Вечное Царствие

Глава 15. Григорий

Трупаки умчали: такие слабые существа, а бежали быстрее ветра. Быть может малый вес способствовал высокой скорости? В любом случае неважно как так получилось, но Григорий совсем за ними не поспевал. Если они нагонят Настеньку с дедом, то всему настанет конец. И как могла она поступить настолько безрассудно. Он понимал, что Настя хотела его спасти, но не ценой же собственной жизни! Царевна намного важнее жалкого лешего.

Он бежал быстро как мог. Старался дышать равномерно и не думать о боли в ногах, а также о свернутых в трубочку легких, которые не выдерживали нагрузки. С другой ведь стороны — и хрен бы с этой Настей. Он же всегда может вернуться в Марье Моревне. Жить припеваючи, как и раньше: утром драки, а вечером попойки. С ней было хорошо — никаких тебе интриг. Мирная жизнь, насколько она возможна в Вечном Царствии. Здорово, что Григорию посчастливилось переродится именно в Сухой степи и сразу попасть под крылышко богатырши.

Хотя именно от однообразия Григорий и убежал в свое время. Бесцельная жизнь — не для него. Но можно было бы заступить на службу к Кощею, именно такое предложение он давеча сделал Григорию. А что? Кощей — легенда. Единственный нечестивый, который сумел заработать себе статус сказочного злодея, будучи обыкновенным трупаком. Цепкий ум Кощея не позволял ему разбрасываться перспективными кадрами. Если бы он жил на Земле в одно время с Григорием, то стал бы не меньше, чем миллиардером. За таким человеком хочется идти.

И все же… Один только вид мертвенно бледной Насти, пустыми глазами смотрящей в небо, заставлял Григория покрываться мурашками и бежать еще быстрее, хотя тело его к сему не приспособлено. Цена сделки велика.

Упорство… или же упрямство дало свои плоды: вскоре после долгой погони Григорий увидел зеленое пламя, и он стремительно приближался к огню. Григорий много раз видел волшебство Василисы. Непонятно, как ее сила добралась до сюда, но изумрудный огонь означал лишь одно: погибающую нечисть. У Настеньки был припрятан коловрат, может быть, она смогла привести его в действие.

Когда Григорий добежал, то окончательно убедился в своей догадке. На земле остались выжженные следы и зеленый пепел, поодаль у дерева сидела недовольная Настенька, презрительно смотрела на хохочущего деда и заплетала длинные косы, распустившиеся за время их путешествия. По телу пробежала теплая волна. Усталость резко охватила Григория, и он упал на колени. От облегчения хотелось плакать, но подобные нежности не были в его характере.

— Настя… — прошептал он, — как же хорошо…

Григорий говорил достаточно тихо, чтобы его не услышали, и все же царевна обернулась. Признав его, она ринулась и напрыгнула на Григория. Они вместе упали на землю: у него не было сил удерживать Настеньку и уж тем более сопротивляться.

— Живой! Живой! — плакала Настя.

— Да что со мной будет, — он погладил ее по голове и вдохнул запах волос.

— Ты прости меня! Я все знаю! Опасно придумала, чуть-чуть бы и конец! Прости меня, Гриша, — она продолжала плакать, уткнувшись в его грудь, а он не лишал себя в удовольствии утешить царевну.

— Будет тебе. Все хорошо.

Он и сам думал, что лопнет от злости, когда доберется до них. Но как увидел Настеньку: всю злость как рукой сняло.

— А че ехать-то буим? — послышался голос старика, Григорий уже о нем успел забыть. — ахота на перинку ужо забраться.

— Слышь, дед. Посидишь еще, ниче с тобой не будет, — гаркнула Настенька. — Гриша, тебе отдохнуть надо. Ужо вечереет, завтра может и поедем? — она присела на колени и убрала тину с его лица.

На Григория и правда резко накатила усталость. Единственное, что он успел сказать:

— В полночь разбуди… — и провалился в сон.

Ему снилась прежняя жизнь. Григорий четко осознавал, что это всего лишь морок. Аромат нового автомобиля и скрежет кожаных сидений казались давно забытыми воспоминаниями. Несмотря на реальность ощущений, здесь все было не так. Кружили слишком едкие запахи, облако пыли забивалось в ноздри, а на виски давили невидимые волны. Современность сжимала даже крепкое тело Григория, хотя он-то, наоборот, помнил ее мягкой, удобной, подстраиваемой. Но сейчас казалось, что его пережевывает в пасти огромный монстр.

— И как вам? — спросил слишком улыбчивый мужчина в синем костюме.

— Полное говно, — сказал Григорий не своими губами.

Собой он сейчас не управлял — был только зрителем. Григорий попал в собственное воспоминание. Надо сказать, не самое яркое. Тогда он, правда, не купил автомобиль. Но благодаря ряду махинаций машина, да и весь этот салон, в том числе и мужчина в синем костюме, принадлежали Григорию.

Он вышел из здания, проигравший в битве, но не в войне. Солнце жарило асфальт, отчего ноги в неудобных туфлях моментально вспотели и завоняли. От проносящихся по шоссе машин кружилась голова. По этому так скучал Григорий? Земная жизнь в голове казалась ему куда приятнее. Впрочем, во сне все слишком искажается.

