Ворона на взводе

Глава 19

Надвигающуюся бурю… в смысле, эмоциональную семейную сцену, отодвинула моя телохранительница. Шу, после того, как убедилась в несущественности моей травмы, уступила место мамочке. А сама куда-то слиняла.

Вернулась уже с белым ящичком без опознавательных знаков.

В тишине, ставшей ещё более пронзительной после моего обращения, быстрые шаги «воспитателя» звучали, как барабанная дробь.

Молча переваривала услышанное «бабушка», госпожа Хань.

Молчала и улыбалась (чуть натянуто) мамочка.

Молча же отползла в сторонку позеленевшая лицом (проявились расовые отличия) гоблинша. Она передвигалась, не отрываясь от пола, спиной вперед, пока не уткнулась в колени Вана, мужской модели.

Там замерла в немом оцепенении.

Изображала бесшумных привидений и вся съемочная группа.

— Здесь всё нужное для оказания первой помощи, — отчиталась Илинь перед мамочкой. — Не стала дожидаться персонал. В таких местах в уборных почти всегда оборудуют скрытый отсек. В нем держат то, что может пригодиться в экстренных случаях. А заодно и запас разных мелочей.

— В уборных? — подала голос эта ворона.

Любопытно же.

Вообще, это отель. Тут «уголки задумчивости» прилагаются к номерам. Но есть и на этажах. Та дамская комната, что на этаже с рестораном — просто шик.

— Да, причем чаще всего — в дамских, — кивнула Шу, капая мне на ранку что-то прозрачное, но не перекись. — У девушек случаются дни, когда им нужно срочно… К-хм.

Сообразила, что говорит это малявке. Впрочем, я без труда догадалась, о чем она.

— Ты сказала — скрытый отсек? — решила я не вгонять в краску «воспитателя». — Как это? Потайная комната?

— Ай-ё, нет, — Шу промокнула ранку сложенным бинтом. — В стене ниша. За дверцей, обычно с нажимным механизмом. Внешне как обычная плитка, не бросается в глаза. Но от меня ничего не скроешь, — она на миг отбросила привычную серьезность и улыбнулась.

Мазнула по коленке зеленкой — в виде карандаша.

Я нахмурилась — видно же будет.

— Заклею, — пообещала Илинь. — Кто умеет находить сокрытое, тот умеет и прятать.

И закрыла «место происшествия» телесным пластырем.

— Рекомендую приложить холодное, — сказала она, упаковывая всё обратно в ящик. — Минут на пятнадцать-двадцать. Чтобы не было отека.

— Прекрасно, — расщедрилась на похвалу госпожа Хань. — Слышали? Продолжайте работать. Мы вернемся через полчаса.

И поманила: маму и меня.

— Госпожа Хань, — встрепенулся, как от летаргического сна, фотограф. — Но ведь свет уйдет…

— Кто здесь профессионал? — ровно проговорила дама. — Уверена, вы решите этот несущественный вопрос. И да: я запрещаю опасные съемки с прыжками.

— Но референсы получили одобрение, — на дядечку за фотокамерой было грустно смотреть. — Сцена с прыжком повысила бы узнаваемость…

Как у ребенка отобрали сладенькое.

Зашелестела в движении юбка ручной работы. Деликатно застучали по плиточному полу каблучки.

«Бабушка» дошла до мебели, приложила указательный палец к ткани на спинке дивана.

— Обивка этого дивана выполнена из мебельного льна, — сообщила она. — Винтажная коллекция из Италии, в цвете слоновая кость. Стоимость за метр — около тысячи юаней. Если травмированная модель оставит на обивке капли крови, кто будет компенсировать перетяжку?

— А-э… Думаю, мы пока что отснимем кабинет и спальню, — фотограф закатил глаза, но сориентировался. — Тридцать минут. Пожалуйста, верните мне юную модель через полчаса.

— Лед есть в ресторане, — развернулась на каблуках госпожа Хань. — Племянница?

Мне почему-то кажется, что без толпы зрителей — весь этот стафф, другие модели, работники отеля — Мэйхуа отказала бы. Без всякой деликатности. Просто веское: «Нет», — как она умеет.

Я не знаю, что произошло между нею и госпожой Хань (сложно всерьез звать бабушкой незнакомку). Но это точно что-то, не подлежащее выносу на общее обозрение.

Сейчас китайское «держать лицо» работало на объединение этих женщин. То бишь: хвать меня и идти в ресторан. За бабушкой и за льдом, ага.

