Вечное Царствие

Глава 10. Настенька

Паршивая Сухая степь! Самое гадкое место во всем Вечном Царствии, по мнению Настеньки. Как только над равниной восходит солнце, путники как крысы на вертеле жарятся, да языки на плечи наматывают. Зной плющил мир, Настеньке казалось, будто то не реальность, а отражение в кривом зеркале.

Плохо… Ветер должен спасать, но он был хлестким и жарким. Сделать даже короткий вздох трудно. Настеньке повезло: она уткнулась в одежды Григория, и это помогало дышать. Как же он сам держался и умудрялся конем управлять? Ну дает…

И в таком-то месте жила Марья Моревна. Умудрялась еще переживать похмелье после ночных гулянок. Пугающая баба. Неудивительно, что Кощей не прет против нее. Только одна Марья может все полчище кощеевых орков да гоблинов срубить. А ведь в подчинении у царевны три богатыря и, может, кто еще, кого она утаивает. В Вечном Царствии какие только козни не строили! Хотя сложно поверить, что такая гуляка-разгуляка имеет двойное дно.

— Ты как? Держишься? — спросил Григорий.

Настенька оторвалась от его спины, чтобы взглянуть в лицо и ответить, но увидела, как обычно зеленоватая кожа покраснела. И напрочь забыла о собственном недомогании.

— Ой! Ек-макарек! Да ты ж весь обветрился! Тормози коня, надо тебе помочь.

— Брось, Настя. Мы почти приехали.

— Ну немедля! Я хоть передохну от этой тряски!

И Григорий не стал с ней пререкаться, по его усталому виду и так было ясно, что он совсем измотан. Мало того, что солнце кусачее, так еще и вечные думы голову отягощают.

— Ты б брови свои рассоединил, — сказала Настенька, когда они спешились у дерева: в Сухой степи высокие растения были редкими, но все же встречались. — А то черепушка может расколоться.

— Так заметно, что много думаю?

— Ага, я хоть читать не умею, но что на твоем лице написано, даж я разобрать могу.

— Погоди, — Григорий тыкнул указательным пальцем Насте в нос, — ты правда читать не умеешь?

Такой жест Настеньку даже обидел

— Ну не умею и че. Уж извините. Не всех грамоте учили. Я-т большую часть жизни в подвале просидела у старика.

— Какого старика?

— Да тот что меня удочерил. Родителей я и не знала своих никада. Ну то былое, садись!

Григорий послушно опустился на землю и прислонился спиной к стволу.

— И подумать не мог, что есть здесь кто-то, кто читать не умеет. Ты из какого века, Настя?

— Че пристал? Странные вопросы задаешь. А ну голову запрокинь, — Настенька протянула руку и достала из рукава небольшую деревянную мисочку. — Трав у меня подходящих и нет, ну и не уверена я, че надо. Но вот сметанка! Она вкусна да полезна!

Настя макнула два пальца в миску и поднесла к лицу лешего — тот поморщился.

— Ты даже руки не помоешь?

— Дык на кой хрен?

— Антисанитария… — пробормотал Григорий.

— Чево? Ниче не поняла, сиди и не дергайся.

Чистой рукой Настенька убрала листики и веточки с лица лешего. Ей наконец удалось хорошенько рассмотреть Григория: его волевой подбородок с ямочкой, широкую челюсть и прищуренные усталые глаза.

— И долго смотреть будешь? — раздраженно спросил Григорий.

— Ой больно надо! — Настенька намазала на щеки, лоб и нос сметану. Побелевший вид лешего заставил ее невольно рассмеяться. — Ну и чудрила! — хохотала Настенька.

Григорий слегка улыбнулся.

— Спасибо тебе, сметана остудила кожу. Местечко, конечно, не особо приятное. Надо скорее найти Марью Моревну и убираться отсюда.

— И мне тут не нравится, — кивнула Настенька. — Лучше уж наш Темный лес, где солнце не проникает.

— Ты же вроде жаловалась на влажность и комаров, — Григорий дразнился, чем только взбесил Настеньку.

— А мне мое болото дороже всего! Ну и пусть што комары кровь сосут!

