Ведьма. Истоки

— Вы кто таки… — опомнившись, начал Лаврентий, силясь принять вертикальное положение, но ведьмак небрежно махнул рукой, обрывая его.

— И кто вас сюда пустил… — закончил он за владельца этой псевдоэллинской роскоши. — Лаврентий, как вас там по батюшке, а давайте обойдемся без воплей бесполезного возмущения с вашей стороны и сакраментальных фраз типа “вопросы здесь задаем мы” с нашей. Тогда все закончится быстрее к взаимному удовольствию. Хотя нет. Вам по-любому не понравится, чем все закончится. Но сие мелочи.

— Вы из органов что ли? — поморгав несколько секунд, лжецелитель сел таки, спустив с ложа босые ноги с тощими волосатыми щиколотками, и, преисполнившись вдруг уверенности, велел: — Документы предъявите.

— Ясно, процесс оборзения зашел, походу, до необратимой стадии, — пробормотал Лукин и полез опять в карман.

— А может, ему просто физическое внушение произвести? — пробубнил оборотень с набитым ртом и ткнул в сторону старца большой костью, которую уже умудрился обглодать. Фигасе аппетит!

— При Люське этого пенсионера лупить? — фыркнул ведьмак, опережая меня. — Не, да и дольше выйдет все равно.

Их перепалка длилась несколько секунд, но хозяин дома решил использовать их, проявив внезапно завидное для своих лет проворство. Соскочил с ложа и ломанулся бегом к одной из стен с драпировкой. Сто процентов, там какой-нибудь тайный ход на всякий пожарный, вроде этого, случай.

Я только и смогла вскинуть руку, издать нечто нечленораздельное, предупреждая, даже шага не сделав вперед. Лишь мысль сформировалась о том, чтобы пресечь его бегство, и то не сказать, чтобы четкая. Но стоявшая в дальнем углу пиршественного зала на невысокой треноге у стены бронзовая чаша с двумя причудливо изогнутыми ручками-змеями внезапно загудела, как от удара по ней, вверх взвился небольшой столб воды, размытой молнией метнулся к Лаврентию, обогнал, разливаясь по полу и обращаясь идеальной ледяной коркой, на которой беглец и поскользнулся, грохнувшись на спину. Я, собственно, всего раз моргнуть успела, а все уже случилось.

— Вау, — коротко прокомментировал это Лукин, подходя к упавшему, и зачем-то счел нужным сообщить откровенно гордо, прежде чем распылить свое чудо-средство: — Это мой василек!

А я недоуменно уставилась на свою так и вытянутую до сих пор руку и медленно ее опустила. И правда — “вау”, точнее и не скажешь. Фокусы с заморозкой, кипячением и всякими манипуляциями с водой не новость для меня. Мы с Лукиным напрасно время не тратили, готовясь к походу, отрабатывали эти мои способности, делая их навыком, а не чудом спонтанным. Но во время занятий для результата всегда требовалась моя концентрация и отчетливая команда — хотя бы мысленная. Сейчас же случилось нечто иное, просто импульс желания, и произошло все гораздо быстрее, чем выходило у меня на тренировках. Так что — да, это однозначное “вау”.

— Разрешаю исповедоваться! — повелел меж тем ведьмак, поднимая безуспешно ерзающего и стонущего Лаврентия с пола и подтаскивая его обратно к гурманскому лежбищу. — Быстренько давай выкладывай: где, когда и что вы такое нашли, чтобы теперь вот так барствовать, услуги магические оказывая.

— В излучине реки Верхней Ковжи. Тридцать два года назад, во время геологоразведочной экспедиции. Большой гладкий кусок бирюзы со странными знаками, — стал монотонно перечислять старец, и я сообразила, что он отвечает на вопросы Лукина по очереди. — Не мы нашли ее. Она нас призвала. Она все показала. Она этого хотела.

— Кто она? Почему именно она? — продолжал требовать выдачи информации Данила.

— Айдана.

Однако, ответа на второй вопрос я не расслышала, потому как стоило только Лаврентию произнести странное имя, у меня в ушах зашумело, как если бы вокруг взметнулись стены из текучей воды, отрезая от всего, отдаляя. Само сознание рывком сорвало с места, унося куда-то, кружа как в водовороте, повторяя без остановки то слитно, то нараспев “Айдана-Айдана-А-а-айда-а-ана-а-а-а”. Перед моим мысленным взором проявлялись, неслись, застывали ярчайшими образами и сменяли и наслаивались друг на друга, сотни видений. Водная гладь с отраженной на ней лунной дорожкой, настолько реально осязаемой, что так и тянуло смело на нее ступить. Богатая россыпь речных жемчужин по берегу, каждая из них сама по себе — мелкая, неказистая, неправильной формы, но все вместе они завораживали роскошным мерцанием. Одинокая капля воды, преломляющая солнечный луч, и им обращенная в самый чистейший и драгоценнейший во вселенной кристалл. Капля жизни. Ценнее ее не существует ничего, потому что без нее ничего существовать и не может. Сотни, тысячи, бесчисленные миллиарды этих драгоценных капель повсюду, во всем и во всех вокруг. Капли-крохи, сливающиеся воедино, обращаясь потоком мощи, коей ничто не способно противостоять. Капли, просачивающиеся в микро-трещины крепчайших камней, замерзающие и медленно разрывающие их. Капли в кровотоке, в каждой клетке всего живого. Капли слез, льющиеся по щекам женщины, в чьих глазах — бескрайний разлив боли…

— Да, Люська, же! — тряхнул меня за плечо Лукин, выдергивая из этого морока, и я взмахнула рукой чисто инстинктивно, потерянная в пространстве в первый момент.