Если что, эта мелкая, но настойчивая ворона мамулю от рукоприкладства несколько минут назад удерживала не из великодушия. Это тоже было про «лицо», которое нежелательно — на виду у десятков сторонних наблюдателей — «не сохранить».

Так бы пусть она И-го-го хоть на колбасу разделала (не буквально, конечно). Я защищала не гоблиншу, а свою замечательную.

Один «своевременный» щелчок затвором, одна нечаянно пущенная сплетня… И вот уже директор малоизвестной крохотной студии бьет людей. По лицу и прилюдно.

Поверьте, считаное число людей задастся вопросом: а почему директор Лин ударила модель Го? Даже если кто-то выступит с заявлением, как всё было на самом деле, осадочек останется.

Так что проще всего — не допустить. И обнимашки я люблю.

Ещё мне нравится узнавать новое. А этот разговор может приоткрыть так много «потайных коридоров» в запутанном лабиринте связей двух семей…

Трех, если считать маленькую, но гордую ячейку общества с фамилией Ли.

При условии, что эти две гордячки поторопятся. Родственницы соревнуются в элегантности распития чая. А часики-то тикают!

Нам на всё про всё отвели полчаса. Разумеется, можно задвинуть в дальний темный угол профессиональную гордость фотографа. С отражателями и искусственным освещением прекрасно работается, разве что виды за окном поменяются.

Но хотелось бы обойтись без крайностей.

Значит, что? Верно. Нужно брать всё в свои лапы.

Не обращаем внимания на то, что одна из них придерживает пакет с сухим льдом. Пакет завернут в полотенце, так что ещё и обморожение мне сегодня не грозит.

Лед могла бы держать — с радостью — одна из Чу. Но сотрудниц на эту «вечеринку» не звали.

Вторая лапка тоже занята — пироженкой. Она со свежими ягодками, вкусная.

— Госпожа Хань, вы правда моя бабушка? — я решила уточнить сей немаловажный момент.

До того, как перейду к другим вопросам.

Внешнее сходство у женщин очевидное, да и Цзинь недалеко ушел. У того нос шире и линия челюсти, скорее всего, от отца. А глаза, брови, скулы, даже высота лба — от Хань.

В Поднебесной девушка, вступая в брак, не меняет удостоверение личности. И сохраняет свою фамилию. Значит, если тетя мамочки — Хань, то и родная моя бабушка, мамина мама, тоже Хань.

Из многочисленных оговорок и взглядов, исполненных тоски, напрашивается сам собою вывод: та бабушка была Хань.

Впрочем, это, как и многое другое, вороне как раз и предстоит выяснить.

— Думаю, ты можешь так меня называть, дитя, — отозвалась дама. — Бабушка Юйтун. В неформальной обстановке.

Упс. Это был такой словесный «поджопник» за мою фамильярность ранее?

А имечко… Я позже уточню, как оно пишется. Имя «бабули» означает: алый дождь. Или красный. Или багряный. Ну, вы поняли.

Меня такое сочетание слов наводит на мысли о жестокой сече, где кровь врагов хлещет, подобно алому дождю… Женское имя? Допустим.

— А это тогда, — я обвела свободной рученькой округ себя. — Всё твоё, бабушка Юйтун?

Логичное допущение из реакций сотрудников и даже съемочной команды.

А детская непосредственность моему возрасту простительна. Особенно, если добавить восхищенный блеск в глаза.

— О, милое дитя, нет, — не осталась равнодушной к моим чарам родственница. — Я владею лишь скромным пакетом акций. Кроме того, некоторые здешние инсталляции, панно и картины приобретены в моей галерее. Мне было любопытно узнать, как их разместили.

Это ж как часто надо любопытствовать, чтобы местные трудяжки при виде тебя вставали в позу испуганного суслика? Девушка за стойкой так старается слиться со стеной, что мне её даже отсюда жаль.

Кроме шуток, эта ворона выцепила важное: «Я владею». Не: «Мы владеем», где «мы» — это корпорация Цзинь. В ту же копилочку: «В моей галерее». Хотя тут не столь однозначно.

Своей галерею может называть и нанятый директор, и даже, с неким допущением, титульный спонсор.

Сейчас будет минутка информационной душноты. Но, с моим родом деятельности, мы так и так столкнемся с этим понятием. Раскрою его сейчас, а то вдруг потом забуду?

Титульный спонсор — основной спонсор, заявляется во всех рекламных блоках, баннерах, плакатах, флаерах, объявлениях в печатных СМИ. Зачастую титульное спонсорство подразумевает интеграцию спонсора в название организации. Или конкретного мероприятия, в которое «вливают деньги».

