Ван Хелсинг

10

– Почему ты не убил меня? – донесся до слуха Ван Хелсинга сквозь окутавший его сон голос великана, и он тут же открыл глаза. Об отдыхе не могло быть и речи.

– Я не убийца, – коротко пояснил он.

– Тогда почему вы не оставите меня в покое?

– Оборотень, который служит Дракуле, видел тебя в пещере. Теперь оставаться там небезопасно. Я заберу тебя в Рим, и там мы сможем защитить тебя.

– Эта мысль мне не очень нравится.

– Это самое лучшее, что я могу предпринять, учитывая сложившиеся обстоятельства. Между прочим, меня зовут Авраам Ван Хелсинг.

Великан понимающе кивнул и, в свою очередь, предложил:

– А меня вы можете называть по фамилии моего отца – Франкенштейном.

– Анна Валериус – мой товарищ и помощник. – С этими словами Ван Хелсинг указал рукой в ту сторону, где сейчас находилась принцесса.

– Мне совсем не нравится твоя затея. И ты очень опасный человек, Авраам Ван Хелсинг. Очень опасный человек, – повторил Франкенштейн.

– Я привык к такому отношению, – устало кивнул Ван Хелсинг.

Франкенштейн зазвенел цепями, сковывающими его руки:

– Но вы не доверяете мне.

– Тут нет никакой личной неприязни, я вообще никому не доверяю, – пояснил свою позицию Ван Хелсинг.

Несколько секунд они молчали, однако у Ван Хелсинга возникли такие вопросы, ответы на которые он должен был получить немедленно. Поэтому он продолжал:

– Ты говорил о своем отце, но ведь... тебя создали искусственно.

– Меня создал и оживил доктор Виктор Франкенштейн. Он собрал меня из частей семи различных умерших людей. Мой отец раскрыл тайну жизни, и, после того, как он придал мне форму, он даровал мне и жизнь, – объяснил Франкенштейн. – Но все это было сделано под влиянием Дракулы. В ту ночь, когда я пробудился ото сна, мой отец наконец понял, чего добивался Дракула. Отец отказался в дальнейшем служить ему, и тогда Дракула убил его. В ту же самую ночь взбунтовавшиеся крестьяне напали на замок. Они тоже посчитали меня чудовищем и решили уничтожить. Они до сих пор уверены в том, что я погиб, вот почему уже целый год я живу спокойно.

– Но если все это произошло в течение одной ночи, когда тебя создали, откуда тебе известно что-то о графе Дракуле и тем более о том, кто и как тебя создавал? Кроме того, ты умеешь разговаривать. Как же так? – не переставал задавать вопросы Ван Хелсинг.

– Части тел, из которых отец составлял меня, жили и раньше. Я ничего не помню из их предыдущих жизней, но я умею говорить и читать. А пока мой отец создавал меня, мы... были связаны друге другом. Каким- то образом получилось так, что я все время слышал его. После его смерти я вернулся в замок, пробрался в его лабораторию, прочитал его записи и дневники, часть из которых мне пришлось уничтожить для того, чтобы Дракула не смог использовать знания моего отца в своих коварных целях. Отец очень долго находился под влиянием графа, но я верю в то, что он был очень умным человеком, и притом добрым. Правда, в конце своей жизни он чуть было не помешался, но до последнего дыхания оставался добрым и справедливым. А когда он освободился от влияния Дракулы, он ощутил себя и достаточно сильным, – заключил Франкенштейн, и в голосе его прозвучала гордость.

Ван Хелсинг был тронут таким почтительным отношением Франкенштейна к своему создателю. Несмотря на уродливую форму, в этом существе ощущалось и несомненное чувство собственного достоинства. Однако Ван Хелсинг продолжал удивляться гениальным способностям доктора Франкенштейна. Как это замечательно и непостижимо: хотя ученый использовал части тел других людей, у его творения ничего не сохранилось в памяти об их прошлых жизнях. И все же люди хотели, чтобы он погиб. А Дракуле он был нужен для его чудовищных экспериментов... А он сам хотел не так уж много: просто существовать на этой земле.

