Воланд де Морт

22. Чудо в перьях

Темнота в конце коридора была обусловлена тем, что он заканчивался стеной. И если тоннель производил впечатление капитального сооружения, то вот стена была самопальной. Сложена из больших бетонных блоков, но разного размера и разного материала. В общем, слепили её «из того, что было».

Рядом с этой самодельной стеной, сбоку была дверь, на небольшом крылечке. Видимо, служебный проход, оставшийся со старых времён. И эта дверь была открыта. Судя по всему, нам нужно было туда… только вот сделать это было не так-то просто.

Метров за двести до конца тоннеля, его поперёк пересекала грязно-белая линия. И она отделяла «безопасную зону», в которой мы сейчас находились, от другой.

Что это была за другая зона, сразу было не понять. Опасная или нет, но за белой чертой тоннель отличался от того, что было до неё. Сразу за этой линией начинались какие-то холмы, до метра высотой. И выглядели они, на мой взгляд, тревожно. Как будто барханы на асфальте.

Но самое странное было то, что мы не могли никак понять, из чего они состоят.

Некоторое время мы стояли перед линией и смотрели на отделяющее нас от двери пространство.

— Думаешь, ловушка? — повернувшись ко мне, спросила Маша, после длительного молчания.

— Уверен! — сказал я, — либо ловушка, либо что-то такое, что должно осложнить нам жизнь. Но совершенно ясно, что это место здесь не просто так. Мы же в игре, идём из локации в локацию, и вряд ли они от скуки тут провели черту и чего-то навалили.

Мы до сих пор были облеплены грязью с головы до ног. Да и куда ей было с нас деться, не испарится же она? Времени прошло мало, так что она ещё даже не начала подсыхать. Я провёл ребром ладони по своей одежде, собирая как можно больше грязи в руку. Когда набралось достаточно, я размахнулся и бросил этот сгусток в ближайший «бархан».

Мягкий, почти жидкий комок грязи плюхнулся на кучу, подняв в воздух целое облако какой-то ерунды. Это были и перья, и пыль, и какая-то мелкая и летучая фигня, происхождение которой и понять было трудно.

— Это ещё что! — удивилась Маша.

— Смешно! — сказал я.

— Что смешного? — удивлённо посмотрела на меня Маша.

— Мы все в жидкой грязи, когда мы будем идти через это поле, то вся эта хренотень будет взлетать в воздух из-под наших ног, как бы аккуратно мы ни ступали. И представь, на что мы в итоге будем похожи?

— Вот ведь больные ублюдки! — возмутилась Маша, — они что, специально всё это так устроили?

— Я не могу даже придумать ситуацию, в которой всё это произошло бы случайно. Маша, конечно, это специально. Такой вот у них больной юмор, видимо, — сказал я, — наверное, они считают, что это весело.

— Ну, может быть, людям, действительно, нравится, — сказала Маша.

— Да плевать на них, меня тревожит другое, — сказал я.

— Что? — Маша сразу заинтересовалась.

— Единственная ли это сложность, — сказал я, продолжая оглядывать эти кучи летучего мусора, стараясь уловить какое-нибудь движение, — то, что нас облепит перьями, на это плевать. Мы и так как из задницы вылезли. Подумаешь, перья! Меня волнует, не затаился ли здесь кто-то ещё. Потому что просто мусор, это как-то несерьёзно.

— Ты думаешь? — сказала Маша и тоже стала пристально вглядываться в пространство, отделяющее нас от двери.

Но кроме поднятых мной в воздух перьев, пока что ничего подозрительного видно не было.

— Мне кажется, или над дверью металлическая рамка, которые обычно нам добавляют процентов? — сказала вдруг Маша.

— Иногда добавляют, а иногда отнимают, — сказал я, — похоже, что так и есть, и в этот раз без вариантов. Другого выхода я не вижу.

— Интересно, они хотят у нас убавить, или наоборот? — задумалась Маша.

— Доберёмся, увидим, — сказал я, — чего сейчас гадать? Ведь выбора всё равно никакого нет.

— Как будем идти? Напролом? — спросила Маша.

— Слушай! Ты с твоим теперешним уровнем магии, ты можешь двигать предметы? Удар твой я видел, а если медленно? — спросил я.

— Не знаю, нужно проверить, а что? — спросила Маша.

— Мне интересно, сможешь ты идти, и сдвигать веред нами всю эту дрянь как трактор ковшом? — спросил я, и, видя её нерешительность, добавил, — мана с меня!

