Воланд де Морт

10. Кто бы мог подумать?

Моя попытка смутить разум пришедшего охранника провалилась, даже не начавшись. Назгул побежал на нас, сиганул через стол, и если бы я не оттолкнул стул с Машей от себя, и мы не разлетелись в разные стороны, то он бы приземлился нам на головы.

Из-за того, что я успел среагировать, охранник пролетел мимо и удивительно ловко приземлился на ноги позади нас. Мы на четвереньках рванули под стол и синхронно выкатились с другой стороны. Охранник уже летел над столом обратно, расставив руки в стороны. Мы с Машей снова раскатились в стороны, освободив тому место для приземления.

— Нет, это не назгул, это ниндзя какой-то, — сказал я вскакивая.

Охранник на секунду замешкался, не решив, на кого из нас первого напасть. Классическая ситуация «за двумя зайцами». И в эту секунду, осознав, что Маша сейчас наш козырь, и лучше оставить её в безопасности, чтобы у неё были развязаны руки, я сам бросился на охранника.

А он, надо сказать, выбрал Машу как цель и начал отворачиваться от меня. Поэтому мне удалось рывком оказаться к нему вплотную, обхватить и, подняв над полом, пронести через комнату и с размаху врезать ЕЁ в стену. Да-да! Врезаясь с охранником в стену, я очень чётко осознал, что это ОНА, потому что почувствовал «подушки безопасности» между нашими телами.

А следующее, что я почувствовал после подушек, так это то, что меня прижала к этой ниндзя какой-то внешней силой. Хотя почему какой-то? Я очень даже хорошо понимал, какой именно. Это Маша зафиксировала нас возле стены. Причём я явно чувствовал её попытки освободить меня, но при этом продолжать удерживать нашу противницу.

Сделать это было не так-то просто, ведь мы были стиснуты в этих «кинетических» объятиях и прижаты друг к другу очень крепко. Однако Маша пыталась, и у неё постепенно получалось. Сначала я вдруг понял, что могу опустить одну руку, потом другую, а потом я вдруг отшатнулся назад, потому что удерживающая меня сила пропала. А ниндзя всё продолжала быть распятой возле стены.

— Ювелирненько! — с уважением кивнул я Маше.

Она сосредоточенно стояла неподалёку, вытянув вперёд руки и слегка шевеля пальцами. Видимо, продолжала донастройку своего захвата.

— Что делать? — спросила Маша, — может, свяжем его?

— Её, Маша, её! Это она! — сказал я.

— Да? — удивилась Маша.

— Да! — сказал я, и, подойдя к зафиксированному охраннику, аккуратно снял капюшон с головы. Под капюшоном оказалась чёрная балаклава, которая полностью закрывала лицо, оставляя только глаза, — так вот почему кажется что под капюшоном чёрная дыра, — усмехнулся я, — как всё просто объясняется.

Глаза в прорези горели очень яростно и готовы были меня испепелить, но, видимо, такого дара у этой охранницы не было. Я протянул руку и снял балаклаву с девушки.

— Ничего себе! — сказала Маша и присвистнула.

— Согласен! Ну ты и многостаночница! — я покачал головой, — Амина, скажи, пожалуйста, а что ты здесь НЕ делаешь? Мы везде натыкаемся на тебя. Это что? Судьба? Интуиция? Или это ты такая вездесущая? Слушай… — мне вдруг в голову пришла потрясающая мысль, — а может быть тебя много? Может быть, все охранники, это ты? Может быть, именно в этом твой дар?

Я почти шутил, слишком уж невероятной казалась эта идея, но в глазах Амины я увидел что-то такое, что заставило меня почти поверить в эту гипотезу.

— Алик, похоже, что ты угадал! — потрясённо сказала Маша.

— Да, и тот, кого мы видели в коммуникациях, тоже был не очень большой комплекции. Как раз такой! — я смерил Амину взглядом, — просто я думал, что под плащами должны скрываться мужики, и поэтому посчитал габариты охранников маленькими. Но ведь всё относительно, что для мужчины маленький, то для женщины вполне нормальный и рост, и вес. Так что скажешь? — взглянул я в глаза Амине.

Но она ничего не ответила, а только продолжала сверлить меня яростным взглядом.

— Поцелуй её, может, оттает! — хохотнула Маша.

— Чевой-то? — удивился я.

— Она не сможет тебе помешать! — сказала Маша, — делай что хочешь! Тем более, ты же её уже целовал!

Амина вскинула голову и взглянула на меня.

