Воланд де Морт

15. Чем дальше, тем страньше

— Мне она заранее не нравится! — сказала Маша, тут же сообразив, к чему я клоню.

— Не спеши отказываться! — сказал я и подмигнул ей, стараясь немного зарядить оптимизмом, которого сам не чувствовал. Идея и в самом деле была стрёмной.

Я выглянул за рамку, чтобы узнать, что происходит между пауками и собакой. Оказалось, что они никакие не друзья. Псу было страшно, но он хорохорился, и, припав к земле, рычал, ожидая приближающуюся волну пауков. А те, почуяв живое существо, начали двигаться целенаправленно в его сторону, прекратив равномерно расползаться по сторонам.

Судя по размеру и длине конечностей, эти твари могли бы двигаться очень быстро, по крайней мере, их сородичи обычно обладают высокой скоростью. Но эти наступали медленно, зато неотвратимо. Скорее всего, для создания напряжения и неожиданных поворотов сюжета. Неинтересно, если они сразу нападут на свою жертву и… кстати, и что? Что они могут сделать с большим млекопитающим? Это было даже интересно.

Собака привлекала всё их внимание, и в мою сторону они пока что не ползли. Видимо, рык и скрябанье лап по полу было значительно более сильным раздражителем.

Пёс всячески демонстрировал агрессию, но при этом не забывал пятиться, пока не упёрся хвостом в стену.

— Что там? — с любопытством спросила сзади Маша.

— Погоди! — тихонько шепнул я обернувшись.

Сначала фронт пауков вытягивался в сторону собаки, но теперь они замедлились и начали обходить псину со всех сторон, окружая.

Тот всё ещё агрессировал, но всё менее и менее уверенно, периодически начиная поскуливать. Сейчас его было даже немного жалко.

Пауки всё сжимали и сжимали кольцо. Когда они оказались достаточно близко, пёс вдруг бросился вперёд и убил лапами нескольких, а одного схватил зубами и швырнул в сторону. После чего отступил на прежние позиции и зарычал более уверенно, демонстрируя свою решимость драться.

Но паукам это всё было по барабану. Они продолжили планомерное наступление, ничуть не смутившись смертью сородичей. Да и странно было бы от них этого ожидать.

Пёс немного поторжествовал и повторил свою атаку. Потом ещё и ещё раз, потому что ждать было нечего, и пауки были уже совсем близко.

Но было понятно, что он не справится, потому как они занимали уже практически весь пол в комнате, и продолжали «втекать» сюда сплошным потоком из коридора. Конца и края им видно не было. А если вспомнить, сколько их было там, на отвесной стене, так здесь пока что находилась очень небольшая их часть.

После нескольких бросков вперёд, драка между псом и пауками перешла в режим нон-стоп. Пауки приблизились настолько, что отпрыгивать бедняге было уже некуда, и он топтал, бил лапами, хватал зубами их без остановки.

Но как бы он ни превосходил силой каждого отдельного паука, с бесконечным множеством он справиться не мог. К тому же паучки были тоже небезобидными. Как я понял, они его кусали, заставляя всё больше и больше стервенеть и пробуждая уже неконтролируемую ярость.

— Бедняга! — донёсся сзади голос Маши, которая не видела, что происходит, но по доносящимся звукам всё прекрасно понимала.

Вскоре, хотя пёс и продолжал ещё сражаться, он был уже полностью облеплен пауками, которые, судя по всему, пытались сожрать его заживо.

Движения пса замедлялись, и он хотя ещё продолжал бороться, но уже начал оседать под пауками. Силы его постепенно покидали, а пауки, пытаясь добраться до мяса, громоздились друг на друга, образуя большой шевелящийся ком на месте собаки.

— Пора! — повернулся я к Маше.

— Что пора? — уставилась она на меня.

— Доверься мне! — сказал я, — запрыгивай на загривок!

Я повернулся к ней спиной и слегка нагнулся.

Видя мой решительный настрой, Маша не стала спорить, а сделала то, о чём я её просил. Как только она оказалась у меня на спине, я тут же рванул с места, надеясь преодолеть побыстрее расстояние до следующей рамки, пока там пауков было немного. Пёс дрался с пауками чуть в стороне, и мы могли проскочить через этот мохнатый ковёр без особых потерь… как я надеялся.