Улыбка лешего растянулась. Он приоткрыл рот, чтобы что-то сказать, но его прервал грозный рык. Настенька повернула голову в сторону звука: к ним с бешеной скоростью приближался то ли бык, то ли волк — не понять. Зубастое чудовище мчалось, ловко перебирая копытами. Ни о ком похожем Настенька никогда не слышала. И не могла представить, что в Вечном Царствии водятся подобные звери-монстры. Нечисть — это все же обычные люди, но пострадавшие за грехи, а разве может животное быть грешником?

Тем временем полубык-полуволк приближался. С острых зубов стекала тягучая слюна. Такая пасть клацнет разочек и хана. Ничего не останется ни от царевны, ни от лешего. Но Настенька, хоть и понимала плачевность ситуации, впала в ступор. Дыхание у нее перехватило и из членов ее ушла вся жизнь, они ей больше не подчинялись. Григорий же быстро взял ситуацию в свои руки. Он выпрыгнул перед Настенькой и вытащил меч из ножен. Оружие выглядело слабым: потертым, затупленным, — но леший стоял гордо, словно самый настоящий богатырь. Чудище бежало на Григория в лоб, но тот не двигался. И как только зверь подбежал достаточно близко, Григорий полоснул его мечом. Настенька зажмурила глаза, ожидая, что сейчас и ее, и лешего перегрызет страшная зверюга. Но ничего не произошло, а злобное рычание сменилось на жалобный стон. Не мужской — женский. Тогда царевна приоткрыла глаз… и обалдела.

— Эт кто еще! — развела руками Настенька. Перед Григорием лежала худая девушка в белых одеждах.

— Полудница, — Григорий осторожно краем меча убрал седые волосы с лица.

— Безликая! — воскликнула Настенька. У девушки не было ни зенок, ни носа, ни губ: только натянутая кожа, как на плечах и коленях. — Никада полудниц не встречала…

— Она хотела нас обмануть миражом чудища, но ничего не вышло, больно у нее дурацкий зверь получился, — Григорий убрал меч обратно в ножны и присел на корточки. — Скажи мне, подруга нечестивая, много тут таких вас обитает?

— Кха… — только и выдавила из себя полудница.

Как же она вообще могла чего-то произносить, если нечем? Таким вопросом задавалась Настенька. Но вслух у Григория, конечно, спрашивать не стала, чтоб совсем дурой не показаться. Все-таки Вечное Царствие жило не по земным законам. Настенька же не интересовалась, как трупаки ходят, когда у них все кости переломаны.

— Много ли? Отвечай, иначе намучаешься, — Григорий надавила на рану, которую оставил на животе полудницы.

— Ма-а-арья почти всех-х-х убила-а-а-а… — прошептала нечестивая.

— Марья все там же живет? По дубом?

— Да-а-а-а…

— Хорошо. Тебя быстро зарезать или будешь надеяться на выживание?

— Жи-и-ить…

Григорий с сожалением посмотрел на полудницу и обратился к Настеньке:

— А ты что думаешь?

— Да она нас чуть не прибила! Ишь окаянная! Жить хочет. Да я тоже жить хочу, а на меня набрасываются все кому не лень! — Настенька раздула ноздри от негодования. — И че эт мы тя в живых должны оставлять?! Зенок красивеньких что-то нет, — царевна смотрела на скорчившуюся полудницу, но из-за отсутствия лица сложно было понять, что она думает и чувствует. — Ну тебя! На! Не сдохнешь — повезет.

Из рукава Настенька достала зверобой. Уж эта трава всегда была в запасе, потому что из зверобоя чай получался хороший, Василиса шибко его любила. Ну и конечно Настенька знала, что трава эта лечебными свойствами обладает. Мож, хоть кровь остановит или боль смягчит.

Помогала Настенька не из доброты. Она добрячкой себя не считала и таковой никогда не притворялась. Скорее — из бабской солидарности. Не так уж много в Вечном Царствии встречалось девчонок.

Бросив зверобой в полудницу, Настенька развернулась и вернулась к лошади. Нагнав ее, Григорий сказал:

— Извини меня, Настя.

— За что? — не поняла та.

