Вечное Царствие

Глава 3. Снегурочка

Во сне Снегурочка слышала голос: охриплый, мужской, старческий. Сложно разобрать, что он говорил, но она ощущала прилив тепла, просто когда его слушала. Хотелось обнять голос, словно он имел физическую оболочку. Хотя, конечно, у него должен быть владелец. Некто родной… Но Снежа не могла ничего вспомнить об этом человеке.

Проснулась она от настойчивых толчков.

— Вставай! — это была Настенька. — Хвать дрыхнуть, тебя Василиса ждет.

Каменную голову оторвать от подушки было просто невозможно. И если бы Настенька не скинула Снегурочку с кровати, то та так бы и лежала. Лежала-лежала-лежала, пока не слилась бы с матрасом. Но боль в плече, которое повредилось во время падения, вернула в реальность.

— Че ты? Сегодня лучше?

Снегурочка подняла голову и увидела черненькие птичьи глазки Настеньки, она моргала так быстро, что казалась сейчас взлетит.

— Да, мне лучше, но я все еще…

— Ниче не помнишь? — перебила Настя в нетерпении. — Да-да, я поняла. Пошли к Василисе. Ток, оденься, — она открыла сундук, в который уложила приготовленный для Снежи сарафан, и присвистнула. — Ого! Да у тебя уже одеяние царевны прикрасилось. Везет.

Снежа поднялась с пола с трясущимися руками и заглянула в сундук. Голубой сарафан, расшитый белыми бусинами, выжидающе смотрел на нее. В сердце родилось непреодолимое желание коснуться одеяния. Снежа это сделала: ткань сама поползла по телу, и через секунду новоиспеченная царевна была при параде. Настенька ничего не сказала, а просто отвела к Василисе. Да Снеже и не нужно было восхищение или благоговение. Она даже до сих пор не знала, как точно выглядит, ведь все еще не видела себя в зеркале. Но от соития (буквально так) с сарафаном в душе чиркнула искра. Доселе Снежа не помнила ощущения «на своем месте». Но сарафан оживил забытое чувство. Какая-то простая вещь, однако же вернула часть жизни. И… уверенность?

Опочивальня Василисы переливалась красным и желтым цветом от искусных витражей на окнах. Белый кружевной балдахин слегка развевался на ветру, касаясь босых ног царевны. Василиса выглядела красиво и без кокошника с расшитым сарафаном. Она сидела на скамейке, старательно расчесывая гребнем пушистые волосы.

— О-о-о… — протянула и слегка приподняла уголки губ, — а ты стала больше походить на царевну, — она передала Снеже ручное зеркало.

В отражении удивленно смотрела девочка с большими выпученными голубыми глазами и совершенно белыми ресницами. Аккуратно очерченные губы разомкнулись в изумлении и недоверии. Снегурочка так внимательно рассматривала каждую черточку на своем лице, не замечая блеска наряда.

— Ты бы поглядела на свой богатый сарафана, — усмехнулась Василиса.

И Снежа взглянула. Да, красиво… Кажется, она еще никогда не видела себя такой красивой. По крайней мере, ничего подобного в памяти не всплывало.

— Понимаю, трудно смотреть на себя в зеркало, — Василиса перестала улыбаться, — когда собственные глаза кажутся чужими.

— Сегодня мне лучше, — призналась Снежа.

И это была чистая правда. Физически легче передвигаться да есть силы душевные для того, чтобы идти дальше. А главное появилось желание узнать: куда «дальше». Если день назад Снежа казалась белым листом, то теперь вполне себе дощечка с естественными узорами дерева.

— Теперь ты готова услышать все о Вечном Царствии?

— Да… Думаю, да. Я хочу знать, что со мной происходит, кто я и зачем.

— Справедливо… — Василиса продолжала медленно и уверенно расчесывать одну прядь за другой. — Я уже упоминала, что мы находимся в Вечном Царствии — пограничном мире между Раем и Адом, блаженным садом и огненным пеклом. Умирая на Земле, грешники попадают сюда, чтобы искупить грехи или сплющиться под их тяжестью. Впрочем, о первых я никогда не слышала. Говорят, если умрешь в этом мире, тот попадешь в Ад. И представить сложно, что творится там, когда здесь сплошной смрад.

