Ворона на взводе

Глава 2

— Стоящий прямо не боится кривой тени[1], — собравшись, выдала мать моя ещё один чэнъюй. — Репутация честного человека не пострадает от ложного обвинения. Уверена, мы со всем разберемся. Больше того, Танзин наверняка уже начал действовать.

— Думаете? — робкая надежда прорвалась сквозь пелену отчаяния.

— Мужчины семьи Ли всегда сначала действуют, — позволила себе тень улыбки Мэйхуа. — А уже потом говорят. Или вовсе молчат. В этом их сила. Вам ли не знать?

Так, слегка каламбуря — фамилия Ли и значит «сила» — матушка подняла с пола гостью. Повела её под локоток к диванам в гостиной-столовой. И, чтобы тетя Хуэй не сорвалась опять в истерику, негромко приговаривала по дороге.

Тихий мелодичный голос убаюкивал, подобно перезвону колокольчиков.

— Однажды Танзин нес меня на спине несколько кварталов, — мамины щеки зарделись румянцем. — Я надела на прогулку туфельки, а он повел меня в парк Сяншань. Ароматные горы осенью пылают багрянцем. Краснолистные клены повсюду. Первые из них высажены при династии Цин, во времена правления императора Цяньлуна. Холмы алеют, словно укрытые огненно-красной парчой. Мозоли на моих ногах тоже алели… Так, что я едва могла ступать по земле. Когда мы вышли из автобуса, Ли Танзин усадил меня на свою спину. Я так смутилась, что даже не сумела возразить. Нес через район Хайдянь до общежития. Только позже я случайно узнала, что незадолго до той прогулки он сорвал спину на стройке, таская тяжести. Боль, наверное, была ужасная. Но он шутил и улыбался всю дорогу. Такой он, сильный мужчина из семьи Ли.

Во время этого монолога Мэйхуа успела усадить гостью, налить из графина водички и «перенастроить» на волну «мы всё преодолеем». А я мотала на воображаемый ус небезынтересную информацию.

То, что родители познакомились где-то в студенческом периоде, я уже вычислила ранее. По многочисленным оговоркам. Так что у меня оба предка — с высшим образованием. Правда, Мэйхуа свое особо не афиширует.

Хайдянь еще называют университетским районом. Там кампусы множества ВУЗов расположены, включая Бэйцзинский и Цинхуа.

Раскрылась с новой стороны забота мамочки о батиной спине. И почему она вечно порывается сама брать меня на руки — вперед мужа. И отчего ворчит, если батя успевает первым. Даже эпизод с «подкатом» родителя, пока Мэйхуа разделывала курочку, заиграл новыми красками.

Она реально переживает за его больную спину.

И да: вечером батю ждет адский разнос. Я даже не стану засиживаться, уйду пораньше в свою комнату, чтобы не мешать мамочке высказать всё, что она думает о молчании ягнят… в смысле, нежелании муженька делиться проблемами.

Но на людях — при тетушке Хуэй — мама сделает всё, чтобы сохранить мужу лицо. Правильная китайская жена, ага.

— Муж наверняка уже начал предпринимать действия, — уверенно повторила мама. — Когда он вернется, мы поговорим. А пока расскажите мне всё, что знаете.

Тетя Хуэй нерешительно кивнула. И выложила всё, что знала. Впрочем, знала она немного. Её супруг, ещё один достойный представитель семьи Ли, тоже не из болтливых.

Что мы выяснили наверняка: Ли Чень работал не под началом брата. Западное направление курировал другой человек. Тетушка знала только фамилию «большого начальника»: господин Гу.

Весь груз дядя Чень получал запакованным. Он присутствовал при погрузке и разгрузке, ставил свою подпись на грузовой накладной. Но только сверял число коробок, никогда не открывал их. И не проверял, что там внутри.

Товары перемещались разные, и каждую накладную дядя, разумеется, не запоминал. Зачем? Его дело крутить баранку, да так, чтобы груз был доставлен в срок. Вот и в тот раз дядя вез груз из Бэйцзина в область Кашмир. Перевожу: в сторону границы с Индией.