Загрохотало, я проморгалась и с изумлением обнаружила ведьмака поднимающимся с пола у дальней от меня стены. Рядом с ним опрокинутая бронзовая курительница.

Огляделась растерянно. Лаврентий так и стоит истуканом у своего ложа, Василь пялится на меня во все глаза, застыв с новым полуобъеденным мослом в руке.

— Что… что случилось? — спросила, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Я, похоже, наелся. И зрелищем ты меня обеспечила, — ответил оборотень.

— Нормально все, — буркнул хмурый Лукин, подходя ко мне обратно. — Пойдем, Лаврентий нам готов их тайник с твоим алтарным камнем показать.

— Айдана не камень. Она… — прошептала я, изумляясь сама себе и запнувшись не в состоянии подобрать точное обозначение тому знанию, что появилось. — Проводник… Портал… Исток… Не истинное начало, а некий выход силы в наш мир. Но это не точно.

— Короче — розетка, через которую можно подключиться к силе, — резюмировал Данила, вроде переставая хмуриться.

— Возможно и так, — согласилась я, все еще чувствуя себя пришибленной новыми знаниями и чем-то непонятном, буквально перемешивающим все мое внутреннее содержимое, если так можно выразиться.

Как если бы я была сосудом, в который врывается бешеная струя воды, баламутящая все, и неизвестно — что начнется, когда моя вместимость кончится, и она попрет наружу. Состояние дико странное и особенно оттого, что оно поразительно напоминало нарастание сексуального возбуждения, хотя его полным аналогом не было.

— Люсь, идем! — позвал меня Лукин, на этот раз не делая попыток прикоснуться. — Лаврентий, вперед!

— Он нам не нужен, — отмахнулась я и пошла из зала сама. Ноги понесли. — Я слышу ее.

— Все равно пусть идет, чтобы не очухался раньше времени и шум не поднял, — подтолкнул между лопаток старца ведьмак, и мы стали спускаться по лестнице. — Заодно пока и развлечет нас рассказом о делах прошлых, и как они докатились до жизни такой.

Лаврентий, повинуясь приказу ведьмака, забубнел о том, как они — пятеро молодых и амбициозных геологов отправились в глухомань в экспедицию, что пришлась как раз на момент сильнейших ливней. Работать возможности не было, и они пили, да играли в карты, скучая в сырых палатках, пока однажды ночью их всех одновременно не выдернуло из спальных мешков и не потянуло неодолимо к берегу реки. Там рухнуло громадное старое дерево, и в его вывороченных корнях они и обнаружили Айдану. Она с ними говорила, и они очнулись дни спустя, истощенные и едва живые, но со знанием — чего желает Айдана. Движения магических потоков, обмена, отсутствия неподвижности, потому что статичность противна самой природе воды.

Они очухались, пришли в ум, решили увезти свою находку в столицу. Но Айдана позволила переместить себя лишь на несколько десятков километров. Вросла сама в избранное ею же место и геологов никуда не отпустила. Пришлось им тут и поселиться, построить сначала временные жилища. Много позже, когда они поняли, как можно извлекать выгоду из удовлетворения потребностей Айданы, и в крошечный поселок потянулся народ, ведомый слухами, уже и расстроились от души, благо поток жаждущих чужого здоровья и удачи не иссякал, а только множился, особенно с появлением особых закрытых форумов в сети. Переливая под воздействием Айданы части чужих потоков сущности, самоназванные старцы и старицы и себя не забывали, и намеревались так жить еще очень и очень долго.

Я шла впереди, куда влекло, и голос Лаврентия звучал все глуше, а зов Айданы мощнее и мощнее. Мы покинули большой двор старца через заднюю калитку, выходя на тот самый пустырь, замкнутый заборами пяти домов, и я уже с шага стала сбиваться на бег.

— Василек! Люська! Куда ты? Тут тропа же есть! — звал меня где-то позади Лукин, вот только и его голос превращался в нечто далекое.

Последние шаги сделала продираясь сквозь кусты, и мои колени подломились. Я упала лицом вперед, распахивая руки, желая обнять нечто рвущееся мне навстречу. Родное или даже исконное, взывающее в чему-то в таких глубинах подсознания, что во мне все завибрировало прямо-таки от потрясения. Дрожащими руками я сорвала верхний слой дернины, и из глаз хлынули слезы от сияния великолепного голубого показавшего под ней.

— Айдана! — выдохнула я счастливо.