Вельмата. Длинные тени

Глава 25. Плюсик в карму

Соседки обступили Настю и выбравшегося из машины Игоря и одновременно заголосили. Громче всех, правда, рассказывала о случившемся тётя Римма:

— Вот хорошо, что ты наконец-то приехала, а то тут такое было! Какая-то девка, да с ней ещё парень в квартиру к тебе ломились! Мы вышли, я спрашиваю: мол, вы кто такие? А она и говорит: я, мол, Настина сестра! А я разве знаю, есть у тебя сестра или нет? Я ей говорю: а её и дома-то нет, а она мне: а она нам разрешила. А чего уж ты им разрешила! — Тётя Римма перевела дух и затараторила дальше: — И ещё, главное, наглая такая! В дверь ломится, я ей говорю: она вам ключи, что ли, оставила, а она мне: да, оставила! А у самой ключ то ли не подходит, то ли это вообще другие какие ключи! Я ей говорю: сейчас полицию вызову. А она в лай! И хамит, и угрожает, мол, вас самих надо в полицию сдать!

Котова и баба Юля участливо кивали, а Яна тем временем осторожненько просочилась в подъезд.

— И ещё матом нас обложила, — встряла Котова.

— В общем, — продолжила тётя Римма, отдышавшись, — я телефон достала и стала в полицию звонить. Ну, тут уж хахаль этой девицы расшаркался, говорит, мол, всё в порядке, давайте не… как это он там сказал?

— Не нагнетать, — подсказала баба Юля.

— Вот, я и говорю. В общем, сели они в машинку да и укатили. — Тётя Римма наконец выдохнула. — Так что, есть у тебя сестра-то, что ль?

— Есть, — нехотя проговорила Настя, готовая уменьшиться до размеров песчинки с заброшенного пляжа. Сашка умудряется ещё и здесь ей напакостить — соседей настраивает.

— Так это… — растерялась тётя Римма.

— Вы всё правильно сделали! — выпрыгнула откуда-то Яна. — Мало ли, кто это такая. Может, это и не сестра, а какая-то мошенница. Вы же документы у неё не спрашивали? Нет? Аферистка, наверное.

Соседские тётушки ухватились за подходящую версию и хором закивали. Пока они на все лады обсуждали «аферистку» и делились друг с другом соображениями, откуда она могла здесь появиться, Яна помахала Насте ручкой и убежала в сторону зарослей, чтобы вернуться в центр через тоннели.

Настя глянула на Игоря. Он выглядел так, будто не на отдых в выходные ездил, а тоннели под Нижним сутками копал.

— Хочешь чаю? — тихо спросила Настя.

— У тебя что, еда дома завелась? — вымучено улыбнулся Игорь.

— Как хочешь, — демонстративно небрежно бросила Настя. — Спасибо за выходные.

— Извини, — вздохнул Игорь. — Не обижайся, просто…

— Я понимаю. — Настя сочувственно погладила его по руке, на что хором уставились все соседки разом. Настя им улыбнулась и направилась к себе.

Игорь, как только вошёл и разулся, тут же заказал еду с доставкой.

— Хотя бы душ у тебя можно принять? — спросил Игорь из ванной, куда отправился умыться. — Или у вас и с водой нелады?

— Нормально у нас с водой, — пробормотала Настя, вызывая маму по видеосвязи.

— Ну и город у вас, — сходу возмущённо заговорила мама. — Сплошные безобразия! Саша с Тимошей поехали в мебельный магазин, так с ними, знаешь, что стряслось?

— М-м? — Настя сделала большие глаза и изобразила крайнее любопытство.

— Они, когда возвращались, ехали сразу за ассенизаторской машиной, так там у неё вот этот большой шланг, который к цистерне подсоединяется, как отвалится! А цистерна-то полная была!

Настя представила, как драгоценную машину Тимофея обильно полило вонючей волной, и расхохоталась в голос.

— Тебе не стыдно? — укоризненно произнесла мама. — У них и так ремонт, да ещё суды, а теперь ещё и машину менять.

— С какой это радости? — фыркала от смеха Настя, поворачивая кран на газовом баллоне.

— Так ты думаешь, легко избавиться от этой вони? Тут никакая мойка не поможет. Ну и город! То же, мне столица Приволжья!

— Ну, во-первых, город тут ни при чём, — отсмеялась наконец Настя. — Это где угодно может случиться. А во-вторых, у меня вопрос: откуда у Сашки ключи от моей квартиры?

— Так ты сама их у бабушки оставила. А что такое?

— Она ломилась сюда, пока меня не было. Соседи сказали.