Когда пауки начали хрустеть под ногами, я понял, что задача оказалась значительно более сложной, чем мне представлялось. Мало того что под ногами была неровная поверхность, состоящая из пауков, на которой можно было просто оступиться, так ещё можно было и поскользнуться на раздавленных особях, что, лопаясь под ногами, обильно выделяли какую-то тёмную слизь.

Спотыкаясь и скользя, я ворвался через рамку в нужный коридор, и, убежав вперёд на пару десятков метров, поставил Машу на пол. После чего тут же зажёг светоч.

Он загорелся! Да, учитывая, что перед этим мы обнулились, и если верить цифрам на рамке, теперь у нас было десять процентов наших магических возможностей. Пауков рядом не было, они ещё не продвинулись так далеко, только на моих штанах успело зацепиться несколько штук, о чём Маша и сообщила мне пронзительным визгом.

Я бы, может, не так испугался, если бы она так не орала, но невольно заразился её страхом и стал нервно стряхивать с себя этих неприятных тварей и давить ногами. Последнее делать было необязательно, но состояние аффекта оно такое. Когда тебе визжат под ухом, сложно себя контролировать.

После того как с пауками было покончено, Маша внимательно осмотрела меня, заставила меня осмотреть её, и только после этого мы смогли идти дальше.

Правда, идти пришлось недалеко. Маша шагала чуть впереди, и я, не то чтобы, увидев или услышав, а скорее интуитивно почувствовав неладное, резко схватился за соединяющий нас тросик, круговым движением обернул его вокруг руки и рванул на себя.

Это было жёстко, Маша полетела назад, подбросив ноги вверх. И практически ей по пяткам чиркнуло огромное лезвие, пересекающее коридор поперёк.

Маша этого не увидела, она вскочила на ноги и набросилась на меня.

— Ты совсем сдурел? — держась за шею, крикнула она, — ты меня чуть не убил! А если бы шею мне свернул?

— Тут было, если, а не сделал бы этого, случилось бы наверняка! — сказал я.

— Что? — не понимая, о чём я, потрясла головой Маша.

— Ты чуть не умерла, я тебя спас, но можешь не благодарить, — сказал я.

— Что? — уже не так уверенно повторила Маша, обернулась, и в тусклом свете маленького светоча, увидела, как мелькнуло огромное лезвие, пересекающее коридор теперь в обратном направлении, и скрылось в прорези стены.

— Что-о-о-о? — теперь уже возмущённо сказала Маша, которая неожиданно осознала, что на самом деле сейчас произошло.

— Вот то-то и оно! — покачал я головой, — может быть, и стоило пойти по минусовому коридору. Хотя кто знает, что там бы нас ждало? Может быть, то же самое.

— Что это за фигня? — никак не могла успокоиться Маша, на которую это лезвие произвело неизгладимое впечатление.

— Похоже, что Воланд посмотрел много фильмов, где искатели сокровищ лезут в какую-нибудь дыру и там, на пути к золоту их ждут всяческие ловушки. И ему это так понравилось, что он решил это воссоздать здесь и загонять в эти лабиринты живых людей, — сказал я.

— И о чём это говорит? — спросила Маша, не переставая разминать шею под ошейником.

— О том, что он больной ублюдок, — пожал я плечами, — больно? — я наклонился, чтобы посмотреть, что у Маши с шеей.

— Ну да, резко ты меня опрокинул! Ещё и копчик болит! Сильно шлёпнулась! — сказала Маша.

— Извини, некогда было аккуратничать, как вышло, так вышло, — вздохнул я.

— Да я понимаю и не в обиде, — сказала Маша, — спасибо тебе!

— Во-о-от! — я поднял вверх указательный палец, — с этого нужно было начинать!

— И что будем делать? — спросила Маша.

— Вычислим интервал и пойдём дальше. Не думаю, что пауки там остановятся. Не стоит их здесь ждать, — сказал я.

— Нет, не стоит! — тут же согласилась Маша.

Мы запустили светоч чуть вперёд и выяснили, что таких летающих лезвий дальше много. Света не хватало, чтобы увидеть далеко, но мы разглядели три ближайших и стали запоминать интервалы между их пролётами. От лезвия до лезвия было метра три, так что можно было пройти одно и потом спокойно готовиться к проходу следующего. Тем более что интервалы были не маленькими. Первое мы прошли без проблем, второе тоже, а вот перед третьим остановились несколько озадаченными.

— Мне кажется, или каждое следующее летает быстрее? — спросил я.