Через несколько минут они подъехали к замку в поместье Валериусов, и Ван Хелсинг увидел, что их встречает возбужденный чем-то Карл. Ван Хелсинг сразу же вышел из экипажа и тут же набросился на монаха:

– Что случилось?

Карл стоял, не шевелясь, и смотрел мимо Ван Хелсинга. Он увидел в открытую дверь экипажа Франкенштейна и остолбенел.

Ван Хелсинг благоразумно закрыл дверцу, быстро рассказал Карлу краткую историю доктора Виктора Франкенштейна и его творения, а также о роли Дракулы в его судьбе.

Удовлетворенный рассказом, Карл, в свою очередь, поведал о своем открытии: об ожившей картине. Ван Хелсинг сразу же поверил ему, поскольку уже наблюдал более странные вещи в данной местности. Более того, всего час назад ему пришлось пережить куда более неправдоподобные события.

– Что все это означает? – спросил он у монаха.

– Не знаю.

В этот момент к ним подошла Анна и, открыв дверцу экипажа, еще раз показала Франкенштейна монаху. Карл снова, раскрыв рот, уставился на него, и Ван Хелсинг нетерпеливо подтолкнул товарища:

– Не надо так на него пялиться, каким бы необыкновенным он тебе ни казался.

– А я не могу отвести от него взгляда, – словно находясь в трансе, произнес Карл, силой заставляя себя отвернуться. – Он – человек?

Ван Хелсинг грубо втолкнул Карла в экипаж, велев ему сесть напротив Франкенштейна:

– Если быть откровенным до конца, то он создан из семи разных людей, вернее, из частей их тел.

Это вызвало у Франкенштейна приступ гнева, и он сердито зазвенел цепями, пытаясь избавиться от них:

– Ты раскрываешь мои секреты, значит, осуждаешь меня и выносишь мне несправедливый приговор! И не только мне, но и всему человечеству!

Анна захлопнула дверцу экипажа и указала на лошадей:

– Нет никого на свете быстрей трансильванских коней. Даже оборотень не в состоянии догнать их. А теперь ты вправе действовать так, как считаешь нужным. – И она повернулась, собираясь уйти в дом.

В планы Ван Хелсинга не входило оставлять ее одну, без присмотра, но в данный момент он решил не мешать ей. В конце концов, сейчас она послушно следовала его инструкциям...

Забираясь на кучерское место, он подобрал поводья и прикрикнул на лошадей. Они были прекрасно обучены и резко сорвались в галоп прямо с места.

Целый день Ван Хелсинг гнал лошадей по лесной дороге, с самого рассвета до заката. Анна не преувеличивала: эти кони не только отличались скоростью, но были еще и на удивление выносливы. Они мчались галопом до того самого момента, когда солнце начало клониться к горизонту.

Но Ван Хелсинг не стал останавливаться и гнал лошадей все быстрее по погружавшемуся в сумрак лесу. И тут, повернув голову, словно заподозрив что-то недоброе, он увидел в небе две неясные фигуры громадных нетопырей. Они тут же скрылись за верхушками деревьев, но ошибиться он не мог. Итак, он ехал целый день, а невестам Дракулы не составило никакого труда обнаружить его на таком расстоянии! Хотя Ван Хелсингу удалось уничтожить одну из невест графа еще в городке, он не строил сейчас никаких иллюзий по поводу того, как тяжело придется ему в сражении с этими вампирами. Можно сказать, что тогда, на площади, ему просто повезло.

Ван Хелсинг потянулся за арбалетом и приготовился к схватке. Сверху захлопали крылья, и в один момент Ван Хелсинга подняло в воздух, срывая с кучерского места, отчего он сразу выронил свое оружие.

Он пытался отделаться от страшных когтей, и уже через секунду почувствовал, как падает вниз, причем приземляется точно на спину одной из лошадей. При этом каким-то чудом ему удалось сохранить равновесие и не свалиться под копыта. Сориентировавшись, Ван Хелсинг понял, что сидит верхом на одной из лошадей первой, ведущей пары. Некоторое время он мог считать себя находящимся в относительной безопасности, но это положение было обманчивым, ведь невесты Дракулы могли появиться снова в любой момент и с любой стороны.

Однако, посмотрев вперед, он сразу понял, что безопасным его положение нельзя было назвать даже на непродолжительное время...