Как так получилось, что фуру остановили для досмотра, тетя Хуэй не знает. Она даже не в курсе, что именно из «запрещенки» обнаружили при досмотре. «В интересах следствия» доступ к информации ограничен.

Незнание порой хуже, чем самая суровая угроза.

Паника тети Хуэй объяснима.

Все те «рисовые зернышки» сведений, что были у тетушки, Мэйхуа записала. Успокоила родственницу: кроме подписи дяди Ченя, на документах должны быть и подписи сотрудника склада, заведовавшего отгрузкой товара.

Поднять документы «выше» склада труднее. Но не невозможно. Батя работает в главном офисе. Да, на другом направлении. Но как минимум прояснить с господином Гу ряд вопросов — реально.

В теории. Но мать моя мудрая акцентировала внимание на положительных моментах. На путях решения проблемы, а не на возможных затруднениях в процессе.

Если начальник Гу «замазан» в перевозке чего-то незаконного, сомнительно, что он сознается в проступках. Но подобные соображения Мэйхуа высказывать не стала. Тетю Хуэй уверили: мы не бросим в беде её мужа. Вникнем, разберемся и всё такое прочее.

Про ресторанчик за время беседы даже ни разу и не вспомнили. Не до него, в самом деле.

Тетушку хотя бы трясти перестало. К уходу от нас она сумела взять себя в руки.

А мама достала тесак. В рамках подготовки к возвращению мужа с работы.

Не беспокойтесь: батя выжил.

После ухода родственницы мама начала готовить ужин. Разборки разборками, а семейный ужин по расписанию. Эмоции Мэйхуа выражались разве что в более размашистых и громких ударах тесаком по свиному окороку. В готовку пойдут все части, включая ножку с копытцем. И шкурка тоже.

Возможно, с учетом обстоятельств, мама предпочла бы накормить муженька свиными мозгами. Раз свои подвели — вместе с чувством самосохранения.

В середине процесса затрезвонили.

— Да! — повысила голос мамочка, включив громкую связь.

По-другому сложно было ответить, на плите ведь вок и две кастрюли. Нельзя прерывать кулинарное действо.

Вид у нее был, почти как у демоницы из преисподней. С поварешкой прямо из вока, где в красно-коричневом соусе из ферментированных бобов топорщились кубики свинины и овощей. Как бледные тела грешников, утопленные в пузырящейся крови…

С клубами пара за спиной, с блестящими после нарезки лука глазами… Красавица.

В итоге темный соус смешается с лапшой. Мир считает это блюдо корейским — я-прошлая даже как-то смотрела мастер-класс с приготовлением чачжанмёна, чтобы затем порадовать дорогого.

Правда в том, что мои соотечественники готовили черную лапшу со свининой, дайконом и другими овощами (в зависимости от сезона они могут меняться) задолго до популяризации блюда южнокорейскими поварами.

Только соседи берут пасту из ферментированных черных бобов, а мы чаще юзаем бобовый соус (его же используют и для приготовления утки по-пекински) и называем блюдо чжацзянмянь. Что значит: лапша с соусом из бобов.

— Госпожа Лин? — испуганно пискнула Чу-два. — Простите, что беспокою. Но в офис пришел господин Сыма. И наотрез отказывается уходить, пока не поговорит с вами. Лично.

— Нехорошо, — отвлеклась на пробу Мэйхуа. — Перебор с Шаосиньским вином. Это не тебе, Баочжэн. Передай господину Сыме, что я буду завтра. В десять.

Сбросила вызов, покачала головой.

— Полагаю, он хочет вернуть деньги, — и добавила для меня пояснение. — Мы перевели оплату за весь период обучения младшего Сыма. Старшему не говорили. Он, кажется, не часто созванивался с семьей, пока шла работа над фильмом. Главный танцор Вихря вышел из того же русла, что и твой отец. Тоже молча добивается своего, и только тогда от него дождешься слова.

— Мы обидели брата Сыму? — спросила я.

Не праздный интерес. Эти заковырки, подводные течения и особенности менталитета до сих пор темный лес для меня. Казалось бы: дают — бери, бьют — беги. Чего огород из сложностей городить?

Ан нет. Урон репутации, «лицо» сверхважное под угрозой.