— У вас красиво, — заметила Снежа. Избушка, если уместно говорить так о подобных хоромах, разительно отличалась от Темного леса. Аккуратная роспись на стенах, изысканная мебель, мягкие перины — все напоминало убранство по меньшей мере царской особы… — Так живут царевны?

— Мы на хорошем счету у Царствия, — Василиса сдержанно кивнула. — Но давай по порядку. Это место соткалось из земных преданий и сказок, которые передавались из поколения в поколение. Народная память объединяет все людские души, пусть даже тело умерло. Именно поэтому в тебе с самого начала были какие-то знания. Ты можешь не помнить имени, родителей, родной деревни, но быть уверенной, что у Аленушки был братец Иванушка, а на Святки нельзя гадать. Царствие соткано нами, нашими предками и даже еще неродившимися детьми.

Снежа заметила: когда Василиса рассказывала об истории Царствия, в глазах у нее плясал маленький бес. Она расчесывала волосы быстрее. Даже те пряди, которые были уже очень хорошо вычесаны.

— Грешная душа перерождается обычно в слабой нечисти. Те, кто не имеет сил, так и остаются жалкими трупняками или болотниками, которые даже разговаривать не умеют. Но бывают и другие. Они выкарабкиваются и развиваются… Взрослеют.

— Так царевны перерождаются чудовищами и вырастают?

— Нет, моя милая, — Василиса погладила Снежу по голове, ее рука пахла сладкими яблоками. — Царевны сразу рождаются царевнами. В людском мире мы, пусть и где-то нагрешили, но умерли мученической смертью, а значит царевны — святые. И каждое существо, что скончалось в страданиях становится святым.

— Получается, мы все страдали… А как вы умерли? — поинтересовалась Снежа. Переведя взгляд на Настеньку, она поняла, что спросила что-то не то, но Василиса ее успокоила.

— Правильно, что ты интересуешься всем. Знания — это фундамент спокойствия и крепкости духа. Меня сожгли на костре. Муж и отец убедили остальных, что я ведьма. И подобным дикарским способом решили мою судьбу.

Снежа прикусила губу. Неприятно, наверное, вспоминать такие подробности жизни. Василиса, похоже заметив смущение новой царевны, дружелюбно склонила голову.

— Все хорошо. Ты здесь, чтобы задавать вопросы. А я — на них отвечать.

— Вы помните такое, — Снежа выделила это слово, будто оно говорило само за себя, — почему же я ничего не помню о своей смерти…

— Не торопи душу, ведь она только переродилась. Но, очевидно, и ты погибла в мучениях. Как я сказала, царевны — святые, мученицы, поэтому наше положение слегка лучше остальных грешников. Почему я говорю «слегка»? Потому что на нас ведется охота. Царевны обладают огромной сказочной силой. Сама посуди: на Земле проходят года, десятилетия и даже века, а все равно каждый на нашей родине знает, кто такая Снегурочка. И чем больше людей почитают ее на Земле, тем сильнее она здесь.

— А если ее забудут?

— То силы пропадут. Но ты слишком глубоко копаешь. На моей памяти такого не случалось. Не думаю, что стоит переживать, о чем-то подобном. Волнуйся лучше о тварях, которые обитают здесь. Ведь больше шансов, что ты падешь от их… клыков. Нечисть по всему Царствию ищет сказочных существ, чтобы напитаться ими.

— Я не понимаю, — мысли у Снегурочки совсем перепутались, — ведь получается только царевны обладают сказочной силой…

— У царевен большего всего сказочной силы, но есть же птицы, лягушки и разные мифические существа вроде Колобка. Они тоже мученики, просто страдания их были не так сильны, чтобы искупить грехи. Да и сама нечисть обладает сказочной силой, но у них она все время убывает, поэтому они и нападают на всех подряд: даже на себе подобных. Чем больше сказочной силы у того, кого съел нечестивый, тем дольше он будет жить. Поэтому и ведется охота на царевен.

Руки Снежинки обмякли, а голова поникла — получается, что в круговороте Вечного Царствия она оказалось жертвой: последней в пищевой цепочке. Лишь вопрос времени, когда ее убьют. Долго ль? Скоро ль? Разве есть разница, если итог один. Хоть Снежа не решилась поделиться своими мыслями с Василисой, та все прочитала по лицу.