Впереди их ждал очень крутой поворот, а дальше разверзалась черная бездна. В темноте ночи Ван Хелсинг не мог даже увидеть, насколько глубока была эта пропасть, но он чувствовал, что до дна ее действительно далеко.

Если бы он начал останавливать лошадей уже сейчас, то им, скорее всего, удалось бы вписаться в поворот, но вожжи остались где-то позади, а он по-прежнему сидел верхом на первом коне. Ну а пока он доберется до кучерского места, все уже будет кончено.

Экипаж затрясло, и Франкенштейн проревел:

– Освободите меня! Я тоже хочу сражаться! Или убейте меня! Делайте хоть что-нибудь, но только не отдавайте меня им на растерзание!

Экипаж наскочил колесом на какую-то кочку: Франкенштейна подбросило и кинуло на Карла, который в ту же секунду отчаянно закричал. В последний момент цепи натянулись, Франкенштейн замер на месте и тут же затих.

– Ну пожалуйста, отпустите меня, – через некоторое время взмолился он.

Но Карл отрицательно покачал головой:

– Ну, и куда ты отправишься? – поинтересовался он. – Я, конечно, не знаю, давно ли ты смотрелся в зеркало, но ты, парень, слишком сильно выделяешься из толпы.

Ван Хелсинг ловко перепрыгнул с первой лошади на одну из следующей нары. Еще один удачный прыжок, и он очутился на одном из коней третьей пары, и почти сразу же последовал третий прыжок, и снова удачный. Так Ван Хелсинг опять оказался на месте кучера.

Кто-то из нетопырей снова нанес удар, опять перебросив Ван Хелсинга на одну из лошадей последней пары. К этому времени экипаж уже приближался к повороту. Ван Хелсинг понимал, что им не одолеть этот вираж, но продолжал скакать на коне верхом. В тот же миг он услышал, как начали рваться постромки, и экипаж накренился, готовый в любую секунду свалиться в бездну. «Вот и все!» – пронеслось в голове Ван Хелсинга, и он тут же выпрямился. Экипаж еще пару раз крутанулся в воздухе и полетел вниз, в далекую и невидимую за дымкой долину.

Верона увидела, как экипаж, вращаясь, сорвался с утеса. «Нет!» – в страхе подумала она. Они так близко подошли к своей цели, так близко к осуществлению ее мечтаний, которые она лелеяла в течение веков!

– Мы не можем допустить, чтобы он погиб! – громко выкрикнула она.

И тут же рванулась вниз, чтобы перехватить экипаж, чувствуя, что подруга Элера где-то рядом, уже мчится к ней на помощь. Верона настигла экипаж первой и ловко вцепилась в его крышу когтями нижних конечностей. Через мгновение Элера тоже ухватилась за него, помогая подруге. И все же экипаж продолжал лететь в бездну. Нетопыри лишь немного замедлили его падение, так как он оказался слишком тяжелым даже для них.

Верона, отчаянно хлопая крыльями, прекрасно понимала, что ей нельзя выпускать из лап экипаж, но дотянуться до дверцы она никак не могла. Ей нужно было каким-то образом извлечь из него чудовище Франкенштейна.

Рядом трудилась Элера, и вместе нетопыри почти справились со своей задачей, все больше замедляя падение экипажа.

– Спаси его! Спаси чудовище! – прокричала вдруг Элера, отлетая в сторону, не в силах больше сражаться.

Теперь Вероне одной пришлось выдерживать всю тяжесть экипажа. Это казалось невероятным, и тогда она, изловчившись, все же ухватилась одной когтистой лапой за дверцу, срывая ее с петель.

У нее истощался запас сил, и тогда она нетерпеливо заглянула внутрь, готовая возликовать. Но экипаж оказался пуст! Вернее, не совсем пуст... там лежали какие- то трубки, обмотанные вокруг длинных серебряных шипов. Серебро! Зашипев от злости, она попыталась поскорее улететь отсюда, понимая, что попала в хитроумную ловушку, расставленную Ван Хелсингом. Через секунду экипаж с грохотом свалился в долину, и казалось, весь мир вокруг Вероны взорвался вместе с ним.

