выводов (и почему-то не торопятся с докладами в инстанции выше), либо близки к ним.

Не просто же так перестали сажать тополя? Значит, ищут решения лучше. Верю в своих соотечественников.

Но совершенно не прочь чуть-чуть ускорить процесс. Раз это внезапно оказалось в моих силах.

Батя задумался об удобрениях. Вовлекся в игровой процесс, поэтому сформулировал:

— Армия должна хорошо питаться.

Они с мамой немножко пообсуждали удобрения. Эта ворона не лезла в процесс.

Зато вспомнила австралийское «удобрение» в виде овечьей шерсти. Во Внутренней Монголии тоже есть овцы. Не мериносы, но и у них есть шерсть. Можно что-то с них состричь… эксперимента ради.

Вспомнила ещё одно усовершенствование посевов из Нигера: шарики из древесного угля. В них закатывали зерна. И раскидывали — в том числе и с самолетов. В «броне» зерно лежит, пока не пойдет дождь. И тогда уже посеется, а угольная пыль дополнительно удобрит почву.

Идею о броне для армии встретили положительно. В деревнях готовят до сих пор на дровяных печах. Древесный уголь, а уж тем более пыль с него — не дефицит.

В общем, папочке было, что сказать господину Ян Чэню.

Проект дорогостоящий. Это солома копеечная, а на всё остальное — особенно на саженцы — придется раскошелиться. Однако в озеленении пустынь заинтересовано государство. И что-то уже пытались сажать прямо тут. Следовательно, получить дотации на благое дело в конкретной маленькой пустыне — более, чем реально.

Тяньмо реально крошка из пустынь, она занимает всего тысячу триста му[1]. Му — это не корова, а наша традиционная мера площади.

Расчертить её на «клетки вэйци» и разместить «армию», желательно бронированную и обеспеченную продовольствием, дорого, но не невообразимо.

У семьи Ли таких ресурсов нет и нескоро появятся. Тогда как владелец Вод Куньлунь может продвинуть это начинание. Выбить на него средства. Добавить из своих, возможно. Вычет налоговый или другие блага получить — это тоже реально.

На фоне снятой рекламы с преображением пустыни забабахать настоящую трансформацию — это будет такой пиар-ход для всей его водной «империи», что невозможно переплюнуть. Только сказать: «Вау».

Оценит ли господин Ян перспективы? Возьмется ли — без гарантий? Теоретические выкладки из уст моего бати — это хорошо, но мало. Батя, на минуточку, безработный, фирма на его имя ещё в процессе регистрации.

— То, что говорит мой папочка — это не как в кино, — говорю уже не для ролика, хотя камера ещё снимает. — Не монтаж. Не волшебство. Могут уйти годы. Но Мэй-Мэй хочет быть той, кто с гордостью скажет всему миру: «Пока они смеялись, мы сажали. И строили. И когда кто-то в следующий раз решит над нами посмеяться, мы просто покажем им зеленую, плодоносящую, полную жизни и надежды пустыню».

Оператор Бу не только сохранит эту речь. Он её покажет. Не завтра и не через год. Но это случится.

В разгар создания Великой зеленой стены Китая. Когда сомневающиеся замолкнут, а насмехавшиеся — утрутся. Потому что зеленые «вены» станут реальностью. И в этом мире тоже.

Последствия для меня? Может быть, однажды мы до этого дойдем. Но пока ещё рано.

Всему свое время.

Да, Мироздание?

[1] 1 му равен 1/15 гектара (0.0667 га или 667 квадратных метров).