Ворона на взводе

Глава 4

— Стоп, — сказано было совсем негромко. — Госпожа Шу вольна уйти, если того пожелает.

Жуй отступил на полшага. Руки Илинь, словно нечто само собой разумеющееся, прошлись по волосам. Поправили чуть растрепавшийся хвост.

А я вспомнила нашумевшую псевдоисторическую дораму, что вышла в показ на днях. В основе — гарем какого-то императора.

Но речь сейчас не о нем. А об эпизоде, который вызвал у этой вороны «короткое замыкание».

Рассказываю: главная героиня входит в гарем. Её юность и красота покоряют государя. В итоге юная прелестная наложница беременеет (логично, в общем-то).

Ок, все (начиная с лекаря, ставящего диагноз прощупыванием пульса) поздравляют императора, а не будущую мать. Как бы для нее уже свершилось благо — ей дозволено выносить драгоценного ребенка Сына Неба.

В следующем эпизоде девушка приходит к действующей императрице. Это законная жена императора, а прочие — на сколько-то ступеней ниже по статусу. Приветствовать её величество нужно каждый день. В любую погоду, при любом самочувствии — если только нет высокого дозволения не соблюдать это правило.

В главном зале дворца феникса восседает государыня. Феникс — это символ императрицы, тогда как дворец дракона принадлежит императору. Инь-янь, два начала, первоосновы и вот это вот всё.

«Гостьи», приходящие её поприветствовать, сидят двумя рядами: боком к госпоже, лицами друг к другу. Все прочие жены и наложницы, место определяется рангом женщины. Чем ближе к выходу, тем никчемнее положение на этой лестнице возвеличивания.

Героиня дурно себя чувствует. Из-за чего опаздывает на утренний прием. Тем самым вызывает гнев государыни: как же, только вошла во дворец, а уже считает себя вправе приходить во дворец феникса, когда ей только вздумается.

Женщины переговариваются, пьют чай, с благодарностью принимая советы от благородной императрицы. В итоге их отпускают, всех, кроме героини. Той говорят остаться и послушать личные наставления госпожи.

Возразить нельзя. Героиня остается. Ей надлежит встать и слушать нудный свод правил поведения во внутреннем дворце. А ей, напомню, дурно.

Чтобы не «потерять лицо» и вроде как скрыть факт беременности (лекарю приказано молчать) наложница говорит: «С вашего позволения, я пойду».

«Разве тебя кто-то отпускал?» — спрашивает даже не императрица, а её служанка. — «Дерзкая!»

«Мне придется тебя наказать», — вздыхает главная жена. — «Иди и стой на коленях перед дворцом».

И та послушно принимает наказание. Под палящим солнцем стоит на коленях несколько часов. Пока — закономерно — не падает в обморок.

Её личные служанки всё это время стоят в сторонке. Им запрещено вмешиваться. И только когда госпожа теряет сознание, служанка подрывается и бежит за лекарем.

В итоге героиню откачивают, попутно сообщая, что она «действительно благословлена Небом». В смысле, на ребеночке это стояние в жару не отразилось. Государь журит законную жену. Мол, неужто настолько сильна была провинность этой наложницы?

— В смысле: ей нельзя было уйти без разрешения? — мой шаблон тогда треснул так сильно и громко, что я спросила это вслух. — Настолько плохо всё было?

— В гареме только император и его мать выше императрицы по статусу, — ответила мамочка. — Все прочие — ниже. И обязаны подчиняться её решениям.

«Терпи и подчиняйся», — додумала я участь остальных. — «Подчиняйся и терпи».

И тут мне вспомнился момент — почти позабытый уже. Дома у наших соседей — Сюй. «Мы уйдем первыми», — говорила тогда мама, собираясь покинуть жилище с нарисованными пандами, тигром и аистами.

Получалось, что система рангов и статусов как бы всё ещё действует? И мама обозначала, что прощается с теми, кто чуть выше по статусу? При этом не подобострастно, а скорее — на равных, но с соблюдением формальностей?

Как на заказ: извилистое течение сюжета в дораме вынесло на сценку с общением двух чиновников. В одном ранге. Один из них распрощался: «Я уйду первым». И даже поклон вежливости обозначил. Собеседник не всё сказал, судя по его лицу в момент прощания, но принял уход — как должное.

Чиновник мог так сказать, а наложница стоящей выше её головы императрице — нет. В случае девушки это было проявлением дерзости. Будь то наложница на один ранг выше — особых проблем не было бы. Но хозяйка дворца феникса — недосягаема по высоте полета. Без дозволения лучше не вякать.

