Ван Хелсинг

12

Правя шестеркой лошадей, несущихся по дороге в самое сердце Трансильвании, Ван Хелсинг пришел к заключению, отрицать которое уже не мог: в нем происходили перемены. У него невероятно обострились обоняние и слух, и кроме того, он начал замечать мелких зверьков даже на большом расстоянии. Это было зрение настоящего хищника.

Он не спал уже несколько дней, но, как ни странно, отлично себя при этом чувствовал. Пожалуй, это были лучшие дни в его жизни, по крайней мере, той ее части, которую он помнил. Он ощущал себя сильным, энергичным и, если так можно выразиться, более живым.

Теперь ему оставалось ждать совсем недолго. Скоро, очень скоро он превратится в монстра. Конечно, он постарается противиться изменениям, применяя все известные ему средства, которые только имеются у него в запасе, но, как бы там ни было, он уже считал себя обреченным. Видимо, проклятие Дракулы оказалось сильнее его. Впрочем, пока этого не произошло, он все еще оставался человеком. Итак, он до сих пор свободно владел волей и мог разрешить себе сделать самостоятельный выбор относительно того, как именно ему провести оставшиеся часы в облике человека.

Он обязательно спасет Франкенштейна. Значит, его последним поступком, совершенным во имя Господа и Его Церкви, все же будет не уничтожение чудовища, а сохранение невинной жизни. И в тот же миг он почувствовал, как все противоречия и сомнения тают и отходят на второй план, а вместо них в его груди растет желание помочь. Разумеется, кардинал придет в ярость, узнав о том, что он сотворил, но для него самого это будет чем-то вроде награды.

Но еще оставался и Дракула...

Ван Хелсинг хорошо понимал, что ему предстояло уничтожить вампира для того, чтобы и Франкенштейн, и Анна оказались в безопасности. Да, еще стоило подумать и обо всем остальном мире. Одновременно Ван Хелсинг почувствовал, как его собственный внутренний мир становится каким-то маленьким и ничтожным. Нет, на этот раз он не будет сражаться от имени Церкви. И он не будет спасать все человечество. Он сделает все, чтобы один-единственный невинный человек наконец обрел покой и свободу. И еще, чтобы та маленькая девочка, которая до сих пор жила внутри бесстрашной принцессы, смогла увидеть море и испытать хотя бы на несколько мгновений настоящее счастье.

Вот за это он был готов бороться и даже погибнуть.

День клонился к вечеру, когда они добрались до замка Франкенштейна. Ван Хелсинг, используя свой слух и зрение хищника, проверил местность. Опасности поблизости он не обнаружил. Ветер нес с собой запах смерти и разрушения, но он был очень слабым. Во всяком случае, за последние полчаса, пока кони мчались галопом, непосредственной угрозы Ван Хелсинг не ощущал.

Когда экипаж остановился у замка, Анна очутилась на земле со своей саблей в руке даже прежде, чем Ван Хелсинг успел соскочить вниз с козел. Через мгновение появился Карл и выдал своим товарищам маленькие бутылочки со святой водой и небольшие распятия. Конечно, это были крохи, но если говорить откровенно, то у них пока еще не было никакого плана действий, и никто из них не знал, что следует делать и как себя вести.

– Может быть, попробуем проникнуть в ту самую заднюю дверь? – предложила принцесса, и на ее губах заиграла осторожная улыбка.

Ван Хелсинг согласно кивнул. Они обошли замок и быстро отыскали потайную дверь, которой воспользовались и в прошлый раз. Но даже с новыми и более совершенными, чем у обычного человека, чувствами Ван Хелсинг не учуял здесь присутствия Дракулы, его невесты... или Франкенштейна.

Ван Хелсинг и Анна помчались вверх по лестнице, перепрыгивая через две, а то и через три ступеньки сразу, и Карл едва поспевал за ними. Через некоторое время все трое одновременно влетели в лабораторию. Ван Хелсинг сразу понял, что здесь что-то не в порядке. Его нос и уши подсказали ему это еще до того, как он увидел все своими собственными глазами. Лаборатория оказалась пуста. Куда-то исчезло все оборудование и приборы. Судя по тому беспорядку, который царил в помещении, граф и его слуги очень торопились, сворачивая здесь свою научную деятельность.

