Товарищ Йотунин

Глава 18

Вчера была суббота.

В день этот, отведенный для отдохновения, удивительным образом уместилось столько событий, что, расскажи мне о том кто другой, я бы подумал — вот фабула остросюжетного романа, а не реальная жизнь! И ничего ведь не предвещало…

Впрочем, судите сами.

Сначала я отправился в болотный замок, за спиртом — то ли искать, где он есть, то ли алхимическим образом гнать новый.

Потом встретился с заказчиками… И даже немного с теми подрался, чудом никого не убив. Ладно, отпустил почти с миром — отдав заказ и получив за него оплату: ценную, округлую, звонкую.

Потом укрывал все тех же заказчиков у себя в дому: благо, снага сумели избежать встречи с хтоническими тварями, оседлавшими единственную дорогу, по которой можно было доехать до сервитута.

Да, кстати! Твари — и выхлоп, что привел к появлению последних!

Поднял толпу мертвецов и принял участие в битве… Ладно, не шел в бой сам, но ведь командовать — тоже считается!

Лихо отмазался от обвинения в черном колдовстве — причем еще до того, как-то прозвучало!

Приобрел устойчивое прозвище, или, как говорят мои новые друзья, погоняло…

Еще и новые друзья!

В общем и целом я очень, очень надеялся на то, что наступающее воскресенье будет хотя бы чуть-чуть менее насыщенным, и получится, наконец, отдохнуть.

Ночевать я остался на болоте: тем вечером Зая Зая доехать до меня не смог, Видимо, нашел, наконец, работу, или еще какое важное дело.

Во всяком случае, я искренне надеялся: не случилось ничего иного, более неприятного и даже опасного — а ведь могло!

Интуиция и опыт мои — или прямо пробудившиеся прогностические способности — подсказывали, однако, что с уруком все более или менее в порядке, и явится тот сразу… Как только сможет.

Правду говорят: для того, чтобы как следует уснуть, нужно не менее всерьез устать… Сегодня ночью я осознал, насколько эта максима верна даже в отношении тролля — по крайней мере, тролля местного, живущего в этом ненормальном мире. Плоть от плоти, так сказать.

Короче, я — впервые — по-настоящему спал, и снилось мне ничего.

Разбудил меня — о, это новое, неизвестное мне ранее, блаженство отлично выспавшегося сознания! — громкий стук в дверь.

Спросонья (опять что-то новое), я не сразу осознал, но потом как вдруг понял!

Короче, кто-то пришел. Я сполз с дивана — того самого, продавленного, на котором вчера храпели четверо покалеченных снага — и пошел открывать.

— Ваня, привет! — капитана Кацмана мой сонный и зевающий вид ничуть не смутил: он, похоже, и знать не знал о милой особенности тролльего сна… Или здесь с таковой и вовсе никто не знаком?

— Здравствуйте, господин капитан, — широко зевнул я. — Ваш бодрый вид прямо намекает: предстоит какая-то каверза… Неужели нельзя было задумать ту на время чуть более позднее? После вчерашнего?

— Упрут, — непонятно пояснил капитан. — Поэтому — одевайся и поехали, служебная стоит на аллее.

Терпеть не могу, когда у меня что-то воруют. Даже в случаях, когда сам я ни в толк не возьму, что за имущество имеется в виду.

На пороге дома оказался минуты через три: одетый, снаряженный и принявший алхимического тоника — как знал ведь, заранее сварил!

— Перчатки захвати, — посоветовал егерь. — И фартук, какой не жалко. Вонять будет…

Еще больше, чем это предостережение, меня заинтересовал транспорт капитана: служебная, да не та!

Нечто общее у этого мобиля и того, скоростного, явно имелось. По крайней мере, я предположил — и вряд ли в том ошибся — что вышли они из ворот одного и того же завода.

Эта, как тут говорят, машина, была нужна не для гонок, но для чего-то другого: являла собой грузовую вариацию на ту же хищную шестиколесную тему.

— Какая… Как это… Тачила, во! — восхитился я. — Авторитетная!

— А то, — в тон мне ответил егерь. — И, кстати…

Я посмотрел недоуменно: что кстати-то?

— Завязывал бы ты с пацанским говорком, — посоветовал Кацман. — Алки-то клановые, нет, скажешь? Имущество, опять же, навыки, — капитан кивнул своим мыслям, — образование. Смотришь на тебя, и понимаешь: наносное, играется в нищеброда, а сам — владетель!

