Товарищ Йотунин

Глава 6

— Поехали обратно в город, — решил я, немного подумав.

— Казань — не город, — упрямо наклонил голову Зая Зая. — Она сервитут.

— Тем более, поехали, — ответил я, подумав между делом, что неплохо бы иногда следить за тем, что и как я говорю.

Ладно орк: тот обретается рядом со мной с младенчества, и даже дольше — если считать рождением сам факт моего осознания себя в этом мире… Урук привык, у людей же и нелюдей, не знающих о моей амнезии, некоторые слова и поступки Вани Йотунина могут вызывать удивление, вопросы и выводы… Особенно не хотелось бы выводов.

— А ты как, в дом зайти, посмотреть? — решил удивиться урук. — Раз все равно приехали.

— Приехали один раз, сможем и снова, — оппонировал я. — Не хочется мне что-то сейчас туда лезть.

— Это твой дом! — напомнил мне орк. — В натуре!

— Так и есть, друг мой, вот только сам я об этом ничего не помню, — мне показалась немного странной необходимость разжевывать очевидные вещи товарищу — впрочем, буду считать, что сейчас просто моя очередь объяснять понятное. — Дом на отшибе, возле этой вашей хтони, далеко от других людей… Как ты думаешь, додумался ли твой друг Ваня до какой-нибудь защиты — о которой сейчас нихрена не помнит?

— А ведь и правда, — орк наморщил лоб, выйдя на минуту из образа уличного дурачка. — Ты тот еще западлостроитель… А чего делать?

— Вернуться в гор… То есть, в сервитут, — вовремя вспомнил я о местной специфике. — Там немного поработать над этой, как ее…

— Реактивацией, — подсказал орк. Слово я не забыл, но мне казалось тогда очень важным сделать так, чтобы мой товарищ и сосед тоже принимал деятельное участие в разговоре.

— Над ней, да, — согласился я. — Потом, наверняка найдутся какие-то записи. Не могут не найтись!

Проехали по аллее, застроенной когда-то разномастными дачными домиками. Чего тут только не было — от фанерных халуп до весьма основательных кирпичных построек, кое-где сохранивших даже остатки рам и остекления в них! Общей чертой всех домишек был невеликий, так сказать, линейный размер: узкие фасады в одно-два окна да этажность — все дома, кроме моего, не поднимались выше одного поверха. О том, что ни одно из строений — кроме объявленного моей собственностью — не имело крыши, я, кажется, уже упоминал.

Мне вдруг подумалось, что вот Советского Союза здесь не случилось, значит, не было и кампании, направленной некогда против приусадебных участков. Домики же, несмотря на историческую разницу, оказались точно такими же, как и в моем мире: например, подобными застроен музей советской дачи, бывший когда-то товариществом «Горизонт».

Выехали, вернее, протиснулись, сквозь щель тяжелых ворот, сваренных из железной трубы и, кажется, профиля. Створки нельзя уже было ни развести в стороны, ни закрыть до конца: левая насмерть заржавела, правая — и вовсе лишилась верхней петли, накренилась и в таком состоянии вросла в землю намертво.

Дальше — налево — шла дорога из бетонных плит, столь же основательно убитая, как и все местные остатки благоустройства.

Ехали молча: сначала — чтобы не лишиться случайно прикушенного на ухабе языка, затем — потому, что выехали на относительно ровное шоссе, и мотор нашего трайка немедленно взревел — орк прибавил скорости, и разговаривать снова стало невозможно.

Сервитут — то, что я назвал бы городом — напрыгнул на нас внезапно. Чахлый лесок, пробившийся по обочинам, сменился совсем городской красной линией, невнятное покрытие дороги — неплохим и даже почти ровным асфальтом.

— Казань, нах! — прокричал, повернув голову назад, урук.

— Сам вижу, что Казань, — согласился я, но услышан, конечно, не был.

После того, как наш транспорт занял положенное ему место — в гараже, на дверях же оказалось сразу три тяжелых замка, я понял, что товарища моего снедает некое желание… Я даже точно знал, какое именно — мой голодный живот тоже некоторое время уже бурчал.

— Чо, пошли, пожрем? — спросил орк.

— Котлеты? — уточнил я, внутренне облизываясь.

— Не, — расстроился Зая Зая. — Котлет пока не будет. Не из чего, сожрали все, в натуре.