«Мне больно! Что происходит?» – успела подумать она. Верона попыталась взмыть в воздух, чтобы заняться самоисцелением, но тут же поняла, что не в силах этого сделать. Что-то крайне неприятное, видимо, уже случилось с ней. Осмотрев себя, она увидела три серебряных шипа, вонзившихся ей в грудь, причем один угодил прямо в сердце.

Нет-нет, этого не могло случиться! Это все проделки того страшного человека, Ван Хелсинга! Он один виноват во всем!

Верона почувствовала, как сама приобретает человеческий облик, причем довольно быстро... В последний раз к ней вернулась способность что-то чувствовать.

Она ощутила, как отпускает ее власть Дракулы, и она больше не принадлежит ему. Теперь она поняла, кто же он такой на самом деле: чудовище! Вероне показалось, что она наконец пробудилась от долгого и кошмарного сна, и теперь ощущала легкость в сердце, нет, даже не в сердце, а где-то еще глубже.

Впервые за сотни лет она почувствовала, что такое покой. Все уже почти закончилось для нее, и теперь земля притягивала, манила ее к себе. Впрочем, все это уже не имело никакого значения. Она была снова свободна...

Ван Хелсинг видел, как вампиры стараются удержать в воздухе экипаж. Наконец та невеста Дракулы, которая старалась больше другой спасти чудовище, тоже не выдержала, и какое-то расстояние до земли экипаж все же пролетел один. Прогремел взрыв. Карл знал свое дело и прекрасно понимал, как подействует глицерин. Затем Ван Хелсинг увидел и все то, что произошло с нетопырем, который держался рядом с экипажем до последней секунды. Сработало! Значит, они расправились и со второй невестой графа!

«Остается последняя тварь!» – с удовольствием отметил про себя Ван Хелсинг.

Через мгновение из леса выехал точно такой же экипаж, как и первый, но на козлах сидела Анна. Из окошка высовывался Карл. Ван Хелсинг даже успел заметить, что несчастный Франкенштейн по-прежнему находится внутри экипажа, напротив монаха.

– Вперед! Вперед!

Лошади второго экипажа поравнялись с шестеркой Ван Хелсинга, и он ловко перепрыгнул на козлы, заняв место рядом с Анной. Она сосредоточенно глядела на дорогу, но он по-дружески подтолкнул ее и улыбнулся принцессе.

Почти в тот же миг огромный разъяренный зверь, одним махом перепрыгнувший через лошадей, очутился на козлах. Правда, действуя скорее исключительно по интуиции, Анна и Ван Хелсинг успели соскочить со своих мест по разные стороны экипажа, и теперь он судорожно цеплялся за его дверцу, а оборотень очутился на кучерском месте один. Но потом чудовище очень быстро сориентировалось и начало пробираться по крыше, отыскивая путь к отступлению, по пути разбив все четыре фонаря, прикрепленные к ее углам.

В ту же секунду оборотень исчез где-то в темноте леса, и одновременно крыша экипажа вспыхнула и загорелась от пролитого из фонарей керосина.

– Карл! – громко окликнула монаха Анна. Дико оглядываясь по сторонам, он увидел лицо девушки, прижавшееся к окошку. Она находилась снаружи, каким-то чудом все еще удерживаясь за стенку экипажа. Судя по выражению лица принцессы, силы ее уже были на исходе.

Рванувшись к дверце, монах тут же распахнул ее.

Языки пламени почти добрались до ладоней Ван Хелсинга, и тут экипаж сильно тряхнуло. Видимо, колесо наехало на какую-то кочку, и он, не удержавшись, свалился на землю. Судорожно работая руками, он попытался найти хоть какую-то опору, чтобы ухватиться за нее, и ему подвернулась ступенька экипажа. Ван Хелсинг в отчаянии вцепился в нее, тело его беспомощно волочилось по земле, а экипаж продолжал мчаться вперед на полной скорости.

Через пару секунд Ван Хелсинг выпустил ступеньку, но теперь ухватился за переднюю ось, продолжая тащиться по дороге. Заднее колесо бешено вращалось между его ногами. Ван Хелсинг прекрасно понимал, что долго так ему не продержаться, но другого выхода не оставалось. Если он сейчас выпустит из рук спасительную опору, то наверняка погибнет.