— Эй, — осадил я Машу, — то, что она беспомощна, это как раз повод ничего не делать! Я так с девушками не поступаю! Тогда она могла мне врезать, а сейчас не может. Ты, видимо, меня вообще не понимаешь. Да, кстати, где твоя женская солидарность? Как такое тебе в голову-то могло прийти?

— У меня нет солидарности к врагам! — сказала Маша.

— Врагов не целуют, — парировал я, — одно дело убить, если есть такая необходимость. И совсем другое, обездвижить и воспользоваться ситуацией. К тому же тогда это была явная провокация, а теперь-то что? И зачем?

— Ну как хочешь, — сказала Маша, — я хоть что-то предлагаю! Тогда я не знаю, что делать. Не можем же мы её так вечно тут удерживать.

— Зря вы сбежали, нужно было идти по сценарию! — вдруг сказала Амина, — и всё было бы нормально. Для вас же выбрали лёгкий вариант.

— Проблема в том, что мы не знаем ваш сценарий. Если вы вдруг подумали, что мы его смогли угадать, то тоже нет. Мы, кстати, думали, что действуем как раз так, как надо. Откуда нам знать, что это не так? Нам никто правила не объяснял, инструкций не давал. Вы сами там себе что-то придумали и почему-то решили, что и мы тоже в курсе. А мы вообще ни сном, ни духом. Это первое! А второе: как ты сказала, для нас выбрали какой-то лёгкий вариант. Ключевой момент, что «для нас выбрали»! Что это вообще за произвол! Я думал у вас здесь нормальное, здоровое общество, а не вот это вот всё. Для нас они выбрали!

Мой небольшой монолог неожиданно смутил Амину. Я ведь был прав, и нам никто никаких инструкций не давал. Они, видимо, рассчитывали, что у нас просто не будет возможности проявить инициативу, но мы такую возможность нашли и воспользовались ею. Так что, какие к нам вопросы?

— Сдавайтесь, и я замолвлю за вас словечко, — сказала вдруг примирительным тоном Амина, — возможно, вы, в самом деле, ни в чём не виноваты!

— Конечно, мы ни в чём не виноваты! — воскликнул я, — и единственное наше желание, так это уйти отсюда. Нам от вас ничего не надо, так чего же вы к нам прицепились?

— Уйти нельзя, — даже с некоторым сожалением в голосе сказала Амина, — таковы правила. Уход нужно заслужить.

— А это ты провожала нас к архивариусу? — вдруг спросил я.

Глаза Амины стрельнули из стороны в сторону, и только потом она посмотрела на меня и сказала:

— Да!

— Ты же врёшь! — сказал я, убеждаясь всё больше и больше, что здесь что-то нечисто! Я же вижу, что врёшь! Сколько вас? Двое? Трое? Десятеро? Что это вообще за хрень? Я очень сомневаюсь, что вы просто близняшки! Это какое-то магическое клонирование! Сколько вас?

— Я одна! — сказала Амина.

— Ты одна, а копий у тебя сколько? — спросил я, и, видимо, снова угадал, не дав ей вывернуться. Она снова опустила глаза.

— То есть, если одну грохнуть, это будет как бы не совсем убийство? — поинтересовалась Маша.

Я удивлённо на неё взглянул, поражаясь вдруг проснувшейся кровожадности. Но потом подумал, что возможно, она просто берёт пример с меня и провоцирует противника, стараясь смутить, сбить с толку или даже запугать. Хорошая девочка, и учится быстро.

— Ну, так что скажешь, Амина? Если тебя убить, это же не будет считаться убийством, потому что тебя на самом деле много, верно? А есть оригинал, или вы все равны? — спросил я.

Несколько раз по лицу Амины пробегала тень, как будто она хотела что-то ответить, но передумывала. По большому счёту это было правильно, потому что почти любой её ответ, кроме очевидного отрицания, косвенно подтверждал бы наличие множества копий.

— Можешь её связать? — спросила Маша, — а то мне надоело её вот так удерживать.

— Ты не переживай, Амина, — сказал я, — с Машей мы точно так же начинали, а теперь вон, не разлей вода, да Мань? — я подмигнул ей, — так что, может быть, и с тобой подружимся, когда всё закончится.

Амина подняла на меня взгляд, и я прочитал в нём явное сомнение. Причём мне показалось, что относилось это не к тому, что мы можем подружиться, а к тому, что всё закончится. Она как бы сказала этим взглядом: «Святая простота!».

