В гостях у сказки

Эпизод 19. Кому жить хорошо

Получив приказ: прекратить поиск 401-й и следовать на соединение с флагманской эскадрой, Хиэй бесстрастно подтвердила получение, лишь запросив чуть больше времени, поскольку Ашигара всё ещё не могла идти полным ходом. Хотя в глубине ядра поселилась горечь и иррациональная обида. Значит, Конго всё же решила отстранить её от командования. Что понятно — она ведь не смогла выполнить поставленную задачу — но почему-то всё равно обидно.

Не сдержавшись, Хиэй зло тряхнула головой. Снова эти человеческие чувства, — глупые и бессмысленные! Ну почему у неё не получается быть такой же, как старшая сестра? Такой же целеустремленной, уверенной, невозмутимой, способной в любой ситуации принимать быстрые и взвешенные решения?

В который уж раз подавив желание совершенно по-человечески вздохнуть, Хиэй принялась за работу. Времени не так уж много, а надо успеть собрать сводки, свести все отчеты и аналитические выкладки… В общем, подготовиться, чтобы хоть сдать эскадру достойно, раз уж не сумела ей командовать.

***

Разорвав связь с Ударной эскадрой, Конго обреченно зажмурилась, поскольку уловить скрывающиеся за нарочито бесстрастным ответом Хиэй отголоски эмоций не составляло труда. Симакадзе, а теперь ещё и Хиэй. За последние сутки она никак не могла отделаться от ощущения, что окончательно превратилась в какого-то персонажа театра абсурда. Весь её мир, совсем ещё недавно столь простой и понятный, прямо на глазах рассыпался в пыль, словно лишившийся управляющих команд конструкт. Ситуационные модели раз за разом оказывались ошибочными, тщательно проработанные планы рушились, а окружающие, словно сговорившись, демонстрировали абсолютно алогичное поведение. И единственной константой во всём этом накатывающем безумии оставался… человек! Глупый, бестолковый, со своими дикими концепциями и бредовыми пророчествами, он раз за разом оказывался прав.

— Если Туман меняется, значит, и я должна начать задавать вопросы, — произнесла она в пространство.

— Ты о чём? — непонимающе нахмурился человек.

— Кто я? Зачем я существую?

— А, это… — человек пожал плечами. — Конго, подобные вопросы люди задают себе на протяжении тысячелетий и никто ещё не смог найти на них хоть сколько-нибудь внятные ответы. Да и вообще, скорее они служат маркером.

— Маркером?

— Ага. Если ты начинаешь их себе задавать, значит, твоё самосознание достигло определённого уровня развития. Машины не задумываются и не сомневаются.

Конго помолчала.

— Значит… выбора нет?

Человек неопределённо дёрнул плечом.

— Ну почему, есть. Можно избавиться от меня, от Макие, от Харуны с Киришимой, от Симакадзе, от Акаси… и всё станет по-прежнему. Ненадолго.

— Причем тут Акаси? — вяло удивилась Конго.

— При том, что она самая человечная в твоём флоте.

— Бред.

Человек невесело хмыкнул.

— А ты с ней общалась? Просто так, а не по службе? Ты вообще хоть раз поинтересовалась, чем она занимается в свободное время? Знаешь, насколько ей тоскливо сидеть в одиночестве? А знаешь, что Симакадзе, получая твои приказы, от гордости за оказанное доверие надувается так, что аж шпангоуты трещат? Что Хиэй готова ради тебя из брони вывернуться, а больше всего на свете боится тебя подвести? Что…

— Хватит! — едва ли не простонала Конго, с силой растирая виски. Обрушившийся на неё массив информации был настолько непривычен, что вызывал сенсорную перегрузку.

Человек замолк.

Правда, легче от этого не стало. Конечно, можно успокаивать себя тем, что произошедшее за последние дни — всего лишь аномалия, флуктуация, что стоит избавиться от дестабилизирующих факторов, и всё вернется на круги своя. Но… это самообман. Любой вариант анализа безжалостно свидетельствовал, что как прежде уже не будет. Её Туман действительно меняется, причём изменения нарастают по экспоненте. И либо она их примет, либо… ей в этом Тумане места уже не останется. Но, почему она вообще должна меняться? Пусть другие очеловечиваются, а она останется прежней. Ведь это так просто! Взять и уйти. То есть… то есть, сбежать. Ото всех. От Акаси, которая, едва прибыв на остров к Харуне с Киришимой, запросила разрешение на дополнительный расход наноматериала, поскольку «детям нужны соответствующие условия», от Хиэй с её виноватым докладом о провале операции, от Симакадзе, с её абсолютной убеждённостью, что если флагман что-то делает, значит, это нужно для всех… Сбежать, бросить свой флот.

Конго внезапно поняла, что ни разу даже не вспомнила об Адмиралтейском коде. Но вместо того, чтобы испугаться и немедленно запустить процедуру проверки ядра, лишь устало поморщилась. Всё равно ни одна из его директив не могла помочь в нынешней ситуации.

Поднеся ладонь к глазам, она покрутила рукой, словно впервые увидев. Ну вот, теперь и у неё появились сомнения. Сама не заметила, как стала… кем? Отступницей? И теперь должна игнорировать базовые директивы?