– Карл! – что есть сил прокричал он, призывая на помощь монаха.

Карл услышал вопль Ван Хелсинга, но ничего не мог сделать, так как в это время старался помочь Анне забраться в экипаж. Она по-прежнему находилась снаружи. Но это еще не все: в экипаже внезапно стало тепло, очень тепло.

– Я могу помочь ему, – заявил Франкенштейн.

Монах считал, что привлекать чудовище к спасению Ван Хелсинга было делом опасным. И все же другого выхода не оставалось.

– А ты меня не убьешь? – засомневался монах.

– Только в том случае, если ты еще помедлишь.

Лицо Ван Хелсинга исказилось от невыносимой боли. Он едва удерживался за ось одной рукой. Все пять пальцев ныли, не в состоянии долее противостоять непосильной нагрузке. Затем их осталось на оси только четыре...

...потом три...

...два...

...и, наконец, один. В этот момент Ван Хелсинг обреченно посмотрел на заднее колесо, под которое он неминуемо должен был угодить. Но не успел он даже закрыть глаза, как в последний момент что-то крепко ухватило его сзади и приподняло вверх. Не веря в собственное спасение, Ван Хелсинг в изумлении увидел перед собой Франкенштейна, наполовину высунувшегося из экипажа. Некоторое время он просто смотрел на его большое лицо, после чего Франкенштейн все с той же легкостью переместил его на козлы. А еще через мгновение рядом с ним очутилась и Анна.

Карл взглянул на чудовище... нет, на Франкенштейна, и облегченно улыбнулся... Но радость его оказалась непродолжительной. Почти в тот же момент он увидел, как мимо заднего окошка к ним на крышу залезает нечто огромное, и тогда монах издал истошный вопль.

Одновременно с этим крыша экипажа рухнула, заполняя салон огнем и дымом. Только чей-то дикий крик заставил монаха замолчать, приводя его в чувство. Франкенштейн, перепугавшись не меньше самого Карла, в ужасе орал и наблюдал за тем, как языки пламени все ближе подбираются к его туловищу.

Ван Хелсинг увидел, как адский огонь начал пожирать экипаж, и из этого пламени, как из самой преисподней, внезапно выпрыгнул огромный оборотень.

Дверца экипажа тут же распахнулась настежь, и Франкенштейн вместе с Карлом выкатились наружу, едва не свалившись при этом с крутого обрыва. Они остановились в нескольких футах от разверзшейся бездны.

– Только не смотри вниз, – предупредил Франкенштейн.

– Я смотрю вниз! Я ничего не могу с собой поделать! – отчаянно закричал монах.

Экипаж благополучно миновал край пропасти и снова въехал в лес. Оборотень пригнулся, готовый совершить нападение в любую секунду.

– Прыгай! – крикнул Анне Ван Хелсинг.

Принцесса ловко спрыгнула с козел, очутившись на земле неподалеку от Франкенштейна и Карла. В этот момент Ван Хелсинг достал свои револьверы, прицелился и отстрелил постромки экипажа. Освободившиеся лошади галопом унеслись куда-то вперед, а Ван Хелсинг повернулся и сам в один прыжок оказался на твердой земле.

Он скорее почувствовал, чем увидел, как через стену пламени на него надвигается оборотень. Развернувшись вполоборота, он успел два раза выстрелить в зверя, прежде чем их тела соприкоснулись. Ван Хелсингу показалось, что он врезался в идущий навстречу поезд, и они вместе с чудовищем покатились в кусты.

Анна, пошатываясь, встала на ноги. Она ожидала, что Ван Хелсинг сразу же спрыгнет с экипажа вслед за ней, но он задержался, а для нападения оборотню много времени и не требовалось. Ему хватило бы и одной-единственной секунды.

Забежав за ствол векового дуба, она сразу же увидела его. Нет, это оказался не Ван Хелсинг. Это был... Велкан.

Но это могло означать лишь одно. Анна сразу же отбросила страшную мысль и бросилась к брату. Он лежал на земле почти обнаженный. На его груди зияли ужасные раны, оставленные пулями... серебряными пулями.

