Вельмата. Длинные тени

Глава 27. Бездна, где вой и скрежет зубов

Игорь наотрез отказывался везти Настю куда бы то ни было.

— Эти ваши выкрутасы с заброшенными домами и привидениями добром не кончатся, — нудил Игорь, перекрыв Насте выход из квартиры.

— Я же хочу тебе помочь, — пыталась пролезть мимо него Настя.

Но он сгрёб её в охапку и вернул в прихожую:

— Проклятие — это наше семейное дело. И не повод для тебя жизнью рисковать.

— Да с чего ты взял, что мне что-то угрожает? — постаралась придать тону лёгкости Настя.

— С того, — угрюмо произнёс Игорь. — Мне приснился какой-то странный сон. Что мы всё шли по сырому тёмному тоннелю и не могли из него выбраться.

— Не всем снам надо верить, — крепилась Настя, изо всех сил стараясь не выдать мандраж, от которого уже руки тряслись.

— Я ведь не идиот, — печально вздохнул Игорь. — Всё понимаю. Что мне совсем недолго осталось. Я уже составил завещание.

Настя положила ладони ему на плечи и заглянула в глаза.

— Всё будет хорошо, — мягко произнесла Настя.

Игорь вроде немного расслабился. Вот и с Гошкой тоже срабатывало.

— Я тебя на замок запру, — проговорил Игорь, кладя ладони ей на руки.

— Ладно. Если ты так хочешь, я никуда не пойду. Только насыплю синицам семечек в кормушку. — Насте впервые пришлось лгать вот так, нагло глядя человеку в глаза.

Игорь вздохнул и вышел в подъезд. Пока он прогревал машину, Настя демонстративно насыпала семечек в кормушку. Сразу подлетела стая синичек, щебетавших на берёзе за штакетником.

Машина Игоря наконец проехала мимо. Он помахал Насте рукой, она в ответ изобразила спокойную улыбку.

Продолжая лыбиться вслед авто, сквозь зубы процедила, обращаясь к птичкам:

— Мне надо увидеть этого, низвергнутого, у которого голова горит. Квиле, или как там его.

Синички, кажется, даже внимания на её просьбу не обратили — продолжили летать туда-сюда, таская семечки из кормушки. Бабюлин сибирский кот вскочил на подоконник и приник к раме, так что с улицы были видны лишь прижатые уши да огромные глазищи.

— Ну и на кой я тебе понадобился? — скучающе произнёс знакомый голос за спиной.

Настя обернулась. Квиле, сейчас просто рыже-прилизанный, в расстёгнутом элегантном пальто, расслабленно стоял за забором.

— Здравствуйте, — выдавила Настя, чуть осипнув от неожиданности. — Быстро вы.

— Зачем звала? — манерно вздохнул Квиле, будто его отвлекали от мега-важных дел на миллиарды.

Настя, шагая по мягким сугробам, вышла за забор и тихо произнесла:

— Мне надо отыскать одного давно умершего человека.

— Так это скорее по твоей части. — Квиле безразлично рассматривал аккуратные длинные ногти.

— Боюсь, одной мне так глубоко не забраться.

— Насколько глубоко? — впервые с начала разговора он продемонстрировал хоть какой-то вялый интерес.

— Он проклял сам себя, а заодно всех своих родственников.

— Ничего себе ты замахнулась, — усмехнулся Квиле.

— Вы поможете, или нет? — прямо спросила Настя.

— Я на то и поставлен, чтобы вам, людям, помогать. Но твоя просьба… — Он щурился, глядя вдаль. — Это, знаешь, немного чересчур. С другой стороны… А когда у тебя день рождения?

— Весной, а что? — удивилась неожиданному повороту Настя.

— Ничего. Просто ты сегодня именинница. Двенадцатое ноября, Анастасия Солунская. А в январе будет Анастасия Узорешительница. Знаешь, чем занималась?

— Чем? — не понимала хода разговора Настя.

— Посещала узников в тюрьмах. Еду им по-тихому носила, и вообще поддерживала. Смекаешь? — Квиле поднял одну ярко-рыжую бровь.

— Нет, — честно ответила Настя.

— К тому же, сегодня ещё Синичкин день. В общем, сам Бог велел тебе помочь. — Квиле сложил замком пальцы и вытянул руки, вывернув ладони. — Ну, с чего начнём?

— Эм… — У Насти после беседы с этим бескрылым персонажем в голове будто калейдоскоп рассыпался. — Перо у меня с собой. Зеркало тоже, хотя вряд ли оно чем-то поможет. Я думаю, нужен свет, ведь там, скорее всего, жутко темно. Ваша голова вполне подойдёт.