– Скорее всего они переместились в лабораторию Дракулы, – высказал свое предложение Ван Хелсинг, и самые недобрые предчувствия закрались в его сердце.

– Значит, теперь мы погибли, – с горечью в голосе произнесла Анна.

Эти слова, как острый нож, полоснули Ван Хелсинга, поразив его в самое сердце. Даже если Дракула не начнет свои опыты немедленно, все равно у Ван Хелсинга оставалось слишком мало времени до того, как он... окончательно изменится.

– Но Дракула не может оживить своих детей до захода солнца. У нас еще есть время, – напомнил Карл.

Принцесса не стала скрывать своего раздражения:

– Время? О каком времени ты говоришь? Солнце садится через два часа, а наша семья пыталась отыскать его логово вот уже на протяжении четырех столетий.

Но на Карла ее слова не произвели должного впечатления, и тон его оставался вполне серьезным, когда он заметил:

– Но на протяжении этих четырех столетий здесь не было меня. Разве я не прав?

Солнечные лучи пытались пробиться через плотные облака, нависшие над замком поместья Валериусов. И даже если сейчас можно было сказать, что битва еще не окончена, эти слова вполне заслуженно могли быть произнесены уже через пару часов. Очень скоро на землю опустится ночь. По-видимому, это будет самая длинная и самая темная ночь, которую знал мир со времен его сотворения.

– Итак, что нового тебе удалось открыть? – поинтересовался Ван Хелсинг, когда друзья, поднявшись в башню по крутой лестнице, вошли в спальню, где сейчас обитал Карл. Было очевидно, что здесь когда-то жил настоящий ученый и энциклопедист, судя по тому, как были расставлены по всей комнате реликвии, артефакты и древние рукописи.

– Этот граф Дракула являлся родным сыном Валериуса Старшего, – с ходу заявил Карл. Затем он многозначительно посмотрел на Анну и добавил: – Сыном твоего предка.

Но принцесса неопределенно пожала плечами и ответила:

– Это известно всем. Что еще?

– Правда?.. Ну... ладно. Итак, все началось в 1462 году, когда Дракулу убили, – продолжал немного сбитый с толку Карл.

– А ты выяснил, кто именно убил его? – вмешался Ван Хелсинг.

Он вспомнил, как Дракула намекнул, что знает Ван Хелсинга из своего прошлого. Но ведь это невозможно... или все же возможно? Реально ли допустить, что Ван Хелсинг был каким-то образом замешан в этом деле и причастен к гибели Дракулы? Может быть, он является важным свидетелем? Неожиданно Карл высказал нечто такое, что очень близко подвело к правильному ответу и самого Ван Хелсинга. Монах произнес:

– Нет, но в рукописях что-то туманно упоминается насчет Левой Руки Господа.

Монах раскрыл какой-то старинный фолиант, написанный на латыни, и продолжал:

– Как бы там ни было, если верить этой рукописи, когда Дракула умер, то после своей смерти он заключил сделку с дьяволом.

– И ему была дарована новая жизнь, – высказал вслух свою догадку Ван Хелсинг.

– Правда, единственным способом продолжать существование оставалось пить кровь живых людей, – заметила Анна.

Карлу не понравилось ее вмешательство:

– Я не понял, вы что же, оба теперь собираетесь пересказать всю эту историю мне?

– Прости, – хором произнесли Ван Хелсинг и Анна.

– Так вот, твой предок, породивший на свет это злобное существо, отправился в Рим, чтобы Господь простил его, и именно тогда-то и был заключен некий союз, – продолжал Карл. – Чтобы получить вечное спасение для всего своего семейства, Валериус Старший должен был убить Дракулу. Это должен был сделать он сам или кто-то из его прямых потомков, – добавил Карл и снова недвусмысленно посмотрел на Анну.

Принцесса понимающе кивнула:

– Но он сам, конечно, не мог этого сделать. Каким бы воплощением зла ни был Дракула, мой предок оказался не в состоянии убить собственного сына.