— Он молод и горяч, — указала на очевидное мать моя. — Поэтому трудно сказать заранее, как он отреагирует. Не волнуйся. Этот вопрос мы решим.

— Я с тобой! — потребовала эта ворона.

Буду давить милотой на гордость, если потребуется.

— М, — утвердительно «мыкнула» она. — Так, нужно чуть больше имбиря…

К приходу бати стол ломился от еды.

— Дорогая… — родитель прижал ладони к груди.

Набрал в грудь воздуха, словно собираясь выпалить признание. Любовное или околокриминальное?

— Садись за стол, милый, — улыбнулась одними губами Мэйхуа.

— Да, женушка, — согласился Танзин.

И выдохнул.

Я не собиралась бате помогать. Из женской солидарности. Мог ведь вчера поделиться, но смолчал. Пусть и дальше молчит.

— Дорогой, а ты знал, что в Южной Корее лапшу в соусе из черных бобов едят на четырнадцатое апреля? — невинно спросила мамочка, дождалась непонимающего покачивания головой от муженька. — У нас одиннадцатого ноября — день одинокой собаки. Все, кто одинок, закатывают вечеринки в честь своего одиночества. А у соседей такой день — противовес четырнадцатому февраля. Это как Циси, но на западный манер.

Циси — это наш, китайский, день влюбленных. Он неофициальный, но с долгой историей и красивой легендой. О любви небожительницы и смертного. Но — увы — Богиня Небес создала Млечный путь, чтобы навечно разделить свою дочь с её смертным избранником (и парочкой их общих детей).

Однако в седьмой день седьмого месяца (по Лунному календарю) стая сорок выстроилась мостом через небесную реку. Вид возлюбленных на крылатом мосту тронул Богиню. Она позволила им встречаться раз в год в этот же день на сорочьем мосту.

— А эта изумительно вкусная лапша тут причем? — не понял намека Танзин. — Ты прекрасно её приготовила, дорогая.

— О, всё просто, — с улыбкой приняла комплимент мужа Мэйхуа. — Четырнадцатого февраля в Корее дарят шоколад мужчинам. Четырнадцатого марта продолжение праздника — Белый день. В белый день шоколад дарят женщинам. А четырнадцатое апреля — это Черный день. Он для одиноких людей. Черная одежда, черная лапша — в Черный день. Ты ешь, ешь, милый.

«Привыкай», — послышалось мне недосказанное.

Угроза, я надеюсь. Всё-таки они у меня — крепкая пара. Хочется верить…

— М-м… — батя закашлялся, потянулся за водой.

Обычно мамочка заботится о нем, подает водичку. А он подкладывает ей самые вкусные кусочки.

Но в этот раз стакан никто не пододвинул.

— Нас с А-Ли сегодня проведала Ли Хуэй, — медовым голосом сказала суровая мать.

— Понял, — нахмурился батя. — Юрист Чэнь рекомендовал мне своего коллегу. У него подходящая квалификация, тогда как господин Чэнь специализируется на коммерческом праве. Брата Ли скоро выпустят.

— Это хорошо, — ровно откликнулась Мэйхуа. — Я так и подумала.

На контакт в журнале мобильника с номером улыбчивого юриста она глядела с минуту после ухода тети. Но так и не позвонила. Теперь ясен ход её мысли. Мужа она знает. Связаться с отлично зарекомендовавшим себя юристом — очевидный шаг.

Тревожить дважды по одному вопросу юриста Чэня — дурной тон. Это как показать, что в семье разлад, жена не доверяет мужу.

Снова сложное, про репутацию и лицо.

А мне даже не пошутить про Чэня, который выручает Ченя. Это хоть и звучит очень похоже, но в написании и по смыслу совершенно отличается.

И ведь до всего приходится доходить своим умом! Они же не говорят напрямую о таких вещах.

Дальше батя пробежался по тому, что мы уже узнали от взволнованной тетушки. Но он знал больше. Не про содержимое коробок, а про начальника Гу.

Я перескажу коротенечко, что уловила из разговора родителей. Вышло с пятого на десятое понять. Нет, они от меня не скрывались. Но вовсю сыпали терминами, какие не входят в программу детсада.

Так что вся экономическая часть — мимо вороны пролетела. Тут уж извините.