— Быстрее, точно быстрее, — согласилась Маша, — и расстояние между ними тоже уменьшается.

Я обернулся и посмотрел на прорези в стенах. И если между первым и вторым лезвием было метра три, то вот между вторым и третьим уже не больше двух с половиной. И оно было не последним, но пока что разглядеть интервалы у следующих было сложно.

Однако выводы мы сделали правильные. И расстояние между лезвиями, и скорость их пролёта постепенно менялись в худшую сторону.

После четвёртого, до следующего расстояние уже было не больше метра. А дальше начинались серьёзные сложности. Мы остановились, чтобы как следует всё обдумать и приготовиться двигаться дальше.

— Опасно! — сказала Маша.

— Согласен! — кивнул я, посылая светоч как можно дальше.

Мы некоторое время стояли и смотрели за пролетающими лезвиями.

— Ты думаешь о том же, о чём и я? — сказал я, наконец.

— Если ты думаешь, что мы сдохнем в этих подземельях, то да, о том же, — спокойно сказала Маша.

— Нет, я думал о том, что будет, если подставить соединяющий нас тросик под лезвие? — сказал я.

— С ума сошёл? — возмутилась Маша, — думаешь, оно его разрежет или порвёт? А если нет? А если тросик настолько прочный, что его утащит внутрь, а нам просто оторвёт головы?

— Ошейники не пройдут в эту щель, — возразил я, — мы можем встать так, чтобы они были максимально близко, и даже если тросик не порвётся, его вырвет из наших ошейников… по крайней мере, из одного. Но мы рассоединимся!

— Я в этом не участвую! — сказала как отрезала Маша, — и давай только без самодеятельности, ладно? Мы же оба имеем право голоса, потому что находимся в равных условиях. И я не даю согласия на этот эксперимент! Это слишком опасно!

— Как скажешь! — с сожалением вздохнул я, — я всё взвесил, и мне кажется, что это вполне рабочий вариант.

— Ключевое слово: «кажется»! — сказала Маша, — нет, и даже не уговаривай. Моё решение окончательное.

— Просто дальше будет довольно сложно пробежать вместе все лезвия. По одному, мне кажется, гораздо больше шансов! — сказал я.

— Ты меня вообще слушаешь? Я сказала, нет! — Маша даже топнула ногой для убедительности.

— Всё, всё, всё! — я поднял руки, как будто сдаюсь, — я не настаиваю!

Мы решили прошагать все оставшиеся лезвия подряд, за один заход. Мы долго стояли и репетировали на словах, говоря, когда шагаем через следующее. Вроде бы всё получалось. Когда сзади периодически начали раздаваться влажные шлепки, мы поняли, что тянуть больше нельзя. Это пауки уже добрались до первого лезвия, и их эта хлеборезка не щадила, как они не пощадили собаку. Разные элементы этого маршрута были недружелюбно настроены друг к другу, что мне казалось странным. Зачем им истреблять друг друга, или хозяину всего этого места уничтожать тех же пауков. Впрочем — плевать. Тут бы самим выжить!

— Ну что, готова? — спросил я после очередной репетиции.

— Нет, но пойдём! Только, чур я командую! — сказала Маша.

— Как скажешь! — согласился я. Тем более что на всех репетициях считала тоже она.

— Четыре, — начала Маша отсчитывать пролёты лезвия мимо нас, — три, два, один, пошли!

Мы шагнули, сделали два шага до следующего лезвия, шагнули, один шаг до следующего, шагнули, коротенький шаг до следующего, шагнули… между последними лезвиями было так мало места, что стоять нужно было, вытянувшись по струнке.

— Шаг! — скомандовала Маша, но я понял, что мы не успеваем.

— Нет! — воскликнул я, она вроде бы замерла, а потом неожиданно всё же шагнула вперёд, видимо, тело, заранее получило сигнал, и она не успела перестроиться.

Уже делая этот шаг, Маша понимала, что я остался на месте. Мы закричали одновременно и ухватились за свои ошейники.

Лезвие выбрало полтора метра свободного хода, рвануло нас за тросик, мы качнулись… но даже не упали! Лезвие остановилось, и раздались холостые щелчки, которые продолжались ровно столько времени, сколько нужно было, чтобы лезвие дошло до крайней точки и пошло в обратную сторону. И оно пошло назад, строго придерживаясь своего ритма. Как только оно пролетело мимо меня, я шагнул вперёд.