Квиле тонко улыбнулся:

— Свечки купи. Лучше сразу пачку.

Настя растерялась. Она как-то не планировала тратить время ещё на походы по магазинам.

— У вас тут недалеко есть церковная лавка, — подсказал Квиле. — Дуй туда, а я тебя буду ждать на развалинах церкви. Давай.

Настя кивнула и побежала по заснеженному тротуару. При этом старалась думать как можно меньше, потому что если хоть ненадолго представить в деталях, куда ей придётся спуститься, то оторопь не позволит и с места сдвинуться.

Перебежав дорогу, Настя нырнула в магазинчик, снаружи похожий на обувную коробку. Вот, кстати, поэтому она и не работала архитектором — без связей и опыта ей в лучшем случае пришлось бы проектировать вот такие вот скучненькие здания. А у неё, между прочим, диплом по средневековым замкам. Какой увлекательный экскурс в биографию. Всё лучше, чем тревогой себя изводить.

Действительно, в одном из закутков магазина пряталась маленькая лавка какого-то монастыря, где Настя скупила сразу все свечки, что были в наличии.

— Куда же вам столько? — опасливо улыбнулась продавщица в платочке.

— Узников в темницах буду посещать, — выдавила Настя. У неё от волнения уже челюсти сводило.

— Доброе дело, — закивала женщина за прилавком. — Бог в помощь.

— Спасибо, — булькнула Настя и помчалась к развалинам церкви.

Когда продиралась сквозь заросли, у неё затрещал телефон. Оказалось, Игорь очень хотел о чём-то поговорить.

— Да? — как можно спокойнее ответила Настя.

— Как дела? — подозрительно спросил Игорь.

— Нормально, — сходу солгала Настя. — Как твои?

— Мои ничего. — Игорь помолчал, потом как-то натужно вдохнул и тихо произнёс: — Арсения помнишь? Ну, моего брата из Растяпинска? Утром в больницу увезли. Подозрение на перитонит.

— Ужас какой. — Настя даже бег замедлила. — Ты к нему поедешь?

— Да, но завтра, сегодня у меня переговоры и так, по мелочи. — Игорь снова как-то сухо помолчал. Потом спросил: — Это оно, да? Проклятие?

— Игорь, успокойся. — Настя вложила в голос всю твёрдость, на которую была способна. — Всё будет хорошо.

— Я перезвоню, — торопливо произнёс Игорь и отключился.

Настя убрала телефон в карман. Вдохнула прохладного влажного воздуха. Выдохнула облачко пара. Оказалось, в паре метров от неё, засунув руки в карманы, стоял Квиле.

— Мне кажется, ты не очень понимаешь, во что собираешься ввязаться.

— Я и не собиралась ни во что лезть, — резко ответила Настя. — У меня вообще ощущение, что кто-то решил всё это за меня. На сто ходов вперёд партию продумал.

— Может, и так, — пожал плечами Квиле. — Ладно, идём.

Он спокойно, будто просто прогуливаясь, залез на разрушенную стену, прошагал немного, потом спрыгнул вниз. Вошёл под дырявую крышу и стал пробираться по заметённым снегом холмам. Наконец остановился у области, на которой не было ни снежинки. Только старые остатки церковного пола.

— Не передумала? — спросил Квиле, глянув на Настю снизу вверх.

— Нет, — покачала головой Настя.

— Тогда пошли, — вздохнул Квиле.

Он просто смотрел на бетонные плиты, испещрённые паутиной трещин. Их становилось всё больше, они разрастались, превращаясь в чёрные бесформенные отверстия, из которых поднимался лёгкий фиолетовый пар.

— Слушай внимательно, — тихо говорил Квиле, пока в полу образовывался спуск вниз. — У меня крыльев нет, я нас не вытяну, даже если очень захочу. Поэтому сделаем так: ты будешь зажигать свечки и оставлять их прямо на дороге, как вешки. Чтобы мы потом по ним смогли вернуться.

— А если не сможем? — Настя и сама удивилась, как вовремя ей пришёл в голову этот вопрос.

Квиле только криво улыбнулся и покачал головой, будто с сумасшедшей бабкой у подъезда разговаривал, и она только что предложила ему надеть шапочку из фольги. Которую ей и её приятельницам продали аферисты по цене плазменного телевизора. Господи, какая чушь в голову лезет, когда готовишься спуститься в бездну.