Карл указал на какие-то надписи на артефактах, сложенных на полке неподалеку, и заметил:

– Итак, он сослал Дракулу в ледяной замок-крепость. Он отправил его туда через потайную дверь, и оттуда не было возврата.

– И тогда дьявол даровал ему крылья, – внезапно добавила Анна, удивляясь своей прозорливости.

– Совершенно верно.

– Ну, хорошо. И где же находится эта дверь? – нетерпеливо осведомился Ван Хелсинг.

Но монах только пожал плечами:

– Я не знаю, но когда выяснилось, что старый рыцарь не может убить собственного сына, он стал оставлять в доме подсказки, чтобы за него эту миссию выполнил кто-нибудь из его потомков.

– Вот, наверное, что именно искал здесь мой отец: подсказку. Он хотел обнаружить эту дверь, – грустно сообщила Анна.

Внезапно Ван Хелсинг почувствовал, как в его голове рождается гениальная догадка:

– Дверь... дверь... ну конечно же!

Он выбежал из комнаты и сбежал вниз по ступенькам, затем влетел в зал, где хранилось семейное оружие, и застыл перед гигантской картой Трансильвании, висевшей на стене. Уже через пару секунд Анна и Карл присоединились к нему.

– Ты ведь сама говорила, что твой отец часами простаивал перед этой картой, словно пытался угадать, где находится логово Дракулы. Я полагаю, что ты была права, и причем очень близка к истине.

Ван Хелсинг подошел к тому месту, где рама упиралась в стену. Свободного места между ними не оставалось: она как будто была намертво вмурована в эту стену. Но солдата церкви это ничуть не смутило, и он заговорил:

– Я считаю, что это и есть та самая дверь. Твой отец просто не знал, как нужно открывать ее.

Карл указал на картину:

– Смотрите-ка! Тут что-то написано по латыни. Может быть, эта надпись сработает так же, как и на ожившей картине в башне? – И он принялся бубнить себе под нос что-то на латинском языке.

Анна подошла ближе к Ван Хелсингу:

– Если бы здесь находилась дверь, мой отец давно бы нашел способ открыть ее, – заявила она.

Чтобы прочитать надпись до конца, Карлу пришлось отодвинуть стул, который кто-то прислонил к карте, и тут всем стало видно, что кусочек карты, вернее, ее уголок, отсутствует.

– Я не могу дочитать, что тут написано, – пожаловался монах. – Не хватает, по-моему, самого главного.

Теперь Ван Хелсинг понял все. Из складок своего плаща он извлек футляр с тем самым обрывком картины, который передал ему кардинал:

– У твоего отца не было вот этого.

– Где ты достал этот обрывок?

Он передал обрывок картины Карлу:

– Читай.

Монах приложил обрывок к тому месту, которого недоставало на карте, и прочел до конца длинную надпись:

– «Deum lacessat асinaum imbeat aperiri».

Ван Хелсинг тут же вспомнил перевод кардинала и повторил его:

– Во имя Бога, откройте эту дверь.

И тут же картина начала изменяться. Сначала по краям, а потом и в центре. Поверх карты стала появляться изморозь, постепенно скрывшая под собой всю картину. Затем ледяная поверхность начала поблескивать, чуть дрожа, и уже через несколько секунд вся троица смотрела в огромное старинное зеркало, которое каким-то таинственным образом заменило собой карту Трансильвании.

– Зеркало? – вслух высказал свое изумление Карл.

Анна внимательно изучила зеркало и наконец заговорила:

– Дракула не отражается в зеркалах.

– Почему? – поинтересовался Ван Хелсинг.

– Может быть... может быть, для Дракулы это и не зеркало вовсе, – ответила Анна.

Ван Хелсинг протянул руку, намереваясь потрогать отражающую поверхность, но его пальцы, а потом и вся ладонь прошли вглубь нее и исчезли по ту сторону этого странного зеркала. Ван Хелсинг шумно вздохнул. Карл подпрыгнул от удивления и, вместе с Анной, испуганно произнес:

– Что это? Что это такое?!