Я набычился: ожидать подобной прозорливости от простоватого по виду егеря не приходилось, однако же — вот она.

— Можно немного подробнее? Я сейчас про владетеля и клановые алки, — попросил я, удобно устроившись в кабине грузовика и пристегнув, на всякий случай, ремень. — Хочу напомнить о проблемах с памятью, здесь помню, здесь — не помню…

— Потому только и вожусь, — кивнул егерь, запуская двигатель. — Что напоминаешь ты кое-кого… Меня, например!

— Вот как, — мне стало еще интереснее. — Расскажете, господин капитан?

— Будет время… — грузовик пронесся по аллее бывшего дачного поселка ничуть не медленнее, та, другая, служебная машина, по ровной шоссированной трассе. — Пока отвечу на другой вопрос. Предыдущий.

Я сделался весь внимание — насколько это было возможно внутри кабины грузовика, скачущего по ухабам.

— Алки клановые у тебя в ушах. Камни ты вынул, молодец. Догадался. Или не ты сам такой умный… Но вот работа, — капитан заложил рискованный вираж: в этом месте аллея поворачивала под прямым углом. — Тонкая, даже слишком. Всякому понимающему достаточно ее одной, и хорошо, что таковых вокруг не так много.

— Серьга же, — понял я. — Алка, если по-татарски!

— Именно, — согласился егерь, ведя мобиль уже по бетонным плитам, торчащим в самых разных положениях. «Где-то здесь», подумалось мне, «есть болотце, в котором живет гиблемот… Если того вчера никто случайно не сожрал».

— Второе, — дополнил ответ Кацман, — недвижимость. Ты реально думаешь, что у всякого местного тролля имеется таковой минимум три единицы?

— Откуда три-то? — удивленно возразил я.

В этот момент машина встала, будто вкопанная: только ремень удержал меня от того, чтобы впечататься носом в лобовое стекло изнутри.

Я посмотрел вперед, и немедленно удивился еще больше.

— Приехали, — сообщил капитан. — Вылезай. После договорим.

Фартук придется выбросить — в натуре, как сказал бы Зая Зая.

Перчатки — тоже.

Еще, наверное, штаны, куртку… И найти бы где-нибудь баню, чтобы отмыться до блеска, скрипа и по-настоящему, а не под струйками тепленькой водопроводной водички. Что-то мне подсказывало, что та — в смысле, водичка — даже вступив в коалицию с ядреным дегтярным мылом, поможет в моей беде не сильно.

Изгваздался я… Даже не как распоследний свин, хуже. Не знаю, есть ли в природе животное, сильнее последнего любящее залезть в вонючую грязь, да как следует в той поваляться, но я сейчас напоминал, наверное, именно таковое.

— Вот тебе контейнеры, — капитан егерей легко, одной рукой, извлекал из кузова грузовика металлические ящики. Один, второй… Дюжина. — Должно поместиться все или почти все. Я, если что, еще привезу — часов через пять.

— А… — начал было я.

— Вот мотопила, — еще один ящик, но длинный и более плоский, был торжественно водружен поверх обозначенных контейнеров. — Справишься, разберешься?

— Уж как-нибудь, — я понял, что речь идет об инструменте. — А Вы куда, господин капитан?

— Подальше куда-нибудь, — заявил тот. — Здесь сейчас образуется такое амбре, что… Тебе хорошо, твои шмотки можно сразу выбросить, я же броню просто не ототру! Кстати, держи маску.

Последним на вершине технологической мысли — представленной кучей красиво маркированных ящиков — оказался большой изолирующий противогаз.

— Господин капитан, а если тут кто…

— Никто.

— В смысле, бой, а я уставший?

— Ваня, мил тролль, сюда — и в радиусе еще километра — еще пару дней ни одна тварь не сунется. Ни хтоническая, ни еще какая… Даже снага не полезут, пусть и чисто на инстинктах!

Капитан обвел поле моего эксперимента широким жестом железной руки.

— Принюхайся, Вань! Таким фонит, это даже не эманации, это… — Кацман решительно открыл дверь, взобрался в кабину, и дальше уже говорил изнутри, — Твари, конечно, на то и твари, чтобы почти ничего не бояться в смысле пожрать, но жить все одно хотят, почти все. Здесь же таких, как они, и посильнее, покрошило несколько сотен, если считать вместе с зомбями!

— Так, может, и мне того, не надо? — усомнился я. — Мне, может, тоже фонит!