Расстояние между предпоследним лезвием и последним было таким маленьким, что то, которое осталось за спиной, чиркало мне по одежде, пока я там стоял. И если бы я хоть чуть наклонился, мне бы отрезало задницу. А если бы кто-то из нас имел полное телосложение, то шансов уцелеть между этими лезвиями вообще бы не было.

— Ты совсем придурок? — Маша стояла, уперев руки в бока и грозно глядя на меня, — я же командовала.

— Мне показалось, что мы не успеваем! — сказал я.

— Показалось ему! — возмутилась она, — ты хоть понимаешь, нам же просто повезло, что эти штуки не очень мощные! Если бы они летали сильнее, нам бы сейчас бошки поотрывало!

— Это факт! — развёл я руки в стороны, соглашаясь.

— М-м-м-м! — Маша потрясла сжатыми кулачками, гася накатившее возмущение.

— Выдыхай! — улыбнулся я, — и ты ошибаешься, и я. Мы живые люди. Всё закончилось хорошо, и нечего об этом больше думать. Нужно сосредоточиться на том, что дальше.

— Я не хочу идти дальше! — вдруг сказала Маша, — мне всё это не нравится! Мне не нравится эта игра. Я хочу, чтобы всё это просто закончилось!

— Я разделяю твои чувства, — сказал я, — причём полностью! Но, боюсь, именно сейчас у нас нет другого выбора. Сидя здесь, на одном месте, мы ничего не добьёмся. Тем более что они наверняка найдут способ заставить нас двигаться дальше.

— Давай немного отдохнём, — внезапно успокоившись, сказала Маша, и села возле стены, — слишком много всего, слишком много. Я к такому не привыкла. Это всё слишком для меня.

— Ничего, — сказал я, усаживаясь рядом, — рано или поздно всё заканчивается. Хорошо ли, плохо, но это не будет продолжаться вечно.

Мы некоторое время сидели молча, слушая влажные шлепки. Они теперь стали очень массовыми, видимо, основная масса пауков уже достигла лезвий, и теперь каждый пролёт этого острого ножа сильно прореживал их ряды. Однако они постепенно продвигались, и уже отдельные особи были где-то на середине этого препятствия.

Мы не особо сейчас о них переживали, потому что последние быстрые лезвия им будет пройти непросто, и они точно не смогут сделать этого массово… если, конечно, режиссёр не остановит эти летающие ножи. Тогда нам придётся уносить ноги. Но сейчас время перевести дух пока что было.

— Как ты думаешь, мы выберемся? — спросила Маша.

— Скажу тебе по секрету, — я наклонился к самому её уху, — думаю, что да. Потому что мы с тобой слишком ценные маги. Нас лучше завербовать, чем убивать. И слабо летающее лезвие это подтверждает. Да, погибнуть мы, естественно, можем. Но это если будем глупить. Мы же постараемся этого не делать. В общем, руки опускать ни в коем случае не следует. Рано или поздно, нам представится шанс навязать им свои правила. Так что, не вешай нос.

Мы ещё помолчали. Да, я пытался Машу подбодрить, потому что она начала сникать, и это началось не только что. Видимо, такая плотность событий и постоянное напряжение были для неё слишком тяжёлым испытанием. Но правда была в том, что сам я уверенности в благоприятном исходе не чувствовал. Всё, вполне, может закончиться плохо. Но из нас двоих сейчас именно мне выпала роль оптимиста, потому что такая удобная позиция пессимиста уже была занята Машей.

— Слушай! — сказала Маша, — мне всё не даёт покоя та история про девочку, которая сидит одна в квартире.

— Что-то знакомое? — спросил я.

— Да! Не точно так, но что-то похожее я переживала. И теперь никак не могу выкинуть её из головы. Если мы отсюда выберемся…

— Не если, а когда! Когда мы отсюда выберемся! — перебил я её.

— Хорошо, — грустно улыбнулась Маша, — когда мы отсюда выберемся, я хочу пойти с тобой, чтобы помочь этой девочке. Можно?

— Конечно, можно! — улыбнулся я, — почему нет? Пойдём.

— Да, я и помочь ей хочу, и из этого района хочется убраться подальше, раз уж тут всё так криво сложилось… да и всё равно мне заняться будет нечем… если мы, конечно, выживем, — вздохнула Маша.

— Выживем, Марусь, обязательно выживем! — я обнял её одной рукой и притянул к себе, — у нас просто нет другого выбора!