– Там холодно, – заметил Ван Хелсинг, осторожно вытаскивая руку и демонстрируя остальным таявшие на ладони снежинки. – И по всей видимости, там сейчас идет снег. – Сорвав с крюка на стене ближайший к нему фонарь, он заявил: – Увидимся по ту сторону.

– Не волнуйся, мы отправимся туда сразу же вслед за тобой... ну, может быть, не так уж и сразу, но что за тобой, это точно, – быстро забормотал монах.

Анна схватила Ван Хелсинга за руку, и на секунду он подумал, что она попытается остановить его, но она только произнесла: «Будь осторожен», после чего отпустила его.

Ван Хелсинг понимающе кивнул и шагнул в зеркало...

Там действительно было очень холодно и шел снег. Обернувшись, он увидел, что только что вышел из такого же старинного зеркала, что находилось с другой стороны, но только вправленного в громадный черный обелиск. Через несколько секунд оттуда вышла Анна и встала рядом с Ван Хелсингом. Теперь они вдвоем взирали на величественный средневековый замок, который, как казалось, был целиком высечен из черной скалы, принадлежавшей к горным хребтам, со всех сторон окружавшим эту неприступную крепость.

«Теперь таких замков не строят», – подумал Ван Хелсинг. Впрочем, если присмотреться к этой крепости повнимательнее, можно было догадаться, что таких замков не строили никогда. Ни в пятнадцатом веке, когда убили Дракулу, ни в каком-либо другом. Размеры замка поражали. Рядом с его огромными шпилями и зубчатыми стенами с бойницами любое другое строение, которое довелось видеть Ван Хелсингу за всю его жизнь, показалось бы крошечным.

Похоже, основание крепости как бы укоренялось в горе, а три его башни словно вырастали из черной скалы. Создавалось такое впечатление, что это здание было не выстроено когда-то, а представляло собой естественный каменный монолит. Два мостика, соединявшие где-то наверху башни между собой, пожалуй, оставались единственным напоминанием о том, что здесь все же потрудились люди и это их рук дело, а не порождение каких-то неведомых темных сил природы.

Крепость впечатляла своим внешним видом, но одновременно оставляла какой-то жуткий осадок в душе, словно сама по себе излучала зловещую силу и мощь.

– Замок Дракулы, – негромко объявила Анна.

Карла пока что нигде не было видно, но времени ждать его появления у Ван Хелсинга не оставалось, и он решительно направился в сторону замка. Но уже через пару секунд позади послышался какой-то странный звук, и, обернувшись, он увидел, как из зеркала наконец-то вышел монах. Некоторое время Карл молча взирал на крепость, которая, по всей вероятности, и была специально выстроена так, чтобы внушать страх каждому, кто взглянет на нее впервые. Вот и на этот раз она произвела требуемый эффект, если судить по реакции монаха: он повернулся на сто восемьдесят градусов и быстро побежал обратно в направлении заветного зеркала.

Однако, добравшись до него, он только пребольно стукнулся лбом о зеркальную поверхность и сразу отскочил назад. Что ж, теперь у него не оставалось другого выхода, как присоединиться к Ван Хелсингу и Анне. Зеркало оказалось чем-то вроде входного билета в замок Дракулы, но действующего только в одну сторону. Это вполне устраивало Ван Хелсинга, поскольку уж он-то не собирался ретироваться ни в коем случае, прежде чем не выполнит своего задания.

– Подождите меня! – крикнул Карл, припускаясь со всех ног за Ван Хелсингом и принцессой.

Настигнув их, он многозначительно посмотрел на принцессу, и этот взгляд должен был означать его решимость сражаться до конца.

Троица приблизилась к входу в замок. Массивные запертые ворота оказались выкованными из железа, проржавевшего в течение веков и к тому же покрытого слоем скользкого льда, так что отворить их не представлялось возможным. Сами ворота были тридцати футов в высоту, и открыть их тоже казалось делом сомнительным.

