Вечное Царствие

Глава 22. Царевна Лебедь

Длань небесная сжималась над озером, норовя схватить за тонкую шею девицу и придушить столь неземной красоты существо. Длинные черные пальцы темного облака касались сияющей водной глади, из-под которой лишь слегка виднелась розовая грудь. И пусть тяжелый воздух вдавливает и топит — все пустое. Потуги те бессмысленны ибо ни первый, ни второй, ни даже третий день в легкие не поступает воздух — любовная тоска по милому стерла последние следы жизни на лице Лебедушки.

Вся красота ее будто бы растворилась в Белом озере, оставив лишь воспоминания о ярких голубых глазах, блестящих пшеничных волосах и пухлых розовых губах царевны. Теперь некогда пленительная Лебедушка так похудела и побледнела, что можно было ее и со Снегурочкой перепутать. От всплывшем в голове имени бывшей подруги Лебедушку затрясло. Но она успокоила себя мыслями о нем…

— Мой князь… Мой князь… — повторяла она иссохшими губами, будто призывала его, как обычно призывают духов в вечера гаданий.

Однако ее призрак был настоящим. Лебедушка помнила тепло его, помнила, как он касался крепкими руками ее тела, как целовал шею и шептал, что всецело принадлежит только ей. Она это и чувствовала. Могла часами наглаживать его непослушные волосы. На Белом озере никогда не было волн, но Лебедушка представляла их как локоны князя: буйные, непредсказуемые, мягкие на ощупь. Те мгновения застыли и, казалось, Лебедушка затерялась во времени. А сейчас вырванная из мига счастья она — рыба на суше.

Сколько уже князь не приходил к ней? Как давно она тонет в Белом озере, не имея возможности утонуть до конца? Он обещал забрать ее с собой куда-то в лучший мир, где они всегда будут вместе, где им не придется расставаться ни на миг. О своем «царствии» князь не любил говорить, предпочитая словам поцелуи. Но Лебедушка любила представлять, что это место чем-то похоже на ее земной дом: узорчатые барельефы, каменные дорожки и громкий топот лошадей по мостовой. И всюду люди в белый перчатках и с зонтиками. Зонтики — всенепременно! Лучшая защита для молодой розоватой кожи юной дамы.

— Мой князь… Мой князь… — вновь повторила Лебедушка и заплакала.

Обычно она отдавалась горечи без остатка. Тяжелые слезы тонули, достигая самого дна Белого озера, зарывались поглубже в песок. Но сегодня… впервые со дня смерти подруги… кто-то собирался навестить Лебедушку. Она почувствовала приближающуюся сказочную силу. Покалывание щек означало встречу со Снегурочкой. Но Лебедушка не обманывалась. Она знала что ее Снегурочка мертва.

Царевне Лебедь не хотелось ни с кем разговаривать, кроме своего князя, поэтому она погрузилась полностью в воду, притворившись илом. Даже если ее будут искать, никто не рискнет нырнуть в Белое озеро — романтичное название скрывает страшную правду: бело лишь то, что поглощает все на своем пути.

— Вылазь, — прогремел воинственный женский голос, который достал до ушей Лебедушки даже на глубине, — не болотница же.

Но Лебедушка и не думала выныривать. Песок медленно обволакивал тело, согревая своим теплом.

— Эй Лебедка, — вновь взревела непрошенная гостья, — коли не вылезешь, я тя на копье насажу.

Если бы то не была Марья Моревна, то Лебедушка не пошевелилась бы и продолжала погружаться в глубинное одиночество. Но богатырша точно могла бросить свое копье. Сопротивление воды — не преграда для ее могучей силы. А умирать Лебедушке никак нельзя, потому что князь обязательно должен вернуться за ней.

— Кто нарушил мой покой? — Лебедушка вынырнула из озера.

— Привет, — коротко поздоровалась Марья, — че ты тут голая лежишь аки блаженная.