— Тебе не просто надо, тебе обязательно, — усмехнулся капитан. — Здесь, только по предварительной оценке, реагентов на сумму… — егерь назвал число.

Я немедленно присвистнул: получалось солидно. Примерно столько же, сколько стоил бы мой дом, окажись он, к примеру, не на болоте с мертвецами, а где-нибудь в безопасной части сервитута — цены я выяснил нарочно. Или два таких дома, если иметь в виду райончик попроще.

— Сам смотри, но я бы сделал так: копыта — в один контейнер, головы жокейские — во второй, конские — в третий, мертвецкие костяшки — вообще отдельно, и то, если найдешь. — Все, я поехал, жди… И жадничай, Ваня, обязательно жадничай — сейчас самое для того время! — капитан хлопнул дверью и тронул мобиль с места.

Что я могу сказать… Мотопила — пригодилась.

А говорят, уруки не колдуют… Не скажу за каждого, но этот, черный, явно что-то такое может. Ничем иным нельзя объяснить то, что явился Зая Зая ровно тогда, когда в его помощи полностью отпала необходимость. И даже вонять — спасибо летнему душу, пемзе и алхимическому щелоку — от меня совсем перестало.

Капитан оставил мне — как он выразился, «чтобы было», — почти все костяшки мертвецов (чертовых пальцев я насобирал почти три десятка), да по несколько других образцов, полученных уже с конетваров. Контейнеры с прочим содержимым мы — на этот раз, вместе с егерем — покидали в кузов грузовика.

— Ну все, я поехал, — сообщил Кацман. — Ты, надеюсь, не против того, чтобы сдать по госцене?

— Не самая большая, — сделал я бывалый вид, — да самая честная. И выплатят, к тому же.

— Я тебе больше скажу, Йотунин, — поделился сокровенным капитан егерей. — Невелик человек приемщик, да за ним люди побольше. Никогда не помешает завести таких друзей.

— Понял же, не дурак, — усмехнулся я. — Вы, Дамир Тагирович, сегодня еще возвращайтесь. Не на все вопросы… Ну, Вы в курсе.

— Еще и память, к образованию, — что-то уяснил для себя егерь, — тренированная. Спокоен будь, еще поговорим.

Как грузовик разминулся с трициклом, да на узкой аллее — тайна великая есть. По крайней мере, заборы устояли — а я потом специально ходил посмотреть!

К тому же, Зая Зая приехал, в этот раз, не один.

— Это Митяй, — представил урук крепкого коренастого парня, сидящего сейчас на заднем — как правило, моем — сидении трайка. — Митя, слазь. Поздоровайся с дядей, он не кусается… По воскресеньям.

Для себя я тут же ответил, что при этом человеке мой товарищ говорит совершенно нормально, почти совсем отметая одинаковый речевой мусор.

— Дмитрий, — парень протянул руку, уже стоя на земле.

— Иван, — так же солидно представился я, ответив на пожатие руки.

— Я по делу, — уточнил парень. — Заказ.

— Понятно, — кивнул я. — Пойдем в дом, что ли. Чаю?

— Не откажусь, — улыбнулся заказчик.

— Так, в целом договорились, — решил я полчаса и пять чашек чая спустя. — Семь сотен литров водки, косим под красненькую, бутылки и этикетки с тебя. Пробки, — Митя кивнул, — тоже. Паковать будем тут, тара обратно твоя, оплата монетами, аванс я получил. У меня только вопрос.

— Излагай, — предложил заказчик.

— Куда тебе столько? Ресторан, сеть лавок? Если не секрет, конечно — так-то интерес у меня средний.

— Свадьба, — отчего-то насупился Дмитрий.

— Ого. Масштаб, уважаю. Твоя?

— Она татарка, — пояснил заказчик. — Тысяча гостей. Или даже больше.

— Эм… — стал я вспоминать все, что знаю об орочьих — в моем мире — свадьбах. — Татары разве столько пьют? Они ж мусульмане! Ну, традиционно…

— Кто? — парень изумился настолько искренне, что я сразу понял: снова сморозил что-то не то. Стало быть, раз сморозил, буду отмораживаться.

— Во имя Бога, всемилостивого, милосердного… — начал я по-арабски.

— А, фомиты, — понял что-то свое Митя. — Арамейцы. Не знаю, те, кажись, нормально так по части заложить за воротник… Или секта какая, — усомнился собеседник. — Но нет, эти нормальные, вполне себе каноники. Просто тысяча человек.

— Тогда — мало, — решительно заявил я. — Что за свадьба такая, если меньше литра на одно лицо?