Почему-то этот её взгляд, стал моей внутренней поворотной точкой в принятии решений. Если до этого я в глубине души верил, что мы всё же сможем каким-то образом договориться, то теперь я вдруг осознал, что такое просто невозможно. И что нужно будет в какой-то момент начинать действовать очень жёстко. Да, сейчас момент для повышения ставок ещё не наступил. Но когда он придёт, нужно будет отбрасывать сомнения и действовать «без страха и упрёка».

— Алик, а как ты думаешь, — спросила Маша, — если их, в самом деле, несколько, есть у них связь между собой? Знают они, что происходит с другими копиями?

— Твою ж мать! — ошарашенно повернулся я к Амине, и по внезапно озарившей её лицо улыбке, сразу понял, что о происходящем сейчас здесь знают уже очень многие!

И как бы в подтверждение моим мыслям, на лестнице раздались шаги множества ног. А потом в комнату ворвались ещё три «назгула», и если раньше мне их похожая комплекция могла бы показаться странной, то теперь всё было ясно как день. Это были точно такие же Амины… ну или очень похожие. Механизм копирования был пока что неясен. Хотя их лиц мы и не видели, но снаружи они выглядели идентичными.

Вслед за ними уже спокойно вошли сам Воланд де Морт и Валентин. А следом ещё какие-то люди, которых мы не знали, в количестве четырёх человек. В комнате сразу стало тесно.

— Амина! — всплеснул руками Воланд, — что это за унизительная поза? Как ты позволила поставить себя в такое положение? Да ещё и дала им возможность раскрыть твою личность! Плохо! Очень плохо! Двойка тебе!

И хотя говорил Воланд вроде бы спокойно, но в голосе его читалось бескомпромиссное осуждение, которое наверняка будет иметь последствия. Он был недоволен, и это, если очень аккуратно выражаться. Наверное, он был в бешенстве, только вот очень хорошо умел себя контролировать.

— Отпустите её! — сказал Валентин.

Маша взглянула на меня, и я кивнул. Сейчас обострять никакого смысла не было. Если что, то нас просто размажут.

— Мы не причинили ей вреда, — сказал я, — мы просто купировали исходящую от неё угрозу.

Маша отпустила Амину, и та, оказавшись на ногах, тут же сделала несколько шагов в сторону, дистанцируясь от нас. Воланд, наконец-то, снизошёл до того, чтобы сказать и нам несколько слов тоже. Он внимательно посмотрел на меня, потом на Машу, и произнёс:

— Заставили вы нас, конечно, поволноваться, — сказал он, покачав головой, как будто и нами тоже был недоволен.

— Не переживайте, теперь то вы знаете, что с нами всё в порядке, — успокоил я его.

Воланд смотрел на меня некоторое время, потом обошёл стол, поднял валяющийся стул, аккуратно поставил его на место и уселся, скрестив руки на груди.

— Вот вроде и наказывать вас не за что, но очень хочется, — произнёс он после некоторого раздумья.

— Почему? — задал я резонный вопрос.

— Потому что весь наш город собрался на галереях, смотреть за вашими играми, но шоу не состоялось, — сказал Воланд.

— И кто же в этом виноват? — повесив интригу в воздухе, спросил я.

— Даже не знаю, — сказал Воланд и взглянул на Амину. А та, не выдержав его взгляда, опустила глаза, — вот вроде бы и никто, просто обстоятельства так сложились. Но люди разочарованы, ведь они лишились зрелища. А это второе, что нужно народу после хлеба. Вы, если люди образованные, должны знать об этом.

Маша вопросительно взглянула на меня, а я кивнул ей, мол, так и есть.

— Кто-то должен ответить за разочарование наших жителей. Кто это будет? — спросил Воланд и обвёл взглядом всех присутствующих.

— Думаю, что ответ очевиден! — вдруг сказал я.

— Да? — заинтересовался Воланд, — и кто же это?

— Тот, кто всё это придумал и организовал, — не моргнув глазом, сказал я, — рыба всегда гниёт с головы. Похоже, что ты сдулся, Воланд. Народ тобой недоволен. Ты не оправдал возложенных на тебя надежд. Подвёл ты своих людей, чего уж тут.

— А ты хам! — возмущённо сказал Валентин, — Граф даровал тебе свободу, а ты так с ним разговариваешь!

— Свободу? — посмотрел я на Валентина прямо и открыто, — странные у вас тут представления о свободе. Свобода, это лишить сознания, забросить в каменный подвал, а потом пытаться заставить бегать как крыс в лабиринте? Желаю вам всем такой свободы! Всем, кто здесь собрался!