Но Григорий не стал отвечать. Он лихо запрыгнул на коня и галантно протянул царевне руку, чтобы ей было удобно забираться в седло.

Ехали они в молчании. И почему-то между ними поселилась неловкость. Настенька не понимала этих чувств, но сердце сильно стучало, когда она вновь возвращалась к мыслям об извинениях Григория и его поединке с полубыком-полволком. Сразу ли он понял, что это выходки полудницы? Или не побрезговал бы отдать жизнь за такую, как Настя?

Пока душу царевны терзали вопросы они добрались до Благословенного дуба. Раскидистое широкое дерево окружали небольшие березки, словно охраняли своего предводителя. Чуть поодаль был небольшой бугор. Путники спешились и подошли поближе, оказалось это не просто пригорок, а землянка. Вход из деревянных брусьев защищала хлипкая дверь, которая была, скорее, для декорации. Григорий вежливо постучался, но не услышав ответа, вошел — Настенька следом.

С Марьей Моревной она никогда не встречалась, но была наслышана, как и многие. Сложно утаить подробности жизни, если ты царевна… Особенно когда вас всего во всем мире шесть. Марья — сестра-двойняшка Василисы и дочь Кощея. Это большая редкость: встретить кого-то знакомого со своей земной жизни здесь — в Вечном Царствии. Вы должны быть или прочно связаны грехом, или сказочной силой. Так, Снегурочка обычно всегда перерождается вместе со своим дедом, который становится Дедом Морозом. Три богатыря обычно или братья, или друзья. Змей Горыныч… Это вообще кошмар: трем недругам приходится жить слитыми друг с дружкой. Но чтобы отец и две дочери, не связанные божественными узами, оказались не только вместе, но и при огромной сказочной силе… Везет же кому-то ну…

В сырой землянке была всего одна комната. Справа стоит неаккуратно выложенная камнями печь, посредине стол, а слева двухъярусные койки с уложенным сеном, на которых кто-то дрыхнул. А больше ничего и не было. Бедновато жила Марья Моревна… Не то что сестрица ее Василиса. Настенька моментально заскучала за своей мягкой кроватью.

— Хозяева, — громко произнес Григорий. — Здрасьте вам!

Но в ответ ему лишь тяжелое сопенье трех мужиков.

— Давай пойдем… — прошептала Настенька. — Нет ее здесь, снаружи поищем. Боязно мне богатырей будить.

О том, что спят здесь именно богатыри, догадаться было несложно — кто ж еще может не умещаться в кроватях.

Григорий кивнул и направился в сторону выхода, однако стоило ему только ступить за порог, как в его сторону прилетел тяжелый удар дубиной. Благодаря острой реакции леший сумел увернуться и рукой толкнуть Настеньку обратно в землянку.

— Ха-ха-ха! — прозвучал чей-то громогласный смех. — Надо же! Не промах!

Второй удар Григорий сумел отбить, потому что успел достать меч.

— Оружие у тебя — дай бог. Таким не отобьешься. Ха! — голос был веселым, даже забойным.

Прозвучал звон соприкасающихся мечей. Настеньке не особо было видно, что происходит: только пятившегося назад в землянку Григория, который несмотря на проигрышную позицию ловко отбивал удары.

— Да все, хватит тут. Гаврики проснутся и опять куролесить по новой, а я замоталась.

Григорий спрятал меч, взял Настеньку за руку и вместе они вышли наружу.

— Вы меня застали врасплох, — признался Григорий.

— Да че ты, Гришка! Все также хорош! Тебе б, конечно, нападение подрихтовать, но защиту не пробьешь. Ай смотрю ты и не один.

Настенька наконец увидела того, кто напал на лешего… вернее — ту. Это была Марья Моревна. Узнала Настенька ее по бешеному огню в глазах, потому что такой же в минуты ярости танцевал и в зрачках Василисы.

А так разница между сестрами была колоссальная, если Василису можно сравнить с грациозной кошечкой, то Марья — не меньше тигра: мускулистая женщина с четко очерченными скулами и шрамом на правом глазу.

— Здрасьте… — неловко поздоровалась Настенька.