— Где вой и скрежет зубов, — задумчиво пробормотал Квиле. Тем временем появились ступени, ведущие во мрак. — Прошу.

Настя стала спускаться первой. Только теперь это не была спиральная лестница, как в прошлый раз, когда отправлялась вниз за Герасимом, а широкие щербатые ступени, крутые и высокие, ведущие прямо в густую тьму.

Приходилось ставить сразу обе ноги на каждую каменную плиту, чтобы не оступиться и не полететь вниз. Скоро стало совсем темно, свет от прохода из развалин потерялся где-то наверху. От вспыхнувшей головы Квиле Настя сощурилась.

Оказалось, им навстречу плавно двигались бледные полутёмные люди. На мгновения за их спинами появлялись большие крылья, но стоило им войти в область света от головы Квиле, как крылья моментально исчезали. Сами люди лишь бросали мимолетные взгляды на Настю и её спутника и спокойно шли дальше, взбираясь по крутой лестнице так легко и непринуждённо, будто им это не стоило ни малейших усилий. А вот Настя то и дело боялась оступиться и расшибиться, тем более что пока было совершенно непонятно, насколько глубоко уходит спуск, и есть ли там вообще где-то какое-то… какой-то… пол? Дно? Ну, хоть что-то в этом роде. К ни го ед. нет

— И где нам здесь искать этого Геннадия? — с трудом проговорила Настя. У неё, оказывается, челюсти сжало.

— Ты же прихватила зеркало? — спросил Квиле, останавливаясь на ступеньках. — Достань и попытайся его высмотреть.

Настя коротко кивнула и полезла во внутренний карман пуховика. Достала зеркальце, стала прилаживать его к щеке, чтобы за спиной видеть хоть что-то-то, кроме всепоглощающей мглы. Разумеется, сразу же потеряла равновесие. Хорошо, что её за локоть поймал и удержал Квиле.

— Что бы ты без меня делала, — вздохнул Квиле, глядя вверх.

— Обделалась бы, — пробормотала Настя, стараясь заглянуть в отражение.

Там, в фиолетово-чёрном мраке мельтешили тени, они вспыхивали чернотой и сразу же растворялись. Настя попыталась прикрыть глаза и сосредоточиться на Геннадии Сергомасове. Вспомнила Игоря, его утонувшего отца, потом Герасима Сергомасова, его отца Георгия и наконец самого Геннадия.

И вдруг оказалось, что по обе стороны от лестницы зияют проходы, ведущие куда-то вглубь. Отражаясь от зеркальца, в них попадали солнечные зайчики, запущенные пламенем волос Квиле. Эти лучики выхватывали искажённые ужасом изуродованные лица с пустыми глазницами и искривлёнными чёрными ртами. Некоторые персонажи, совсем истлевшие, дряхлой ветошью сваливались с костей, другие уже давно стали обугленными скелетами, но всё ещё трещали и беззвучно стонали.

— И где же вой и скрежет зубов? — тихо проговорила Настя, следя, как лучик света скользил по веренице искалеченных лысых проломленных голов.

— Сюда не долетает, — ответил Квиле. — Давай шибче. Не самое приятное место.

— Меня тошнит, — прошептала Настя, увидев, как из глазниц одного такого узника вывалились налитые кровью шары.

Действительно, от круговерти казалось, что она вот-вот потеряет сознание, за ним равновесие и сама улетит в такую глушь и глубь, что её оттуда достанут только перед Вторым пришествием.

— Может, спросим у кого-нибудь? — Настя устало опустила зеркало и закрыла глаза.

— Жаль, что здесь нет указателей и списков на стенах, правда?

— Почему все меня спрашивали, как бабушка? — вдруг произнесла Настя, не открывая глаз. — Знали же, что она умерла.

— Разве вы не общаетесь? — буднично спросил Квиле.

Настя не ответила. Просто она вдруг вспомнила, как бабушка Алина, ещё не сломленная болезнью, залезала в подвал с фонарём. Спускалась в люк в подъезде, упираясь рукой в край квадратного провала, и заглядывала за низкую дверку.

Подвал. Фонарь. Колени подогнулись. Настя мягко опустилась на крутую холодную ступень.

— Долго же до тебя доходит, — усмехнулся Квиле.

— А что, нельзя было просто прямо сказать: «Настя, у тебя в доме есть лаз на тот свет»?

— Потому что это другое. Потом поймёшь. Кстати, о свете. Первую свечку зажигай и ставь здесь. Самую толстую.