— Да это понятно, — отмахнулась Маша, — так-то в этом ничего сложного быть не должно… хотя я ни разу не пробовала именно так действовать. Но вот насколько меня хватит, не знаю. Просто один удар, один импульс, это разовый выброс энергии. А здесь нужно длительное приложение усилий.

— Ну, ты попробуй, а мы посмотрим, — сказал я.

Маша кивнула, засунула клюшку за ремень, как она периодически делала, постояла некоторое время, сосредотачиваясь и свесив руки вдоль тела. Потом согнула их в локтях, выставив ладонями вперёд, и медленно пошла за белую линию.

В принципе у неё получалось, только вот разгребала мусор она перед нами всего в метре. Я рассчитывал на немного большую дистанцию. Но и это было неплохо. Оберегало нас от возможности, наступить на что-то спрятанное в этих перьях.

Силовое поле, создаваемое Машей, было очень чётко видно в этом мусоре. Она сделала его с острым носом, и, двигаясь вперёд, разваливала мусор на две стороны от себя. Шла как ледокол, оставляя за собой чистый фарватер.

— Круто! — не удержался и сказал я, топая за Машей. Я шёл следом, шаг в шаг, занеся над головой свою клюшку для гольфа. На всякий случай.

— Самой нравится! — удовлетворённо отозвалась она.

Мы держали курс прямо к двери, не маневрировали, ничего не обходили, а может быть, и зря. У нас на пути оказалась одна из самых больших куч этого перьевого мусора, и мы, не останавливаясь, врубились в неё, потревожив того, кто в ней прятался.

Эта тварь, видимо, находилась в состоянии спячки, поэтому и не подавала никаких признаков своего присутствия, пока мы в неё не врезались Машиным «силовым ледоколом».

Получив неожиданный толчок, тварь завизжала как резаная и бросилась наутёк. Носясь с диким визгом, она поднимала в воздух целые облака перьев и мусора, так что буквально через несколько секунд видимость упала до нескольких метров.

К визгу этой твари присоединился визг ещё одной, потом ещё, потом ещё… в общем, их тут было полно, как оказалось.

— Клюшку к бою и ходу к двери! — заорал я Маше, стараясь перекрыть многоголосый визг.

— Без расчистки? — ошалело повернулась она ко мне, совершенно обескураженная начавшимся хаосом.

— К чёрту расчистку! Бежим! Мы не знаем, насколько они опасны! — проорал я, обходя Машу и теперь собой начав прокладывать путь в этом летающем мусоре.

Эти твари были высотой мне где-то до пояса, бегали быстро, чем-то отдалённо напоминали страусов — своей манерой движения и сложением. И перья тут были, естественно, от них. Эти существа были как перьевая фабрика!

А ещё у них были довольно большие головы, относительно остального тела, с широкими зубастыми ртами. И они звонко лязгали челюстями в перерывах между визгом.

Одна из этих тварей вдруг появилась из перьевого тумана. Она неслась как сумасшедшая прямо на нас. Не знаю, что она планировала сделать, но получив клюшкой снизу по голове, она заткнулась и сделала полный оборот в воздухе, шлёпнулась в ближайшую кучу перьев, подняв очередное облако мусора.

Эти пташки производили впечатление совершенно безумных, но отнюдь не безопасных. Особенно если собьются в стаю. Что, вскоре, и начало происходить. Когда первая волна паники у них сошла на нет, они от визгов перешли как противным скрипучим перекрикиваниям, общаясь таким образом. Как будто пытались понять, из-за чего весь этот сыр-бор. И, судя по их голосам, вскоре поняли. Мерзкое «кудахтанье» стало концентрироваться вокруг нас, постепенно приближаясь.

Мы, конечно, времени тоже старались не терять и преодолели к этому моменту две трети пути. Мы двигались почти наугад, стараясь не дышать, потому что перья норовили набиться в рот, в нос и везде куда возможно. А эти существа, чувствовали себя в этом перьевом тумане как рыбы в воде. Для них это была естественная среда обитания, и они безошибочно определяли в ней наше местоположение.

— Теперь ты первая! — я подтолкнул Машу, занимая позицию сзади. Именно оттуда пёрла основная масса тварей.

Маша не стала спорить, но когда пробегала мимо меня, я заметил, что клюшка у неё в руках.