Даже если здравый смысл велит тебе уйти, принять укрепляющий отвар и лечь, чтоб полегчало.

О, в завершение того же эпизода наложнице даровали позволение пропускать утренние визиты к императрице, пока она носит дитя.

Как же сложно, а!

Жуй Синь, перекрывая дорогу Шу, выступал как кто? Как вассал матушки? Самопровозглашенный. Вроде той личной служанки, что назвала наложницу «дерзкой» за попытку ухода?

А Мэйхуа обозначила статус «вольного» в своих решениях человека для Илинь. Почему? Что-то вроде: «Можешь говорить свободно», — по отношению к тем же слугам, когда те мнутся и не знают, стоит ли им сказать то или иное? Или господин разгневается и велит выдать десять палок?

У меня чуть пар из ушей не пошел, честное слово.

Хуже всего то, что я так и не «врубилась» в происходящее, как ни силилась.

— Однако, — когда Мэйхуа уронила это слово, нога Шу Илинь замерла в воздухе. — Раз уж вы проделали столь долгий путь: не будет ли лучше ответить на несколько вопросов? И затем уже решать: уйти вам или остаться.

Досье включало и адрес текущего проживания Шу Илинь. Местечко на окраине города. Район готовится под снос. Жилье там недалеко ушло от хибар.

Зато аренда дешевая.

Похоже, дела финансовые у телохранителя не в лучшем состоянии.

— Звучит разумно, — девушка развернулась, опустила руки «по швам». — Спрашивайте.

— Когда ты заметила и как ты узнала этого молодого человека? — ровным голосом вопросила мать невероятная женщина.

Рядом закашлялся Жуй. «Э?» — было почти что написано на его лице.

Братец Синь — актер с богатой мимикой. Это у него от природы. Образования профильного у него нет. На кратких и простеньких курсах актерского мастерства, куда Жуя засылала «Радость», умение выражать эмоции и внутреннее состояние героя мышцами лица не вытягивают до такого уровня. Там дают базис, основы.

Я могла бы поверить, что в Китае лучше учат. «Всегда найдется азиат, который сделает это лучше». Если бы не засилье «твердокаменных» лиц в телевизоре. Даже выпускники киноакадемии через одного грешат невыразительной мимикой. Куда там курсам «пять недель, пять занятий по пять часов»?

Так что нашему артисту повезло от рождения. Он хорош в выражении эмоций в своей игре. Так же это прорывается в обычной жизни. Не всегда, конечно.

Но здесь и сейчас его высоко поднятая бровь напоминала дугу — верхнюю часть от вопросительного знака. Фантазия легко рисовала от брови черточку к линии вдоль крыла носа. А внизу — открытый рот, как большая зубастая точка под изгибом закрученной линии.

— Ты думал, что тебя не узнать под маскировкой? — мягко улыбнулась Мэйхуа. — Мне правда жаль тебя разочаровывать. Итак, госпожа Шу?

— При входе в помещение, — начала отвечать по списку Шу. — Оценка рисков — часть базового обучения. Человек явно кого-то ждал. Я остановилась перед дверьми, поправить одежду. Его взгляд был направлен на меня.

— У тебя глаза на затылке? — недовольно пробурчал себе под нос Синь.

Очень тихо, но мой чуткий детский слух уловил. Как и тренированный слух Илинь.

— Отражение в стеклах, — Шу бросила короткий взгляд на застекленный переход между залом и верандой. — Узнала по совокупности черт и физических параметров. Это нетрудно. В открытом доступе много видеоматериалов с тобой.

— Ты моя фанатка, что ли? — так искренне удивился Жуй, что аж шею вытянул вперед.

Знаете, как коллекционеры тянутся к новому необычному предмету, подходящему к его коллекции.

— Мне следует ответить и на его вопрос тоже? — покосилась на актера Шу, дождалась кивка от Мэйхуа. — Изучала как потенциальный объект охраны. Вызов на собеседование от директора студии Бай Хэ. В студии в настоящее время два артиста.

— Тебе стоит поблагодарить госпожу Шу за внимательность, — обратилась мама к Синю. — Она была добра к тебе.

И снова — этот четкий вопросительный знак на физиономии.

Признаться, я тоже чуть не отзеркалила вопросец.

— Добра?

Учитывая, что он всё время с начала разговора стоял, опираясь не на травмированную ногу, я отчасти разделяю недопонимание.

— Предположила, что клиент решил устроить демонстрацию, — сказала Шу. — Это не в первый раз случается. Нанимателям, особенно мужчинам, бывает непросто поверить, что девушка способна постоять за себя и защитить других.