Итак, что мы имеем: с начала года компания, где трудится Ли Танзин, расширилась. Увеличились обороты, склады, ряды клиентов, число сотрудников… Благосостояние заказчиков, вероятно, тоже увеличилось. Всё подросло. Существенно.

Говоря о новых сотрудниках, батя еле слышно скрежетнул зубами. Начальник Гу — один из новых людей. Дальний родственник главного босса, вроде как муж троюродной сестры… Не кровный родственник, короче. Но влияние на директора Тао имеет.

С его приходом в финансовых отчетах появились расхождения. Мой батя даже настаивал на проведении внутренней проверки, но его запрос был отклонен.

А затем случился инцидент с остановленной фурой.

У Танзина нет доступа ко всем корпоративным документам. Говорить с уверенностью он может только за свое направление. Там все отчеты в порядке. Где именно проблема — батя не осведомлен. А шеф ясно и четко высказался против проверки.

— Если к вам придут из налоговой, — нахмурилась Мэйхуа. — Что тогда?

— Наша компания не входит в план проверки на этот год, — ответил Танзин. — Так сказал наш директор. Откуда у него сведения…

— Мы не узнаем, — закончила за мужа родительница. — Наверняка какие-то связи.

Дальше они переключились на маршрут дяди Ченя. И документацию по нему. Оказалось, что бумаги… потерялись.

Тут-то я заметила слегка сбитые костяшки пальцев — батя удачно взял стакан, чтобы глотнуть ещё водички.

— Папа, ты подрался? — встрепенулась я. — С этим начальником Гу?

Окончание «ано» к фамилии приклеилось. Мысленно, конечно, но плотно.

Нет, понятное дело, что без доказательств это Гу — чисто перед законом. И даже не попахивает. Но меня переполняло стойкое ощущение: оно!

— Нет, — Танзин отдернул руку. — Пропали накладные за месяц. Вину перекидывают с одного на другого. Брат Чень под арестом. А начальник Гу празднует годовщину свадьбы. Его не было в офисе всю неделю.

— Документы не могут просто взять и испариться, — вскинула бровь мать моя. — А как же копии? Записи в электронном виде? Переписка с клиентами?

— Люди начальника Гу не идут мне навстречу, — теперь зубовный скрежет мне точно не послышался. — А сам он…

— Будем действовать по закону, — недобро сощурилась Мэйхуа. — Если что-то слишком запуталось… Не распутывай. Режь.

— А как дорежешь этого Гу, — встряла ворона. — Увольняйся.

В принципе, и без этой ситуации гадской уже можно было родителя выводить в бизнес. Под его, Ли Танзина, управлением. Дружественная транспортная компания — это неплохо. При условии ну очень хороших отношений с владельцем. И с готовыми путями отхода на случай «охлаждения» тех отношений.

Но своя транспортная фирма — тоже вариант. Пусть и с меньшим размахом. Поначалу.

— Если бы всё было так просто. Драгоценные мои, я многим обязан директору Тао, — набежала тень сомнения на лицо Танзина. — Если бы тогда он не принял меня без какого-либо опыта работы на должность специалиста… Всё было бы совсем иначе.

Повисла пауза, где все додумали недосказанное: без денег на старте отец не смог бы мало-мальски обеспечивать семью. Квартира — прошлая, маленькая — записана на маму. Но гордый мужчина не женился бы, не имей он в те времена стабильного дохода. Подработки — это нормально поначалу, в студенческие годы.

Но потом… Батя стал бы похож на того смертного из легенды, что полюбил небожительницу. А мы уже знаем, чем та история закончилась.

Мама изменилась в лице.

— Мне кажется, стоит посоветоваться с Цзинем, — высказала она. — У него есть опыт управления компанией. Если кто и может выискать тихий путь решения, так это он.

Батя кивнул.

Потом они ещё пошумели у себя в спальне. Уронили какую-то мебель.

Эта ворона не знала, тревожиться ей или радоваться. Мебель, знаете ли, можно ронять при разных обстоятельствах. Но раз за завтраком не возвращались к разговору о днях одиноких людей, всё нормально.

С остальным — разберемся.

Хотя от этой вороны в данном случае мало что зависит. И это самое нервирующее.