— Не кручинься, Снегурочка. Ответ на вопрос «зачем продолжать существовать?» ты найдешь внутри себя. Пока не отчаивайся. Тем более, что ты не сделала самого главного, — Василиса убрала гребень и сложила обе руки на коленях. — У любой Снегурочки обязательно должен быть один очень-очень близкий волшебник.

— Дедушка! Дедушка Мороз! — тотчас же воскликнула Снежа. Она вспомнила голос, что давеча ей приснился, и в голове родился образ старика с глубокими складками на лбу, белой растрепанной бородой и по-крестьянски загорелой кожей. — Кажется, у меня был дедушка!

— Наверняка, — кивнула Василиса. — И он должен быть где-то здесь, в Царствии.

Спасительная соломинка казалась тоньше нити, но и этого для Снежи было достаточно. Желание жить прорастало, словно тянущийся к свету цветок. Даже если смысла в дальнейшем существовании нет, вместе с родным человеком не страшно принять это и продолжать бесцельно плыть вдоль реки.

— Как же мне найти дедушку?

Даже щеки Снежи запылали от нетерпения. Холод, который она доселе чувствовала внутри себя, исчез, уступив место кипению лавы.

— Это трудный вопрос… — Василиса медленно поднялась и зашла за ширму. Теперь был виден лишь ее силуэт. Она надевала сарафан: очень медленно и ласково, как будто гладила себя. — Он должен был переродиться где-то в Царствии. Но на кладбище в Темном лесу его не было. Так, Настя? — царевна вышла из-за ширмы и взяла из рук Настеньки свой кокошник.

— Да, — ответила та, — никого похожего на деда не было. Токмо чудики всякие перерождались. Наверн, он где-т в другом месте переродился.

— Понимаешь, Снегурочка, — Василиса надела кокошник и снова засияла во всем своем великолепии, а великолепия в ней было много: от буйной красоты Василисы мог наступить конец света. — Царствие велико. Я живу в Темном лесу. Но есть ведь и Медная гора, и Белое озеро, и Сухая степь — много разных мест, где мог родиться вновь твой дедушка. Простая случайность. Не предугадаешь, моя милая.

— Как же мне его найти?

— Ох, — Василиса подошла ближе к Снеже и прижала к груди, запах ее обволакивал и успокаивал. — Я знаю только одно существо в Вечном Царствии, у кого есть глаза и уши повсюду. Но боюсь, что тебе не понравится мой ответ, — царевна мягко отпрянула и тяжело вздохнула. — Речь о Кощее Бессмертном.

Нервный смешок вырвался из Настеньки, но она тут же отвернулась, не успев заметить какой взгляд бросила на нее Василиса. И хоть Снегурочке «по уму» была непонятна такая реакция, но сердце сжалось от страха. Внутри родилось недоверие. Снежа чувствовала: водиться с Кощеем нельзя, но почему она не знала.

— Да, молва о нем ходит, конечно, всякая. Однако в этом мире он не так уж плох. Со своими причудами… и все же может быть нам очень даже полезен. По всему Вечному Царствию гонцы у него. Кто-то из них наверняка видел твоего дедушку.

— Мурашки, — Снежа протянула руку Василисе. Нежная кожа полностью покрылась пупырышками, а белые волоски стояли дыбом.

— Я понимаю, почему нутро отторгает связь с Кощеем, но, боюсь, он твой единственный шанс. Сама по свету ты не пойдешь искать дедушку. Ты очень слаба, тебя быстро убьют чудища посильнее болотников. А время идет… — Василиса многозначительно подняла бровь. — Ты выживешь под моим крылом, но вот твой дедушка…

Нет, снова оставаться одной в целом мире, когда она только обрела родственные узы… Само ощущение того, что эти узы есть давали успокоение сердцу. Столкнуться с потерей Снегурочка ужасно не хотела.

— Хорошо, если вы говорите, что так надо… Я верю.

Василиса тепло улыбнулась. Она подошла к окну и легким движение руки раскрыла ставни. В лицо ударил влажный и спертый воздух Темного леса. Царевна щелкнула пальцами, и снаружи показалась деревянная ступа.

— Тогда нужно поторопиться. Скорее же.

С этими словами Василиса элегантно поднялась на балкон, словно то была обычная лестница и без труда забралась в ступу. Снеже пришлось буквально взибраться. Хорошо, что помогла Настенька, которая подталкивала сзади.

— Удачи, — еле слышно произнесла она так, чтобы слова добрались лишь до ушей Снежи.