— И как я её зажгу? — пробормотала Настя, вынимая большую свечу из внутреннего кармана. Потом увидела, как Квиле манерно закатил глаза. — Ты скоро, наверное, сквозь собственный затылок сможешь смотреть, — проговорила Настя, запалив фитилёк от его волос.

— Вообще-то я и так могу, — сухо отозвался Квиле.

Настя оплавила другой конец свечи и прикрепила её прямо к ступени.

— Никто не заденет?

— Нет. Давай ещё спустимся.

Казалось, они прошли всего пару десятков ступеней, а света от свечки почти уже не было видно. Так что пришлось ставить ещё одну.

— Ты когда свечку ставишь, мысленно думай о том, зачем пришла, — посоветовал Квиле.

— Спасибо, очень вовремя. — Однако Настя, глядя на пламя, всё-таки молча позвала Геннадия. И даже будто бы услышала слабый отклик.

Так они спустились ещё на десятки ступеней, поставив по пути семь свечек. Спуск становился всё круче, бледные персонажи, что время от времени попадались навстречу, пропали. Тьма сгустилась, хотя куда уж дальше. От холода кожа на лице начисто потеряла чувствительность.

Негнущимися пальцами Настя достала зеркало, снова поднесла к щеке, мысленно призывая Геннадия Сергомасова. Картинки в стекле становились всё более жуткими — то половина лица, то лицо есть, а лба нет. А в черепе роятся черви.

И вдруг мелькнуло что-то знакомое. Настя ухватилась за руку Квиле, чтобы не упасть, и всмотрелась в невнятное отражение. Действительно, чья-то голова, будто огромными гвоздями пробита — вон они торчат отовсюду. И бакенбарды. Точно, это Геннадий.

— Я нашла, — прошептала Настя, пуская световой зайчик прямо в лоб Геннадия, где зияла тёмно-багровая дырища размером с кулак.

— Ставь свечку и пошли, — тихо произнёс Квиле.

Настя оставила горящую свечу на ступеньке, и они свернули с лестницы. Прошли немного, ступая по узкой ступени, и оказались у большого круглого проёма.

— Кто это здесь? — спросил вполне обычный человеческий голос.

Настя присмотрелась. Сразу за проёмом стояла конторка, а за ней сидел маленький лысеющий старичок, прикрывавший глаза рукой от яркого света.

— Эм… — Настя вопросительно глянула на Квиле. Но по его лицу поняла, что дальше ей придётся действовать самой. Она прокашлялась и сказала: — Мне нужно забрать Геннадия Сергомасова.

— Ишь ты, — усмехнулся старичок. — Забрать. А по что?

— Надо снять проклятие, которое он наложил.

Старичок помычал, будто бы изображая интерес. Потом стал копаться в каких-то пожелтевших бумагах на конторке.

— Так-с. Сергомасов, Геннадий. Ага, вот он, голубчик. — Дедуля надел старомодные очки, с дужкой, замотанной изолентой, и стал беззвучно шевелить губами, просматривая старые листы. Потом покачал головой: — Нетушки. Ему ещё срок не подошёл.

И вдруг откуда-то в воздухе взялась бумажка. Дед ловко её поймал, сосредоточенно прочитал, что там было написано, снова стал перебирать бумаги. Аккуратно вложил листочек в стопку.

— Это молитвы, — под ухом Насти произнёс Квиле. — Записки в церквях видела? Каждая такая строчка уменьшает срок.

— Ясно, — кивнула Настя. Шёпотом спросила: — И что, мне теперь пилить наверх, чтобы по церквям записки подавать?

— Об этом, милая барышня, надо было подумать загодя. — Дед невозмутимо перебирал бумаги.

— Ну, всё-таки, можно как-то решить вопрос? — просительно произнесла Настя.

Дед повернулся и окинул её внимательным взглядом с ног до головы.

— Ваша бабушка была вежливее и сообразительнее.

— У этого тоже крылья? — спросила Настя у Квиле, указывая на старикана.

— Скажи спасибо, что у него нет копыт и рогов.

— В общем-то, вы уже кое-что полезное сделали, — вздохнул дед, подпирая голову кулаком. — Давненько я света не видал.

— Так может, ещё что-то сделать? — ухватилась за ниточку Настя.

— Можно. — Старикан достал откуда-то старые счёты с погнутыми спицами. — Знаете, чего здесь точно не достаёт? Прощения. Этих, кто тут заперт, не простили. Потому им и нет хода наверх. И они тоже много кого не простили. Но раз уж вы изволили сюда явиться, то придётся, вам, милая барышня, взять эту ношу на себя.