– У нас уже есть какой-нибудь план действий? Конечно, я не требую того, что имел Веллингтон при Ватерлоо, но все равно не отказался бы хоть от какого-нибудь плана, – заявил Карл.

– Мы собираемся войти в замок и остановить Дракулу, – спокойно ответил Ван Хелсинг.

– И убивать всех тех, кто встанет у нас на пути, – добавила Анна.

Карл отступил на шаг:

– Тогда позвольте поинтересоваться, как конкретно будет проходить...

«На это сейчас нет времени», – подумал Ван Хелсинг, хватая обеими руками за шиворот одновременно и Карла, и Анну. Прежде чем он успел осознать, что делает, он уже бежал вверх по скользкой вертикальной поверхности. Такое, разумеется, было не под силу обыкновенному человеку...

Но у Ван Хелсинга все отлично получилось. В эти несколько секунд он наслаждался теми качествами, которые давало ему проклятье оборотня. Он легко перенес через ворота своих друзей, потом с той же легкостью опустился по противоположной стороне, следя за тем, чтобы Карл и Анна аккуратно встали на ноги на твердую почву.

Казалось, они оба все это короткое время пребывали в состоянии шока. Он мог понять их чувства.

– Что ж, я, конечно, благодарен за то, что у нас появилась возможность скрыться от холода, но все же мне кое-что кажется весьма странным, – выразил свое мнение монах.

И тут началось самое худшее: неожиданно все тело Ван Хелсинга охватила дикая мучительная боль. Он согнулся, и ему показалось, что некая сила старается изнутри вывернуть его всего наизнанку.

– С тобой все в порядке? – забеспокоилась Анна.

Странное ощущение посетило Ван Хелсинга, волной пробежав по коже его лица. Перед глазами все поплыло. Но вскоре приступ прошел, и он снова стал самим собой... или близким к тому человеку, которым он был всегда и которым ему хотелось оставаться и в дальнейшем. Правда, сейчас ему вовсе не хотелось думать о будущем, даже принимая во внимание то, что для него оно теперь измерялось всего несколькими часами. Пока не наступил его конец, ему необходимо было продолжать выполнять свою миссию, а вместе с ней и использовать единственный шанс спасти то, что еще осталось от его души.

Далее задержек пока что не предвиделось, и очень скоро троица очутилась в просторном зале с высокими стенами, колоннами и потолками. Судя по размерам зала, можно было предположить, что он проектировался для человека, на которого не влияла сила земного притяжения. При этом большую часть внутреннего пространства зала занимали бесконечные коконы с еще не ожившими младенцами Дракулы. Здесь их, наверное, можно было насчитать несколько тысяч, и к каждому были аккуратно подсоединены провода.

– Боже мой, если ему удастся оживить все это... – начала Анна, боясь договорить фразу.

– ...то мир станет для них огромной кормушкой, – закончил за нее Карл.

Невдалеке послышались чьи-то шаги. Кто-то направлялся в их сторону. Ван Хелсинг увидел слугу Дракулы, того самого, которого, как говорила Анна, звали Игорем. Он вынырнул из-за угла с целым мотком проводов и электродов в руках. Маленький уродец внезапно остановился, увидев Ван Хелсинга и его спутников, не в силах пошевелиться от изумления.

– Как?.. Каким же образом?.. Но это невозможно! – выдохнул он, и сразу же снова сделался хладнокровным и безразличным ко всему происходящему.

Постояв так несколько секунд, он вдруг выронил из рук все свое богатство, которое так бережно нес куда- то с полминуты назад, и бросился наутек. Ван Хелсинг тут же извлек откуда-то одно из своих циркулярных зазубренных лезвий и ловко запустил его вслед Игорю. Лезвие засвистело в воздухе и, вонзившись беглецу в рукав, пригвоздило его к каменной стене.

– Прошу вас, пожалуйста, не убивайте меня! – взмолился Игорь, увидев, что к нему быстро приближается Ван Хелсинг.

– Это еще почему?

– Ну, я... м-м-м... – тихо промямлил Игорь, очевидно, так и не сумев отыскать разумную причину.