— Тогда в лавку? Ну, в магазин? — отсутствие компонентов и так-то надо было возместить… Заодно хоть посмотрю, чем богата местная торговля. Оставался один вопрос.

— Братан, — чуть подстроился я под уличное поведение орка. — Чо-как по баблу?

— Голяк, — орк сначала развел руками, потом вывернул — для убедительности — карманы. — Я ж не работаю… Ну, пока не работаю, в натуре. А тут и перевернуть некого — уруки обычно на нулях, у всех остальных… Лезть зря не надо: огнестрел, пара дыр — не стоит мелочи.

— Выходишь из образа, в натуре, — подколол я орка. Настроение мое — несмотря на нарисовавшуюся проблему — неуклонно шло в гору: в кармане я нащупал нечто, до крайности напоминающее плотную колбаску, скатанную из купюр. Сам такими пользовался лет тридцать назад, пока в Союзе окончательно не отменили наличные деньги…

— Во, гляди, — я извлек найденное на свет и показал товарищу. — Как, много тут?

Зая Зая взял скатку денег с моей ладони, развернул, и быстро пересчитал, смешно и беззвучно шевеля губами.

— Дохера, — вынес он вердикт. — Если не на широкую ногу, то пару месяцев можно не работать обоим… Или даже три месяца. И котлеты, притом, лепить прямо из мяса. Четвероногого, нах!

— Пусть пока у тебя побудут, — я решил проявить дружеское доверие. — Все равно я не помню, что чего стоит… Обсчитают же, как пить дать!

— Эти могут, в натуре! — согласился урук.

Шли в магазин: тот нашелся прямо через дорогу, чуть в стороне от пельменной. Кстати, о пельменях…

— Братан, — осторожно начал я. — А вот пельмени — это дорого? И стоит ли их есть?

— Тут? — орк вопросительно ткнул пальцем в вывеску, которой я, кстати, раньше не замечал. Вывеска, как и все в этом мире пародии на Польшу, оказалась выполненной на латинице, да шрифтом настолько причудливым, что я даже немного сбился с шагу, пытаясь прочитать написанное.

— «Poltora Kabana» — осилил я вслух самую большую и вычурную надпись. Вторую, подлиннее и попроще написанную, прочел уже про себя: «Pelmennuaya. Vremennaya Vyveska 27–123».

— Тут, братан, хавают дальнобои, — напомнил мне орк обстоятельства моей социализации в этом мире. — Не только клановые, сразу все. Народ суровый…

— То есть, именно здесь — стоит? — уточнил я.

— Еще как стоит, в натуре. Только, — орк немного скривился, — дорого, нах!

— Не журись, братан, — решился я. — Один раз живем. Угощаю!

— Другое дело, — обрадовался Зая Зая, и мы, довольно резко сменив направление движения, просочились внутрь, к запахам и звукам.

Ваня горазд пожрать. Вернее, был горазд, теперь же я вместо него, но сути дела это принципиально не меняет.

Третью тарелку пельменей — действительно, очень вкусных и с начинкой из какого-то неплохого мяса, я сдобрил уксусом. Первую — залил сметаной, вторую — томатным соусом, похожим на солоноватый кетчуп. Эх, где та Болгария?

Зая Зая, пользуясь моментом и моей неожиданной щедростью, не отставал.

Наконец, еда, заказанная и оплаченная, закончилась, желание же поговорить — только началось.

— Знаешь, чего я не понимаю? — спросил я у орка.

— Знаю, — ответил тот. — Всего!

— В том числе, — я не стал оспаривать очевидного. — А конкретнее?

— Не знаю, нах, — в пельменную вошли какие-то незнакомые люди, и Зая Зая постарался вернуться в образ. Нас двоих, кстати, неслабые по виду ребята предпочли обойти по широкой дуге — топографически совпадающей с периметром дальней стены.

— Я не то вспомнил, не то дотумкал сам… Орки и тролли редко учатся медицине. Верно?

— Орки и тролли редко учатся вообще, — развеселился урук. Ну и медицине тоже, да.

— А мы с тобой? Ну, как? — я решил прояснить важный для себя вопрос: от ответов орка зависело слишком многое в моей новой жизни.

— Братан, не поверишь, на спор!

Получилось, по словам урука, вот как.