— А тебе не кажется, что ты себя сейчас закапываешь? — задумчиво спросил Воланд, — зачем портить со мной отношения? Разве это в твоих интересах?

— А наши отношения можно испортить? Они что, хорошие? — удивился я.

— Всегда может стать хуже, чем было до этого! — сказал Воланд.

— Очень хорошо, что ты об этом сказал, — подмигнул ему я, — всё, что ты здесь построил, каким бы прочным, незыблемым и вечным тебе не казалось, на деле не больше чем карточный домик. Он рухнет при первом же порыве ветра. Ты, видимо, чувствуешь себя очень могущественным… но это самообман, который подогревается твоей паствой. По сути, ты ничтожество!

— Можно, я его распылю на атомы! — устало сказал Валентин.

— Ни в коем случае! — вскинул руку Воланд, — очень интересно послушать, что ещё он скажет. Что-то в этом есть. А то ведь от лести тоже устаёшь изрядно. Свежее дыхание не помешает, как бы оно ни воняло. Есть, что ещё сказать? — добавил Воланд, уже обращаясь ко мне.

— Зря ты со мной связался, — я решил не изменять себе, и блефовать по полной.

— Почему? — удивился Воланд, — ты так силён?

— Я, может, и нет. Но тут дело в другом. Мы же живём в мире магии, и не всё в нём поддаётся здравому смыслу или анализу. Но факт остаётся фактом. Если я попадаю в сферу влияния местного царька вроде тебя, его царству в ближайшем времени приходит конец, — улыбаясь, сказал я, — хочешь верь, хочешь нет, но через несколько дней вспомни про этот разговор… если ещё, конечно, будешь жив. Я сам не знаю, как это всё происходит, но можешь спросить у неё, — я кивнул на Машу, — насколько сильной считала себя их банда. И где они все сейчас!

— Вообще-то, многие из них у нас, как и вы, — сказал Валентин.

— А это не важно где именно. Главное, что у них ничего не осталось. Они думали, что являются силой, а их размазало шестерёнками непреодолимых обстоятельств. И вы здесь только слепой инструмент. Но забавно то, что теперь ваша очередь! Вы следующие! — я широко улыбнулся и обвёл их всех взглядом.

Как и следовало ожидать, впрямую блеф не сработал. Они не поверили ни на грош. Но, как знать, возможно, какое-то зерно сомнения мне удалось в них заронить. И теперь нужно это зёрнышко хорошенько поливать и взращивать, чтобы их вера в себя медленно, но верно начинала пошатываться.

— Ты понятия не имеешь, кто мы на самом деле такие и на что способны! На что я способен! — грозно сказал Воланд, возвысив голос и встав со стула, — ты понятия не имеешь, какие высоты магии я постиг! — голос Воланда заполнил собой всё пространство, как будто транслировался через мощные колонки.

— Что, чакры, что ли, открыл? — вдруг ляпнул я.

Воланд так резко дёрнулся, так стрельнул в меня взглядом, что я понял — попал!

— Да ладно! — медленно и уважительно похлопал я в ладоши, — вот это да! Вот это уважамба! — использовал я слово, которое недавно слышал от Алисы, — ты, в самом деле, крутой!

И, несмотря на то что я вроде бы восхищался Воландом, в голосе у меня всё равно сквозила ирония, которая обесценивала всё сказанное.

— Оповестите людей, игры начнутся через пять часов. Подготовьте там всё по новой, — сказал Воланд, направляясь к выходу, — и никаких поблажек. Пусть всё будет по максималке.

— Нижний уровень? — уточнил Валентин.

— Какой нижний уровень? — повернулся уже в дверях к нему Воланд, — я же сказал, оповести людей об играх! Ты что, тупой? Парк аттракционов, только без поблажек. Строгий вариант.

— Ха! И тебе прилетело! — усмехнулся я и подмигнул Валентину, а потом добавил в спину Воланду, — может быть ты и «зерно» употребил? — крикнул я.

Воланд снова возник в дверях, и в глазах его полыхал настоящий огонь.

— Откуда ты знаешь! — прошипел он.

Похоже, что я снова попал пальцем в небо.

— Я многое знаю, — подмигнул я ему, — но тебе всё это не поможет. Всё равно ты себя переоцениваешь.

— Вырубить их, и разбудить только перед игрой, — сказал Воланд, стараясь держать себя в руках, и ушёл.

— С удовольствием! — сказал Валентин, хищно улыбнувшись.

— Эй, хорош, сколько можно! — воскликнул я, и увидел стремительно приближающийся пол. Но встречу с ним уже не ощутил.