Ван Хелсинг тоже не видел таковой. Он вырвал лезвие из стены и приготовился покончить со слугой Дракулы раз и навсегда, но в этот миг услышал знакомый звук: где-то совсем недалеко ревел и бесновался Франкенштейн. Крики доносились справа от Игоря, оттуда, где находилось зарешеченное окошко. Затем Ван Хелсинг разглядел и ворот с цепями. Он посветил фонарем в окно и заглянул вниз, в шахту, прорубленную в каменной стене замка.

Где-то внизу, по всей видимости, в помещении, которое служило темницей, находился Франкенштейн. Он был заключен каким-то образом в громадный кусок льда, и теперь Ван Хелсингу были видны только его голова и шея. Цепи от ворота проходили через лед. Дракула превзошел самого себя в жестокости, держа пленника в таком состоянии. Ван Хелсинг хорошо видел, какие страдания доставляет Франкенштейну эта ледяная тюрьма.

Сверху, разносимый эхом по шахте, донесся властный голос Дракулы:

– Доставьте мне чудовище!

Посмотрев наверх, Ван Хелсинг отметил, что шахта имела в высоту не менее трехсот футов.

– Мой хозяин пробудился, – ядовито улыбнувшись, сообщил Игорь.

Заработал ворот, и цепи натянулись. Через несколько секунд блок льда вместе с Франкенштейном оторвался от земли.

Ярость овладела Ван Хелсингом. Он бросил фонарь и принялся что есть сил раздвигать железные прутья окна. Они немного изогнулись, но сломать их Ван Хелсинг не мог, даже несмотря на свою чудовищную силу, возникшую благодаря «яду оборотня», проникшему в его кровь. Однако он не оставил попыток. Через некоторое время прутья чуть сдвинулись, и подбежавшая на помощь Анна тоже стала помогать что было силы, но все было тщетно.

Глыба льда с Франкенштейном продолжала подниматься, и Ван Хелсинг в отчаянии застыл на месте, прижавшись к железным прутьям, одновременно чувствуя, как растворяется его ярость. По пути наверх Франкенштейн успел встретиться взглядом с Ван Хелсингом, и он заметил и страх, и боль в глазах великана. Но было в них и еще что-то: он сразу узнал Ван Хелсинга. Он был благодарен ему хотя бы за то, что тот сдержал слово и попытался спасти его.

К великому удивлению Ван Хелсинга, Франкенштейн внезапно заговорил:

– Есть лекарство.

Ван Хелсинг не сразу сообразил, в чем дело:

– Что? Какое лекарство? – наконец выдавил он.

– У Дракулы есть лекарство, которое уничтожает проклятье оборотня, – пояснил Франкенштейн.

Затем великан начал исчезать. Он отправлялся наверх, где должен был встретить свою судьбу. В отчаянии Ван Хелсинг просунул руку между железными прутьями и коснулся куска льда. В последний раз он взглянул на Франкенштейна.

– Спеши! Отправляйся на поиски этого лекарства! Спасай самого себя! – крикнул вслед Франкенштейн.

Значит, Ван Хелсинг был прав! Все же Франкенштейн являлся человеком, а не чудовищем. «Значит, я не ошибся, явившись сюда, чтобы выручить его*, – пронеслось в голове Ван Хелсинга.

В этот момент он почувствовал, как его коснулись руки Анны, и она попыталась оттащить его от окна.

– Пошли! Ты же слышал, что он сказал тебе! Пойдем искать лекарство.

Ван Хелсинг лишь отмахнулся от нее. Что-то мучило его.

– Есть еще один вопрос, который я не успел задать ему.

– Какой же? – заинтересовалась Анна.

– Зачем Дракуле понадобилось хранить такое лекарство?

– Какое это имеет значение? Главное, что оно существует.

– Для меня это имеет громадное значение, – ответил Ван Хелсинг.

Он обернулся к Игорю, который молча продолжал стоять неподалеку, не вмешиваясь ни в какие разговоры.

– Зачем ему нужно такое лекарство? – обратился Ван Хелсинг к уродцу. Но тот упорно молчал. Было очевидно, что он страшится гнева своего хозяина куда больше, чем ярости Ван Хелсинга.