— Бюджет. Ну, финансы, — немного расстроился заказчик. — Так-то тысяча литров поглавнее семисот… Или купонами доберешь?

— Доберу, — решился я. Только на свадьбу приглашай. И меня, и его вон, — ткнул в сторону урука, прикорнувшего все на том же диване. Еще машинку оставишь, в смысле, пробочник… Зачту за сто литров!

— Заметано! — ударили по рукам.

— Эй, братан! — позвал я орка.

— А? Чего? — вскинулся тот.

— Того! Мы, считай, договорились. Отвези гостя, — кивок Дмитрию, — туда, откуда взял, да вертайся по-быстрому. Разговор есть, и не один.

Уехали, оставив меня готовить сырье да звенеть, пересчитывая, монетами, пошедшими в аванс.

Между тем, если нас с уруком реально позовут на свадьбу, нужен будет подарок.

Позвать, кстати, могут, культуры «там» и «здесь» до крайности похожи, татары же никогда не славились ни расизмом, ни еще какой ксенофобией — в моем, по крайней мере, мире.

Подарок… В конце концов, алхимик я, или вышел погулять, забыв запереть дверь?

— Чего это? — любопытствовал Зая Зая три часа спустя, разглядывая на просвет небольшой флакон. — Беленькое.

— Отбеливатель, — мрачно пошутил я. — Вон еще, четыре склянки. Всего, получается, пять.

Все же, некая, едва уловимая, разница, в законах природы имелась. В смысле, между моим миром, исходным, и этим, конечным. Зелье, на которое у меня во времена оны ушло бы тридцать, от силы, минут — вместе с возгонкой и сгущением эссенции — здесь потребовало двух часов, и втрое большего количества компонентов… Я ошибся, и не один раз — конкретно, два — и запорол, получается, две варки.

Одно хорошо: в готовом продукте кустарь-одиночка Ваня Йотунин был теперь уверен не менее, чем гроссмейстер алхимии Вано Иотунидзе!

— Эээ… А он зачем? — поинтересовался урук.

— Блин, отбеливать! — настроение мое, уже улучшающееся, от идеального отстояло, все же, еще далеко.

— Что отбеливать-то? — не отчаивался Зая Зая.

— Не что, а кого, — как-то для самого себя знакомо уточнил я. — Представь: некоторые человеческие женщины кушать нормально не могут, но хотят иметь нежную светлую кожу! Мужики их, кстати, туда же — вынь да положь им бледную блондинку вместо загорелой брюнетки. Типа, сильно модно!

— Да ну, — удивился урук. — Мода какая-то…

— Ну да, — передразнил я. — Там ведь как: чем светлее у человека кожа, тем реже ему приходится работать под прямыми солнечными лучами…

— Социальный маркер, — орку надоело валять дурака. — Ну да, в поле не пашем, не то, что вы все, быдло…

— Вроде того, — согласился я. — Вот эта штука, что тебе глянулась, осветляет кожу — человеку, женщине. Потом еще и загар не пристает… Долго, пару лет. И, что характерно, никаких побочек, в смысле, вообще!

— Серьезная заявка на успех, — согласился урук. — Кстати, о заявке… Я про такое даже не слышал. Патент получить, не?

— Успеется, — согласился я. — Пока же… Мы ведь с тобой на свадьбу идем. Это — подарок! Один флакон — самой невесте, еще один — подружке, два — достойным матерям…

— Всего — четыре! — посчитал урук. — Стало быть, этот, пятый, лишний? Сниму-ка я пробу, вдруг подействует… Опять же, побочек никаких, говоришь?

Слова у моего товарища с делом расходились крайне редко: я не то, чтобы не успел вмешаться, я возразить-то не догадался!

— А ничего, вкусненько, — облизнулся Зая Зая. — Почти абсент!

— Ну да, полынь там тоже есть, — согласился я почти обреченно. — И немного спирта, совсем чуток, для консервации…

— Когда подействует? — заинтересовался урук, искательно заглядывая мне в глаза. — Что, уже?

Кожа моего первого в этом мире друга неотвратимо, однотонно, безо всяких пятен, совершенно вся, приобретала молочно-белый цвет…

— Вот нихрена же себе, — орк потрясенно уставился на собственные руки. — Ваня, это что же… Это как… Это я что…

— Поздравляю, — Зая Зая столь комично смотрелся в своем полнейшем охреневании, что от обидного гогота я удержался с огромным трудом. — Первый в истории белый черный урук!