Ворона на взводе

Глава 18

На фоне появления гада с угрозами мы перестали отслеживать показатели роста канала Байсэ. Когда такое происходит, не до искрящихся камушков, роста числа подписчиков и «простыни» комментариев.

Даже первые сто тысяч подписчиков не отметили. Хотя ворона преодолела «первую планку». Легко, как птичка взлетает на жердочку.

Один бесов психопат чуть не заставил померкнуть для нас белый свет.

Фиг ему, конечно.

Зато популярность моего пустынного видео отметил Новый взгляд. Солнцезащитные очки, которые были на этой вороне в выпуске, раскупили за пару часов. Так-то есть жизнь в океане онлайн-продаж, но пока отдельные производители торгуют в сети сами, на сайтах своих компаний.

Очкам, что были на Сине, тоже не придется пылиться на складах.

С мамой связался представитель маркетингового отдела, обещал «нарастить» наши с Жуем контракты. Ворона языком жестов подавала знаки: я, ТВ, очки, крутится спираль (кинолента).

— Возможно, вас заинтересует появление вашей продукции в дораме от студии Бай Хэ? — моя умница считала знаки на лету. — Уточню: выход планируется в следующем году. Ближе к зиме. Прекрасно. Мы тоже рассчитываем на длительное сотрудничество.

Всё честно: они получили свою прибыль, мы получим от них финансирование. Чтобы ещё больше повысить их прибыль. На кого нацепить очки в оправах от Нового взгляда, я всяко найду.

Этот разговор нас всех встряхнул. Приободрил, настроил на рабочий лад.

Я наиграла и напела «Мы все лжем». Кое-где голос срывался, но технику пения вороне выправим по ходу дела. Правки коснулись и нот: хотя нас на занятиях и учили теории, а саму ворону хвалили за прекрасный слух, всё же кое-где вкрались ошибки.

— Мама, а ты кто по образованию? — опешила я от легкости и дельности вносимых изменений.

Кстати, этот логичный вопрос можно было бы и раньше задать. Он вроде бы не из шкафа со скелетами… то есть, шкатулки с семейными тайнами.

— Специализировалась на искусстве, — улыбнулась Мэйхуа.

Батя тоже весь просиял. Слово за слово: маму как-то затащили сокурсники на студенческое мероприятие. Где играли и Танзин с друзьями.

Где он на всё находил время? Учеба, подработки, бег по утрам, вэйци, ещё и трень-брень… в смысле, игра на бас-гитаре? А с виду — скромный, неприметный даже китаец.

Демо мы в итоге записали.

Аранжировку, инструментовку, выделение партии ударных Мэйхуа… пристроила в добрые руки. Не в свои: у неё был упор на изобразительные виды искусства, тогда как хорошая подруга выбрала литературу и музыку.

Литература победила: именно к ней за переводом обращалась мама однажды. К моему отчетному концерту в Саншайн. Но и музыку Цзян И не забросила.

— У неё прекрасный голос, — сообщила Мэйхуа. — И произношение. Думаю, я могла бы обратиться к ней за небольшим одолжением.

Так что и вокалистку мы внезапно нашли. Забесплатно — эта Цзян достаточно богата, чтобы пение было для неё только хобби.

— Доверяю это тебе, — церемонно произнесла эта ворона.

Тест с роботом-пылесосом я проводила в «тихой комнате». С вынесенной заранее техникой. Барабанная дробь! Он поехал по «киношной» траектории.

Я до последнего волновалась: вдруг программа будет совсем не такая? Помню, в моем-прошлом мире первый такой хозяйственный товарищ очень похоже ездил. Тогда как следующий, более «продвинутый», катал в разы аккуратнее. И убирал, разумеется, лучше.

Однако — прокатило, как по маслу. Выдыхай, ворона, не пойдут все твои труды насмарку.

Вино ожидаемо не дотекло так далеко, как мне хотелось бы. Но это даже не было поводом расстраиваться. Внесла микро-правку в сценарий, и всё на том. А «излишки» вина распили родители — за официальное открытие батиной транспортной фирмы Лилян.

Про открытия: отель в центре Бэйцзина встретил нашу делегацию (я, мама, Чу Суцзу, Чу Юмин и Шу Илинь) с восторгом. Речь про ответственных за съемки рекламы работников, конечно же.

Сам отель тоже впечатлил. Здание в форме подковы, блики стекол фасада, фонтан — работающий — перед центральным входом.

Чего не сказать о модели, приглашенной на роль моей «мамы».