«Я» отлично вяжется с низкопоклонными: «Госпожа Хань». За деньги корпорации (то бишь — мужа), к ней бы, скорее, обращались: «Госпожа Цзинь».

Я могу чего-то недопонимать по малости лет. Тех, что прожиты в Поднебесной. Но эта ворона видит ситуацию так. В нашем патриархальном обществе, да при богатом влиятельном супруге, заслужить право зваться своей фамилией — дорогого стоит.

Уважаемо.

— Сейчас самое время добавить, — ожила моя замечательная. — Что зашли с инспекцией вы именно сегодня — совершенно случайно. Тетя.

Угу, и в люкс завернули по пути. Ничего, что это на самых высоких этажах.

Подчеркнуто-уважительное обращение от мамочки я тоже подмечаю.

Она таит обиду… боль?

— Мэйли рекомендовал пиар-отдел отеля, если ты об этом, — чутко ловит иронию госпожа Хань. — Для подобных мелочей совет акционеров не созывают. Но, раз уж так совпало, было бы неправильно с моей стороны не заглянуть. И не поздороваться. Жаль, что в такой неприятный момент.

И… тишина. Они глядят друг на дружку — прямо, колко. Обида — двусторонняя?

Женщины, что ж с вами так сложно-то⁈

— Значит, решения о съемках тут не вы принимаете, — раз они не могут говорить о сложных делах, включу разговор о простом. — Жаль.

— М? — чуть заметно вздрагивает бровь госпожи Хань — прямо как у мамы. — А у тебя были какие-то планы, прелестное дитя?

Кажется, у Шэнли от матери нет тайн. Или я ошибаюсь, и эта моя родственница со всеми детьми говорит, как со взрослыми. Почти. Вставки про детскость уже на зубах вязнут.

Как пастила из боярышника. Тоже вкусненькая.

Обращаю взгляд к матери. Та дышит через раз, зрачки расширены. Вспоминает что-то тяжелое, но вызывающее — тепло и привязанность?

В таком состоянии человека лучше не трогать.

— Да, бабушка Юйтун, — цепляю на лицо наивно-милашечную улыбку. — Фотосессия интересная. Но очень уж… правильная. Зажатая. У Мэйли есть канал на Баоку… — вопросительный взгляд, дождаться одобрительной улыбки от родственницы. — Было бы здорово снять видео — только для моего канала. Без тех взрослых.

Вообще-то правильность разбилась об пол в неудачном вороньем прыжке… Это — другое.

— Сегодня? — по-деловому спрашивает родственница. — Непосредственно после фотосессии?

— Было бы идеально, — киваю, ведь так не придется лишний раз мотаться в центр. — Я слышала, здесь есть бассейн? — дожидаюсь жеста согласия. — И он работает? А можно у него поиграть?

Вообще-то я видела в спальне-гримерной детский закрытый купальник. Он больше похож на маленькое платьице, что хорошо: светить излишней неодетостью в кадре эта ворона не жаждет.

Может, и взрослый купальный костюм найдется… Эти тоже не особо похожи на привычные бикини.

Помните, что я сказала Чу Юмин? Сделать её успешнее, чем гоблинша, эта ворона намерена как можно скорее.

Совместное времяпровождение на видео в бассейне отеля, где ещё никто не был? Неплохое начало, эдакий «буст» для канала Юмин. Как только она свой канал создаст, так я и опубликую запись, с прикрепленной ссылочкой на канал бывшей модели.

— Все помещения и оборудование, — ответила госпожа Хань. — Запущены и прошли все проверки. Что вашей команде понадобится для работы?

С успехом Чу — сегодня и начну.

Вопрос о съемках «Бионической жизни» можно будет утрясти позже.

— Я могу не стесняться? — улыбка у вороны скромная-прескромная.

А аппетиты — широкие, как фронт работ на ближайшие годы.

Бабушка кивает — поощряет «не стесняться».

— Я хочу путевку… или это правильно называется бронь? — тру лоб, вспоминая. — В общем, хочу президентский люкс. На неделю. Желательно — с открытой датой заезда. Скажем, до конца осени. Для розыгрыша на моем канале.

Честно, мне даже не хочется знать, сколько это будет стоить в юанях. «Из своих» такой приз выставлять на розыгрыш я тоже не готова. Это банально не отобьется.

А вот «из чужих»…

— Моя девочка пострадала, — очнулась от тяжелых дум Мэйхуа. — Думаю, будет справедливо, если отель пойдет нам навстречу в такой малости.