Лебедушка опустила глаза и взглянула на свое нагое тело. Одним взмахом руки она обратилась в платье из перьев, а на голове засверкала белоснежная корона. Царевну не смущали взгляды богатырей и нечестивых, но тело ее принадлежало князю. И только он имел право любоваться соблазнительными изгибами.

— Настоящий срам — якшаться с нечестивыми, будучи царевнами. Что привело вас в мои владения, Марья Моревна и… — имя застряло в горле.

— Снегурочка, — ответила девчонка лет пятнадцати с настороженным взглядом, какой обычно бывает у животных, копающих норы в лесу.

Лебедушка кивнула, но повторять имя не стала.

— Так я к те по делу пришла, — начала Марья, — Студеная долина совсем зачахла. Надо восстановить силы в Царствии. А Кощей хочет Снегурку убить, а там и голова Деда Мороза полетит. Я не знаю, че случилось у тя с прошлой Снегуркой. Но ведь эта девка, — Марья приобняла хрупкую девчонку за плечи, а та остолбенела от такой нежности, — но она-то ниче тебе не сделала.

Как глупа и недальновидна была Марья Моревна. Наивные речи точно ползающие по телу муравьишки щекотали нервы. Лебедушка стряхнула невидимых насекомых и с несвойственной ей озлобленностью произнесла:

— Вечное Царствие не нуждается в помощи жалких человечишек нижнего уровня. Оно знает о балансе больше, чем жалкие забулдыги. И вам никогда не постичь, что такое истинное равновесие.

Но Марью как будто совсем не задел раздражительный выпад Лебедушки. Она спокойно произнесла:

— Говоришь так, словно Вечное Царствие ни непостижимый Бог, ни само неосязаемое существо бытия. Ты говоришь, словно Вечное Царствие — человек.

Лебедушка подняла ладони к лицу, прячась от напора богатырши. Былая спесь исчезла в миг. Стало так страшно, что Лебедушка не рискнула бы продолжить этот разговор. Но тишину нарушил звук разрезанного воздуха: огненная птица вспорхнула в небо. Черными, будто бы пустыми глазницами она вперилась в Царевну Лебедь, а после стрелой помчалась, целясь клювом в грудь. Лебедушка в последний момент сумела смыть крылатую волной.

— Жар-птица?! — недоуменно выкрикнула Снегурочка. Но пернатая не отзывалась. Откашлявшись, она вновь набрала высоту и попыталась ранить Лебедушку. Однако же ни одно живое существо не способно справиться со стихией.

— Надоедливая букашка, — прорычала Лебедушка, — что нужно тебе от хозяйки Белого озера.

— Чтоб ты сдохла, тварь, — не менее злобно прорычала птица и опять попыталась спикировать, волна отнесла ее слабое тельце к ногам незваных гостей.

— Ты чего? — Снегурочка подошла ближе к пернатой и подняла так, чтобы вода вылилась из легких.

— Ты, кха… дура. Думала, я тебя убить хочу? Хотела бы… кха… убила бы… Я эту тварь хочу уничтожить. Кха… Надеялась, что это ты будешь… Ты убьешь ее. Но не могу видеть ее. Не могу смотреть в глаза ее поганые… кха-кха-кха. Сразу голова кипит от злости.

— Разве что-то сделала я тебе, что так ненавидеть? — бросила Лебедушка. Она искренне не понимала, что происходит. Почему неизвестная святая набрасывается на нее, намереваясь убить. Да с таким отчаянием.

Однако Жар-птица не ответила на вопрос, она снова взмыла небо, чтобы уже в третий раз попытать удачу. На этот раз она ловко обходила волны. Ярость в глазах, будто бы открывала ей будущее, и она заранее знала, куда направит удар Лебедушка. Решимость птицы пугала. Если все так и продолжится, то она вырвет свои клювом сердце Царевны Лебедь.

Сила, подаренная князем, пробудилась сама собой. Лебедушке не приходилось натуженно ее призывать, потому что мысли о любимом всегда были с ней, как и тепло губ. Сливаться с князем было так же естественно, как и дышать. Она не видела себя со стороны, но по лицам богатырши и ее свиты поняла, что изменилась, как и в тот раз — в битве со Снегурочкой. Из белоснежного лебедя царевна превратилась в черное небо.