Не успел Ван Хелсинг предпринять какие-то действия, чтобы разговорить Игоря, как в этот момент заговорил Карл, осененный внезапной догадкой:

– Потому что единственный, кто может убить его... это оборотень.

– Та самая картина, – подхватил Ван Хелсинг, – так вот что она означала!

Ну конечно, теперь все вставало на свои места: картина изображала великую битву между двумя рыцарями, один из которых превратился в вампира, а другой – в оборотня. Вот какую подсказку оставил предок Анны своим потомкам. Это и было недостающим звеном к разгадке великой тайны.

– Но оборотни веками служили Дракуле, и он использовал их. Они всегда выполняли его поручения, – попыталась возразить Анна.

– Все верно, – согласился с ней Карл. – Но, если какой-нибудь оборотень обретал волю и переставал повиноваться, готовый сразиться с Дракулой, тому надо было позаботиться о том, чтобы снять с бунтаря проклятье прежде, чем оборотень разорвал бы его на части.

Неожиданно в мозгу Ван Хелсинга возник план действий. Теперь он довольно ясно представлял себе свое будущее. Правда, сейчас оп должен был претворять его в жизнь один, без посторонней помощи. Для Карла и Анны в осуществлении его плана таилась непосредственная опасность. Он повернулся к Игорю и властно приказал:

– Ты берешь вот этих двоих и показываешь им, где находится противоядие для оборотня.

– Ни за что.

Ван Хелсинг коснулся лезвием подбородка Игоря, и несчастный калека тут же изменил свое решение. Он боязливо улыбнулся и тихо произнес:

– Конечно, покажу.

Анна схватила Ван Хелсинга за руку и с силой дернула ее:

– Ты что, совсем с ума сошел?

Он отрицательно покачал головой:

– Нет, еще не совсем.

Карл, в свою очередь, схватил Анну за руку и встряхнул ее:

– Он прав. Как только часы начнут бить полночь, у него появится реальная возможность убить Дракулу. А нам останется только разыскать лекарство и доставить его вовремя, прежде чем наступит полночь.

– И ты тоже сошел с ума? – удивилась Анна.

– Дело в том, что я и сам частенько задавал себе этот вопрос, поэтому точно ответить тебе не смогу, – отозвался Карл.

Ван Хелсинг вынул из складок своего плаща какой- то инструмент. Это оказались внушительных размеров клещи, которые он тут же продемонстрировал Игорю.

– Каждый раз, когда ты начнешь колебаться и проявлять неуверенность или же мои друзья начнут подозревать, что ты нарочно повел их неверным путем... – Он повернулся к Анне и вручил ей инструмент. – В этих случаях будешь отрезать ему по одному пальцу вот этой штукой, – велел Ван Хелсинг.

– С большим удовольствием.

– Только не переусердствуй и оставь ему несколько пальцев на ногах, а то он не сможет довести вас до цели, – предупредил Ван Хелсинг.

Ужаснувшись, Игорь немедленно указал на две громадные винтовые лестницы:

– Та лестница, что находится справа, как раз и ведет в черную башню, где хранится это лекарство.

– А куда ведет лестница слева?

Игорь промолчал, и Ван Хелсинг, вздохнув, кивнул Анне, которая выразительно пощелкала клещами перед носом уродца.

– Она ведет в башню дьявола! В башню самого дьявола! Там хозяин заново оборудовал лабораторию. Неужели вы считаете, что я осмелился бы лгать вам?

– Думаю, что нет, если тебе только дорога твоя жизнь. – Повернувшись к Карлу, Ван Хелсинг заметил: – Если не ошибаюсь, в полночь часы бьют двенадцать раз?

– Совершенно верно, – кивнул Карл.

– Если я не исцелюсь с помощью этого волшебного лекарства к двенадцатому удару... – начал Ван Хелсинг, вынимая из складок плаща небольшой серебряный кол и передавая его изумленному Карлу, – тогда...

Но монах отчаянно замотал головой:

– Нет, я нипочем не смогу.