— А ты у нас тож царевешна? Настасья, получается. Здорова будешь! — Марья пожала руку Настеньке. Да так крепко, что та поморщилась. — Ишь хиленькая кака! Совсем Васька о тебе не заботится. Она у нас така! Ты не серчай на нее. Ну подьте со мной. Присядем и поговорим, чего хотели.

Марья Моревна отвела гостей к костру — сейчас от него исходил лишь легкий дымок, напоминая о вечернем застолье. Царевна-богатырша плюхнулась на землю и подхватила кружку, которая чуть не упала ей на голову с ветки.

— Премного благодарна! — она подняла пинту и кивнула непонятно кому, а потом снова обратилась к Настеньке и Григорию, — я обучила местную животину подавать мне напитки. Не сказочные существа: обычные белки. Да толку от них больше, чем от чудиков всяких. Ну за ваше! — Марья сделала глоток и протянула кружку Григорию, тот поблагодарил и тоже отпил. — А царевишна твоя? Настасья, вы пьете?

— А че ж не пью, — Настенька было потянулась за пинтой, но леший схватил ее за руку.

— Тебе не надо, — отрезал он.

— Че это?! — Настенька убрала его руку и схватилась за кружку. — Я уже не то што взрослая, я уж мертвая, — и сделала глоток.

Ядреная жидкость протаранила горло, а на языке остался привкус горчицы. Настенька закашлялась и быстро полезла в рукав. Достав оттуда графин воды, она осушила его за раз. Марья громогласно расхохоталась.

— Слушать надо, девишна, Григория, он те плохого не скажет. Но рукавчик у тебя что надо. Че еще можешь достать?

— Все съестное, — сказал леший, сочувственно глянув, как Настенька отчаянно пытается прийти в себя после жуткого поила. — Стол может роскошный собрать из самых разных кушаний.

— Базаришь! — Марья хлопнула себя по ноге. — Ясно че Васька ее себе хапнула. Э! Настасья, оставайся с нами! На свежем воздухе будет тебе веселее жить, а то вона худа да бледна.

Настя выпучила глаза уже от удивления, а не от изжоги. Это она-то худая да бледная? Ну и сказанула, конечно, Марья Моревна… Да Настенька натуральная крестьянка: округлая и смуглая.

— Оставь попытки, Марья. Мы к тебе по делу.

— Эх, Гриша… Тебя я б тоже обратно забрала. А давайте вдвоем оставайтесь. Ну красота! Мы вам тут тож землянку отгрохаем по-симпотнее, конечно, чем у нас. Да будете вдвоем жить, мож, детишек нарожаете.

— Марья Моревна! Скажешь тоже! — Григорий резко отпрянул и вжался в дерево. — Настя, извини ее, она порой совсем не думает… — говорил он нервно и сбивчиво.

Но Настеньку особо и не покоробило высказывание царевны-богатырши. Это же она не всерьез. Какие могут быть дети и, в целом, счастье в Вечном Царствии? Глупая шутка да и только. А вот чего Григорий так смутился — непонятно.

— Ладно тебе, Гриша. Говори, че хотел?

— Снегурка возродилась, слыхали? — Настенька наконец пришла в себя.

— Да кто ж не слыхал. Новую сказочную силушку все сразу почуяли, — Марья спокойно сделал глоток.

— Ну вот деда теперь ищем. Должен ж он с ней возродиться как Дед Мороз.

— Само собой должен, — кивнула Марья.

— Видела ли ты кого-то похожего?

— Ну… — богатырша сложила свои мощные руки на груди.

Какая же она ладная: один ее удар, казалось, может в небо запустить. Поэтому Настенька удивлялась тому, как спокойно с ней держится Григорий. Они разговаривали не просто на равных, а как старые друзья… Очень это… Ой…

Голова как закружилась! Как зазвенело в ушах! Мир вдруг завертелся и поплыл. Настенька прикрыла рот ладонями, удерживая все, что пыталось вытолкнуть нутро. Она смогла сделать только пару шагов в сторону кустов, и завтрак кашей-малашей вывалился из желудка.

— Ай слабенька девка у тебя, Гриша! — последнее, что услышала Настенька, а потом все вокруг почернело.