— Часто такое происходит? — полюбопытствовала эта ворона.

А почему бы и нет? Интересно же.

— Случается, — уклончиво ответила Илинь.

— Хм, — позволил себе усомниться в такой трактовке событий Жуй. — Будь это кто-то другой…

— Будь это кто-то другой, — эхом повторила Шу. — Не простоял бы и трех секунд.

— А собирал бы сломанными пальцами выбитые зубы? — предположила я, окончательно развеселившись.

— Избыточно, — глянула на меня девушка. — Неоправданно. Покажу?

И ткнула пальцем на свое плечо. Мол: повтори свой хватательный «рефлекс». Жуй переглянулся с Мэйхуа. Та снова кивнула.

Парень медленно опустил кисть на девичье плечо. Дева же нарочито плавно перехватила его конечность. Дернула вниз.

Сгиб запястья, скручивание… Что-то хрустит — надеюсь, не кости.

Бдыщ! Добивочный удар по и без того растревоженной лодыжке Синя.

Он устоял и даже не вскрикнул — Шу всё-таки сдерживалась — но боль в глазах плескалась явственно.

Даже когда Шу отошла от него.

«Пусть скажет спасибо, что не уложила мордой в пол», — вякнуло саркастичное подсознание меня-прошлой. — «Хотя могла бы. Но предпочла сохранить ему лицо».

— Ты хорош, — решила утешить противника Илинь. — Передай при случае привет учителю Кану. Нас просто готовили к разному.

— Ты знаешь учителя Кана? — часто заморгал Жуй.

Кажется, даже о поражении и боли в ноге забыл.

— Фошань, Линнань. Маленький дом с большим двором неподалеку от сада Цинхуэй. Старый учитель Кан уже год, как не берет учеников.

Тут уже мы с мамой переглянулись. Дядюшка не упоминал, откуда Шу родом. Время — деньги, и не только по тарифу оператора. Он занятой человек, мог что-то сократить в досье. Посчитал, наверное, эту информацию не важной.

— Раз два земляка нашли друг друга, — Мэйхуа не подала виду, что открыла для себя что-то новое. — Может вы, наконец, присядете? Синь, если станешь упорствовать, твоя нога не скажет тебе спасибо. Тогда тебе придется брать перерыв на лечение. Госпожа Шу?

— Я постою, — скрестила руки на груди девушка.

Жуй нахмурился, но примостился на краешке стула. Однако продолжал буравить Илинь взглядом.

— Не думаю, что видел тебя раньше, — выдавил он. — Ни на занятиях учителя, ни где-либо ещё.

— Мы ходили к нему в разные годы, — ответила бодигард. — Не нужно напрягать память. Это всего лишь сбор данных. Для этой встречи он был несложный. Всего пятнадцать человек.

Мама молча вскинула бровь.

— Ваша семья, сотрудники студии Бай Хэ, — пояснила девушка. — Владелец и постоянные работники этого заведения. Скромно в сравнении с подготовкой к мероприятию на двести персон.

«А дева-то уже цену себе набивает», — усмехнулась я. — «Мы нужны тебе больше, чем ты нам. Никуда ты не денешься с подводной лодки, незабываемая драгоценность».

— Синь был узнан заранее, — улыбнулась мама. — Вы были готовы к его появлению. И всё же устроили с ним поединок. Избегая травмирующих техник. Почему?

Уж не знаю, каким был изначальный замысел Мэйхуа. Когда уйдем, спрошу, а то в неведении хлопать ресничками этой вороне не в радость. Но очевидное слабое место в мамином плане: возможная травма Жуя. То бишь, она позвала его «устроить балет», но при этом здорово подставила под удар.

— Клиент ждал представления, — сказала Илинь утвердительно. — Это нетрудно. Но последующая оплата больничных счетов и неустоек выходит за рамки демонстрации.

Ага, поэтому она тоже не трогала его мордашку. Я поначалу думала, что это из-за разницы в росте. Шу не мелкотня, это Жуй вымахал сильно выше среднего.

А тут вон оно как получается.

Он её жалел, потому что девушка. И просьба от госпожи директора.

Она не хотела выплачивать неустойки за вынужденную нетрудоспособность по его контрактам.

Китайцы — очень продуманные.

И всё же она вспылила. Даже порывалась уйти.

— Неверно, — покачала головой Мэйхуа. — Ваши выводы ошибочны. Уровень ваших боевых навыков не вызывает сомнений. В ином случае я бы не потревожила вас, госпожа Шу.

— Тогда к чему это всё? — сверкнула черными глазами телохранительница. — Позвольте… узнать, госпожа Лин.