– Ты должен будешь это сделать, – настаивал Ван Хелсинг. Ему не хотелось принуждать Карла, но в противном случае это должна была бы сделать принцесса. Она способна была бы выполнить это задание, но Ван Хелсингу очень не хотелось, чтобы это была Анна. На ее долю и так выпало много испытаний, и еще одна жертва добавила бы ей мучений.

Карл кивнул и послушно взял кол. Ухватив Игоря за шиворот, он подтолкнул уродца к лестнице:

– Веди нас, – коротко приказал Карл.

Ван Хелсинг заглянул Анне в глаза. Ему показалось, что в этот момент время остановилось. Так же, как и он, Анна была перепугана, но готовилась к тому, что ей, возможно, придется совершить. В ее глазах он увидел и частичку самого себя, но это был уже другой человек: новый, энергичный и полный желания жить дальше и познавать мир. Но, что самое главное, он увидел в этих глазах нечто такое, ради чего стоило продолжать борьбу. Он разглядел нечто большее, чем простое и естественное желание узнать свое прошлое.

Как будто подслушав его тайные мысли, Анна сказала:

– Не беспокойся, мы обязательно найдем это лекарство и придем к тебе на помощь вовремя.

Ван Хелсинг понимал, что это было практически невозможно, но в тот момент он не сомневался, что принцесса сдержит свое слово.

Анна повернулась, чтобы последовать за Карлом, но Ван Хелсинг взял ее за руку и задержал:

– Если вы опоздаете хоть на миг, беги отсюда что есть сил, – предупредил он.

Анна кивнула, но он чувствовал, что не может отпустить ее.

– Пожалуйста, не опаздывай с лекарством, – напоследок попросил он.

Она улыбнулась и уже сделала шаг в сторону, но он снова притянул ее за руку. Оставалось еще кое-что, что ему нужно было прояснить. Ван Хелсинг привлек девушку к себе и страстно поцеловал ее в губы. Потом последовал нежный поцелуй и, наконец, еще один, и снова страстный. Она отвечала ему полной взаимностью. «Яд оборотня» в его жилах, страшный план Дракулы, способного уничтожить весь мир, его собственное неизвестное прошлое – все это было забыто, и Ван Хелсинг почувствовал, как все его существо растворяется в этой чудесной женщине. И тут Анна удивила его в очередной раз: она поступила так, как он сам, наверное, никогда не смог бы: она решительно высвободилась из его объятий и отошла в сторону. Бросив на Ван Хелсинга прощальный взгляд, полный надежд и обещаний, принцесса побежала догонять Карла.

Дракула внимательно следил за тем, как его двергеры в последний раз проверяют все приборы Виктора Франкенштейна. На этот раз граф решил подстраховаться, и чудовище было не просто привязано к столу ремнями: некоторые их застежки были приклепаны к его грудной кости. Монстр отчаянно протестовал и громко кричал. Граф приблизился к нему и поинтересовался:

– На что же ты жалуешься?

В этот момент, как будто в ответ на этот вопрос, вся лаборатория словно ожила. Огромные электрические дуги от динамо-машин засверкали, отражаясь в стенах. Заработали всевозможные приборы, загудела, зажужжала аппаратура. Здесь должна была рождаться новая жизнь.

– Вот за этим тебя и создали: чтобы доказать, что Господь Бог не единственный, кто может сотворить жизнь! – выкрикнул Дракула таким тоном, которым объясняют прописные истины непонятливому ребенку.

Вращая маховик, граф начал поднимать стол с чудовищем под крышу башни:

– И вот теперь ты подаришь жизнь моему потомству, – закончил он.

Чудовище пронзительно закричало в бессильной злобе, сопротивляясь воле графа. «Как это типично для всех живых существ: они не в состоянии думать о том, что выходит за рамки их примитивного существования», – рассуждал вампир. Чудовище Франкенштейна не понимало или не хотело понимать, что оно является частью новой эры, которая очень скоро должна наступить. И на пепелище старого мира Дракула создаст новый мир, по своему образу и подобию.

Граф отвернулся и принялся более энергично крутить маховик.