Некий волосатый мажор — не будем показывать пальцем, — взял моду задирать по синей лавочке своего почти соседа, урук-хая, пешком пришедшего в Казань из-за границ сервитута и поселившегося неподалеку. Отдельно ситуацию осложняло то, что урук жил прямо в гараже, в который Заю Заю рисково взяли на должность «подай-принеси», не один — с ним пришел еще и отец, крепкий орочий мужчина, уже тогда порядком в годах.

Отец передавал сыну немудренный навык, присматривал за тем на предмет «случись чего», да гасил иногда прорывающиеся приступы агрессии — весьма, как понял, свойственные молодым оркам в целом. Например, мудро не давал отвечать насмешнику — в Ванином, разумеется, лице, кулаком да ногой, потому, что «прибьешь же нахер».

И вот, как-то вышло так, что — в очередной раз — орк Зая Зая и тролль Иван наклюкались вместе, по пьяни же — поспорили о том, кто из них тупее…

— Так получилось, братан, что в тот год Баал — знаешь такую семью? Не знаешь? Ничего, дело наживное. Так вот, старший из них оплатил квоту… Какую квоту, спросишь?

— Да ясно, какую. Колледж, медицина, — ответил я, сделав вид, что мучительно вспоминаю. На самом деле, конечно, догадался — было несложно.

— Ага, а мы с тобой… Короче, на столе газета, поверх газеты вобла… Или другая закусь, не помню уже.

— Мне не рассказывай про «не помню», — мрачно попросил я.

— Заметано, — легко согласился орк. — Так вот…

Ну, поспорили тогда, кто из нас тупее. В ходе спора как-то получилось, что каждый настаивал на собственной исключительной глупости, превознося интеллект собеседника… Да, синяя яма — она такая.

Газета же сыграла определяющую роль: не скатерти, хотя и ее тоже, а источника информации. Проще говоря, на глаза попалась та самая заметка, о приступе небывалой щедрости семейства, владеющего недальней юридикой Баал, или, как коверкали привычно местные, Бавлы.

А мы взяли, и отнесли документы — у кого какие были, Зае Зае, кажется, вообще батя что-то такое нарисовал — в приемную комиссию. И, сдав совсем простые экзамены, внезапно выяснили, что оба стали студентами… На благотворительный кошт, с общежитием и стипендией!

— Однако, — выдал я в самом конце, дослушав рассказ товарища. — Не случись со мной — в жизни бы не поверил!

— В натуре, — согласился урук.

— Мальчики, — послышался трубный глас от раздачи, — вы как, покушали?

Мы обернулись на зов.

Внушающих размеров тетенька, в наследственном русле которой смешались, кажется, гены всех известных человекоподобных существ — высоченная, здоровущая, обряженная в крахмальной чистоты халат и даже с какой-то кокетливой заколкой в тяжелых смоляных волосах, обращалась сейчас к нам — во всяком случае, смотрела именно в нашу сторону.

— От души, теть Мань, — первым сориентировался Зая Зая. — На полгода наелся, — урук похлопал по округлившемуся животу. — Вкусно.

— В натуре, — поддержал я товарища. — Охренеть, как вкусно! Теть Мань, Вы волшебница!

— Да ладно вам обоим, — засмущалась тетенька, на необъятной груди которой взаправду оказалась приколота бирка с надписью «Marianna». — Ты, синенький, выпить вот не взял… Приболел?

— Да как сказать, теть Мань, — ответил вместо меня урук. — Мы это, в завязке. Оба.

— Чудеса в решете, — всплеснула руками тетя. — Рассказать кому — не поверят… Ладно, — видно было, что женщине еще хочется посплетничать, но верх взяло профессиональное. — Я это к чему. Сейчас ребята кушать придут, Пердячий пар… Не надо бы вам с ними, а?

— Гадом буду, — откликнулся орк. — Мы чисто за покушать!

— Все равно, — нахмурилась тетя Маня. — Шли бы вы домой, мальчики. Лучше потом еще приходите.

Решили не расстраивать хорошую женщину: встали и пошли.

— Братан, — вспомнил я по дороге еще один вопрос. — Я вот что… Откуда у меня взялось столько налички?

— Нууу… — протянул Зая Зая. — Я тогда еще не врубился, чего тебя понесло в колледж. Ты же это, ну…

— Мажор? — подсказал я.

— Ну, по местным меркам — да, — орк, видимо, по причине запредельной сытости, пришел в благодушие столь заметное, что опять забыл изобразить косноязычного придурка. — Своя квартира, дом, пусть и на границе хтони, постоянный источник дохода… Уважаемый тролль! Не то, что некоторые…

— Да что за источник-то? — продолжал допытываться я. — Деньги — они того, имеют свойство кончаться. Мне бы знать, откуда я их обычно беру!