— Резонно, — высказала госпожа Хань. — Хоть и слегка неожиданно. Будет так. Я улажу этот вопрос. Что-то ещё?

— Спасибо, бабушка, — закругляюсь я с «хотелками». — Это всё.

Потому как требовать непомерного — не в моих привычках. К тому же, за всё, особенно за оказанные даром услуги, приходится платить.

И хорошо, когда всего лишь деньгами.

Сейчас моя просьба — в рамках «компенсации» за травму.

Превышу «лимит» — предъявят счет.

Не мне — мамочке.

— Мэйхуа, — слышится надлом в этом изумительном голосе. — Тетя действительно очень хотела увидеть тебя. И твою малышку.

На этом моменте я затыкаюсь и прикидываюсь продолжением диванчика.

— Тетя… — голос мамочки тоже подрагивает. — Я помню всё, что вы для меня сделали. Храню в сердце многие моменты из детства. Но Шэнли уже спрашивал, готова ли я к встрече с вами. Мой ответ не изменился.

— Когда я была больше всего нужна тебе… — госпожа Хань запнулась.

— Вы меня не поддержали, — дополнила предложение Мэйхуа. — Но это ничего. Я понимаю, у вас были свои обстоятельства. Вы не пришли, когда нужны были — ей.

«Ей — это маминой маме?» — эта ворона пыталась поймать «за хвост» ускользающую нить разговора. — «По логике — да. Но у них же логика — женская. Это всё усложняет».

— И тем не менее, теперь я прошу тебя о помощи, — выдала абсолютно неожиданное бабушка. — Выслушай, пожалуйста.

Мэйхуа молчала секунд десять. Словно взвешивая на невидимых весах за и против.

— Говорите.

— Поддержи Шэнли, — с напором, страстью — со всей материнской любовью — проговорила Хань Юйтун. — Когда я не смогу его поддержать.

Треснула маска горделивой аристократки. Искренность — вот, что звучало главной нотой в этом совершенном голосе.

— О чем вы говорите? — опешила мамочка. — Что значит: не сможете?

Худшего момента, чтобы заявиться и просить вернуть им модель, безымянная сотрудница подобрать не могла при всем желании.

— Я пойду, а вы говорите, — попыталась тихонько свалить в одно лицо эта ворона.

Безуспешно, конечно же.

Госпожа «алый дождь» уже вздернула подбородок, а Мэйхуа подскочила, чтобы заслонить меня от всех невзгод.

— Мы вернемся к этому разговору, — весомо обронила мама.

Хань Юйтун проделала изысканный жест одними кончиками пальцев.

— До свиданья, бабушка Юйтун, — решила и я проявить воспитание. — Желаю вам здоровья и процветания.

Ворона не твердокаменная. И тоже ощутила тревогу, неправильность в тех словах о Шэнли.

Теперь ещё больше поводов настаивать на сотрудничестве с отелем и кое-кем из его совета акционеров. Должна же я узнать, чем этот разговор закончится!

Но сперва — работа.

Та, что по прайсу и референсам. Пока отработаю, сюда как раз доедет дядя Бу. Моя умница связалась с ним, пока мы возвращались в президентский люкс.

А потом мы с Юмин устроим веселье в бассейне.

Пальмы там «растут», конечно, не настоящие, зато водичка — превосходная.

Растормошить Чу-три поначалу сложно. Но искреннее веселье и детская шаловливость делают свое дело. Монтажом потом допилим наши дурачества до состояния «полный улет».

Стоп. Мы же с Чу? Значит — чудачества.

Заодно и моя распрекрасная немножко отойдет.

В какой-то момент в бассейне оказывается и Чу Суцзу, и даже наш оператор. Этот — в режиме догонялок. А за камеру встанет мамочка. Её-то в воду не загнать (а жаль).

«Дядя белка, дядя Сунлинь белка», — дразню его.

Чтобы вы понимали, в оригинале это звучит так: «Шушу Сунлинь суншу». Где «шушу» — это дядя.

В прежние времена так называли только младшего брата отца. Но китайский язык в этом плане довольно гибкий. Постепенно «шушу» ушло в обобщенные обращения.

Согласитесь, звучит забавно? Если быстро тараторить, то почти скороговорка получается.

Ролик выйдет «в мир» позже, чем официальная фотосессия. День в день с первым роликом о красоте и макияже от Юмин.

Ещё одна модель очков от Нового взгляда улетит в «солдаут». Распродано.

«Какое потрясающее место!»

«Эта девушка рядом с Мэй-Мэй — кто она? Эта сестричка выглядит отлично!»

«Хочу на отдых!»