— Этой маленькой гордячке не многовато сопровождения? — неизысканно уронила челюсть «идеальная красотка». — Она даже на примерку совместных нарядов не изволила явиться. Теперь всё будет делаться впопыхах. И они явно не торопились.

Есть в нашей рекламной «семье» и папа. Популярный актер и модель, его «упаковывают» в соседнем номере.

Нам с «мамой» отвели один номер на двоих — для грима и смены экипировки. Номер большой, в нем две спальни и гостиная. Есть, где разбежаться, но кому-то всегда что-то «не так». Может, мы дышим громко?

— Есть ещё дядюшка Ли, он остался внизу, — не полезла за словом в карман эта ворона. — Проблема?

Дива поджала губы. Мы уже почти прошествовали за сотрудницей мимо надменной барышни в «свою» спальню-гримерную, как грянул новый выкрик.

— Юмин? — вытаращила глаза модель. — Чу Юмин? Не говори мне, что тебя пригласили на эту съемку. Я, Го Минъюй, отказываюсь работать с этой неудачницей!

— Простите, госпожа Го, — вступила в «разговор» сотрудница отеля. — Но никого, кроме вас, господина Вана и маленькой госпожи Ли, в съемке не задействуют.

Она ещё и извиняется перед этой Го… И-го-го.

Почему мне так везет на спесивых истеричек в старших партнершах по съемкам? С мужчинами работать — одно удовольствие. А с дамами… так и хочется дать. В нос. Ногой.

Чтобы не задирали свою носопырку слишком высоко. И гонор свой поубавили.

Чем ей моя Чу-три не нравится? У той все данные, кроме роста. Природные — только глаза её агентство заставило прооперировать ради двойного века.

Смотрю я на припухлые губы и стесанную челюсть И-го-го, и мыслей о натуральности не возникает.

— Приветствую, госпожа Го, — пока я представляла удар пяткой по точеному носику, Чу-три склонила голову. — Я здесь, как сопровождающее лицо.

— Прислуга? — скривилась модель. — Всё понятно. И правда — это твой уровень. Ладно, ступай.

— Госпожа Го, — без намека на уважительный тон обратилась Мэйхуа. — Пожалуйста, будьте любезнее в общении. Иначе люди могут вас неправильно понять.

«Или пяткой в нос получишь», — добавила мысленно я.

Модель надула щеки, вроде как собираясь ещё что-то добавить. Но мы ждать не стали, ушли на грим.

Там-то Юмин и расплакалась. Не сразу: она стойко стояла в углу, что тот оловянный солдатик, пока мной занимались феи пуховок. Я попросила позвать её, как консультанта по групповым фотосъемкам. Всё-таки это не совсем моё. А Юмин на таких делах съела если не собаку, то целый поднос скорпионов. Жареных.

Меня накрасили, причесали и нарядили. Сообщили, что фотограф ждет нас через десять минут в фойе — там мы начинаем. И только тогда по белому лицу Юмин покатились слезы. Молчаливые слезы обиды.

— Ну, ну, милая, тише, всё хорошо, — ринулись утешать её мама и Суцзу. — Что было, то прошло. Неважно, что у вас был за конфликт, эта Го ничего тебе больше не сделает.

— Юмин, — повернулась к плачущей эта ворона. — Лучший способ ответить на унижение — это стать успешной.

— Как? — хлюпнула носом Чу-три.

— Мамочка объяснит, — заверила я. — Да, мам?

Как раз накануне обсуждали с ней это. Звезды сами сошлись: у нас есть красивая девушка с опытом в модельной сфере; Юмин уже успела закончить экспресс-курсы визажиста; Цзиню нужны разные «хранители сокровищ» для Баоку.

Тормозило только отсутствие места для записи (и, в идеале, трансляций). Ремонт шел в новом помещении.

Теперь зал готов, как и новый контракт для Юмин. Правда, тетушка Ли рискует лишится официантки. Но и это не беда: Вихрь радостно откликнулся на предложение Мэйхуа. Слишком — на их взгляд — щедрое.

Это что-то из укоренившихся традиций, как я поняла. Но люди тут — те, кто не бессовестный — стараются не оставаться в долгу. Лимоны кислые выжали ребят, оплатили их труды по «минималке», и вышвырнули, как бесполезный жмых.

Мама же давала им студию для записи, репетиционный зал, скромные подъемные. Баоку не наберет мгновенной популярности. Ребятам нужно есть и пить, пока канал Вихря не начнет приносить прибыль.