— Твои соседи наговорят с три короба, слушай их больше, — пробубнила мама.

— Вот только не надо оскорблять моих соседей, — искренне возмутилась Настя. — У нас здесь живут очень приличные люди, они никогда не будут наговаривать без повода!

— Ну, Саша с Тимошей, наверное, просто хотели зайти к тебе в гости.

— Ага, и для этого замок мне чуть не сломали. — Настя поставила телефон на буфет и теперь возилась с чайником. — Мам, этот Тимоша Сашке все мозги закомпостировал, у неё уже крыша едет. Она мне тут сказала, что в суд на меня подаст.

— Это ещё за что? — округлила глаза мама.

— Из-за квартиры. Хочет за мой счёт свои дела провернуть.

— Ну, ты могла бы…

— Нет, не могла бы, — спокойно и твёрдо произнесла Настя. — Вы ей и так выше крыши всего навалили, чтобы Тимоша всем этим пользовался.

— Анастасия, не завидуй сестре, — строго сказала мама. — Тимоша — её муж, у них семья…

— Мерзавец этот Тимоша. Любитель пожить за чужой счёт. А именно — за ваш. Мам, тебе самой-то это нравится? Какого-то левого здоровенного мужика содержать? Хотя, по идее, он сам должен и Сашку с детьми обеспечивать, и ещё вам помогать.

— Анастасия… — Судя по ещё более строгому тону, мама хотела прочитать Насте очередную нотацию о том, что она ничегошеньки не смыслит в семейной жизни, и лучше бы ей помалкивать и во всём потакать сестре.

Однако сей проповеди не суждено было прозвучать. Из ванной в одном полотенце вышел Игорь и вместо того, чтобы по-тихому уйти в комнату, зачем-то ввалился на кухню. Мама, увидев его за Настиной спиной, так и застыла с открытым ртом и поучительно поднятым указательным пальцем.

— Курьер ещё не приехал? — как бы между прочим спросил Игорь. Увидев Настин яростный взгляд, замер. — Что я опять сделал не так?

— Это ещё кто?! — наконец обрела дар речи мама.

Игорь, услышав чей-то голос, крупно вздрогнул, от этого движения с него соскользнуло полотенце. Хорошо, что он успел его поймать хотя бы за угол. Осмотрелся, нашёл взглядом телефон с Настиной мамой, покраснел и кисло пробубнив «ой, здрасьте», выбежал из кухни.

— Анастасия, кто это?! — Мама приблизилась к камере и усердно пыталась заглянуть за край, отчего выглядела немного кривобоко и очень комично. — Я спрашиваю — кто это?!

— Это… — Настя шлёпнула рукой по лбу и теперь блуждала взглядом по кухне. — Это мой знакомый.

— Я рада, что знакомый, — едко проговорила мама. — Что ты хотя бы его имя знаешь.

— Мам, ты сейчас на что намекаешь? — повернулась к телефону Настя.

— Я от тебя такого не ожидала, — качала головой мама. — Как отцу-то сказать, ума не приложу.

— А что такого? Или что, мне теперь всю жизнь одной прожить? Отдать квартиру Сашке, а самой — что? В монастырь уйти?! — Настя сорвалась на крик. — Или лучше быть у Сашки бесплатной служанкой и нянькой?

— Не кричи на мать.

— Не кричи на мать, не наговаривай на сестру, не обижай Тимошу, ни с кем не встречайся, иди спрыгни с моста. Чтобы не мешать вам с Сашкой и Тимошей. Ладно, сегодня же пойду.

— Что ты несёшь, — укоризненно произнесла мама.

Настя завершила вызов, чтобы дальше не нагнетать. Из-за угла выглянул Игорь, уже в спортивном костюме, который брал с собой в Растяпинск. Он осторожно прошёл к кухне, снова вытянул шею.

— Да заходи уже, — вздохнула Настя, положив телефон на стол. — Не стесняйся.

— Это была твоя мама, да? Ты могла бы меня представить.

— Снял бы сразу полотенце, представила бы, — пробормотала Настя, скрещивая на груди руки и отворачиваясь к окну.

Игорь подошёл и обнял её за плечи. Сразу стало как-то полегче.

— Я тебя очень хорошо понимаю, — тихо сказал Игорь Настиному виску. — У меня точно то же самое было.

В домофон позвонили. Видимо, прибыл курьер с продуктами.

Рано утром Игорь уехал на работу, а Настя повозилась с цветами и составила контент-план на несколько дней. Только история семейства Сергомасовых всё не давала покоя — за что ни возьмись, в голову снова лезут лишние мысли.