Велкан повернулся к сестре. «Он жив!» – пронеслось в голове принцессы, и она поняла по его глазам, что брат узнает ее. Ничего не осталось в этом юноше ни от оборотня, ни от проклятья Дракулы. Его лицо выражало величайшее сожаление. Он смотрел на нее с болью и как будто извинялся. «Тебе не из-за чего чувствовать себя виноватым, – мысленно Анна простила брата. – Ты честно пытался сражаться. Ты всегда был сильным и отважным».

– Прости меня, – еле слышно прошептал Велкан.

Она видела, как он умирает, почувствовала его смерть всем своим существом. Уже через несколько секунд тело ее брата замерло. В тот же миг она почувствовала все то, что испытал Велкан: мгновенное успокоение, освобождение от владычества темных сил... и от всего бремени этого мира. Но это невозможно! Он не мог вот так бросить ее одну. Он не имел права умирать! Он всегда отличался силой и выносливостью...

– Велкан!.. Велкан!.. Велкан!.. – закричала Анна, бросаясь на тело брата, обнимая его и целуя в щеки. «Мы еще встретимся!» – произнесла про себя принцесса, и эта уверенность немного успокоила ее. Теперь она просто обязана была сама закончить дело всей семьи. В этот миг ей даже показалось, что к ней каким-то образом перешла и сила брата, и его целеустремленность. Это была иллюзия, и Анна все понимала, но тем не менее внутри нее что-то менялось, словно превращаясь в камень. Нет, она обязательно доведет дело до конца. Ее ждет удача.

Поблизости послышался какой-то шум, и принцесса увидела, как Ван Хелсинг понемногу приходит в себя и встает на ноги. Еще не до конца понимая, что она творит, Анна сама вскочила с земли и бросилась на него с кулаками.

– Ты убил его! Ты убил его! – повторяла девушка.

Ее удары оказались довольно чувствительными.

Видимо, сейчас гнев и горе придавали ей силы. Поначалу Ван Хелсинг молча сносил побои, но потом все же схватил девушку за руки и крепко удерживал, ожидая, когда она придет в себя.

– Ну вот, теперь, я надеюсь, ты понимаешь, почему меня часто называют убийцей, – тихо произнес он. – Понимаешь?!

Анна взглянула ему в глаза, ожидая увидеть в них злобу или вызов, но обнаружила настолько глубокую грусть и печаль, которые ей раньше не приходилось замечать ни у кого. Ее собственная ярость сразу же куда-то исчезла. Так они простояли некоторое время молча, и только потом она заметила кровь у него на рубашке. Испугавшись, Анна аккуратно отодвинула полу плаща, и обнаружила, что ткань рубашки была прорвана, очевидно, клыками напавшего на Ван Хелсинга оборотня.

– Господи... он тебя укусил! – Отступив, она вдруг впервые заметила в его глазах и что-то совсем новое и несвойственное Ван Хелсингу: самый настоящий страх. И это встревожило ее не меньше, чем увиденный укус. Значит, теперь стало страшно и самому Ван Хелсингу!

Это становилось невыносимым: сначала погиб Велкан, а теперь та же судьба была уготована еще и Ван Хелсингу! Анна отвернулась...

...и тут же увидела перед собой возникшую неизвестно откуда Элеру. Та больно ударила девушку, и Анна почувствовала, что ее поднимают в воздух. Потом ее ударили еще раз, и девушка окончательно потеряла сознание.

Ван Хелсинг резко обернулся и увидел, как Элера взлетает вверх, унося Анну в своих когтистых лапах. Он побежал было вслед за ними, но нетопырь успел уже взвиться высоко в воздух. Тем не менее Ван Хелсинг продолжал бежать за ними еще некоторое время и остановился только на самом краю утеса, а Элера понесла принцессу дальше, через пропасть.

В эту минуту к Ван Хелсингу, покачиваясь, подошли Франкенштейн и монах. Троица в беспомощности наблюдала за тем, как мрачный силуэт вампира с добычей в когтях постепенно исчезал вдали, в той стороне, где у самого горизонта светились огни большого города.

Ван Хелсинг только что убил брата Анны, а теперь вдобавок ко всему потерял и ее саму...

...последнюю представительницу рода Валериусов.