Они ответили на доброту — искренностью. Спросили, есть ли для них ещё какая-то работа? Танцевать весь день напролет — это прекрасно, но счета не покрывает.

Мама ответила: да, но вам может не подойти. Речь, собственно, о ресторанчике, что на следующей неделе открывается. Ребята (и девушка) из Вихря обещали, что будут носиться по залу быстрее ветра.

«Вы не пожалеете, что дали нам шанс», — заверили маму. — «И спасибо за вашу помощь брату Сыме. Мы никогда этого не забудем».

Хорошие они. А ведь тоже поначалу казались слегка спесивыми…

Но кто-то кажется, а кто-то — концентрированная спесь. В блестящей такой «бутылке».

Работать с Го было сложно. Ван, который «папа», кроме приветствия не произнес и слова. Молча выполнял все команды фотографа. Профессионализм в приятной глазу «упаковке».

Го же нарочно вставала так, чтобы по максимуму заслонить меня. Ворона так-то (на фоне взрослых) мелкая. Приходилось усиленно маневрировать.

Эта гоблинша (даром, что высоченная) чуть под шар-инсталляцию меня не запихнула.

Про съемки в лифте и вспоминать не хочется.

Его (лифт) для этого дела застопорили. Но удобнее это его не сделало. Хотя наша задача — как раз показать, какое всё удобное и привлекательное.

— Мы с Ван-гэ так замечательно смотримся вместе, — ворковала модель, стараясь прижаться к партнеру (и отпихнуть ногой меня). — А у ребенка даже платье не сочетается. Она вообще не похожа на нашу дочь. Думаю, концепция молодой пары — новобрачных — больше подошла бы…

«Я слишком хороша, чтобы быть твоей дочерью», — думала эта ворона, мило улыбаясь на камеру. — «Так что в чем-то ты права, гоблинша в розовом платье».

Как выяснилось позже, я прекрасно сочетаюсь с другим фойе. «Папе» заменили паше (нагрудный платок), и мы с ним там изображали задумчивое любование панорамой города.

«Маму» в это время отправили переодеваться.

За «семейным» обедом я улыбалась резным ветвям раскидистого дерева. Оно так близко к зданию, что хочется поставить «плюсик в карму» застройщику. Сумели дерево сохранить.

Ресторанов здесь несколько, нас, как я поняла, привели в самый роскошный.

Ещё одни парные съемки предполагались в президентском люксе. Уже меня и Го, «папа» в это время изображал отдыхающего, сидя в кресле.

Странная концепция, но заказчику виднее. Я в этот раз, как и Ван, больше старалась помалкивать. У людей уже сложилась в голове нужная картинка. Они и выжимают из нас то, что хотели бы видеть.

Работаем. Личные антипатии — в сторону. Сказали: забраться на спинку дивана и красиво подпрыгнуть? Чтобы было не хуже, чем на афише к «Я помогу тебе взлететь»? Не вопрос.

— Пусть мою дочь ловит господин Ван, — напористо сказала Мэйхуа. — Или пересмотрите, как выразилась ранее госпожа Го, концепцию съемки.

— В центре композиции должны быть две прекрасные модели, мать и дочь, — тряхнул головой фотограф. — Никак иначе.

Девочкам шалить можно, а мужчинам непотребно, как-то так, если перевести на понятный язык.

— Я сделаю, — подала голос эта ворона. — Как вы просите.

Руководство, обратившее внимание на скорый выход фильма, заплатило нам больше обещанного за эту работу. Плюс двести пятьдесят тысяч юаней. Хороший тон — не ерепениться, а отработать эти деньги.

Не осмелится же И-го-го сорвать процесс?

Да если и да: тут до пола куда ближе, чем в том полете в парке Бэйхай. С моей «заскриптованной» удачей — чего опасаться? Мебель дорогая, новая, как говорится: муха не сидела.

Хе: муха, может, и не сидела, а вот ворона успела с ногами забраться.

Вот если бы со второго этажа попросили сигануть, я бы призадумалась.

Уже в подпрыжке кольнуло под ложечкой. Нога в непривычной обуви проскользила по обивке дивана.

Гоблинша шарахнулась в сторону — вместо того, чтобы меня ловить. Растянулась на полу в позе русалки, выброшенной на берег.

«Тварь», — успела подумать я, взмахнув, как подстреленная птица, руками-крыльями.

Чтобы быстренько сгруппироваться. Главное же что? Не впилиться в белый кафель головой. Она у меня и так бесконечно страдает.