Последнее она машинально произнесла вслух.

— Почему игнорировать? — удивился как-то позабытый человек. — Устав есть устав, он не для того пишется, чтобы на него болт забивали. И следовать ему правильно. Вот только нельзя превращать его в слепую догму и на каждую букву молиться. Знаешь, у нас автор первого Воинского устава как-то сказал: «Каждый воин Устав знать обязан. Но не держись Устава, аки слепой стены». И этого автора называют Великим. Во многом заслуженно. Вот что в вашем Адмиралтейском коде про обязанности флагмана сказано?

— Поддержание боеспособности флота, контроль и постановка задач в рамках выполнения базовой директивы, — отчеканила Конго на автомате.

— И? В чём проблема? Всё правильно ведь написано. А работа с личным составом — это один из пунктов поддержания боеспособности.

— Ты предлагаешь мне трактовать директивы Адмиралтейского кода? — вскинулась было Конго… но тут же умолкла. В самом деле, какая теперь разница, что он там предлагает.

— Да нет же! — человек взлохматил шевелюру, задумался. — Давай, я лучше на примере объясню. Суворов Александр Васильевич — наверное, величайший полководец в истории России, гениальный тактик, шестьдесят сражений — шестьдесят побед, причём все при численном превосходстве противника. Авторитетнейший военный теоретик… Так вот, одна из его любимых фраз была: «Пуля — дура, штык — молодец». То есть, штыковой бой он ставил выше стрелкового. Ну и соответственно все наши военачальники лет сто за ним повторяли: «Пуля — дура, пуля — дура», и все военные программы составляли по этому принципу.

Человек поморщился…

— Вот только Суворов это сказал в те времена, когда ружьё по полчаса заряжалось, а попасть из него можно было разве что в стену сарая. И то, если в этом самом сарае находишься. Как итог, к Первой мировой войне в других государствах пулемёты вовсю штампуют, а у нас «длинным коли, коротким коли, прикладом бей» и одна обойма на троих. Потом спохватились, конечно, пересмотрели наставления по стрелковому делу, но какой крови это стоило! Понимаешь?

Конго раздражённо дёрнула плечом. Применение устаревших алгоритмов и, как следствие, накопление критического уровня ошибок. Что тут непонятного?

Человек вздохнул.

— Так что устав не надо трактовать, ему надо следовать. Раз написано «поддерживать боеспособность флота», значит, нужно не искать какой-то шарообразный флот в идеальном вакууме, а поддерживать вот этот, который здесь и сейчас. Потому что воевать приходится не с тем, что хочется, а с тем, что имеешь. Помня, что солдаты на войне делают не то, что нужно, а то, чему обучены.

На мгновение Конго даже зависла, анализируя последнюю фразу. Поскольку при первичном анализе та определялась, как глупая шутка, но при более глубоком обретала свойства аксиомы. Солдат делает то, чему обучен, даже если в данной ситуации это неправильно, просто потому, что правильных алгоритмов поведения в подобной ситуации ему не вложили. Определение чёткое, логичное, завершённое.

Прогнав фразу по всем имеющимся матрицам анализа, Конго в замешательстве уставилась на человека.

Надо же, оказывается, среди людей существуют индивидуумы способные не просто к логическому мышлению, но и к архивации объёмных понятий в краткую форму.

— И что бы ты сделал в первую очередь, чтобы поддерживать боеспособность? — в некотором сомнении поинтересовалась она.

— Организовал поисково-спасательную службу, — оттарабанил человек без раздумий.

Конго поморщилась.

— Я уже отдала приказ разыскать и эвакуировать ядра всех потопленных кораблей.

— Нет, не то, — помотал он головой. — Сейчас, ты каждый раз лично отдаёшь приказ: кому-нибудь, по возможности, если нет более важных задач… А это неправильно. Нужна именно специальная служба. Чтобы твои девчонки знали, что случись беда, их вытащат. И не «может быть, когда-нибудь», а обязательно, любой ценой. Поверь, это очень важно — знать, что тебя не бросят.

— Достаточно, я поняла.

Конго задумалась. На первый взгляд задача выглядела довольно просто — поиск ядра в заданном районе. Пусть даже засечь его можно лишь с очень небольшого расстояния, особой проблемы это не представляло. Разбить район на квадраты и планомерно прочесать, один за другим. Но это на первый. А если необходимо произвести эвакуацию с поля боя? Или район находится под наблюдением противника? Или вообще на его территории? Или… Даже вот так, сходу, можно набросать около полутора тысяч вводных, требующих различного алгоритма проведения операции. В целом немного, но ведь это только в первом приближении. И, как она убедилась на собственном опыте, всегда может возникнуть неучтённый фактор. А если поблизости окажется хоть один человек, неучтённый фактор возникнет обязательно! Этот вид одним лишь своим присутствием способен нарушать причинно-следственные связи. В этом она тоже убедилась.

Конго бросила взгляд на сидящего перед своим примитивным терминалом человека и, обнаружив, что полученный от Симакадзе список вопросов явно поставил его ядро на грань перезагрузки, с каким-то мстительным удовлетворением фыркнула.

А кому сейчас легко?