«Хочу на отдых».

Фраза для розыгрыша одного, но реально дорогостоящего подарка «звучит», разумеется, чаще всего. Так как мою каллиграфию уже разослали, и кое-кто этим даже похвастался в комментариях, в реальность и этого приза — верят.

«Какой разврат!»

Ну куда же без моралистов? Хотя мы с Чу в таких купальниках, что и на купальники (в моем понимании) не тянут. Скорее, платьишки из тянущейся ткани.

«Демон, не смотри на нас».

Ещё один старый недобрый «знакомый».

А где же любитель кукол? Неужто повязали? Жаль, мы так готовились к кукольному стриму…

«Эти дети уронили оператора в бассейн! А-а, я кричу и хохочу от этого видео!»

Не надо, дядя Бу сам в воду бухнулся.

На этой радостной ноте для нас закончился сентябрь. Мои сложные женщины так и не вышли на связь. В том есть и моя вина: я загрузила Мэйхуа работой по горлышко.

Сама-то хоть в садике отдыхала. Дожили: называю режимный объект Саншайн местом отдыха.

Хотя так и есть. После того, как эта ворона в отношении дошкольного образования слегка отпустила удила и расслабилась, сад заиграл новыми красками.

Много активных занятий, развитие мелкой и крупной моторики. Сколько-то полезных знаний. Ещё и друзья — замечательные.

Даже та, что обычно в розовом.

…Дело было после урока музыки. Того, который отдельный. Так получилось, что мы с Вэйлань случайно подслушали разговор. Директор спрашивала учителя, кого из учащихся следует выставить на отчетный концерт.

— Я готова выделить двоих, — ответила учительница. — Сюй Вэйлань и Ли Мэйли. Но это сложный выбор, они очень разные.

— Поясни?

— У первой для её возраста — отличная техника. Она очень усердная девочка, и это проявляется в игре. Вторая допускает ошибки. Но…

— Пожалуйста, без пауз. И с конкретикой.

— Когда играет первая девочка, вы думаете: «Она молодец». Когда играет вторая, вы не думаете вовсе. Только на ошибочных местах вздрагиваете: так не должно быть.

— Всё ещё не понимаю.

— Вэйлань играет пальцами. Мэйли играет сердцем. Но дети не должны так играть. Слишком глубоко погружение в музыку. Это для её возраста…

— Талант?

— Неограненный. И невозможный.

— Хорошо, что для огранки есть вы.

…Я тогда затянула ошарашенного леопарда в уборную. Снова. Ну а куда ещё, если число мест не под камерами в саду ограничено?

Там мы с ней поделили концерты. Ей я предложила взять сольное выступление на зимнем. А себе застолбила весеннее.

Так нас не будут сравнивать.

Эта малявка с чужеродными тараканами в голове (передаем привет её родителям) попыталась рыпнуться. Надавила ей на великодушие. Сказала, что так у меня будет больше времени на наработку навыков. Чтобы меньше ошибаться.

Забыла уточнить, что времени (кроме занятий в Саншайн) на эту отработку я вряд ли стану выделять.

Что ещё по сентябрю? Готов ролик с приглашенным хвостатым гостем. Его выложим после премьеры «Я помогу тебе взлететь». Там одна харизматичная героиня (и даже не по имени Мэйли) сыграет за всех собак Поднебесной.

Батя весь в работе. Дело спорится, но дома мы его видим ещё меньше, чем когда он впахивал на «чужого дядю».

Открылось заведение тетушки Ли. Сама она после того раза к нам не приходила больше. Смущалась — после такой-то сцены…

Зато мы пришли к ней. Мы: я, Син (который студент и любит поесть) и его девушка (та-дам!) Яо Сяожу. Ещё, конечно, мама, оператор Бу и Чу-один, но они остались за кадром.

Мы с аппетитом наворачивали стеклянные блинчики на камеру. На следующий день (я выложила запись сразу же по возвращении) мы поняли, что выбрали не такое и идеальное помещение.

«Чтобы не было очередей, будет зал побольше», — говорила одна ворона.

Ага! Очередь собралась: от обеда до края соседнего здания.

Подготовка к запуску съемок «Бионической жизни» со скрипом, но двигалась. Главный затык на данном этапе — актер на роль главного героя.

Слишком много требований, слишком мало подходящих под них кандидатов. И те — расписаны на год вперед. Молчу про их обычные гонорары, это меньшее из зол.

Режиссер Ян продолжал поиски. Да и все мы не сидели без дела.

А затем пришел октябрь. И с ним — золотая неделя.