И вообще, зря что ли меня столько учили гимнастике и танцам? Умение падать — одно из первейших.

— У-уй! — взвизгнула шкура модельная.

В приземлении я заехала ей по ноге.

Не в нос, но тоже неплохо.

— Как ты? — это Шу, что рванула ко мне черной молнией (излюбленный черный костюм на ней), и опоздала лишь на мгновение.

Причем только потому, что на её пути стояли люди. Фотограф, осветители, прочие «помогайки».

— В порядке, — отряхнулась. — Нужен пластырь.

Удар нужно было чем-то принять, я выбрала колено. То, что до столика из стекла и металла меня донесло — просто неудачное стечение обстоятельств.

Снова кольнуло: а ведь больше не стоит слепо полагаться на удачу. Похоже, вмешательство Мироздания всё же имело цену.

Всё имеет свою цену. Моей стало уменьшение «лимита» удачи. Или же шанс срабатывания убавился? Ставить эксперименты как-то не тянет.

Нормально. Да что там: даже отлично! Лучше расплатиться за глупость из «стартового бонуса», чем нечаянно ускорить гибель мира.

— А-Ли, — моя умница, спеша, немного наступила на гоблиншу.

Так ей и пусть, чего на полу развалилась? Пострадавшая, тоже мне.

— Что здесь происходит? — хорошо поставленный голос разнесся по номеру, как иная опера в концертном зале не звучит.

— Госпожа…

— Госпожа…

— Госпожа Хань…

— Что привело вас?..

К даме в интересном костюме с ручной вышивкой обернулись все, кроме мамочки. Моя заботливая не сводила глаз с дочкиной коленки. Там наливалась ссадина с узкой полосой наискосок. И набухали капельки, похожие на мелкие брусничные ягоды.

Сюда мог явиться сам лидер правящей партии, внимание Мэйхуа бы не переключилось.

— Я спрашиваю: что здесь происходит? — повторила вошедшая.

— Я требую компенсации, — взвизгнули рядом.

— Ты? — надавила голосом мать моя разъяренная.

То, что лицо её неподвижно, не скрывало от меня внутренний жар.

Но у расы гоблинов, похоже, характеристика «интеллект» от рождения на нуле. И не прокачивается.

— Да! Никакой безопасности на площадке. Ужасное планирование. Меня… меня пнули!

«Да храни тебя Мироздание», — мысленно отпела я эту безголовую.

Её же сейчас показательно распустят на ленточки.

— Мам, я правда в порядке, — шепнула эта ворона. — Ерундовый ушиб. Отчасти это и моя ошибка.

Поверила в свою «избранность», удачу и навыки. И чуть не пропахала своей дорогущей физиономией пол.

К тому же, мой интерес уже переключился с Го на даму в возрасте. Уже есть седина в волосах. И даже морщины. Но ни следа от хирургических вмешательств, хотя средства явно позволяют.

Костюмчик там ручной работы, это как пить дать. Укладка — пусть и без закрашивания седины — что называется, «на миллион». Довольно простые серьги с янтарем, хотя с обильной — и удивительным образом не вырвиглазной вышивкой — только такие и смотрятся.

А осанка? А голос?

Молчу уже про эти заискивающие взгляды и обращения…

Что там на фоне госпожи Хань какая-то визгливая Го?

Плюнуть да растереть.

— Вот! — верещит и отползает чуть подальше упомянутая И-го-го. — Маленькая нахалка сама призналась. Это её вина!

Мэйхуа плавно — как в замедленной съемке — заносит руку. Влепит пощечину, несмотря на присутствие посторонних и любые последствия.

Тянусь к ней.

— Обними меня, — привожу убойный аргумент.

Он не подводит. Я получаю объятия, а модель — продление жизни. В целой, почти небитой шкурке.

— Где врач? — звучит этот удивительный голос.

Такой хочется слушать и слушать. Идти за ним, если потребуется. Вершить великие дела.

На что мать моя умеет в интонации и прочее, но ей до госпожи Хань далеко.

Может, такое только с опытом приходит?

— Я тоже хотела бы знать, — отрывается от меня и поворачивает голову Мэйхуа. — Где доктор? Здравствуйте, тетя.

— Э-э-э… — тяну я, соображая не быстрее, чем та недалекая гоблинша.

Эта женщина и моя мама и правда похожи. Для Мэйхуа она — тетя, значит ворона ей — внучатая племянница?

— Бабушка? — звонко — в обрушившейся на президентский люкс тишине — звучит мой голос.