В ближайшей кофейне Григорий заказал фильтр. Но напиток оказался настолько кислым, что щеки сжали во рту. Ну и мерзость. А вот внешнему Григорию… То есть тому, кто сейчас и управлял его телом, вроде бы очень даже понравился фильтр. Он поблагодарил бариста, но чаевых не оставил. Девушка за стойкой проводила его усталым и озлобленным взглядом.

В метро было душно — попался вагон без кондиционера. Григорий ослабил галстук и подошел к открытой форточке. Рядом стоял толстый пассажир и держался за поручень. Из его подмышки воняло тухлыми яйцами. Григорий отвернулся, но от открытого окна не ушел.

Да он хорошо помнил, что всегда старался сэкономить. Каждую копейку он вкладывал в дело, что в итоге позволило ему добиться каких-никаких высот. Он всегда был упрям и упорен. Спасибо матери, которая с самого детства водила его в кучу спортивных секций. Эти кружки и обеспечили развитие того самого мужского стержня, о котором постоянно говорят девушки. Вот с ними, к слову, не везло, потому что ему не нравились те, кто ошивался рядом. Да и они быстро отцеплялись от Григория, прознав о его скупости. Впрочем, что для них жадность — для него рациональность. Так что он не особо обижался.

Добравшись до офиса в стеклянном коробе, где было не меньше пятидесяти этажей, Григорий зашел в кабинет начальника и выложил информацию, добытую на охоте. Михаил Михайлович был не особо-то умен: он больше ел, чем думал. Поэтому на соображения и план Григория только кивнул и махнул рукой, что означало: делай, дорогой Гриша, что считаешь правильным. Григорий вернулся на рабочее место, сел на стул и взглянул на дымный серый город. Кажется, ничем особо тот не отличался от Вечного Царствия. Или после смерти что-то сильно переменилось в душе Григория.

— Вставай, Гриша, — послышался голос Насти, и Григорий разлепил глаза. Точно Настя. Она глядела на него своими очаровательными овальными глазами, как у воробушка. Григорий слегка приспустил взгляд, остановившись на ложбинке меж налитых грудей. Нутро затрепетало, и он отвернулся.

— Встаю.

В Сухой степи стояли непривычные холод и влажность. Да еще и звезды рассыпались по небу, словно специально подчеркивая красоту этого места. Вдали уже виднелся родной Темный лес, где Григорий знал каждое деревце, каждый кустик, каждую птицу. И рвалась бы душа сейчас домой… Да только что есть его дом?

— Выглядишь неважно, — заметила Настя.

— Сон дурной снился, — честно признался он.

Хотя чего плохого было в том сновидении? Всего лишь земная действительность, которая просто сейчас ощущалась тревожно. Раньше то были его будни, которыми он вполне себе наслаждался. Там — комфорт современности. А здесь что? Одними звездам сыт не будешь.

— Теперь ты ложись отдыхать, — приказал он Насте, когда поднялся на ноги.

— Я не хочу, — сказала она и прижала ноги к груди. — Я лучше с тобой посижу.

— Нам еще прилично идти завтра, тебе нужно поспать.

— Я на лошади поеду.

— С дедом? — недоверчиво прищурился Григорий

— Ну, уже с ним ехала, не померла.

— Почему ты никогда не слушаешься?

Это был риторический вопрос, на который Григорий не ждал ответа, но Настя заговорила:

— Потому что иначе я бы не выжила здесь, — она мягко улыбнулась. — И ты бы не выжил, если бы я тебя слушалась всегда. Дай я хотя бы самовар тебе поставлю с баранками. Тоска ж одному сидеть — то… Я пару часиков посплю, обещаю…

Настенька была самой обыкновенной. Такая в земной реальности Григория прослыла бы дурочкой и простушкой. Да только здесь Настя имела огромную ценность, которую не понимала — и то в ней было самым милым. В мире, лишенном теплой постели, она была уютным одеялом не только из-за своих «одомашненных» способностей. Мало того, что Настенька могла накрыть поляну, пришить пуговицу, убраться дочиста — мягкие линии ее тела будили желание окунуться в них и потонуть. Не сдержавшись, Григорий схватил ее за талию и притянул к себе. Жар из груди переместился в пах. Леший был достаточно силен, чтобы завладеть царевной. Но Настенька и не сопротивлялась, она прикрыла глаза и обняла его шею.

— И что ты делаешь, Настя? — прошептал он, уже еле сдерживаясь.

— Целуй меня, Гриша, даже если высосешь всю мою сказочную силу. Целуй меня, пожалуйста.

Как же ему хотелось это сделать, особенно потому что Настенька сама о том просила. Зацеловать бы сейчас покрасневшие мягкие щечки, облизанные чувственные губки, горячую шею… Но Григорий не стал. Он отпрянул от Насти и вытер пот со лба.

— Сделаем вид, что этого не было.

— Почему? — у Насти был обескураженный вид.

— Я за Василисой ухаживаю, Настя. И хочу сделать ее своей женой.

— Василису! — воскликнула она, даже дед замычал во сне.

— Тише ты, — цыкнул Григорий.

— Рот не затыкай мне. Тоже красавчик нашелся. Какая Василиса. Ты с дуба рухнул? Да я же… я… — Настенька пнула Григория со всей дури и улеглась рядом с дедом. — Полный идиот, — пробурчала она напоследок.