Ведьма. Истоки

Опешив, я повернулась к ведьмаку, приподняв вопросительно брови. Он же в ответ мне закивал, беззвучно произнеся “соглашайся”. Я нахмурилась. Что значит соглашайся? Откуда мне знать, как эти самые болота создают или возвращают? И с какой стати я подпишусь на такое?

— Негоже самой владычице водной на ведьмака-охальника поглядывать, как холопке подневольнице на барина, — язвительно прокомментировал мою заминку лесовик. — Любодей он знатный, видал да наслушался я, но ты же не простая девка какая дворовая, чтобы он тебя разумения собственного лишал, отъетив хорошенько. Хотя, че с вас, баб безсоромных да сластолюбых, взять, хоть какие вы. И так ума с полнаперстка, и тот готовы на уд покрепче сменять.

Вот я понимаю, что старость надо уважать, но считаю хамство возрастные преимущества аннигилирует.

— Можно подумать, мужики в этом смысле чем-то лучше. — огрызнулась я, забив на гримасы Лукина, требующего немедленно заткнуться. — Или поговорку про “член стоит — башка не варит” на пустом месте придумали? Да и сам вы, разве только за ради ягод кислющих болото вернуть хотите? В курсе я о вашей склонности к непристойным шалостям.

Данила уже закатил глаза, смиряясь с моей безнадежной дуростью, и шумно выдохнул.

— Че ты там знать можешь, ера языкатая! — леший даже привстал от возмущения и погрозил мне длинным пальцем-сучком. — Клюква она для здоровья дюже пользительная!

— Секс ему тоже не во вред, — фыркнула, перестав уже совершенно бояться собеседника. — А вот подглядывать за другими, им занимающимися, — некрасиво, между прочим, как и высказывать свое мнение о чужих отношениях. Далеко не все склонны спокойно относиться к актам вуайеризма, а расстановка ролей между партнерами и доминирование в паре — сугубо личное дело.

— Чево? — на этом раз лесной царек уставился на моих обоих спутников. — Это откуда она блудоумия такого нахваталась?

— Бабы они сейчас все такие, — пожал плечами с видом “а что делать — терплю” Лукин, а Василь покивал, подтверждая.

— Наша хоть про сексизм, шовинизм, гендерное равенство, эмансипацию и феминизм молчит, а то вообще хоть вешайся, — поддакнул оборотень.

— А то смотрите, ладно еще набегут на клюкву вашу отборную селянки местные — они попроще, хоть и не те уже. Но если городские налетят, и не видать вам никакой потехи, одна боль головная да обвинения в магическом харрасменте, — не особо скрывая ехидство, добавила я.

Ишь ты, Казанова замшелый и вымогатель ягодный в одном лице.

Однако хитрый дед не купился.

— Сказано — болото мне подай! — топнул он левой ногой, становясь полупрозрачным. — Не будет по моему желанию — не пропущу вас и из лесу не дам выйти! Вон, скотинок ваших к ближайшему хутору выгоню, мне их мучать без надобности. А вы сгинете тут, и кости зверье порастащит!

И, топнув еще раз, он исчез окончательно.

Я выругалась мысленно, памятуя о предупреждении Лукина, что делать это вслух чревато каверзами-репрессиями от вредного лесовладельца, и уселась на древесный ствол, принявшись зашнуровывать ботинки, раз переобуваться необходимость отпала.

— Что это еще за дебильное “в гостях у сказки”? — ворчливо спросила у севшего рядом ведьмака. — Службу сослужи, а за то будет тебе награда, Иван-царевич, да?

— Скорее уж Аленушка яблоньку обтряси, а то ветки урожаем гнет-ломает. Сказки же не на пустом месте сочиняли, василек, — пожал плечами мой знатный любодей.

— И как же я должна ему болото это организовать? Мы с тобой таких фокусов не проходили так-то.

— Как бы я тебя подобному учить смог, если это только тебе, для водной стези рожденной, доступно. Не пессимиздь, Люська, думаю, сложного тут ничего не будет. Болото — грязь по сути. Грязь получается из смеси земли, всего этого лесного мусора и воды. Вода есть повсюду в подземных ключах. Ты вон как врезала лесовику одним из них по носу, — сильно понизив голос, с усмешкой сказал Лукин. — Все, что нужно — это тебе нащупать своей силой таких же ключей побольше, и на этот раз медленно, мягенько вывести их к поверхности земли и повелеть так и оставаться. И будет всем грязь, клюква и счастье.

— Все, что нужно? — нервно хохотнула я. — По-твоему это просто?

— По-моему, это невозможно ни для кого другого, потому что они не ты, — ответил Данила и поцеловал в висок.

— Не подлизывайся.

— Здрасти! С каких это пор тебе перестало это нравиться?