Закрыв соцсети, Настя встала и некоторое время просто шагала туда-сюда по квартире. Ну, раз уж ей выпало решать эту чужую проблему, то придётся, наверное, идти до конца. Может, что хорошее и получится. Или хотя бы можно будет записать плюсик в свою карму.

Настя вернулась за компьютер. За окном потемнело, как вечером — небо заволокли тяжёлые низкие тучи, обещавшие скорый густой снегопад. Пришлось включать лампу.

Стоило нажать на тумблер, где-то в квартире что-то щёлкнуло. Мысленно застонав, Настя встала и отправилась осматривать жилплощадь. Вроде всё нормально — окна закрыты, краны закручены. Холодильник работает, свет нигде не мигает.

И что щёлкало? Покрутившись на кухне, Настя зацепила взглядом угол с иконами. Точно — снова сама собой зажглась красная лампадка. Кружок света от огонька сделал различимыми сцепленные руки на образе, оставшемся от бабушки Алины. Недурно бы выяснить, что это вообще за икона.

Настя даже на табурет залезла, но доска так потемнела, что разобрать ничего не вышло. Вроде бы Богоматерь с Младенцем, а что именно за образ…

По макушке что-то легонько ударило, и перед глазами промелькнула чернота. Оказалось, на полу кухни лежало длинное чёрное тонкое перо. Настя спустилась со стула. Она ведь про него и думать забыла. Где оно вообще валялось всё это время. Н-да, нельзя так небрежно к подаркам относиться.

Подняв перо, Настя направилась обратно в комнату. За окном струилась сплошная полупрозрачная белёсая пелена. Наконец-то пошёл снег.

Водя мягким кончиком пера по подбородку, прямо как тот крылатый мужик на заброшенной стройке, Настя таращилась на пустую поисковую строку в браузере, размышляя, с чего бы начать. Скажем… Например, с улицы Пискунова.

Так, раньше она называлась Осыпная и включала в себя ещё и нынешнюю Малую Печёрскую. Ну, это почти ничего не даёт. А старые фотографии есть?

С полчаса Настя просматривала чёрно-белые фотографии довоенного Нижнего. Тоже ничего интересного, разве что… Настя присмотрелась. Точно, особняк Сергомасовых, Советское время. Судя по комментариям, тогда здание занимали какие-то конторы. А рядом что за дом? На современных-то фотографиях его уже нет.

— А я хочу павлинов! — раздалось за спиной. И будто кто-то капризно топнул ногой.

Настя резко обернулась. Разумеется, никого.

Так. Снова дома на Осыпной. Если этот — особняк Сергомасовых, значит, тот, которого теперь нет — это дом вдовы купца Истомина. Добротный, деревянный, весь в кружевной резьбе.

— Нет, будут павлины! — снова выкрикнула какая-то девчонка.

Настя снова обернулась, чтобы увидеть пустую комнату и тёмную прихожую.

Павлины? А ведь где-то она уже слышала про каких-то павлинов. Кажется, Геннадий Сергомасов хотел их завести прямо у себя в саду. Или это не он придумал, а какая-то девица? И кто она? И вообще — неужели в Нижнем кто-то держал павлинов на участках.

Поисковик уверенно заявил, что да, действительно, нижегородские богачи до Революции заводили павлинов прямо в городских имениях. Ага, а кому-то, извините, жрать было нечего. Всегда так — кто-то побирается, а кто-то, снова простите, с жиру бесится.

Стало быть, Сергомасовы, чтобы завести павлинов, оттяпали часть земли у вдовы Истоминой. Она за это их прокляла? Или не она? А кто тогда?

Настя закрыла глаза ладонями — от долгого рассматривания старых фотографий перед лицом будто разноцветные точки поплыли. Но стоило немного расслабиться, как она будто перенеслась на старую Осыпную улицу с богатыми купеческими домами.

Вот особняк Сергомасовых, рядом — дом вдовы Истоминой. Какие-то крики. Женские. Один голос — молодой, требовательно что-то высказывает. Второй — пониже, что-то отстаивает.

— В суд пойду! — угрожает тот, что пониже.

— Иди! — насмехается более молодой. — Ничего тебе не вернём! Ты хоть знаешь, кто моя маменька?

— Чернавка твоя маменька.

— Что?! — взвился молодой голос. — Да как ты смеешь?!

— Приблудыши вы оба. И ты, и твой братец.

Настя качнулась назад, чуть не упала и открыла глаза. Перед ней снова оказались лишь старые фотографии домов на мониторе.