Жар-птица подобралась так близко, что клювом коснулась груди Лебедушки, пусть он был точно нож. Да железо им не проткнешь. Пернатую отбросило на берег, и она забилась в судорогах.

— Тварь-тварь-тварь… — повторяла она. — Это не твоя сила! Не твоя!

Силой воли Жар-птица поднялась и расправила крылья. Отпечаток боли горел на ее мордочке, но она игнорировала все чувства кроме ненависти.

— Что за чертовщина тут происходит, — вот уже и Марья Моревна вытащила меч, озадаченная всем происходящим вокруг.

В чем-то Жар-птица была права. Эта сила действительно не принадлежала Лебедушке. Она даже не принадлежала сему миру. Подаренная князем ночь любви — возбудитель новых способностей. Он был необыкновенным. Он был самим Богом. Последний раз, когда они увиделись, князь вручил Лебедушке подарок, попросив с помощью него убить Снегурочку.

Воспоминания снова порезали сердце. Да, они были подругами, но князь обещал, что после убийства заберет Лебедушку в свой мир, где они смогу жить долго и счастливо как муж и жена. Жаль не удалось этого объяснить Снеже. Возможно, она смогла бы понять, хотя… Нет-нет, точно не смогла бы. Она была холодной и равнодушной к чувствам Лебедушки. Она говорила, что князь одурил ее.

— Он тебя одурил! — вдруг воскликнула Жар-птица, заставив Лебедушку пошатнуться.

— Что?..

Ком подполз к горлу. Какое пугающее совпадение: ведь то были последние слова Снегурочки.

— Мне не справится с тобой в этом крошечном теле, с этой крошечной силой, — задыхаясь, произнесла Жар-птица. — Но я убью тебя по-другому… Снегурочка, — она обратилась к девчонке, а та достала меч. — Знай же, что я хотела использовать тебя, чтобы уничтожить эту тварь. Но не убив ее, я хотела, чтобы ты возвеличилась и убила другого, князя Гвидона. Он есть, он само Веч…

Жар-птица умерла, пораженная в грудь тонкой струей воды. В новой форме Лебедушка была намного быстрее и сильнее, поэтому пернатая не успела ничего почувствовать.

Теперь Лебедушке все стало понятно. Она не понимала, как такое могло произойти, но единственная, кто могла знать имя князя — была предыдущая Снегурочка. Нет, вовсе она не была ей подругой, если пришла второй раз разрушить ее любовь. О… эта холодная сука знала, куда больнее бить. Она планировала убить не саму Лебедушку, а князя. Подумать только: насколько сильна была ее ненависть, что душа не смогла улететь из этого мира, а переродилась здесь вновь.

— Ваша очередь, — хмуро сказала Лебедушка. Никого здесь нельзя оставлять в живых. Вряд ли они поняли суть предсмертного бреда Жар-птицы, но стоит обойтись без свидетелей. Ни одна живая душа в Вечном Царствии не должна знать, кто такой князь Гвидон. Кроме самой Лебедушки, разумеется.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Марья Моревна, звон ее смеха отражался от озерной глади во все стороны. — Нет, подруга. Я узнала все, что хотела. Как понимаю, сражаться с Кощеем ты не планируешь?

— Да зачем нам эта чокнутая… — пробурчал один из богатырей.

— Не планирую, — Лебедушка планировала только убить всех присутствующих. И… даже новую Снегурочку. Судьба-злодейка.

Огромная волна возвысилась над Лебедушкой. Ее внушительные размеры никак не сходились с количеством воды в Белом озере. Она бы и ковчег Ноя потопила. И с разрушительной силой волна обрушилась на нежданных гостей.

— Ты жалкая, — Марья схватилась обеими руками за меч, что делала очень редко, обычно она обходилась одной, — если думаешь, что сможешь победить меня чужой силой.