В следующий миг дикий вопль, не предвещающий ничего хорошего, прорезал пространство, и мы увидели летящую на нас сквозь облако перьев одну из «птиц».

С разворота влупив клюшкой ей по башке я оборвал и её полёт, и её крик. Кувыркнувшись в воздухе, она шлёпнулась где-то впереди от нас.

Уж не знаю, как остальные в этом перьевом аду могли видеть, что происходит, но удар по их сородичу вызвал очередной всплеск агрессивного визга, и на нас бросилось сразу несколько тварей.

Одна из них внезапно появилась впереди, спикировав откуда-то сверху. Маша успела вскинуть руку и, получив невидимый удар от кинетика, жалобно кудахтая, птица исчезла вдалеке.

Кольцо сжималось и нам пришлось остановиться. Мы встали спина к спине, помахивая клюшками для гольфа. Долго ждать не пришлось, и началась массовая атака этих странных существ. Мы махали клюшками, круша их черепа, но это не сбивало их пыл, а даже, наоборот, они как будто ещё больше входили в раж, атакуя нас снова и снова.

— Когда же они кончатся! — в отчаянии крикнула Маша.

— Скоро! — подбодрил я её.

Я полагал, что их количество на этом участке тоннеля конечно. Их не может здесь находиться неисчислимое множество, и ощущение, что их здесь несметные полчища вызывала не столько их атака на нас, сколько перьевой хаос, творящийся вокруг. Из-за плохой видимости казалось, что они атакуют одновременно и со всех сторон.

Но если бы это было так, то мы вдвоём их натиск вряд ли смогли бы сдержать. Откинув эмоции, я постарался взглянуть на ситуацию отстранённо, попытавшись мысленно убрать летающие вокруг нас перья и мусор. И тогда получалось, что мы стоим в кольце этих куриц, которые производят много шума, много «пыли», но в реальности грозной силы из себя не представляют. И если бы мы дрались с ними на чистом месте, то хорошо бы это понимали. Но здесь происходящее оказывало на нас сильное психологическое воздействие, мешая реально оценить обстановку.

— Когда скоро? — крикнула Маша.

— Их тут штук двадцать осталось, не больше, — крикнул я, — по десять на каждого. Перебьём как миленьких.

Я сказал число практически от балды, навскидку. Мог довольно сильно ошибиться. Но сделал я это умышленно. Когда в «тумане» скрываются несметные полчища, трудно верить в победу. А когда ты знаешь, сколько точно врагов, и как их убивать, значительно проще просчитать свои действия.

А если мы убьём двадцать штук, а они ещё не кончатся, то их всё равно станет на два десятка меньше. А поскольку их количество здесь всё равно ограничено, то после этого останется уже совершенно точно не очень много. Психология, чтоб её!

Надо было подбадривать Машу, чтобы она не упала духом, а продолжала драться. Вот и приходилось параллельно ещё немножечко подрабатывать психологом.

В общем-то, молотить этих кур клюшками для гольфа было занятием не таким уж и сложным. Через какое-то время я уже вообще перестал волноваться за исход этой стычки. И если не случится чего-то неожиданного, что поменяет правила игры, то мы выберемся отсюда без потерь, если не считать потерями то, что мы всё же наглотались этих перьев.

Маша тоже поняла, что птиц становится меньше и нападают они уже не так яростно. Я буквально спиной ощущал, как она успокаивается и начинает вести себя более размеренно и уверенно.

— Давай потихоньку двигаться к лестнице, — сказал я ей, когда птицы стали бросаться на нас только изредка. Похоже, у выживших постепенно начал включаться инстинкт самосохранения.

— Угу! — промычала Маша, стараясь лишний раз не открывать рот, что было очень разумно. Вездесущие перья так и лезли туда, стоило только чуть разомкнуть губы.

Но самое плохое было не это, а то, что они и на глаза налипали, мешая смотреть. Так что приходилось всё время усиленно моргать, таращиться и пытаться сдувать их с лица, чтобы хоть что-то видеть вокруг.

Время от времени взмахивая клюшками, после чего обычно следовал полёт очередной мёртвой птицы в кучу перьев, мы добрались-таки до лесенки, ведущей к двери из этого перьевого ада.

Маша шагнула на неё первой, но я остановил её.

— Погоди! Я пойду, гляну, что там, а то мало ли! — сказал я, — думаю, ты здесь справишься, их всего шесть штук осталось.