— Лукин, я же серьезно! У меня эти глобальные волшебные манипуляции с водой всегда получаются только на эмоциях и инстинктах, в экстремальных ситуациях. В обычное время одна мелочевка. А тут нужно целое болото. Кстати, надо было спросить — сколько лешему его по площади-то нужно? Гектар? Два? Долбануться можно! Нет, без шансов, что я такое смогу.

— Куда ты денешься, сможешь, — пихнул Лукин меня слегка плечом. — У меня планы на наше будущее, и пункта стать местным удобрением они в себя не включают.

— Да ты прикинь, сколько сил на это может уйти!

— Зарядное устройство у тебя с собой и всегда готово к употреблению, — невозмутимо подмигнул мне обладатель упомянутого всуе выносящего мозги уда.

Я помолчала, посопела, обвела окрестности взглядом, уставилась на Данилу с Василем. Погибать, плутая до смерти, в лесу отчаянно не хотелось. Значит, придется уважать и исполнять волю капризного любителя ягод и женщин, за ними приходящих. Знать бы еще, как.

— Ладно, — буркнула я. — Сиди — не сиди, а начинать нужно. Вы ставьте тогда палатки и расседлывайтесь, сегодня-то, по-любому, мы дальше не пойдем.

Сама отошла, поклонилась снова и попросила своего волшебного заказчика указать место, где мне следовало провести работы по заболачиванию почвы. Лесовик замелькал вспышками между деревьями, маня за собой, и отошли мы где-то на сотню метров, прежде чем проводник пропал. Впереди начиналась низинка с очень редко стоящими деревьями, большинство из которых уже было мертво. Похоже, последствия пожара лесного, произошедшего несколько лет назад, и достаточно сильного, потому как молодая поросль даже еще и не повылезала.

Пошла по небольшой ложбинке, пока не добралась до останков особенно мощного ствола, под коим и присела, а потом и улеглась. Что же, попробуем нечто вроде медитативного поэтапного анализа собственных действий при нападении на лешего.

Я тогда потянулась к воде, как делала всегда и на обычных тренировках, только гораздо быстрее, и ухватилась за самый ближайший ключ… хм… или за самый мощный из ближайших? Пожалуй, второе.

— А сейчас мне не нужна мощь. Постепенное намокание, да? — пробормотала сама себе, не открывая глаз.

Итак, ищу источники… Надо же, а они, выходит, повсюду, разные. Напоминает кровеносную систему чем-то. Глубже в толще земли редкие большие потоки, что ветвятся на меньшие, а те еще и еще, становясь тоньше и дробясь. Есть те, что почти у поверхности, буквально пару раз лопатой копни — и вот вам родничок. До них я дотянулась до самых первых, и сил на то, чтобы вывести их в мир подлунный потребовалось совсем мало. Но и нужного эффекта с ними ждать придется… ну, по моим ощущениям до осени, когда затяжные дожди придут на помощь и завершат процесс.

Нет, так не пойдет. Задержала дыхание, потянулась глубже, раскидывая нити зова на все большую площадь. Создала в разуме картинку как вода, пролитая на слои туалетной бумаги, быстро пропитывает ее насквозь, перевернула ее наоборот и по-нес-ла-а-ась…

Потихоньку-мягонько-дружненько поехали-поехали-пое-е-ехали! А вот тут счетчик, измеряющий расход моей силы, существуй он, должен бы был закрутиться со страшной скоростью. Я ощутила себя ломовой тяжеловозной лошадью, что участвует в каком-то долбаном соревновании на перевозку максимального груза. Бедные животные, и люди скоты, что такое затевают! Хочешь славы — рви свои жилы.

— Василек! Тормози! — донесся до меня какой-то очень уж далекий голос Лукина.

— Ой, и то верно, хорош, господарка водная! — я открыла глаза и увидела рядом приплясывающего нервно на месте лешего. — Ой-ой, размахнулась ты, так и весь лес мне утопишь! Я-то думал, ты киселейна да ледаща, и не выйдет ничего, а ты мочь каку в себе утаила! Хватит-хватит, Луной тебя заклинаю!

— Будет нам проход свободный и помощь? — уточнила я сипло, чувствуя, как тело и сознание буквально трясутся от изнеможения.

— Будут-будет, слово мое правдиво и безотменно! Хватит, господарка!

— Как скажете, — ухмыльнулась, закрывая опять глаза. Очень хотелось мне глянуть на результат, но пока не могла и головы поднять или повернуть. Даже язык заплетался. — Надеюсь, клюквой вы его сами засадите?

— Сам-сам, не изволь тревожиться, господарка.

Ага, теперь господарка все время, а то девка да обзывательства всякие. То-то же!

Меня стало уносить в сон, и последним, что запомнила, было сюрреалистичное видение шлепающего по новому болоту лешака, почему-то в широкополой шляпе, как у работников азиатских рисовых плантаций, трудолюбиво тыкающего в грязь пушистые кустики, и распевающего мантры.