Поднялись на третий этаж, ввалились в квартиру, заперли дверь.

— Дом твой, — напомнил Зая Зая, убирая свой самострел обратно в стенной шкаф, и жестами показывая мне, мол, стоит сделать то же самое. — На болоте.

— В смысле, дача? — уточнил я.

— Ага, — согласился орк. — Так вот, у тебя там… Не знаю, как и назвать. То ли лаборатория, то ли зельеварня, то ли и то, и другое, сразу… Варишь ты, короче. И гонишь.

— Сам ты гонишь, — напрягся, на всякий случай, я. — Или ты о чем?

— Вань, ну не тупи, а! — расстроился урук. — Варишь зелья, гонишь спиртягу… И то, и другое, отлично продаешь, а у тебя, кстати, покупают…

Очередной внезапной памяти заход: Танечка, болотные черти… Теперь вот это.

— Я, вроде, вспомнил, — сообщил я заранее обрадованному орку. — Зачем меня понесло учиться. Диверсификация активов, вот!

— Ты кому другому такого не ляпни, — весело посоветовал Зая Зая. — Прибьют же, если догонят… Слово-то какое!

— Замучаются догонять, — возразил я. — Да еще у кого, интересно, отросла такая прибивалка?

— О том, что ты лихо дерешься, знаю я, — напомнил орк. — Знают дальнобои, которые сейчас все неизвестно где. Местные пацаны не в курсе. Тебя, так-то, не трогали: полезный член общества, да еще, с недавних пор, медикус… Нельзя.

— В смысле, западло? — уточнил я.

— А я как сказал? — удивился урук.

Опять помолчали.

— Хорошо, что я успел сдать экзамены до того, как все вот это… — я ткнул правым указательным пальцем себе — или Ване — в голову, после чего обвел неопределенным жестом другой руки обстановку квартиры. — А не то…

— Ну да, — согласился мой товарищ. — Не то три года учебы — псу под хвост. Обидно! Правда, выучился ты, конечно…

— На прозектора, — припомнил я прочитанное в дипломе. — Ну, помощник патологоанатома, подумаешь. Что не так?

— Упокойщик, — вздохнул орк. — Реально не догоняешь?

— Неа, — я решил тупить до победного конца: может, чего интересного расскажут. — Чего такого-то?

— Например, есть же некроманты, — поделился Зая Зая. — И упокойщики. Первые творят всякую дичь, хрень и дурь. Ну, поднимают покойников, например — короче, опасные типы. И неприятные. И их, мягко скажем, недолюбливают.

— Вторые, судя по названию, наоборот? — понял я. — То есть, то, что некромант поднял, упокойщик кладет обратно?

— Во, — согласился орк. — При каждом морге такой есть, ценный специалист, — землистого цвета морду перекосила ухмылка. — Только население — оно того. Не объяснишь. Возишься с трупами, делаешь с ними всякое — все, некромант. Да и я тоже…

— А что — «ты»? Вроде как медбрат. Обычный, без сложностей…

— Даже в сервитуте не так, чтобы много честной работы, — пожаловался орк. — Для такого, как я. Хоть весь обвешайся дипломами, ни одна сволочь не поверит, что черный урук способен на что-то еще, кроме как таскать трупы… Ну, и делать мертвое из живого!

— А я еще и наоборот могу, — я решил разрядить обстановку, и у меня не получилось.

Орк вздохнул — примерно так, как старик Белов, преподававший в колледже основы алхимии… Разглядев очередной расплавленный змеевик или порванный давлением дьюар. Чего было в этом вздохе больше — негодования, сожаления, возможно, даже умиления первыми шагами будущих специалистов, сказать было трудно, поскольку — на моей памяти — никаких мер воспитательного характера к недотыкомкам Белов не применял…

Погодите, на какой еще «моей памяти»?

— Зая Зая, — спросил я слегка дрожащим от волнения голосом, — скажи, я ведь правильно помню — мастака-алхимика зовут Белов?

— Братаааан! — обрадованно рассмеялся урук. — Поперло так поперло! Игорь Иванович его зовут, но мы все звали не иначе как «Старик» — это с уважением, — «Белов»! А это значит, что…

— Реактивация, — так же радостно согласился я.