— Семь, — поправила меня Маша.

— Семь, — согласился я, окинув этих кур взглядом.

— Но это тех, что мы видим! — заметила Маша.

— Да! Так что, кричи, если что, — сказал я, — я рядом, только загляну туда, и всё. Не волнуйся, не оставлю тебя одну.

— Хорошо! — кивнула Маша, внимательно глядя на птиц и пытаясь понять, кто из них следующий бросится в атаку.

Зачастую это было понятно, и мы за прошедшие минуты научились это различать. Вот и сейчас одна из них начала вспушать перья, слегка нахохлилась, присела и бросилась вперёд. Остальные, однако, остались на местах. Убедившись, что бросок не будет массовым, я взбежал по лесенке и остановился перед дверью. Прямо на рамке «металлодетектора» было написано «+10%».

— Рамка плюсовая, — крикнул я Маше, — десять процентов!

— Угу! — промычала Маша, разбивая башку очередной курице.

Надо сказать, что наши клюшки были уже густо перемазаны кровью, на которую налипли перья. Так что они выглядели очень нежными и пушистыми. Что не уменьшало их смертоносность. Клюшки были на удивление прочными. Наверняка дорогие, из хорошей стали. Не гнулись, не ломались, вели себя в бою просто отлично, как будто их и сделали для того, чтобы крушить бошки разным тварям.

За дверью был небольшой тамбур, в котором находилась обычная бетонная лестница наверх. Точно такая же, какие делали в многоэтажках. С того же бетонного завода. Я не стал проходить рамку, и так всё было понятно. Исследовать там особо было нечего.

Я вернулся к Маше, она за это короткое время успела упокоить ещё парочку птичек. Оставшиеся в живых окончательно сникли, и только вяло покрикивали на нас, уже не рискуя атаковать. Выжили самые «осторожные».

— Пойдём, — сказал я, — там вроде чисто.

— Угу, — сказала Маша, — может, зачистим до конца? — и она кивнула на оставшихся кур.

Я перевёл взгляд на птичек, и они, словно почувствовав неладное, притихли, а потом с визгом бросились врассыпную.

— Они что, понимают человеческую речь? — удивилась Маша.

— Нет, скорее всего, язык жестов и взглядов. Они просто поняли, что мы собираемся делать, и решили отступить. Наш настрой виден невооружённым взглядом, — сказал я, — но бегать за ними мы точно не будем!

— Сто процентов! — сказала Маша и сплюнула комок слипшихся во рту перьев.

Положив клюшки на плечи, мы ещё раз окинули взглядом поле битвы, где потихоньку начинали осаживаться кружащие в воздухе перья и мусор, и удовлетворённо переглянувшись, затопали вверх по лестнице.

Перед тем как пройти рамку, я создал светоч, чтобы посмотреть, как он изменится после десятипроцентного повышения магических сил.

Он вырос. Трудно сказать насколько, ведь это же шар, и объём на глазок определить не так-то легко. Но по идее должен был увеличиться раза в полтора… хотя мне показалось, что больше. Возможно, что зависимость тут не линейная, да и десять процентов могут быть не точной цифрой, а условностью. Просто прибавили сколько-то. Как они это меряют? Неизвестно.

Мы с Машей и сами сейчас были похожи на пернатых существ, потому что были облеплены перьями поверх грязи с ног до головы. Даже лица частично были в пуху.

— В принципе, я мог бы нас очистить при помощи магии, — сказал я, — но дело это небыстрое и утомительное. Не так, что щёлкнул пальцами, и мы стали чистенькими.

— Да мне уже плевать на всё, — махнула рукой Маша.

Но сделала это не равнодушно, не с ощущением апатии, а наоборот. Она была разгорячена после драки, пролила кровь врагов и находилась сейчас на адреналине. Так что ей было просто плевать, как она выглядит, потому что в крови ещё бурлили гормоны, а перед глазами стояли разбивающиеся черепа и брызги крови.

Что ж, в нашем положении, это очень неплохой настрой. Сохранился бы он у неё подольше!

Я не считал пролёты, но по моим ощущениям, мы поднялись пролётов на десять, может, двенадцать, когда упёрлись в дверь. Здесь уже никакой рамки с процентами не было, да и было бы странно, если бы они совали их так часто, без сложных этапов между ними.

Мы с Машей переглянулись, кивнули друг другу, и я толкнул дверь от себя.