Приблудыши. Стало быть, о том, что дети Геннадия — от горничной, знали все. Кроме самих деток. Так это его дочка павлинов-то захотела!

Интересно, что там дальше было. Настя снова прикрыла глаза. Но теперь видела только красноватую темноту век.

Да ладно, в первый же раз получилось. Поёрзав на стуле, Настя взяла в руки чёрное перо. Расслабилась.

— Что это? Что, я вас спрашиваю?! — орал чей-то голос.

— Не могу знать, барин, — слабо отвечал второй.

— Я же приказал убрать!

— Так убрали, барин, а оно вон снова повылезало…

Что же там повылезало? Заглянуть не получается. Только снова какой-то круг очертился прямо в саду за домом Сергомасовых.

— Верни землю вдове, — настаивает женский голос. Знакомый. Это вроде бы Зинаида, ведьма.

— Не верну! — рявкает мужской. — Как я сказал, так и будет!

— Ты круга, что ли, не видел? — теряет терпение Зинаида.

— Молчи, дура! Все эти ваши круги — твоё дело! Пойди да разберись!

Зинаида стоит у большого окна с тёмной портьерой в крупных складках, за стеклом — сад, по которому важно вышагивают павлины с длинными цветастыми хвостами.

— Маменька, она нас приблудышами обозвала, — жалуется молоденькая девица, натужно шмыгая. — Как ей такое спускать, а?

— Ничего Танюша, — обнимает девицу за плечи Зинаида. — Ты прости её. Она вдовая да старая. Вот и злится.

По двору мечется мужчина в красивом фраке. Седоватый, с бородкой и бакенбардами. Указывает на круг, машет руками и орёт, аж слюной брызжет.

— Папенька разошёлся, — довольно произносит Танюша.

— Не к добру, — качает головой Зинаида.

— Выпороть! Кнут мне! — исходит на яростные вопли Сергомасов. — Всех к конюшне согнать! Сам пороть буду!

Миг — и все тени растворились тёмным паром, оставив только вскрики.

— Да побойся бога, — удерживает за руку мужа Зинаида, но получает оплеуху и отлетает на пару метров. А сам Геннадий замахивается на кого-то кнутом. Где-то рядом самодовольно хихикает Танюша.

А Геннадий уже мечется по двору, пинками сшибая какие-то мелочи, опоясывающие красивый газон по кругу. Они разлетаются, один комок даже шмякается об оконное стекло.

— Всех со свету сживу, — сквозь зубы цедит Геннадий, красный, как скорое большевистское знамя. — Будь я проклят, если… с-с… к-х-х…

Геннадий качается и падает на бок прямо посреди разорванного круга. Поворачивается на спину и так и остаётся лежать, раскинув руки. Вокруг — крики, суета, кто-то заламывает руки, кто-то убегает за доктором. А Зинаида спокойно стоит у окна и смотрит, как тело её мужа окружает недавно выпоротая им же дворня.

Люди давят ногами штучки, формирующие круг, а они вспыхивают, лопаются и мгновенно гаснут.

Рядом с Зинаидой появляется целая карусель — вдова Истомина, обещающая не подавать в суд, потому что ей вернули землю, да ещё и сама Зинаида овдовела, потом канючащая Танюша с братцем-игроком, какие-то бедные родственники.

Настя открыла глаза, комната крутанулась и скинула её на пол. Хорошо, что от бабушки Алины остался толстый ковёр, так хоть синяков не набьёшь.

Сжимая в пальцах перо, Настя легла сначала на бок, потом на спину. Снова прикрыла глаза, чтобы не видеть, как вертится люстра на потолке. Аж укачивает.

— Икона, кстати, называется «Взыскание погибших», — между делом произнесла бабушка Алина. — Она из старой церкви, где сады. А ты бы не лежала долго на полу. Холодно. Ноябрь всё-таки.

Настя резко открыла глаза. Впервые после ухода бабушки Алины она так ясно услышала её голос. Раньше-то только шаги да невнятное бормотание доносились из разных углов.

Кое-как подтянув ноги, Настя упёрлась руками в ковёр. Села. Стала шарить наугад по столу. Наконец телефон оказался в руке.

Сообщение набрать не выйдет — буквы устроили танцы, будто на летнем фестивале. Хорошо, что хотя бы гудки в трубке нормальные, протяжные, а не прерываются азбукой Морзе или старыми монофоническими рингтонами.

— Да? — весело произнёс голос Яны. — Как дела?

— Я узнала, кто их проклял, — выдавила Настя. В горле будто наждачка застряла. — Это сам Геннадий Сергомасов.