Богатырша опустила меч, разрезав волну напополам так, что ни капли не попало на нее и спутников.

— Емае! От эт силища, — ахнул нечестивый гоблин.

Лебедушка тоже была поражена, что обычный меч… просто кусок железа смог справиться с разрушающей силой стихии. Но сдаваться она не собиралась, потому что от ее решимости зависело благополучие князя. Совершенно никто не должен знать, кто такой князь Гвидон и как до него добраться.

Пальцы Лебедушки наколдовали тонкие черные струи, точно стрелы они полетели во врагов. Может Марья и сильна, но ее ловкости не хватит, чтобы отбить все. Но лишь одна царапнет кого — несчастный умрет в муках. Ибо водные стрелы эти содержат яд, который не перенесет ни один житель Вечного Царствия.

Стрела застыла в миллиметре от лица Марьи Моревны, упала и разбилась на мелкие осколки. Чуть поодаль стояла новоиспеченная Снегурочка с вытянутой рукой. Ее ледяной взгляд был прикован к мертвому телу Жар-птицы.

— Я понимаю, — вновь заговорила Марья, — тебя одарили невероятной силой, все дела. Да ток нас больше. И цели у нас праведнее. Слышь, добро, говорят, все равно побеждает. Даж в этом сраном гнилом мире. Какая бы сволочь им ни правила, — Марья ухмыльнулась и сжала рукоять меча сильнее, ожидая следующего удара.

И Лебедушка понимала, что богатырша ее провоцирует и намеренно говорит такие вещи, которые только сильнее взбесят. Но Лебедушка ничего не могла поделать со своими чувствами. Если кто-то смел хотя бы косвенно очернить светлое имя князя, то ярость застилала глаза. Марье все известно. Это теперь точно. Она знала, что князь Гвидон — главная фигура в Вечном Царствии еще до того, как это чуть не выпалила Жар-птица. Но откуда?

И может быть, стоило сейчас остановиться. Стоило подробнее узнать, как это пьянчуга Марья, которую вообще ничего кроме выпивки не заботило, узнала тайну доступную только Лебедушке. Найти брешь в крепости Вечного Царствия. Но она просто не могла думать, не могла сдержать себя. Вся тоска, скопившаяся в ней, слилась со злостью, превратившись в ком всепоглощающей тьмы ненависти и зла.

Лебедушка взмахнула руками, как хлыстами, и потоки рванули ядрами из пушки. Многие недооценивают разрушительную силу воды. И Лебедушка покажет, как они ошибаются. Они не смогут отбить эти атаки.

Улыбка озарила ее лицо — она ее почувствовала: как щеки напряглись и загорелись. Сдохните вы все! Оставьте их счастье с князем в покое! И… резкий холод сдавил горло. Лебедушка опустила глаза: снизу вверх на нее смотрела Снегурочка. Бесстрастное лицо внушало настоящий ужас. Ледяная рука сжимающая длинную красивую шею.

— Я поняла. Это должна сделать я, — тихо произнесла она.

Щелчок, темнота. И легкость. Непередаваемая невесомость охватила все тело. Она умирает? Надо же… это так приятно после бесконечных мучительных дней наконец ощутить полное умиротворение и спокойствие. Надо было просто умереть.

— И что это было? — развел руки Илья, когда наконец все закончилось. — На кой черт оно нам надо было! Мы чуть не погибли!

— Ты же и не надеялась, Марья, что Лебедушка согласится к нам присоединиться, — задумался Добрыня. — Ради чего же мы шли сюда?

— Ради того, чтобы убедиться в словах деда. Теперь я готова идти на край света, — немного помолчав, богатырша добавила, — и на смерть.

Она перевела взгляд на Снегурочку, которая беспристрастно мыла руки в Белом озере, оставляя кровавые разводы на водной глади. Она и правда была похожа на звереныша: мало говорила, опасливо глядела, но инстинктивно понимал когда и что должна сделать. Какое страшное оружие в руках сумасшедшего деда.