Мама благосклонно кивнула.

— Справедливо. Вы ответили на мои вопросы. Я отвечу на ваш. Мне сообщили, что вы меняете работодателей, — с легкой иронией озвучила Мэйхуа. — Как иные модницы не успевают сменять платья. Есть пометка в деле о вспыльчивости. А также о задержании в период вашего последнего контракта. Обвинений вам не выдвинули, записи уничтожили… Но ничто не исчезает бесследно в наших кругах.

«Рукописи не горят», — икнулось мне. — «К делопроизводству это тоже относится? И о каких таких кругах она говорит? Не про киноиндустрию речь, это уж точно. Намек на статус Цзиня? И, заодно, её — прошлый, до замужества — статус. Пожалуй, что так».

Под конец вчерашнего разговора Цзинь мама отключила громкую связь. «На пару слов», — отошла перемолвиться с братом в свой кабинет.

Выходит, вот что они там «обкашляли».

— Ащ-щ! — оскалилась Шу, причем глядя куда-то в сторону. — Тот гад заслужил.

И никаких попыток оправдаться. Это по-нашему.

— Я не могу доверить защиту бесценной доченьки неуравновешенному человеку, — мягкий жест кончиками пальцев, будто мама струны перебирала… невидимые, в воздухе. — Небольшая встряска могла помочь. Подсветить проблему. Или нет — если проблема надуманная. Об этом: отчего вы так вспылили? Даже хотели уйти.

— Я готова много и честно работать, — вскинула подбородок Шу Илинь. — Могу устроить показательное выступление для нанимателя. Могу встать под пули, предназначенные охраняемому объекту. Но не готова становиться живой игрушкой для детского развлечения. Шу Илинь — телохранитель, а не кукла.

Гордая. Одобряю.

И не осуждаю за неправильные выводы. Так бывает, когда что-то делают, но ничего не объясняют.

Кто в здравом уме станет использовать бодигарда, как аниматора? (О, был у меня-прошлой опыт костюмированного развлечения деток. Чужих, в большом количестве. Более того, это были иностранные детки: мероприятие при французском консульстве. С тех пор ад мне не страшен).

— Кажется, возникло недопонимание, — мамина рука потянулась, чтобы погладить мои волосы. — О том, что я позову Жуй Синя, моё сокровище не знала.

— М?

О, ещё один шаблон немножечко заклинило. Доломаем?

— Вообще-то, если бы не травма брата Синя, — эта ворона послала милейшую улыбку Жую. — Я могла и не догадаться.

— М… — Шу наклонила голову набок.

Скрип встающих в новые «пазы» извилин эта ворона слышала, как будто наяву.

— Скажу больше, — Мэйхуа поддержала «слом шаблона». — Именно А-Ли будет решать: заинтересованы ли мы в том, чтобы нанять вас, госпожа Шу. В людях доченька разбирается превосходно. Если человек ей неприятен, я не стану настаивать.

— Мама, а на садик это распространяется? — загорелась эта ворона.

Вспомнила учителя Дун(дук). И то, что зима… тьфу ты, сентябрь близко.

— Прости, моя радость, — виновато улыбнулась мамочка. — Это другое.

— Попытаться стоило, — выпустила воздух и часть энтузиазма я.

— Что скажешь про госпожу Шу, дорогая? — на меня вопросительно взглянули все присутствующие, включая Жуя.

Хм. Шу — с характером. Для местных — это слишком. На грани сумасбродства. Ещё и то задержание — без подробностей.

Я осмотрела девушку с макушки до пят. Как корзину с фруктами на распродаже. Вроде и ценник ничего такой, и вид у содержимого отменный. А так и хочется потыкать пальцем: нет ли гнильцы? Из-за чего-то же первоклассный товар идет по скидке.

— Мама, нам она нужна, — вдохновенно сказала эта ворона. — Нынче сезон Чушу. Чу у нас уже есть, целых три. Шу пригодится для комплекта.

Помните, я говорила, что в Поднебесной двадцать четыре сезона? Эти банальные осень-зима-весна-лето тоже присутствуют. Но мы вдобавок опираемся на солнечные периоды (по лунному календарю).

Начало сезона Чушу — спад жары — выпадает обычно на последнюю неделю августа. Это время наслаждаться летней погодой без зноя. Собирать и заготавливать на зиму урожай. И любоваться небом: оно яркое и высокое, а облака торжественны.

Длится он пятнадцать дней, уступая место сезону с романтическим названием. Байлу — белые росы.

— В таком случае, — блистательно улыбнулась Мэйхуа. — Дело за вами, госпожа Шу.

Девушка одернула рукав пиджака. Сделала глубокий вдох.

— Пожалуйста, зовите меня Илинь.

Для того, чтобы в полку нашем прибыло, мы снова потревожили юриста Ченя. Нужен был особый контракт.

Ведь кое в чем Шу была права. Её мне… дарили. В смысле, дядюшка оплачивал её услуги на год вперед. Видите ли, он не знает, что положено дарить детям. А он уже несколько важных дат в жизни племянницы пропустил. Нужно наверстывать упущенное!

Услуги телохранителя недешевы. Но не так они «кусаются», чтобы мы не могли их себе позволить. Однако Цзинь настаивал, взывал к родственным чувствам. И — полунамеком — на то, что его племянница — ценность не только для семьи Ли.

Родители дали добро. Так что «куклу» Илинь мне практически дарят.

— Мама, — встрепенулась я в машине. — Синь мог пострадать. Это действительно было так уж нужно?

— Сомнительно, — покачала головой мамочка. — Специалисты уровня Шу Илинь рассчитывают силу. Но, даже если бы и дошло до травмы: Жуй Синю пошел бы на пользу небольшой перерыв. Контракт по «Шахайскому быку» находится в стадии рассмотрения. Предложение не худшее, однако сценарий — после вашего совместного фильма — не дотягивает.

— Там вообще от сценария было одно название, — фыркнула эта ворона. — И то в итоге переделали.

— Я имела в виду то, что получилось после всех изменений, — уточнила она. — Синь рвется работать. Могу его понять. Но действительно стоящих проектов не присылают. Ждут, как он себя покажет в кинофильме. Поэтому он ухватился за это предложение. А я считаю, что ему стоило бы отдохнуть и восстановить здоровье. Работа на Зеленый лимон тяжело ему далась.

О, раз уж речь зашла о цитрусовых, можно и закинуть удочку. Не зря же в сезон Чушу начинается активный сезон рыболовства.

— Звучит так, будто ты ими недовольна, — пытливо взглянула на родительницу. — Хотя они были с нами любезны.

— А-Ли, сколько измененных или полностью придуманных тобой сцен включили в фильм? — спросила она.

Задачка, блин, по арифметике. А ведь учебный год ещё не начался. Свободу попугаям… и одной вороне!

— Не помню, — ответила честно.

— В «Воззвании к высшим» ты предложила изменить один эпизод, — напомнила мне про случай с боязнью высоты «сестры» из нефритовой семейки. — Азия-Фильм обязалась включить в титры имя Бай Я, как помощника сценариста. В «Я помогу тебе взлететь» твои идеи присутствуют в доброй трети сцен. Обещал ли Зеленый лимон указать сценариста Бай Я в титрах?

— Может, потом укажут? — потерла шею эта ворона.

Не то, чтобы взмыленную: не особо я и перетрудилась на стезе творчества. Но какое-то неприятное покалывание там возникло. Словно кто-то незаметно надел на эту шею ярмо.

Ай-яй, если так.

— Мне на подпись типовой контракт не предлагали, — сказала мать моя. — Я уже знакома со стандартной практикой.

— Обидно узнавать об этом только сейчас, — буркнула и снова потерла шею.

Ворона извлечет из этого урок: вечером деньги (контракт), ночью стулья (правки к сценарию).

— Милая моя, ты так горела этим проектом, — виновато улыбнулась Мэйхуа. — Разве твоя мама могла тебя расстраивать в такое время?

— Поняла, — я покачала головой. — Что ещё мне стоит знать о незрелых лимонах?

Мама задумалась.

— Их контракты с танцорами — грабительские. Оплата вообще не соответствует. Кроме того, экономия на младшем персонале. Та озлобленная девушка говорила правду. Обслуживающий персонал ел только клейкий рис и жареные овощи. Это впервые, когда мы сталкиваемся с разделением в рационе. Даже Лотос одинаково кормил всех участников съемочной группы.

— А казались такими щедрыми… — подумала я вслух.

— Есть отличия между «быть» и «казаться», — мудро изрекла моя великолепная.

— Значит, придется всё же развивать свою студию, — тяжко вздохнула эта ворона. — Правильную. С нуля. Режиссер Ян позвонил очень кстати.

«С блэкджеком и куртизанками», — осталось недосказанным.

Да и куда их пихать? Ладно, стол с зеленым сукном мы ещё найдем, куда поставить. А куртизанки нам зачем?

Хотя нет: азартные игры у нас только в Макао разрешены. Так что в пролете наш белый журавль по всем пунктам.

Мироздание великое! Какая чушь в голову лезет.